Он подумал, что Марина уже уснула. Чуть отодвинулся, чтобы увидеть её лицо в свете ночника — нет, не спит, глаза открыты, едва заметно движутся глазные яблоки — не спит.
— Марина? — Артём уселся в постели. Не шевелится — как лежала, так и лежит. Глаза открыты, видно, что дышит. Сам не зная, зачем, Артём осторожно прикоснулся пальцами к её шее, ощутил пульс. Марина пошевелилась, и, словно только что проснувшись, уселась рядом. Поморгала.
— Вы что-то спросили? Простите — я, наверное, уснула.
Артём не без усилий сохранял самообладание. Она не спала — никогда ещё Марина не спала с открытыми глазами. Ну или Артём не замечал. И никогда она не лежала неподвижно, если Артём двигался или вставал — всегда меняла позу, даже во сне.
— Нет, я думал вслух, — Артём взял её за руку. — Уже поздно. В другой раз спрошу, когда голова будет ясной. Приятных снов!
— Приятных снов, Ортем, — улыбнулась Марина, и вновь улеглась. — Если вам не спится, могу спеть колыбельную. Хотите?
— Спойте, — Артём улёгся, и прижал её к себе. Вот ещё новость, подумал он. Ладно, буду считать, что мне это примерещилось. Ещё один вопрос без ответа — и есть ощущение, что ответа знать не хочется.
Дни 60-61. Шёпот во мраке [оглавление]
И командование, и доктор Ливси подозрительно легко дали разрешение покинуть Рим. Разумеется, доктор настоятельно советовал не ставить опыты над собой, не пытаться войти в скольжение. Резкая боль — признак неполадок в организме, и, пока специалисты клиники и научного отдела, под руководством Марцелла Катона, не предложат объяснение, лучше не гнать лошадей.
Марина поручила Лилии множество мелких дел в Лондоне — если уж ехать, то с пользой для остальных. Артёму же шепнула только «возвращайтесь поскорее». Осталось только зайти к оружейнику: тот лично договорился о транспорте — в составе колонны — которым можно попасть в Лондон кратчайшим путём, а перед отправлением что-то собирается сказать, что-то важное.
Если не видеть Марину в её выходном наряде, легко решить, что хозяйка Артёма — Лилия. По словам Миранды, Лилия всегда любила наряжаться красиво и необычно, вот только со средствами всегда было трудно. Теперь, когда со средствами стало легче, Лилию не узнать. Просто блеск.
Она кивком согласилась подождать Артёма снаружи военного городка, хотя пропуски были на обоих. Не захотела входить. Можно было приказать, и вошла бы, но Артём подумал — и не стал настаивать: отношения Лилии с командованием всё ещё сложные: хотя все обвинения и всё такое с неё сняты, всё равно лорд Стоун и его подчинённые вряд ли забудут несколько крепких слов, которые тогда услышали от неё.
— Новый рюкзак, — указал оружейник. — И новый пистолет. На этот раз практически без металла, в обоих случаях. Пришлось повозиться; но, раз теперь мы знаем, что существуют «операторы», будем соблюдать осторожность. Мы знаем, что пока что вы не можете скользить, но стандартное снаряжение теперь всегда при вас. Вопросы?
— Один вопрос, сэр. Я тогда не слышал никого — только помехи в эфире. По вашим данным, это техника вышла из строя, или?
— Думаю, что «или». Рацию можно вывести из строя электромагнитным импульсом, но он должен быть такой мощности, что от самого человека мало что останется. Есть основания предполагать, что «оператор» и создавал помехи. Если вам интересно: по нашим сведениям, ракеты «последнего довода» сработали на территории «локации М». Возможно, это даёт нам некоторую отсрочку — мы успели увидеть уничтожение основной группы войск нечисти. Та, что шла коридором на Айур.
— Намёк понял, сэр. Как только смогу вернуться в строй, продолжим исследования.
— Не сомневался в вас, сэр Ортем, — оружейник пожал ему руку. — Выздоравливайте, сейчас это главное. Мой поклон вашей несравненной хозяйке и её очаровательным помощницам.
— — -
Лилия позвонила Глории, как только прибыли на перрон Ватерлоо в Лондоне; позвонил и Артём — Марине. Дома, на Земле (уже казалось, что там он жил много лет назад), у Артёма не было привычки звонить родным и близким. Да что говорить, ведь и просто побеседовать с человеком, с которым жил в одной квартире, толком и не успел. Теперь навёрстывал и удивлялся — почему такое простое и очевидное действие не приходило в голову раньше?
— Глория в отъезде, — озадаченно сказала Лилия. — Даёт концерты в Берлине и Пекине. Нас очень рады видеть в её доме, но — сначала дело, верно? Вам не страшно?
— Почему мне должно быть страшно?
— Бедлам — страшное место. Им детей пугают, если что.
— А я думал, душевное здоровье за столько лет научились уже возвращать. — Язвить Артём не собирался, но так уж прозвучало.
— Не всем, — Лилия, похоже, и сама не рада, что затеяла этот разговор. — Ну, раз вам не страшно, возьмите меня за руку! Можем пешком дойти, это не очень далеко.
— — -
Они шли молча; Лилия держала его за руку и улыбалась — молча. Смотрела по сторонам; Лондон, как и Лиссабон — город парков и величественной архитектуры; возможно, не такой величественной, как в Пекине или Москве, но тем не менее. Артём видел, как на них смотрят встречные — улыбаясь, и желая доброго дня. И конечно, он не оставлял без ответа, хотя бы вежливым кивком, ни одного доброго слова.
Люди определённо стали добрее. В целом и общем. Всё равно есть преступники, всё равно нужна полиция — видимо, некоторые черты человеческой природы никогда не изменить. Но всё равно чувствуется, что «человек человеку волк» — не про Айур.
Любопытно, почему они назвали лечебницу для душевнобольных именем одной из самых древних и страшных лечебниц в истории Земли? Ведь не в качестве насмешки? Кое-что Артём уже успел узнать, специально прочитал про Бедлам: прежде всего, это центр оказания психологической помощи. Учитывая, что смерть подстерегает человека на каждом шагу — в любой момент под ногами может вспухнуть «кротовина», и выползший изнутри «паук» или «демон» могут начать есть тебя заживо. Здесь демоны и нечисть в целом — не фольклор, это часть реальности. Люди сумели ужиться с этим кошмаром, что прячется за входной дверью, но даром для психики это всё равно не проходит.
Может, потому власти Парижа смотрят сквозь пальцы на мордобой, который принято устраивать в заведениях — при одном только правиле: никаких серьёзных увечий. Может, поэтому Гайд-парк Лондона — всепланетная танцплощадка, где молодёжь, и не только, выпускает пар. Может, поэтому римская Арена пользуется такой популярностью. Может, человеку нужна постоянная, грозная опасность, смертельная угроза за порогом, чтобы становиться добрым к себе и себе подобным.
...Пока он думал, они дошли до главных ворот Бедлама. Разумеется, там их ожидали; Лилия накануне заказала пропуски и пояснила, кого и почему они ищут. Их встретили радушно и препроводили в ту самую часть Бедлама — корпус — откуда, по словам Лилии, «не возвращаются».
— Наслышан, сэр Злотникофф, — ему пожал руку главный врач отделения. — Рад видеть вас, госпожа Корту. Чем могу помочь вам?
— У вас на лечении находится Вероника Корвус, — Лилия улыбнулась врачу. — Дело в том, что... — и изложила, вкратце, историю о том, как Марина, стечением обстоятельств, разучилась читать, и как впоследствии обучилась заново.
— Поразительно, — покачал головой врач. — Случай госпожи Корвус нетипичный. Мы не можем в точности сказать, что случилось. Если вкратце: она — полноценная личность. Основная её сложность — практически полная невозможность непосредственно общаться с людьми. Ни разговаривать, ни переписываться. Мы стараемся оградить её от контактов с людьми, в том числе с персоналом, используем технику, чтобы общаться, насколько это возможно. Когнитивные расстройства, в том числе вызванные неправильным обращением с переводчиками, давно уже умеют корректировать на месте, это рядовая ситуация. К нам сюда попадают только случаи, когда знакомые нам методики не работают. Что вы предлагаете?
Лилия пояснила. Со всеми подробностями.
— Интересный подход, — покачал головой врач. — Мы используем электромагнитную клетку, внутри неё госпожа Корвус и живёт — большую часть времени. Хорошо. Я готов проверить ваше предположение. Разумеется, вначале вы должны понаблюдать за госпожой Корвус. То, что вы лично знаете её с детства, госпожа Корту, может значительно упростить задачу. По нашим данным, большую часть времени госпожа Корвус живёт в выдуманном, воображаемом мире, и очень часто там упоминается приют, о котором речь. Вас проводят в гостиницу, — доктор встал, — и, как только мы с коллегами примем решение, как провести проверку вашей методики, мы с вами свяжемся.
— — -
«Номер» в здешней гостинице выглядит не менее роскошным, нежели апартаменты Марины и Артёма там, в Риме.
— Чудо, — Лилия переоделась в домашнюю — пусть всё ещё официальную — одежду, сняла большую часть украшений — и всё равно выглядит по-царски. — Не могу поверить, но мне нравится здесь, в Бедламе. Никогда бы не поверила, что скажу подобное. Посмотреть — так это просто Арена какая-то. Вы заметили? Спортивный корпус, столовая, библиотека. Ни криков, ни воплей. Я по-другому всё это представляла.
— Мы пока не видели пациентов, — заметил Артём. Точно, словно на курорт приехали. Обстановка такая, что уходить не хочется. Коварно, ох, коварно подошли к проектированию гостиничного корпуса!
— Не обижайте мою фантазию! — улыбнулась Лилия. — Пусть всего на день, но вы мой. Даже если вы просто будете рядом. Врач указал тут, на расписании, что повидаться с Вероникой мы сможем только после полудня, после двух часов, если точно. Почти три часа времени ещё. Чем вы хотите заняться?
— Здесь есть спортивный корпус? Пойду посмотрю. Там, на месте, и решу. А вы?
— Я в библиотеку. Марина попросила найти что-нибудь. В Лондоне у всех публичных библиотек общий каталог — я туда. Доброго дня!
Она обняла его — крепко, но осторожно.
— Сегодня вы мой, — шепнула она ему на ухо и первой покинула их «номер».
— — -
Они вошли в «клетку», дом Вероники Корвус. Сама она сидела на полу — хоть и клетка, но с удобствами: судя по количеству книг, она много читает. Но как?! Ведь в случае Марины...
Додумать он не успел. Как только они подошли на три шага, Вероника схватилась за голову обеими ладонями и посмотрела в их сторону. Видно было, что хочет что-то сказать, и не может. Она протянула руку в сторону Артёма и шевелила губами.
— Ортем, пожалуйста, выйдите, — резко попросила Лилия. — Я попробую сама вначале.
Артём кивнул. Быстрым шагом подошёл к массивной двери, потянул ручку...
Вероника оттолкнула Лилию и подбежала к нему — дверь едва только приоткрылась.
— Нет, — Вероника взяла его за руку. — Не уходите. Останьтесь.
Слушать это было жутко: она заикалась почти на каждом звуке, каждое слово повторяла вновь и вновь, спотыкаясь и путаясь — но сумела произнести.
— Нет, — Артём заметил, что с той стороны двери явно хотят вывести обоих посетителей. — Пожалуйста, просто отойдите. — Удивительно, но его послушались — вскоре послышался щелчок. Внешняя дверь «клетки» закрыта.
Вероника вцепилась в него — обняла с такой силой, что стало трудно дышать. Прошло с полминуты или около — трудно было вести счёт времени. Хватка её пропала внезапно: Вероника отступила на шаг, продолжая держать Артёма за руку.
— Кто вы? — она по-прежнему выговаривала слова с трудом, и с не с первой попытки. — Почему я здесь? Где Лилия? — мало-помалу произношение стало даваться ей легче.
— Лилия позади вас, — Артём видел, что ноги едва держат его новую знакомую; осторожно усадил её на пол и уселся рядом, не отпуская её руку. — Я Ортем Злотникофф. Мы пришли помочь вам. Вы разрешите попробовать?
Вероника кивнула. Лилия приблизилась к ним и взяла Веронику за другую руку. Вероника закрыла глаза — ненадолго — а когда открыла, на лице её было изумление.
— Что случилось? — слова теперь произносила с первой попытки, хотя и неуверенно. — Мы занимались с тобой, Лилия, почему мы здесь? Почему он здесь? Что случилось?
— Вероника, какое сегодня число? — спросила Лилия мягко. — Какой день?
Вероника назвала дату. На двадцать с небольшим лет раньше текущей.
— Мы обе выросли, — Лилия осторожно погладила Веронику по голове. — Просто ты не заметила. Мне нужно позаниматься с тобой, прямо сейчас. Хочешь, чтобы он ушёл?
— Нет, — Вероника крепче сжала ладонь Артёма. — Голос прекратился. Я всё время слышала этот голос. А сейчас его нет. Я не хочу больше слышать его, не уходите!
— Мы не уйдём, — Лилия достала учебник из сумки. — Не отпускай его руку, если тебе так легче. Закончим наш урок, хорошо?
— — -
Вероника не без опаски отпустила руку Лилии. Потом — руку Артёма. Постояла так — изумление на её лице. И вновь наваждение — Артём снова смотрел на Веронику, а видел Марину. Долю секунды, и наваждение исчезло: Вероника ниже ростом, лицо треугольное, карие глаза и рыжие волосы. Ничего общего с Мариной, если подумать.
— Я его не слышу, — поразилась Вероника. — Не слышу голос. Так мне... мне теперь двадцать восемь лет? Да?
Лилия кивнула.
— Вы взяли меня за руку, и голос пропал, — Вероника подошла к Артёму. — Почему? Кто вы?
— Помнишь Марину? Она хозяйка Ортема, — улыбнулась Лилия, — а я её помощница.
— Как здорово! — детский, бурный восторг в глазах Вероники. И почти сразу же опаска — смутилась. — Простите! Вы не уйдёте? Я ещё увижу вас?
— Врачи осмотрят тебя, — Лилия помогла Веронике усесться на стул. — Так нужно. Мы здесь, и когда разрешат снова — мы снова придём. Договорились?
— Вы правда придёте? — Вероника взяла Артёма за руки, и посмотрела в лицо. — Правда? Честно-честно?
— Честно-честно, — Артём сумел сохранить серьёзность. — Пока будет нужно. Не беспокойтесь, это главное.
Он продолжал держать её за руки, пока Лилия ходила за врачом. Артём заметил, как напряглась Вероника, когда открылась внешняя дверь «клетки», но... почти сразу же успокоилась. Видимо, ждала чего-то неприятного, но оно не случилось.
— — -
Странно, но относительно краткий урок Лилии с Вероникой вымотал и Лилию, и присутствовавшего там Артёма — поговорили с поражёнными врачами — те никак не могли поверить, что Вероника Корвус теперь может говорить с людьми — и добрели до своего номера, куда им и принесли ужин. Хорошо, что Артём позвонил в Рим до ужина — после него уже точно не смог бы. Добрался до постели, успел пожелать Лилии доброй ночи, и — отключился.
Что-то снилось. Основным мотивом обрывочных, не запомнившихся снов был постоянно повторяющийся где-то вдали музыкальный обрывок — словно заело граммофонную пластинку с записью пьесы для симфонического оркестра. Проснулся внезапно, и понял всё, ещё толком не разобрав, что же такое он видит. Нечисть вокруг — столпилась вокруг кровати. Артём успел ощутить, что Лилия уселась — уселась рядом и схватила его за руки, успел ощутить её ужас. И, как и в предыдущих случаях, рассмеялся — нервным, неестественным смехом; впрочем, главное — что это помогло. Исчезла нечисть, и взамен залитого слизью и кровью пола — тот самый, чистый, практически стерильный пол гостиничного номера. Лилия обхватила его, и Артём чувствовал, как постепенно унимается её сердцебиение.
