— Добро пожаловать в нашу кондитерскую, господа. У нас есть самые лучшие сладости во всей столице. На самый изысканный вкус. Что вы желаете отведать?— поинтересовался он так, словно к нему каждый утро забредают подозрительные вооруженные личности только для того, чтобы полакомиться пирожными.
— Я слышал, что вы поставляете сладости для дворцовой кухни,— ответил Джай, отметив и это нарочитое спокойствие, и цепкий оценивающий взгляд.
— Ну что вы, эти слухи преувеличены,— всплеснул руками толстяк,— но вот сладости к столу начальника стражи поставляем действительно мы.
Намек был более чем прозрачным. И Джай понял, что если он срочно не придумает что-нибудь убедительное, их с Ларом просто выставят за дверь. Пробиваться с боем не было смысла. Юноша помнил, что в прошлый раз по ту сторону потайного тоннеля дежурили две пары стражников (теперь их наверняка было больше). А на подкуп толстяка, у него не было денег.
Единственное, что ему оставалось — это назваться полным именем, и надеяться, что ему поверят. Но сделать это он не успел. Потому что из-за прилавка показалась знакомая фигура в потертом камзоле. Джай с удивлением уставился на Либиуса.
— Что-то вы задержались, милорд,— проворчал старик с таким видом, словно юноша отправился в город поразвлечься и вместо того, чтобы вернуться вечером, явился на рассвете. А бедный старый слуга прождал его под дверью всю ночь.
— Вам они знакомы, господин?— вежливо поинтересовался толстяк. Похоже, к Либиусу он относился с особым трепетом. Впрочем, не он один. Старика опасалась и дворцовая прислуга, и стража, и даже в городе он был с очень многими знаком (как это ему удавалось, для Джая всегда было загадкой).
— Еще бы мне не узнать собственного лорда,— хмыкнул Либиус,— тем более что я его всю ночь дожидаюсь. Надеюсь, вы уже нагулялись, милорд?
— Более чем,— ответил Джай, не зная, что еще можно сказать.
— Тогда пойдемте скорее. Вас уже давно заждались.
Старик обернулся к скрытой двери. Несколько ударов по нужным выступам и часть стены отъехала в сторону, открывая вход в тоннель, ведущий во дворец. Либиус потащил туда Джая с такой скоростью, что тому приходилось чуть ли не бежать за ним. Следом за ними неслышной тенью в тоннель скользнул Лар.
Дворец показался Джаю подозрительно тихим. Особо впечатлительные личности могли бы назвать такую тишину зловещей. Юноша впечатлительным не был. Но и ему стало не по себе.
Из-за чего-то же сработала защитная магия столицы. Да и Либиус, наверняка, явился за ним не просто так. Этот старик никогда и ничего не делал без веской причины.
Юноша задумался о том, откуда слуга мог узнать о его возвращении в столицу. И почему так вовремя появился у тайного входа. Но, зная, что старик все равно не ответит, спросил о другом.
— Что произошло? Почему сработала магия города?
— В двух словах не расскажешь, милорд,— невесело хмыкнул Либиус,— лучше вам увидеть все своими глазами.
Когда старик повел их не куда-нибудь, а в сторону восточной башни (к личным покоям императора), смутное беспокойство Джая перешло в твердую уверенность, что у него серьезные неприятности. Повсюду было огромное количество охраны. Восточная башня превратилась в настоящий бастион. Либиус привел его в приемную императора. Но его величества там не было. Только герцог ар-Тан о чем-то споривший с Исидием. Впрочем, стоило Джаю войти в комнату, они тут же замолчали и повскакивали со своих мест.
Сначала на их лицах читалось только безмерное удивление. Ни советник императора, ни придворный целитель не ожидали увидеть его во дворце. Но когда удивление сменилось невероятным облегчением, Джай по-настоящему испугался. Он хотел спросить, что же собственно произошло, но не успел. Потому что герцог ар-Тан заговорил первым.
— Приветствую вас, милорд. Хвала богам, что вы вернулись в Империю. Я только что связывался с вашим отцом, но он сказал, что вы отправились в Хаганат.
— Да, я был там по приглашению владыки степи. Вернулся только вчера, но не смог сразу же попасть во дворец.
— Проклятая защитная магия,— пробормотал Исидий, но никто не обратил на него внимания.
— Что здесь случилось?— спросил Джай.— Где его величество?
— У меня для вас плохие новости, милорд,— ответил герцог, оперевшись на спинку своего кресла.— К сожалению, наш император теперь в лучшем мире.
— Мертв?— глухо переспросил Джай.
Больше для себя самого, потому что новость о том, что ему возможно уже сегодня придется надеть корону, привела его в ужас. Одно дело ожидать чего-то подобного в далеком будущем, а совсем другое оказаться перед этой перспективой прямо сейчас. Юноша не просто не хотел, он категорически не желал взваливать на себя такую ответственность. Вот только права выбора ему никто не давал.
Наверное, эти мысли очень живо отразились на его лице. Потому что он поймал на себе взгляд Исидия, полный сочувствия. И как это ни странно, именно этот взгляд, помог молодому лорду взять себя в руки. Теперь он не имел права на слабость. Зато имел все права на то, чтобы потребовать ответы на свои вопросы.
— Как это произошло?— спросил молодой лорд.
— Его величество был ранен в результате магической атаки,— ответил придворный целитель,— после этого он прожил еще несколько часов. Но к тому времени, когда мы смогли пробиться во внутренние покои — он был уже мертв. Истек кровью.
Что ж с причиной смерти его величества было более-менее понятно. Оставалось выяснить причину нападения на него.
— Кто на него напал?— в это раз Джай обращался уже к герцогу ар-Тану.
— Высшая магичка Мариса.
— Целительница?— удивился молодой лорд. Он даже представить себе не мог, что убийцей императора окажется именно она.
В отличие от большинства людей, мало знакомых с природой магии, Джай знал, что целителям были свойственны как отрицательные, так и положительные человеческие качества. Да, их дар не терпел другой магии. Но на волю носителя не влиял. Так что теоретически целительские способности могли появиться у кого угодно: даже у наемного убийцы. Другое дело, что человек, связавший свою судьбу со смертью, вряд ли смог бы развить в себе этот дар. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Мариса смогла убить императора. Оставалось загадкой, почему она так поступила. После того как почти два года занималась лечением наследника. Если конечно, магичка действительно лечила Марана...
— Что с его высочеством?— спросил Джай, особенно не рассчитывая на хорошие известия.
— Он не ранен,— ответил придворный целитель,— по крайней мере, физически.
— А в остальном?
— Так и не пришел в себя.
Приблизительно такого ответа юноша и ожидал. Он устроился в одном из кресел для посетителей и требовательно посмотрел на герцога ар-Тана.
— Расскажите мне все по порядку,— попросил молодой лорд.
Советник говорил коротко и по существу. Никаких лишних фраз, никаких эмоций — только факты. Которые совсем не утешали. Погибший император, неизлечимо больной наследник престола и сбежавшая убийца, которая была к тому же еще и высшим магом. Последнее было особенно плохо. Ведь для того, чтобы поймать ее придется обращаться за помощью в высший совет. Вспомнив о магах, Джай обратил внимание на отсутствие главного мага Империи.
— Где советник Барус?— спросил он, когда герцог закончил свой доклад.
— Он в соседнем зале. Но в своем нынешнем состоянии не сможет ничем помочь.
— Что с ним?
— Вам лучше взглянуть на него самому,— ответил целитель.
Исидий оказался прав. Джаю хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло с Барусом. Маг был без сознания. Хотя внешне на нем не было никаких повреждений, если не считать потрепанную одежду и царапин на лице. Его уложили на диван в соседнем зале, оставив слугу в качестве сиделки.
Маг лежал в не самом удобном положении, из-за чего его голова оказалась запрокинутой назад. Поэтому молодой лорд без труда рассмотрел шелковую удавку, стягивавшую шею Баруса. А, рассмотрев, он не смог оторвать от нее глаза. Потому что такой шнурок он видел уже дважды: сначала на шее рыжеволосого мага, а потом у неизвестного убийцы, который напал на него в Итиль Шер. Но юноша даже предположить не мог, что увидит нечто подобное на шее высокомерного советника его величества, всесильного высшего мага.
— Артефакт подчинения,— выдохнул Джай.
— Вы уже видели подобное?— оживился Исидий.— К сожалению, мы так и не смогли ее снять. А пока на нем эта вещь, я не могу его исцелить.
Джай молча кивнул в ответ. Он не собирался рассказывать целителю, откуда узнал о таких артефактах. Поэтому просто шагнул к Барусу и ухватился за проклятый шнурок. Руку обожгло невыносимой болью. Как если бы он сунул ладонь прямо в костер, но Джай был готов к этой боли, и пальцы не разжал. Он не надеялся, что освободить Баруса будет та же легко, как Илара. Но и позволить ему умереть, как убийце, напавшему на него в Итиль Шер, тоже не мог. Потому что сейчас высший маг был ему жизненно необходим. Мало того, Барус нужен был всей Империи.
Где-то над ухом раздался испуганный возглас Исидия. Но первым на выходку Джая отреагировал Лар. Он обхватил зашатавшегося юношу поперек груди, поддержав его. И только поэтому тот не свалился на пол рядом с неподвижным магом.
— Держитесь милорд,— скорее почувствовал, чем услышал Джай, и ощутил, как от рук эльфа стало распространяться знакомое тепло. Мысль о том, что Лар снова пытался лечить его магией, настолько разозлила молодого лорда, что даже боль в руке отступила на второй план. Всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Джай сделал решающий рывок и разорвал артефакт. Он еще успел увидеть, как Барус судорожно вздохнул, прежде чем Лар усадил его на пол. Теперь уже они оба не могли устоять на ногах.
— Милорд,— запричитал Исидий, опустившись рядом с ним на колени,— как вам только в голову пришло...
Целителю пришлось самому разгибать его пальцы по одному. Потому что рука отказывалась подчиняться Джаю. Отбросив обрывок артефакта, он смог заняться лечением. Его пальцы окутало золотистое свечение, и юноша почувствовал, как боль начала отступать.
— Спасибо, Лар,— сказал он,— теперь можешь меня отпустить.
Эльф послушно отодвинулся в сторону, предварительно убедившись, что Джай не свалится на пол. Но падать молодой лорд не собирался. Впрочем, вставать он тоже не спешил. Предпочитая подождать пока Исидий закончит с исцелением. Но, натолкнувшись на осуждающий взгляд герцога ар-Тана, юноша все-таки поднялся на ноги. Он был уверен, что поступил именно так, как и должен был поступить, и оправдываться перед советником не собирался.
— Вы что-то хотели мне сказать?— спросил молодой лорд.
— Только одно,— ответил герцог, демонстративно не обращая внимания ни на зашевелившегося Баруса, ни на Исидия, который, едва закончив лечение Джая, сразу же поспешил к магу,— когда вы пришли, мы как раз решали, как поступить с телом императора. К сожалению, его высочество категорически отказывается его отдавать. Он начинает кричать каждый раз, стоит к нему приблизиться.
— Пожалуйста, не пугайте его,— отозвался Исидий, на мгновение оторвавшись от своего пациента,— его высочеству нельзя волноваться. Сначала попытайтесь его уговорить.
Советник кивнул ему в ответ и пригласил Джая следовать за собой. С трудом подавив тяжелый вздох, юноша побрел вслед за ар-Таном. Он очень смутно представлял, как будет успокаивать разбушевавшегося Марана. Но в том, что это придется делать именно ему, нисколько не сомневался. Как не сомневался, что герцога к двоюродному брату он ни за что не подпустит. Теперь, когда император умер, из ближайших родственников у принца остались только он сам и его отец. Юноша чувствовал ответственность за беспомощного и, по сути, никому не нужного двоюродного брата.
Ар-Тан привел его в том самый зал, в котором император в прошлый раз показывал своему племяннику Марана. Его высочество даже сидел почти на том же месте, что и тогда. Только в этот раз он не играл в игрушки, а обнимал мертвого отца и настороженно следил за слугой, который загораживал выход из зала.
Комната была в ужасном состоянии. Тела погибших слуг уже вынесли, но остались пятна крови на стенах, на полу, на игрушках наследника престола. Джай старался не обращать на них внимание. Как и на тяжелый запах смерти, не выветрившийся не смотря на распахнутые настежь двери. Потому что сейчас все это не имело значения. Важен был только Маран.
Он смотрел на Джая перепуганными глазами. А когда юноша попытался к нему подойти, испуг в глазах его высочества сменился настоящем ужасом. Он еще сильнее прижал к себе голову императора и то ли закричал, то ли завыл как раненый звереныш. Маран попытался отползти от него подальше. Но тело императора оказалось слишком тяжелым, чтобы его тащить, а бросить его он не мог. Поэтому принц только сжался в комок и снова жалобно закричал.
Не останавливаясь ни на мгновение, чтобы не передумать, Джай стремительно преодолел разделявшее их расстояние и опустился на колени воле Марана. Не зная, как успокоить безумца, он просто обнял его и начал укачивать, как матери укачивают маленьких детей. Тихо проговаривая больше для себя, чем для брата:
— Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо. Я позабочусь о тебе. Не плачь. Теперь я буду рядом с тобой.
Он не знал, сколько так просидел. Прижимая к себе дрожащего Марана, который то начинал вырываться из его рук, то наоборот прижимался к нему. Стирая дорожки слез с бледного лица, и снова и снова повторяя успокаивающие слова, уже не задумываясь, что он говорит. До тех пор, пока брат не перестал всхлипывать и не привалился к его плечу, позволяя себя обнять.
Но когда Джай попытался выпутать его пальцы из волос мертвеца, принц снова испуганно сжался, вот-вот готовый расплакаться. Разговаривать с ним сейчас было бесполезно. Маран сейчас больше походил на загнанного зверька, чем на человека. И реагировал он даже не на слова, а на интонации. Поэтому юноша решил действовать по-другому, и попробовать повторить с Мараном то же трюк, который он когда-то использовал, чтобы привести в чувство отца. Позвать его по кровной связи. Ведь ощущение кровного родства было чем-то сродни инстинктам. Поэтому даже потеряв себя, принц должен был его сохранить.
Найти связующую нить удалось даже легче, чем в прошлый раз (наверное, сказался опыт).
— Отпусти его,— тихо прошептал молодой лорд, передавая свою просьбу по алой пульсирующей струне.— Ему там будет хорошо. А здесь у тебя останусь я.
Юноша не ожидал, что Маран отреагирует на его просьбу. Но тот, казалось, только и ждал от него сигнала. Потому что неожиданно расплакался, а потом выпустил мертвого отца и уже двумя руками обхватил Джая за шею. А потом юноша снова гладил его по волосам, пережидая очередную истерику, утешая. Пока Маран не устал рыдать и не положил голову ему на плечо, с детской непосредственностью забравшись Джаю за шиворот и вытащив эльфийскую подвеску. Блестящая игрушка заинтересовала его. Принц буквально не отрывал от нее глаз.
