— Так вот кого в старых даже для меня преданиях звали Пожиратель Душ... — озарило истинного хаосиста. — Это не Род, вернее, не весь Род, а то начало, что хочет вобрать в себя всю вселенную. Но для чего вы её уничтожаете? Чем она вам не угодила?
— Мы уничтожаем Хаос, дисбаланс, за Кон. Всё должно пребывать с гармонии с Коном. Телесный мир — оковы, наложенные Вышним на самого себя. Они мешают ему осознать свою целостность. Потому надо умереть, чтобы войти в Жизнь Вечную. Но довольно слов, — Роксамир протянул Разору левую руку и раскрыл ладонь, в которой лежала чёрная деревяшка. — Ты — Хаос, Тьма и Зло. Добро побеждает.
— Странно, — Разор не желал принимать ни фигурку, ни правила игры, — насколько я помню правила, белые расторгли мир, начали войну, и являются агрессорами.
— С грехом надо бороться, — продолжал настойчиво протягивать фишку человек Порядка.
— Твоя картина мира тебе самому покажется странной. Если грех — тоже часть Единого, почему Единый борется сам с собой? — Сияющий черношёрстый знал ответ на вопрос, но хотел услышать его от самого противника.
— Это и есть Его Игра, — тот ответил верно, хоть и несколько иносказательно. — Которой мы намерены положить конец. Победив.
— Любая игра приносит удовольствие больше процессом, чем победой. Допустим, Порядок победит, — Разор сделал допущение, — что тогда? Род будет одиноко висеть в небытии? Начнёт новую партию сам с собой от ещё пущей скуки?
— Будет нирвана — не рваное, целое состояние, вечное блаженство... — Роксамир снова сорвался на пафос и широкие жесты рук в длинных рваных рукавах.
— Род бы поныне пребывал в вашей идиллической нирване, если бы она ему нравилась, — привёл неопровержимый факт крылатый. — Ему не было бы смысла создаваться во вселенную.
— Не приходило ли тебе на ум, что вселенная могла вовсе не иметь начала? Зато будет иметь конец, — зловеще нахмурившись, Роксамир выставил ладони с белым и чёрным кусочками дерева и сжёг обе пешки в бездымном сиянии.
— Почему тогда силы Порядка не победили в любом отдалённом отрывке прошлого, не принесли... — Разор помялся, подыскивая верное слово, — жутко сказать... Конец Света, если вселенная продолжается в прошлое на бесконечность?
— Не потому, что Хаос сильнее, — человек не желал принимать, что существует кто-то могущественней его Повелителя.
— Верно, — Разор не стал препятствовать его беспочвенной уверенности. — Потому, что у Рода нет ни Порядка, ни Хаоса. Есть маньяки-вредители, которые покрывают низменные нужды пафосными фразами, и есть разумные, ищущие золотую середину, грань между крайностями. Можно расщепить Рода хоть на тысячу составляющих пар: Добро-Зло, Свет-Тьма, Порядок-Хаос, Огонь-Вода... но это не важное. Вот на что надо обращать внимание: Жизнь-Смерть, Любовь-Ненависть. Но даже если принять всё как игру, вы не можете победить, как не можем победить и мы. Поглотив Хаос, вы сами станете включать его в себя. И, борясь с чем-то, сами становитесь тем, что ненавидите. Семаргл ненавидел зло, насилие и жестокость демонов. Ваши же Коны Вселенной работают безотказно, и вы не можете стать исключением.
— В глобальном масштабе, возможно, пока ещё нет. Но приблизить к Вознесению одну отдельно взятую планету, — палец указал на кружащийся в космосе Хардол, — мы в состоянии.
— И что даст планете ваше Вознесение? — Разор прищурил глаза, наблюдая за Роксамиром, всё больше распаляющимся. Человека вопрос, казалось, вверг в лёгкое недоумение:
— Как что?.. Разве не к Единству стремится всё бытие с момента нарушения вечной нирваны дестабилизирующим Хаосом? Это цель всей материи и всего духа.
— К единству, грозящему разрушить имеющееся, — то ли риторически вопросил, то ли констатировал старый зверодракон. — Цель не должна быть достигнута, пока есть смысл существования разума и народов.
— Цель — это итог, смысла существовать и не будет. В нирване нет смысла, — Роксамир ощущал себя актёром, а реальность — сценой, и вёл себя соответствующе, — потому что достигнут идеал, и нечего совершенствовать. Потому что любое совершенствование — это лишь возвращение к потерянному. А Хаос желает, чтобы былое потерялось навечно.
— Тогда зачем мы вообще существуем сейчас? Зачем создавать всех нас, когда в конце ждёт полное забвение и исчезновение? Ничтожная цель, если хоть немного проникнуться идеей, — семурану надоело стоять на месте, ожидая начала, и он сделал первый шаг навстречу покусившемуся на Иерона. Человек продолжил стоять монументом самому себе, только лицо его жило. И сейчас оно усмехалось хитро и одновременно удивлённо:
— Надо же... А ведь любовь — это тоже соединение дробных частей в единое целое. Мужчина и женщина перестают существовать отдельно и объединяются в семью. Может, именно твоя убеждённость в первичности Хаоса и помешала принять кого-то в своё сердце? Ведь это равнозначно поглощению своей воли в чём-то большем и лучшем, чем ты сам по себе, в гордом одиночестве. Но, я уверен, если ты пересмотришь свои взгляды, найдёшь в себе место для такого прекрасного чувства единства с целым новым миром, который есть в каждой личности. Особенно в женщине.
— Да неужто? — Не ожидал колдун от приверженца противоположной Стороны таких слов. — По "светлым", пропагандирующим лишь духовные связи, этого не скажешь.
— Это уже выдумка светлых, а не наша. И она полезна только для регулирования рождаемости. Потому и применялась к вашей расе. — Ни с того ни с сего пробило Роксамира на откровенность. — Она достаточно сильная, чтобы, разросшись, захватить галактику и начать её менять под себя, дестабилизируя.
— Нам это не нужно. Мы и без государства знаем что хорошо, а что плохо. Хотя нас и пытаются убедить, что мы это забыли. И я уже устал...
— Правильно, не отклоняйся от темы. Не хочешь, наконец, получить Единственную, идеально подходящую тебе самку?
На миг... Разор задумался. Пускай он тысячу раз успел убедить себя, что ему и не нужна любовь, что многие живут без неё, не страдая, сердце надеялось. Впрочем, доверять этой роже не следует. Себе дороже. Если сейчас Разор всё сделает правильно, вселенная сама встретит его и её. Или, возможно, уже встретила?
— Интересно, не то же ли самое ты предлагал Мирдалу после того, как он разочаровался в Альдаре? Не хочу повторять ошибки солнечного.
— Понял, к чему ты клонишь, — босоногий вздохнул. — Нет. Я враждовал с Мирдалом ещё задолго до того, как он осознал, что существует. Я добился того, чтобы Яр-Ключ исчез с Хардола — тогда Свет лишится столь весомой подпитки, и его — аккуратно и постепенно — заменили Порядком. Всё снова пришло в стабильность, Яр-Ключ заменён Сосущим Камнем. Оставалось только добиться того, чтобы Мирдал никогда не вернулся назад.
— А он вернулся, — семуран растянул пасть в улыбчивом оскале, — так что ты проиграл.
— Только ты меня не сможешь убить, — бородатый покачал головой, — ведь слишком много Хаоса без какой либо формирующей силы это плохо.
Фигура человека сначала расплылась в белом сиянии, а затем этот энергетический сгусток посерел, лишившись всякого света и тени. Задул ветер, сметавший всё по пути к тому, что выбрало себе имя Роксамир, а затем и вовсе начавший всасывать внутрь себя, как пробоина в обшивке космического корабля. Духи Порядка всегда голодны до присоединения к себе новой души.
— Ты не обладаешь нужной силой, — сущность продолжала неведомо как говорить человеческим голосом, — чтобы противостоять первосозданному артефакту!
— Я обладаю нужной слабостью, чтобы победить тебя... Я тоже люблю играть, но не желаю скучать в одиночестве.
Поддавшись засасывающему течению, Разор перестал удерживать себя и спокойно направился прямо к Роксамиру. Но, оказавшись напротив дыры, соратник Хаоса ухватился за её края и вытянул их перед собой, не прикладывая никаких усилий. Всю работу делало само притяжение. Чёрная дыра перестала поглощать пространство — теперь она со страшным криком, переходящим в гудение, проваливалась сама в себя, оставив Разора и весь мир в покое. Вскоре в этой вселенной от Роксамира ничего не осталось.
— Надеюсь, ты исполнил свою мечту, — обратился крылатый в никуда. Его услышали. Но ответ не последовал.
Сердце Семаргла, величаво поднятое в руке, мигнуло, треснуло искорками пару раз и потухло. Все поднятые тела вновь упокоились. Это ещё не дало защищающимся преимущества, но хотя бы сравняло шансы обеих сторон. Выражая всю досаду, демиург заревел, как раненый бер, и отшвырнул свой внутренний орган в сторону зданий врага. Эффект был подобен сброшенной бомбе.
— Что, Сёма, стух? — Из ставшего посреди дня звёздным неба послышался звонкий голос. Семаргл и вправду уже не сиял летящим костром — языки пламени исчезли, явив блекло-рыжую шерсть и перья, чуть более тёмные. Бывший демиург уже понял, что с ним случилось, но ещё не терял надежды вернуть былое:
— Истинные затмили твой разум, Ниберу, прекрати препятствовать спасению нашего народа! — Он подлетел прямо к насмешливо выписывающей пируэты бело-синей колдуньи. Та согласилась:
— Дельная мысль! — Но интерпретировала просьбу по-своему. И закружилась со старым недругом в танце смерти.
— Кто это там? — Во время представившейся передышки Хорламир взглянул на небо и увидел нового участника драки — облако ночных созвездий. На него он и указал крылом, другим приобняв подругу.
— Хаос знает, Хор, не до "этого там"! — Ине порядком уже надоело отстреливаться и рвать, хотелось поскорее закончить бойню. Так что можно простить ей её раздражительность.
Ни перетянула Семаргла на себя — и армия "светлых" лишилась значительной части поддержки. Вновь полился с орбиты дождь из плазмы — дарманы расправились наконец с вылетевшими в космос семуранами и вновь сосредоточили удар на поверхности. Не стоит бояться за защитников города, что они попадут под огонь своих союзников: система наведения звездолётов была совершенной. Неята наконец-то освободилась от постановки препятствия воскрешениям и ввязалась в бой со всей мощью и яростью, на которую только способны демоницы.
Топающих посреди чащи солдат, обороняющих магов-артиллеристов, двое семуран учуяли задолго до того, как могли быть замечены сами. Хищно пригнувшись, они скользили в густых кустарниках, подбираясь все ближе к захватчикам, которые пока что еще не знали, что их подлому плану ударить в тыл не суждено сбыться.
На защитный купол люди не скупились, только и он их не спасет. Двуногим всегда недоставало пространственного воображения. Низ не был прикрыт — вроде как не получится прометнуть кипящую прану через толщу земли. Но так это совсем не единственный вид атаки...
Земля просто расступилась под их ногами, проглатывая в себя. Пока что не затронутые в радиус действия еще не успевали осознать, куда с криками панического страха проваливаются их идущие впереди сослуживцы, как сами теряли под ногами почву и летели вниз на три метра, после чего земля смыкалась над их головами и жестко обступала их со всех сторон, погребая заживо. Некоторые маги в суматохе начали беспорядочно стрелять, не в силах засечь угрозу. Отряд был перебит быстро и без потерь — ни один людской маг, десятилетиями кропящий над книгами, чтобы лишь научиться вызывать огонь, не сравнится в мастерстве с семуранами, у которых прана в крови.
Только теперь, вместе борясь с угрозой и победив, они поняли, что от неприязни уже ничего не осталось. Они достаточно притягивались друг к другу, чтобы вновь попытаться начать новую жизнь.
Иерон вышел из укрытия и безбоязненно встал под огонь испуганных, теряющих командира обитателей верхних слоёв и южного берега:
— Наше время! Мы победим!
— Ура! — Отозвались со всех сторон выжившие жители Авваатера. Иерону верили — всем осаждённым этого хотелось.
От бравады людей и фанатизма Светлых почти ничего не осталось. Наконец-то стал ясен исход сражения. Козыри кончились у обоих сторон, и весь последующий бой защитники прогоняли отступающих захватчиков из города. Или же оказывали помощь раненым сородичам (вне зависимости от принадлежности к лагерю — охота воевать испарялась у всех). Даже побитый Семаргл летел прочь от Авваатера, пытаясь скрыться от народоводительницы хаину, не намеренной остывать до тех пор, пока огненный не сдастся ей в плен.
— "Остановись, огненный!" — Кричала она ему мыслеречью. — "Я не стану судить тебя по твоим же Конам, я сохраню тебе жизнь и сознание и не опущу тебя в нижние слои!"
— "О, Вышняя Сила! Почему Ты оставила меня в этот страшный час?" — Семаргл никак не хотел признавать поражение, даже покидая поле боя.
— "Сам не догадываешься?" — Отчаявшись догнать падшего демиурга на собственных крыльях, Ниберу решила "сжульничать" и телепортировалась прямо перед улетающим, столкнувшись прямо с не успевшем отреагировать полуэлементалем. Трудно предположить, что осталось бы от шерсти колдуньи, не поставь она вовремя охлаждающий щит.
От удара оба на миг потеряли равновесие и сорвались в падение, раздирая друг друга лапами и параллельно стараясь вновь встать на крыло.
* * *
Вернувшись, Виран понял, что переждать схватку в башне Соборной было, в общем-то, неплохой идеей, пускай она (идея, а не Радостная или башня) так не нравилась ему поначалу. Потери поражали. Даже семураны со своей магией не могли исцелить многие смертельные раны, а воскресить бывших нежитью и вовсе невозможно для праников.
Чёрный вновь увидел характерника в латах — запылённых и окровавленных. Теперь, в контрасте с их самой первой встречей, выглядел он жалко и убого. Пернатый склонился над бездыханным тельцем серо-голубой семураны. Он не сотрясался в рыданиях и не выл, но с первого взгляда понятно, что горе утери велико. Виран никогда не подумал бы, что увидит Ратисвета с этой стороны — не безжалостным воином, а любящим и полным чувств к подруге. Дракончику становилось жалко их... да и не только их — Ратисвет был лишь одним из многих скорбящих.
— "Всемогущие Звёзды, да?" — Норим поднял голову в небо. — "Чего же вам стоит помочь или хотя бы облегчить страдания всем этим страждущим?"
— "Я предупреждала — в исцелении мы слабы", — пришёл ответ от Ниберу, парящей в неведомых высотах, — "но для этого существуют настоящие Светлые".
К Ратисвету и умершей самке подошёл золотой семуран, ходящий между поверженными. Несмотря на всё его сияние и красоту, его было плохо видно — хотя сам хранитель предпочёл бы быть вовсе невидимым. Пусть те, кому он подсобил, благодарят Жизнь, а не его одного. Пусть верят, что сама Судьба добра, и не ищут помощи у демиургов, а стараются сами. Если же не справятся, попытавшись — можно и помочь...
Мирдал только лишь коснулся пером лежащей перед обрётшим надежду характерником, и Гайвер открыла живые глаза. А светящийся направился к следующему погибшему, отрицательно покачав головой на благодарные взгляды заплаканных очей счастливо обнявшейся парочки.
* * *
Арочные палаты лежали в развалинах, тем не менее, по привычке вече собиралось здесь. Да и не было разницы, когда весь город, кроме Храма, не способного вместить всех желающих, понёс даже большие потери, чем его жители. На торчащем выступе, раньше бывшем половиной арки, словно на краю утёса стояла Ниберу. Распахнув ночные крылья, привлекла к себе внимание собравшихся и возвестила:
