Примерно с полчаса пути ничего не происходило, шаг за шагом ноги уносили все дальше, я петлял и уже даже не запоминал количество пройденных поворотов, банально выискивая глазами следующий. Банально хотелось уже хоть каких-то перемен, чего-то нового, просто, чтобы не сойти с ума, разум словно погружался в какое-то наваждение, с каждой минутой все сильнее и сильнее действовавшей на него как некий удручающий фактор. Вроде и не опасно, и иду более-менее спокойно, ан-нет, давит и давит на мозг что-то, вопреки всему заставляя погружаться в хандру все глубже и глубже.
— Клац! — раздалось откуда-то спереди, за очередным поворотом.
— Клац-клац! — повторилось вдруг вновь, буквально через пару мгновений, я даже шага не успел сделать, да так и замер, с застывшей в воздухе ногой, усиленно прислушиваясь. Тишина...
— Клац! — и внутри все аж подпрыгнуло от неожиданности, заставив ощутить неприятное и липкое прикосновение страха.
"Вот ведь сука, да что же там такое", — промелькнула тут же мысль. И вновь клацанье, сдвленное, и тишина. Так, взять себя в руки, не дрожать, собраться и, перво-наперво, решить — оно мне надо? Надо. А значит, идем потихоньку вперед, а там, будь, что будет. И я двинулся дальше, с неудовольствием отмечая, как липкий ком в районе груди стал понемногу увеличиваться. Черт, да что же меня так трусит-то?
До поворота оставалось метров двадцать, и все время, пока я шел, навстречу мне летело мерное и упорное поклацывание, словно кто-то или лупил камнем по камню, или стучал по скале чем-то иным, к примеру, костяными конечностями или еще чем похуже. В общем, в голове ситуевина рисовалась совершенно нерадостная, и чем ближе подходил, тем больше омневался в правильности своих действий. И каково же было мое удивление пополам с облегчением, когда, выглянув из-за уступа, в немом ступоре уставился на совершенно дурацкую картину, к которой я оказался абсолютно не готов. И потому пару мгновений тупо, как баран перед закрытыми воротами, стоял, открывая и закрывая рот, не решаясь то ли выматериться, то ли заблеять, но ощущения были сродни или, хотя бы, довольно близки и понятны любому парнокопытному. Сука! Ну, вот что за на хрен?!
Под одной из стеночек, подальше от разлившейся по середине прохода жижи, сидело какое-то, совершенно нескладное карликовое чудо-юдо, и периодически лупило зажатой в куцых тонких ручках палкой по отвесно уходящей вверх скале. Закутано оно было в какие-то лохмотья, обрывками свисающие со всех сторон и придававшие вид существу до удручающего жалкий. Даже бомжом с помойки величать это нечто казалось несколько несоответствующим, ну не дотягивало оно до такого ранга, ну никак. Морды-лица не видно, тряпье и там все закрыло, ступни широкие, но словно обрезанные, куцые, ладошки видны лишь наполовину, пальцы грязные, в земле и с кое-как обкусанными желтыми ногтями. Почему-то в глаза бросился именно их цвет, притянув взгляд и пару секунд, словно магнитом каким, не отпускающий внимание. Слишком уж все серо и однотонно вокруг, а тут на тебе — желтый!
На вид тварючка опасно не казалась, уровень всего пятидесятый, разве что, может, магией какой противной обладала, ну да проверить это в любом случае требовалось, так что, придя в себя и собравшись с мыслями, я сделал шаг за поворот и обратился к неписю по имевшимуся у того над головой имени:
— Уважаемый Ниркстуль, я полагаю?
Ба, что тут началось. Непись от неожиданности и, видно, с перепугу, резко взмахнул руками и, почему-то, попытался боднуть стену, довольно неудачно, должен заметить. Палка из рук тут же выпала, а чудик опал наземь, словно лист по осени, что бы через мгновение тут же подскочить, как мячик, на добрые полметра, крутнуться в воздухе вокруг своей оси и, уже приземлившись, наставить на меня палец с ярко желтым, обгрызенным ногтем:
— Ты кто?! — визг существа неприятно ударил по ушам, заставив поморщиться, черт, да что за тональность такая, любая дверь позавидует.
— Я это я, — решил, почему-то, схохмить, — а ты это ты.
И улыбаюсь, добродушно так, доброжелательно.
— Чего? — опешило существо.
— Вот-вот, — киваю головой, — надеюсь, не помешал?
— Чего? — кажется, непися заклинило, а у меня, наконец, полностью исчез страх, ну, не может быть это чудо хоть сколечко опасным. Скорее во вред себе что-либо предпримет, чем мне сможет навредить, разве что, смотается куда-нибудь, и поминай как звали, и я опять останусь тут совершенно один.
— Говорю, не помешал? Прошу прощения, что возник так внезапно, — смиренно склоняю голову, мол, извиняюсь я так, понимаешь, извиняюсь.
— А, а ты кто? — куцый палец, хоть и опустился, но чудик с места не двигался, продолжая все так же подозрительно сверлить меня поблескивающими сквозь кучу нависших на лицо лохмотьве глазами.
— Путник, — и попытался улыбнуться еще шире.
— А чего скалишься? — в тон Ниркстуля вновь добавились визгливые нотки, черт, похоже, не нравится ему моя улыбка.
— Прости, уважаемый Ниркстуль, а что вы, собственно говоря, здесь делаете?
Непись вдруг озадаченно почесал за ухом, по крайней мере, я так предполагаю, что у него там оно должно быть.
— Откуда ты меня знаешь? — спустя мгновение последовал вопрос, напрочь проигнорировавший мой.
— Ну, — пришлось развести руками, — уж об Ниркстуле да и не знать...
— А, ну да, ну да, — покачал на это головой собеседник, — так чего тебе?
— Да просто из вежливости решил поздороваться, да узнать, может, помощь какая нужна? — ну, вот, теперь пан или пропал, пойдет на контакт — отлично, нет, что же, придется выступать в роли просителя, все равно, не думаю, что сумею сам отсюда выбраться.
— Ну, да, помощь, помощь, — чудик вдруг смерил меня взглядом с ного до головы, — помощь, можно, да, помощь. А чего взамен?
— В смысле? — прикинулся я дурачком.
— Чего хочешь за помощь? — с явным укором вздохнуло существо.
Вот, теперь, главное, не перегнуть палку, пусть и дальше считает, что это ему больше нужно, нежели мне, а то, как бы, не оказаться в неприятной ситуации.
— Ну, даже не знаю, и утруждать вас как-то не хочется, — и машу рукой, — ладно, а что сами-то предложите?
— М? Что предложу? За помощь? — казалось, чудик натурально удивился, неужто ляпнул нечто из ряда вон выходящее.
— Да я и не настаиваю, — покачал, неспеша головой, всем своим вида пытаясь показать, что, мол, это ему делаю одолжение, а так, моя хата с краю и мне ничего от него особо и не нужно.
— За помощь, я, я, могу дать что-то или сделать, хочешь? — и зыркает пристально так, выжидающе.
— Ну, можно и так, лишь бы не напрягать никого, — киваю.
— Так вещь или услуга? — скрипнуло от него несмазанной ни разу за долгие века дверью.
— Я так понимаю, с вещами уважаемый Ниркстуль не особо хочет расставаться? — и тут же ловлю едва заметный кивок, во, в точку попал, — ну, тогда можно и услугу.
— Услугу, услугу, а что, что хочешь?
— Да, как бы, — признаться, ломать комедию мне даже понравилось, в роль вошел неплохо, идет пока все вроде бы по маслу, ай да я, ай да молодец, — ну, а что такое, что бы не сильно утруждать уважаемого Ниркстуля?
— Эм, эм, ммм, ну, ну, могу туда провести, — куцый палец ткнул мне за спину.
Я тут же слешка скривился:
— Только что оттуда, извините, но не интересно.
— Тогда туда, — и культяпка махнула уже себе за спину, пришлось вновь состроить кислую мину.
— Туда? — пятерня непися вдруг уперлась вниз, в змелю, на что я, сдавлено сглотнув, вновь помотал головой.
— Эм, ну, не знаю, — существо пожало плечами, заставив мое сердце судорожно дернуться, ведь так близко был, сука, так близко!
— Поверьте, уважаемый Ниркстуль, все, что вы предложили, лишь дотавит хлопоты не только вам, но и мне, так, зачем же нам утруждаться из-за этого?
— Ну, да, ну, да, — покивало существо головой.
— Впрочем, — я постарался натянуть на себя задумчивую харю и вроде как совершенно случайно мазнул взглядом по скалам, — а вы там были?
И ткнул пальцем вверх.
— Эм, в Гнилье? — вопосом на вопрос ответил тот.
— Точно, все время забываю, как оно, да, там были?
Собеседник пожал плечами:
— Ага, плохо там.
— Вот, а ведь это интересно должно быть!
— Интересно? — теперь на меня смотрели как на душевно больного, — Там Гниль, там не интерено, там плохо.
— Так я и говорю, а что, — и задумчиво почесал затылок, — чем не интерес?
Черт, несу какую-то ахинею, все, что в голову придет, лишь бы прокатило, а Гниль там какая-то или нет, сам разберусь, уж всяко лучше, чем здесь. Или внизу, куда мог только что отправиться, ад там, что ли? Выбраться бы только, и уж на месте разберусь точно.
— Ну, если хочешь, могу и туда провести, — наконец выдаль непись, вторя мне и тоже чухая в затылке, задрав кверху голову. А я чуть не подскочил на месте, черт, получилось, да, да, мать вашу!
— А почему бы и нет, вдвоем все веселее, да и поболтать по пути можно, — хмыкаю в ответ.
— Эм, эта, как тебя, но только до границы, дальше не пойду, — проскрипел непись, наклоняясь за своей палкой и обхватывая ту куцей ладошкой.
— Не вопрос, кстати, как ты к этому относишься? — я обвел рукой болотце под ногами и скалы.
— Эм, — протянуло чудо, — ну, э, Сток как Сток.
— Да ладно, — киваю, улыбаясь, — можно же как-то и повеселее, ведь неспроста он тут и нужен, так ведь?
— Ну, да, Гниль-то никуда, — Ниркстуль вдруг ухмыльнулся, — сама, это, не денется.
— Вот, полезное ведь дело происходит тут, нужное, — важно киваю.
— А то, вот и я говорю, нужное, — существо довольно осклабилось, — и все здесь нужная, а они не понимают, глупый, глупый все!
Последние слова собеседник почти провизжал на высокой ноте, комкая произношение и заставляя морщиться от звуковой волны, окатившей меня с ног до головы и заставившей заныть каждую косточку. Черт, вот ведь голосок какой.
— Гм, уважаемый Ниркстуль, главное самому знать правду, а не пытаться убедить в ней остальных, разве нет?
Чудик на миг задумался, а потом букваьно просиял:
— А? Да! Точно, верно, да! — и в меня вновь нацелился корявый палец с желтым ногтем, — а ты прав!
Пришлось довольно улыбнуться, конечно, я прав, особенно, когда мне это нужно и выгодно, льстить дело нехитрое, главное, не перегнуть палку, играя на чаяних и эмоциях собеседника.
— Вот, так что ну их, тут все важно, все нужно, и точка!
— Да, да, да, ты понимаешь, хорошо, это хорошо, — вновь скороговоркой протараторило в ответ, — и ты мне нравишься, не глупый, хорошо.
Киваю.
— Давай, сначала помощь, потом отведу, — и лыбиться, черт, да я его лучший друг почти, ай да я.
— Как пожелаете, уважаемый Ниркстуль, это будет интересно.
— Нуу, — пятерня с желтыми ногтями задумчиво почеало макушку, — не так и интересно, но нужн!
— Ну, вот и хорошо.
— Пойдем, — меня тут же поманили за собой, развернулись на месте, сделали два шага и замерли перед ухолящей ввысь скалой. Я замер рядом, недоуменно пялясь на стену, и что ему от меня надо?
— Давай, — повторило существо и, подняв палку у ног, пару раз стукнуло по камню. До меня же пока не доходило.
— Помогай, — и опять я слышу "клац, клац".
Оглядываюсь — но на земле ни черта нет, кроме булькающей дорожки болотной жижи и, и все, ни камней, ни палок, ничего. Приходится развести руками, мол, нечем, уважаемый, с радостью бы, да нечем.
— А, ну да, — тот тут же протягивает мне свою стучалку и откуда-то из-за пазухи достает точно такую же. Приехали, у него что, тоже инвентарь еть? У непися еимеется свой инвентарь? Впрочем, с тем, что уже довелось тут повидать, это через мгновение совершенно не кажется таким, прямо скажем, ненормальным. И через мгновение мы уже стучим, клацаем и выбиваем непонятную мне хрень-мелодию на только Ниркстулю и известный мотив. Получется, откровенно говоря, не очень. Что-то не так, не выходит, чудик морщится, прислушивается и раздраженно дергает головой. Я же стараюсь тупо повторять заданный им ритм, но, видно, этого мало.
— Не так, все не так! — бормочет непись, и мне остается лишь вздохнуть, делаю, что могу, знать бы еще, для чего.
— Не выходит!
— Не так!
— Не слушает!
— Спит еще!
И с каждым его воплем я все больше и больше чувствовал себя дураком. Стоят себе два дебила, и лупят палками по скале, в ожидании не пойми чего. Ну не придурки?
И тут по каменной поверхности словно рябь пробежала, будто волны разошлись от брошенного в воду галыша. Маленькие такие, и частые, частые, даже сморгнул пару раз от удивления, не совсем веря в происходящее, слишком уж дико смотрелось подобное. Однако тут же заколотивший по скале еще быстрее Ниркстуль отмел все сомнения, видно, именно этого мы и добивались, так что, в следующую секунду я лупил по камню не с меньшим энтузиазмом, совершенно не представляя, что именно нас ждет дальше, и испытывая от этого все нарастающий интерес. Блин, чудное место, чудные неписи да и дела чудные, хрен поймешь, куда занесло и что вообще происходит.
— Ну, вот, ты помог! — наконец, выдохнул напарничек, прекратив свои колотушки, когда рябь усилилась до невозможного и перешла в почти слитное, трудно заметное для глаза дрожание поверхности. Отойди метра на три и ни черта не заметишь, будто маскировка какая.
— Рад был оказать услугу, — учтиво улыбаюсь, продолжая капать лестью на самолюбие непися. Признаться, эта игра меня даже несколько вдохновляет, позволяя себя чувствовать неким кукольником, что ли, умело и, даже, где-то мастерски общающегося со своей марионеткой, подводя ее к нужному действию. Прямо росту в своих глазах!
— Да, это да, — Ниркстуль кивнул, не отрывая глаз от ряби.
— Красивое зрелище, — не применул похвалить происходящее, заметив интерес чудика.
— О, да! — тот согласно кивнул, и мы некоторое время просто стояли, он вожделенно наблюдая, а я тупо в прострации и ожидании дальнейших чудес. Наконец, время пришло:
— Эта, так тебе точно туда? — я посмотрел на направленный вверх палец и довольно кивнул, — ну, давай руку тогда.
И вот тут меня слегка передернуло, надеюсь, незаметно. Протянутая ко мне конечность совершенно не располагала к тому, что бы с ней ручкаться: куцая, нескладная, с обгрызенными неприятно смотрящимися ярко желтыми ногтями нелепая лапка совсем непризывно выглдела, и какие либо контакты с ней совершенно не воодушевляли. Но, черта с два, делать-то нечего! Пришлось пересилить себя и взяться за предложенную пятерню. И в следующее мгновение меня с силой дернули в сторону скалы и каменная твердь, совершенно без какого либо усилия, столкновения и прочих неприятных для моей тушки последствий проглотила нас целиком. Словно в воду вошли, ей богу! Легкие, омывающие тело волны были ни на что не похожи. И словно запоминались с каждым мгновением, не знаю как, не знаю почему, но происходящее как-то странно откладывалось в голове, будто вспоминалось что-то давно забытое старое, всплывая из недр памяти и слегка пугая своей чужеродностью. Врое как проворачивался со скрипом и скрежетом старый, затянутый паутиной и покрытый толстым слоем пыли рубильник где-то на задворках то ли памяти, то ли еще где. Короче, странные и непонятные ощущения, приводящие эмоции в легкий раздрай с тонким налетом испуга. Хорошо хоть за руку держали, все не так страшно. А потом в глаза вместо беспросветной мути ударило белым, и я прозрел...
