Словом, пока мы находились в приемной министерского кабинета, то я несколько увлекся, рассматривая и разгадывая некоторые черты характера этого полковника милиции, и одновременно очень интересного человека. Полковник Кучков Михаил Михайлович был офицером для специальных поручений при министре внутренних дел РФ Дронове. Он не только выполнял специфические поручения министра, но и был его другом, причем об их дружбе в самом министерстве не знал ни один офицер! И я почему-то решил, до поры до времени этот интересный факт хранить в тайне, особенно о нем не распространяться!
Когда Живодер исчез, так ловко прошмыгнув в образовавшуюся дверную щель в двери, то и я вслед за ним бесстрашно шагнул в сумерки и прохладу кабинета министра Матвея Дронова. Перешагнув порог, я тут же шагнул в сторону, автоматически уступая дорогу уважаемому генералу-лейтенанту, которой должен был следовать сразу же вслед за мной! Но к моему величайшему удивлению дверь кабинета прямо за моей спиной захлопнулась, оставив за пределами кабинета министра как Максимилиана Максимовича, так и Максима Звонарева. Видимо, министр и его помощник по особым поручениям решили сначала побеседовать со мной наедине, а генерала Максима попридержать в приемной министерского кабинета, так как они не были нужны для разговора.
Оказавшись в кабинете министра, я прежде все осмотрелся вокруг себя. Дроновский кабинет поразил мое воображение своей какой-то соразмерностью, он не был особенно уж большим, но и маленьким его нельзя было бы назвать! У дальней стены этого помещения уютно пристроился письменный стол, за которым сейчас работал сам министр Дронов. К нему от самых дверей кабинета вела толстая ковровая дорожка, скрывавшая в себе все ненужные кабинетные звуки. Что меня опять-таки удивило, что эта дорожка не была красного цвета.
Неподалеку от рабочего стола Матвея Дронова находился еще один стол. Он стоял вдоль стены, в которой были прорезаны три больших панорамных окна, в настоящий момент все они были завешены белыми гардинами. Одновременно я подумал о том, что за этим длинным столом свободно могли разместиться человек тридцать. Видимо, министр часто его использовал для проведения общеминистерских заседаний, советов или для обсуждения вопросов с участием большого количества участников.
Живодер за то время, пока я зрительно и мысленно знакомился с интерьером министерского кабинета, успел добраться до стола министра. И сейчас о чем-то с ним беседовал. Они оба стояли и вели между собой разговор, до моих ушей доходил только общий гул их голосов, из-за слишком дальнего расстояния я так и не смог разобрать, о чем же конкретно между собой беседовали эти два человека. В какой-то момент беседы с Живодером министр внутренних дел Дронов повернул голову в мою сторону и окинул меня доброжелательным взглядом своих карих глаз.
Взгляды наших глаз как-то странно пересеклись, соприкоснулись, словно в мысленном диапазоне мы представились друг другу. Они снова и снова, подобно магнитным векторам, соприкасались, как бы обмениваясь между собой определенной информацией.
Этот телепатический контакт напомнил мне одну из моих встреч с Юрием Владимировичем Андроповым, когда он, сидя примерно за таким же письменным столом в своем кабинете, вдруг со мной поделился своей несбыточной мечтой. В те времена, когда Юрий Владимирович занимал пост Председателя КГБ СССР, тогда он полагал, что, если каждый руководитель Советского Союза будет в той или иной мере телепатом, то это искусство ему поможет узнавать, когда, с какой целью и кто из его подчиненных лжет или его обманывает по работе! И тогда в Советском Союзе будет пресечена работа вражеских агентур, под корень выкорчеваны изменники родины!
Именно в то время Юрий Андропов создает курсы повышения квалификации для сотрудников КГЮ СССР, чекистов. Казалось бы, благородная мечта с благородными целями, но на деле этих самых чекистов стали проверять по многим параметрам, а главный из них стал, насколько тот или иной сотрудник КГБ СССР привержен самому Председателю КГБ СССР. Юрий Андропов почему-то лично мне поручил эту работу с людьми, которых он направлял на эти курсы. Мне пришлось разработать учебные планы для курсантов этих курсов. Вести с ними теоретические и практические занятия. От меня же Андропову требовалась короткую информацию, всего лишь на половину страницы о том, может ли он доверять тому или иному сотруднику своего комитета КГБ СССП.
Причем, я до настоящего времени я так и не смог понять, почему Юрий Андропов именно мне, в то время простому капитану, поручил и доверил эту серьезную работу?!
Официально, разумеется, во главе этих курсов стоял советский академик, который слыл ярым противником всех паранормальных явлений в кругах советской интеллигенции! На торжественных мероприятиях этот самый академик повсюду сопровождал Юрия Андропова, я же просто и незаметно исполнял каждое его поручение. Работал с тем или иным его человеком, выяснял его способности и намерения, а затем готовил по нему справку или информацию, которую специальным фельдъегерем отправлял Ю.В. Андропову.
В этой информации сообщал о характере, о способности и о возможных границах использования того или иного курсанта! Уже тогда я знал, что никто и никогда, за исключением Андропова, не читал и даже не видел этих моих заключений. Андропов же хранил их в специальном хранилище, которое не нашли и по настоящее время, но я хорошо знаю, где я храню копии тех бумаг.
Этот опыт работы Ю.В. Андропова со своими сотрудниками КГБ СССР получил одобрение Политбюро ЦК КПСС, после чего многие советские ведомства попытались перенять опыт его кадровой работы. Очень многие советские и партийные руководители прошли учебу на моих курсах повышения квалификации. Но, когда они попытались сами организовать подобные курсы повышение квалификации, то у них ничего так и не получилось. А меня в срочном порядке Юрий Владимирович отправляет в Афганистан, тем меня и спасает от прямой смерти. Я еще выполнял специальное поручение Андропова, воюя в Афганистане, когда на мое место Юрий Владимирович временно назначает другого человека.
Я хорошо знал о том, что и этот человек был доверенным лицом Юрия Владимировича. Так вот этот человек совершенно случайно погибает в октябрьских боях у Белого Дома в Москве, там он получает пулю в спину Тираспольского снайпера. Теперь вы понимаете, почему я особенно не спешил и не стремился возвращаться домой из Афганистана и из Штатов под именем Марка Ганеева. К тому же краем уха я слышал о том, что эти курсы повышения квалификации все еще функционируют, поставляя кадры особо доверенных исполнителей нашему Президенту.
Только тут я заметил, что помимо министра Дронова и Живодера в кабинете находится еще один человек, который сидел в самом начале длинного стола. Он пил кофе и с явным интересом меня рассматривал. На лацкане отлично отглаженного пиджака незнакомца высвечивался депутатский значок. Сразу вам признаюсь, мне не понравился взгляд этого думского трепача. Ну, не люблю я, когда меня рассматривают только с одной целью, определить, а сколько же я стою?
Я все еще продолжал стоять у двери при входе в кабинет министра, никто меня не приглашал, присоединиться к министру внутренних дел для беседы! Получилась несколько глуповатая ситуация, не правда ли? Но еще глупей сейчас было бы, если я вдруг покину это место и сам по себе отправлюсь к Дронову.
Матвей Никандрович Дронов своей внешностью и поведением мало чем отличался от наших министров советских времен. Он был мужчиной среднего роста и среднего возраста, и ему явно было уже за пятьдесят лет. Как мужчина, он имел крепкое телосложение, без особых жировых отложений в талии, хотя было очевидно, что он не занимался спортом и не ходил на фитнесс. На голове у министра была короткая седая шевелюра, постриженная мужским полубоксом. Он имел приятное и слегка загорелое лицо, но котором выделялись ярко красные губы, аристократический нос, а также пытливые карие глаза.
Одним словом, министр Дронов выглядел он вполне нормальным, вдумчивым, приятным и вежливым мужчиной. Сейчас на нем был легкий серый костюм, специального пошива фабрики имени Клары Цеткин. Пиджак костюма аккуратненько висел на плечиках на шкафу сразу же за его рабочим креслом. Снятый с шеи галстук валялся посредине письменного стола. Я же обратил внимание на то, что на поверхности стола никаких деловых бумаг не было видно! Одна из привычек наших разведчиков и шпионов, ни одного документа не должно находится в поле зрения посетителя или технического персонала, убирающего кабинет в твое отсутствие!
Дронов с легкой улыбкой на губах, но с серьезными глазами снова повернул голову в мою сторону. На этот раз он, видимо, решал, смогу ли я все-таки самостоятельно выйти из положения, в котором вдруг оказался. Сам ли пройду расстояние от входной двери до его стола или же ему следует вмешаться, подсказать мне, как я должен поступить, оказавшись в таком положении оторванности от всех остальных в его кабинете.
Мне же вдруг показалось, что министр решил не усугублять сложившейся ситуации, не делать из меня циркового клоуна, он решил помочь мне с достоинством выйти из сложившейся глупой ситуации. Он извинился перед Живодером и, ничего более не говоря, развернулся и зашагал по ковровой дорожке, явно направляясь ко мне навстречу. Я быстро успел сообразить, что министр Дронов идет именно за тем, чтобы спасти меня. Я тут же свою спину оторвал от двери и зашагал министру навстречу. Нам обоим предстояло пройти не очень большое расстояние до встречи на ковровой дорожке, каких-либо метров пятнадцать. Но времени на преодоление этого расстояния мне вполне хватило на то, чтобы понять, что меня и Матвея Никандровича объединяет нечто общее. Уж слишком мы легко начали понимать друг друга, едва только встретившись!
Наши руки сомкнулись и начали пожимать друг друга ровно на середине ковровой дорожки. Рукопожатие получились несколько скованным и слишком уж церемонным, словно мы оба находились в поле зрения объективов многих официальных видеокамер, ведших протокольную съемку нашей встречи.
— Позвольте вам представиться, уважаемый Алексей Георгиевич Орлов, генерал армии Матвей Никандрович Дронов, министр внутренних дел Российской Федерации!
И тогда во мне снова взыграла дурь и блажь, ну, откуда, скажите мне, эти эмведешники взяли информацию, согласно которой новый я и есть заказной убийца Кат, то есть Алексей Орлов?! Ведь на деле все гораздо сложнее, этот самый Орлов лишь малая часть меня, Марка Ганеева, на данный момент, вынужденного под образом Орлова, но под другим именем скрываться от правоохранительных органов своей родины, России! Словом, я выдержал паузу, полагающуюся в таком деле, а затем церемонно произнес:
— На настоящий момент Руслан Авдотьевич Цигурашвили, гражданин и патриот России! В настоящий момент являюсь воровским авторитетом, только что объявившим о своем решении вступить в борьбу за место положенца по всей России!
От удивления брови глаз министра стремительно взлетели вверх! Матвей Никандрович явно не ожидал того, что наша встреча начнется небольшим скандалом! Что я его прилюдно уличу в ошибке, когда он, обратившись ко мне, назвал меня не тем именем, вернее, не тем псевдонимом Лешки Орлова, солдата снайпера, ставшего заказным киллером.
Видимо, аналитический отдел его министерства заранее подготовил эту наработку, полагая, что я специально скрываю от криминальной общественности свою сущность заказного убийцы и прикрываюсь ничего не значащим именем Цигурашвили. Аналитики, министерства внутренних дел, видимо, не знали о том, что Цигурашвили был псевдонимом Алексея Орлова, когда тот занимался общественными делами воровского сообщества России. Но, как оказалось, министерские аналитики попали пальцем в небо, да еще крепко подвели своего министра, когда ему посоветовали меня назвать истинным именем Лешки снайпера, солдата и убийцы в одном лице. Я же к тому же немного подсластил ему пилюлю, сказав, что даже в криминальном мире я не засматриваюсь в качестве заказного убийца, а воспринимаюсь в качестве криминального авторитета, к тому же еще претендующего на более высокую должность в иерархии воровского сообщества России! Матвей Никандрович, молча, проглотил мою пилюлю, взял себя в руки и голосом, словно ничего и не случилось, мне предложил, пройти к чайному столику.
Он эдак вежливо взял меня под локоток, помог мне сойти с ковровой дорожки и подвел к столику у окна, за которым уже сидел Живодер. Тот даже не посмотрел в мою сторону, так как, видимо, считал, что это именно я, как самый молодой в их компании, должен был бы с ним первым поздороваться. Так и не дождавшись наших приветствий друг другу, министр тихим голосом произнес:
— Вы уж, мужики, меня извините, но сейчас я должен вас оставить! Очень надеюсь на то, что каждый из вас обладает достаточным талантом, чтобы приготовить себе чашку чая или кофе! Так что прошу вас, друзья, заняться этим важным делом, я же пока займусь депутатом Государственной Думы Михаилом Апостоловичем Геккелем. —
В этот момент что-то негромко щелкнуло в моей голове, в моей памяти появилось и тут же пропало лицо рыжеволосой красавицы с шевелящимися губами. Ах, да она, кажется, в одном из наших разговоров упомянула имя с очень похожим отчеством "Апостолович"! И в том упоминанию она угрожала мне страшными карами, если я ей не подчинюсь, то некий Апостолович меня за это накажет!
— Мы с ним давно договорились об встрече для обсуждения вопроса о финансировании нового детского дома, который появился в Волгограде. Денег у нашего государства не хватает на то, чтобы своих детей, обитателей этого персонала, нормально содержать! Вот и приходится Михаилу Апостоловичу бегать по различным правительственным учреждениям с письмами просьбами о выделении хотя бы небольших средств на его содержание, а то детишкам вообще не на что есть. Одним словом, сейчас я быстренько переговорю с Михаилом Апостоловичем по его делам, а затем вернусь к вам, и мы продолжим нашу беседу.
Этот Живодер, извините, но другого имени этого милицейского полковника я пока еще не знал, оказался большим знатоком китайской церемонии приготовлена чая. Он немедленно занялся кипячением воды для китайского чая, я сразу же обратил внимание на то, в этом министерском кабинете не было видно ни самоваров, ни титанов, ни каких-либо других кипятильников воды. При этом этот кипяток для чая Живодер готовил каким-то частым переливанием воды из одного стакана в другой. И удивительное дело вскоре я собственными глазами наблюдал, как начали появляться и густеть испарения пара над каждым из трех стаканов, каким-то неестественным образом вода в этих стаканах начинала медленно закипать и бурлить.
Я увлекся наблюдением за тем, как Живодер готовит нам всем настоящий китайский чай, поэтому и не заметил, как долго продолжалась и чем именно закончилась беседа министра Дронова с депутатом Госдумы Геккелем. Я увидел только, как министр Дронов прямо от дверей своего кабинета, он только что проводил Михаила Апостоловича, направляется к нашему китайскому столику. Три больших стакана чая в подстаканниках уже стояли готовыми к употреблению на столе. Внутри меня вдруг родилась и тут же скрылась мысль о том, что и я сам в данный момент являюсь предметом наблюдения со стороны.
