* * *
Холмы становились все выше. Склоны все круче. А маячившие на горизонте уральские горы отчего-то ближе никак не становились. Луноход продолжал держаться железнодорожных путей. Проехав очередную ложбину, он обогнул холм справа, и впереди стали виднеться торчащие из снега опрокинутые вагоны.
— Эшелон какой-то разбитый? — Спросил Варяг, пытаясь разглядеть то, что ждало их впереди.
— Пассажирский состав, — ответил Людоед, который следил в перископ. — Думаю, его прошмонать следует. — Добавил он подумав.
— Зачем? — спросил Васнецов.
— Эх, Коля, а еще искателем хотел стать, — усмехнулся Яхонтов. — В поисках полезных вещей. Медикаменты. Шмотки. Информация. Медикаменты сейчас очень кстати будут. Пусть и просроченные. Кое-чем еще можно воспользоваться. Юра плох совсем. Наших запасов может не хватить. Те же бинты.
— Можно старые бинты в самогоне простирнуть и прокипятить потом в воде, — предложил Илья.
— Брось. Они и так от старости расползаются в руках. Представь, что с ними станет после такой агрессивной процедуры.
— Да нет, Варяг, я не против прошманать поезд. Так просто, предложил, — Людоед пожал плечами.
— Ну, значит решено.
Достигнув первого вагона, луноход остановился.
— Славик. Ты в машине останешься. Поглядывай за Юрой. Если что зови сразу. Если проснется или бредить начнет.
— Опять оставаться? — Возмутился Сквернослов.
— Я полтора раза повторять не буду. Все. — Отрезал Варяг.
Земной шар завершал очередной цикл. Снова спускались ледяные сумерки, сменявшие на посту морозный день. Снег под ногами громко хрустел. Вагоны на две трети были утоплены в снегу. Все были либо опрокинуты, либо накренились. Только после тщательного осмотра ложбины стало ясно, что послужило причиной крушения поезда. Столкнулись два состава. Один пассажирский, другой очень похож на тот, что они видели на записи с видеокамеры, которую обнаружили в погребенном под снегом джипе.
— Вы этот состав посмотрите, я пойду, погляжу на тот, — Произнес Варяг и двинулся вперед.
— Только не задерживайся, — сказал ему Людоед.
— Само собой.
Николай и Крест проникли в первый вагон пассажирского состава. Окна давно отсутствовали, и это было совсем не сложно. Первый спрыгнул в опрокинутый вагон Илья. Он проверил радиационный фон счетчиком Гейгера и утвердительно кивнул Васнецову. Фон в норме. Это был плацкартный вагон. Беглый осмотр позволил быстро сделать выводы, что поживиться тут нечем. Никаких полезных вещей, кроме разнообразного мусора и осколков битых стекол они не обнаружили. Кто-то уже давно вынес отсюда даже все сидения.
— Опоздали мы. Лет на двадцать. — Пробормотал Людоед. — Давай вылазь. Дальше пойдем.
Выбраться наружу оказалось несколько сложнее, чем проникнуть внутрь. Тем не менее они это сделали. В следующем вагоне картина была схожая.
— Слышь, блаженный. Давай так. Смотрим в окна. Без нужды не лезем. А то так до утра копошиться будем.
— Согласен. И хватит называть меня блаженный. — Буркнул Николай.
— Ладно, блаженный. Не буду.
Они двинулись к следующему вагону.
— Слышь, Людоед...
— Чего.
— А у тебя есть какое-нибудь прозвище, которое тебе не нравится?
— Терпеть не могу, когда меня называют зайка, — ответил Людоед.
— Слышь, зайка...
— Я тебе, Коля, сейчас ноздри вырву! — Крест угрожающе посмотрел на Васнецова.
— Да ладно. Пошутил я, — развел руками тот, — Кстати, ты все интересовался секретом нашего лунохода, помнишь?
— Ну.
— Эта машина для наблюдения за ядерными испытаниями.
— Чего?
— Ну, американцы собирались проводить на Луне ядерные испытания. Какие-то там лазеры хотели ставить, чтоб Землю под прицелом держать. А это наш, типа ассиметричный ответ. Если что, подъезжает эта машина и ломает все их конструкции. Лунный танк, понимаешь?
— И откуда ты это взял?
— Да все из дневника того.
— Блин. Ну, просто Библия какая-то. Про все там есть. — Хмыкнул Людоед.
— А чему удивляться. Я бы на месте дяди, тоже все что знал, записал бы. Для будущих поколений. Да и через бункер тот, много информации проходило.
— Что-то не вяжется. Танк, а без оружия. Хотя... Перископ там интересный. Насколько я понял, его снять можно легко и установить что-то другое.
— Что именно?
— Да хоть пушку. Ладно. Стой тут. Я быстро. — Крест полез в очередной вагон. Посветив туда фонарем, он видимо увидел что-то заслуживающее внимание.
Изнутри послышались шаги Ильи. Затем тишина, сменившаяся какой-то возней. Потом жуткий грохот и треск.
— Людоед! Что случилось?! — крикнул в окно Николай, приготовив оружие.
— Ничего, — прокряхтел Илья, — перегородку плечом задел.
Снова послышался грохот. Удар. Треск. Возня. И обратные шаги. Из окна вылетел старый матрац. Следом еще один. За ним завернутые в старое одеяло упаковки бинтов, ваты и флаконы с йодом и зеленкой. Последней вылетела потрепанная книжка со сканвордами. Наконец показался и сам Людоед. Он засунул сканворды в карман шинели и стал стряхивать с себя изрядное количество пыли, которое собрал своей одеждой внутри.
— Собирай барахлишко да дальше пойдем. Тут больше ничего интересного.
— А матрацы нам зачем? — недовольным тоном спросил Васнецов. Лишний груз тащить не хотелось. А тащить явно ему, так как Крест был заинтересован лишь той потрепанной книжкой.
— Может, встретим кого. Обменяем на что-нибудь. Пригодиться короче. Пошли.
Еще один вагон был пуст. В другой Людоед снова полез. Немного повозившись внутри, он выругался из-за того, что там нечего было взять, и вылез наружу. В руках он держал выцветшего плюшевого медведя. Бросив его на снег, Людоед вздохнул и, достав из кобуры пистолет, протянул его Николаю.
— На. Добей бедолагу. У меня рука не поднимется.
— Крест, как это понимать? — Васнецов в недоумении посмотрел на Илью.
— Да ладно. Пошутил я. Пойдем дальше. — Людоед убрал оружие обратно в кобуру и двинулся к следующему вагону.
Николай последовал было за ним, но вдруг остановился и взглянул на мягкую игрушку. Обветшалый. Сотню раз промокший и обледеневший. Брошенный на долгие годы. Он был, словно живой и всем своим видом вызывал сострадание до рези в сердце. Николай осторожно поднял его и стряхнул с него свежий снег. Затем заглянул в окно вагона и, найдя что-то оставшееся от сидения рядом с окном, аккуратно усадил туда плюшевого медведя. Двинувшись по следам Людоеда, Васнецов снова остановился и вздохнул. Перед глазами все еще был этот жалкий плюшевый медведь с грустными глазками-пуговками.
— Я совсем рехнулся, — мотнул головой Николай и вернулся к игрушке. Заглянул в окно. Тот сидел на своем месте и выглядел так жалко и одиноко, что Васнецов почувствовал ком в горле. Даже в глазах защипало. Он схватил игрушку и, завернув его в один из матрацев, которые тащил, бросился догонять Илью.
Людоед уже вовсю орудовал в очередном вагоне. В отличие от предыдущих, в нем не было окон. Зато был сильно раскурочен бок, в котором зияла большая рваная дыра. Внутри слышалась возня Людоеда.
— Твою мать, — досадливо бросил он.
— Чего там, Илья? — спросил Николай, загляну внутрь.
— Это почтовый вагон. Ну, думаю, поживимся сейчас. А хрен там. Все посылки давно растащили. Даже ни одной бандероли не оставили, мародеры хреновы. Зато мешков с письмами столько, что хоть пирамиду Хеопса складывай... На кой хрен они... На. Лови.
Он кинул два мешка.
— А это зачем? — возмутился Николай.
— Почитаем на досуге. — Крест выбрался из вагона. — Твоя записная книжка, убедила меня, что чтение великое, мать его, благо. Черт, порвался один. — Он поднял несколько выпавших писем. Конверты были одинаковые. Белые с красным окаймлением. — Воинская почта. Конверты у писем солдатские.
На крыше вагона послышались шаги. Затем сверху упала обветшалая военная кепка из камуфлированной ткани, вещмешок и портупейный ремень с кобурой.
— Ну, как тут у вас? — это был голос Яхонтова. — Он спрыгнул с крыши и стал стряхивать с себя снег.
— Кисло, — пожал плечами Крест. — Ничего толкового. А у тебя?
— Да так. Два цинка для калашника. Странно, что их до нас никто не нашел. Полдюжины индивидуальных армейских аптечек еще, для условий ядерной и биологической войны. Пистолет Макарова заклинивший. Там в кобуре. Это состав с пусковыми установками баллистических ракет был.
— А ракеты? — оживился Крест.
— Ну, само собой их там нет уже давно. Наверное, успели запустить. Фонит там, зараза. В двух вагонах до двухсот рентген.
— Ну, это еще не фонит, — махнул рукой Илья.
— А у вас тут сколько?
— Восемьдесят максимум. Как на белых песках Бразилии. Я не пойму, какой идиот допустил, чтобы поезда столкнулись?
— Как всегда, виноват стрелочник. Я так думаю, — усмехнулся Варяг, — Слушайте. Тут ерунда за теми холмами какая-то твориться.
— Чего там? — насторожился Крест.
— Вы звук такой не слышали? Как раскаты грома и хлопок?
— Нет. А что?
— А я вот услышал. Наверное, оттого что я ближе был и там более-менее ровное место, и звук дошел. Короче громыхнуло далеко и хлопнуло одновременно. Смотрю в бинокль и вижу, туман расползается. Вот словно ниоткуда взялся. Расходится в стороны, а в центре клубится ввысь. Километров пять до того места, наверное.
— Туман говоришь? Как в Котельниче что ли? — спросил Крест.
— А черт его знает. — Яхонтов почесал бороду. — Думаю, небольшой крюк сделаем и поглядим. Как считаешь?
— Разведать, конечно, надо. Да мне не нравится все это. Чем дальше, тем больше непоняток. В Москве все ясно. Морлоки, пси-волки, амазонки, люди. А тут. Увидел бы пси-волка сейчас, кинулся бы с ним обниматься на радостях. Родное что-то.
— Ага. Морлоки особенно... Родные... — Усмехнулся Варяг, поднимая свои трофеи. — Ладно, пошли к луноходу.
* * *
Оставляя позади застывшее, словно вмерзшее в пространство и время крушение поездов, луноход двигался ведомый Варягом в направлении странного явления. Того, что описывал искатель, видно уже не было. Но воздух действительно затянуло туманом. Видимость упала совсем. Туман и сумерки сделали свое дело.
— Думаешь, на Котельнич отсюда тянет? — Спросил Крест у Яхонтова.
— Да я не уверен, что и тут и там одно и то же явление. Хотя вроде, похоже. — Ответил Варяг.
— Кажется с прибором что-то, — заявил сидящий рядом с искателем Вячеслав.
— Что такое?
— Датчик наружной температуры. Вот, — ткнул Сквернослов пальцем в панель, — Минус пятнадцать показывает. Такого быть не может. Там минус сорок или около того.
— Да. Действительно странно, — продолжая вести луноход, он посмотрел на панель и постучал пальцем по стеклу прибора.
— Варяг, стой!!! — заорал Крест.
— Твою мать! — воскликнул Яхонтов.
Машина успела остановиться в метре от внезапно возникшей пропасти впереди.
— Ох, сейчас бы кувыркались, — нервно засмеялся Людоед. — Сдай мальца назад.
— Эх ты, старый, глаза твои слепые, — попытался сострить Вячеслав, но почувствовав угрожающе близко от своего лица кулак Яхонтова, умолк.
Только выбравшись из машины, они обнаружили, что тут практически нет снега. Только наледь. И температура была действительно около пятнадцати градусов мороза. В одежде, адаптированной для более экстремальных температур, путники сразу стали потеть.
— Что за чертовщина, — пробормотал Людоед.
Однако порыв ледяного ветра, заставил их вспомнить, что они живут в мире вечной зимы.
Ветер погнал туман от пропасти, в которую они чуть не угодили, в сторону далекого уже Котельнича. Перед ними открылась огромная котловина, дно которой не просматривалось из-за сумерек и клубящегося внизу тумана. Однако иногда казалось, что где-то на немыслимой глубине иногда вспыхивают оранжевые всполохи. Над всей этой странной местностью стоял какой-то гул. Край котловины был изогнут и, похоже, стремился к окружности, охватить которую было невозможно взглядом. Почти идеальная линия края была изъедена эрозией и некогда обильными ливнями.
— Я что-то не пойму, — пробормотал Варяг и, наклонившись, поднял какой-то кусок. — Что за...
Это был бесформенный слиток расплавленного стекла размером с два кулака. Варяг пристально посмотрел на него и вдруг отшвырнул от себя.
— Крест! Быстро дозиметр достань! — воскликнул Яхонтов.
— Это не может быть воронкой от взрыва, — пробормотал Илья, засунув руку в подсумок, где хранился его дозиметр.
— Только если тут не полсотни мегатонн, — мрачно ответил Варяг, вглядываясь на клубящийся туман в глубине котловины. — Похоже, там внизу лава бурлит. Вулкан... Или, кальдера... Как там Юра говорил...
— Кто мог применить такой заряд? У кого была пятидесятимегатонная бомба? Если это только не кузькина мама Хрущева. — Людоед включил дозиметр.
— Возможно, заряд вызвал реакцию чего-то. Атомная станция или ядерные боеприпасы поразили и в совокупности...
Примерно в километре раздался похожий на раскаты грома грохот и шипение. Все резко повернули головы. Из низко плывущего слоя тумана, вырвался на несколько сотен метров вверх гигантский фонтан пара и кипящей воды.
— Гейзер! — воскликнул Илья. — Так вот что конденсирует туман и почему тут теплее!
— Илья, что с дозиметром? — тревога в голосе искателя увеличивалась.
— Погоди... Черт...
— Что?
— У меня потолок — тысяча рентген, — проворчал Людоед.
— Ну? И?
— Зашкалило.
— Быстро в машину!!! — Закричал Варяг, кинувшись к луноходу.
* * *
Вездеход мчался в обратном направлении. Вячеслав выжимал из машины все что можно. Все были озабоченны одной мыслью — убраться подальше от того жуткого места.
Николай придерживал стонущего Алексеева, чтобы тот не свалился со своего ложа, нанеся себе при этом дополнительные травмы.
— Нам конец, да? — Васнецов уставился на Людоеда испуганными глазами.
— Тысяча рентген... неприятно конечно, но мы там минут пять были. Не больше. Проблема в другом. — Илья судорожно разворачивал большую карту.
— В чем?
— В том, что там было больше тысячи рентген. У меня максимум на дозиметре, это тысяча. Но прибор зашкалило. Может там тысяча сто. А может десять тысяч. Вот это совсем погано... Никого, кстати, не тошнит?
Если бы Людоед не спросил, то наверное Николай и не почувствовал бы приступа тошноты. Но именно после этого вопроса его посетил рвотный спазм. Из-за чего это? Страх? Мнительная реакция после вопроса? Укачало таким экстремальным движением лунохода? Или... Началось убийственное действие радиации?...
— Меня не тошнит! — Крикнул Ваяряг.
— Меня тоже! — вторил ему Вячеслав.
Это несколько успокаивало.
— А меня... — Васнецов уставился на Илью...
— А тебя, блаженный, по любому тошнить будет. Так что без паники...
Луноход подпрыгнул на очередном ухабе. Он неумолимо несся к железной дороге, где по-прежнему лежали два столкнувшихся состава.
Крест, наконец, развернул карту и стал ее изучать.
— Варяг! — крикнул он, спустя несколько минут.
— Чего?!
