Скажи ему кто накануне, что огромная могущественная страна способна всего за двадцать минут превратиться в помесь бардака с сумасшедшим домом, он бы даже не засмеялся. Властная вертикаль наместников, ССБ и департаменты охраны, дублированные и триплированные линии правительственной связи, поддержанные дизель-генераторами и способные пережить любую войну, армия, полиция — все рухнуло практически моментально. Когда Асталану внезапно окутал непроницаемый туман, и в кабинетах и залах Белокаменных палат вдруг сгустились грязно-серые сумерки из-за отключившегося электричества, никто не пришел на помощь. Кошмарные минуты, когда Народный Председатель метался по коридорам, повсюду замечая только лица с выражением панического ужаса, не прошли для самочувствия даром. Молчаливые телефоны и интеркомы, недействующие выключатели, гнетущая тишина (вентиляция отключилась вместе с остальной техникой), сыплющиеся с одежды искры статического электричества, валяющиеся на полу и рабочих столах тела — то ли мертвые, то ли бессознательные — и голоса, голоса, голоса, придушенные и визгливые, срывающиеся и басистые, но одинаково лишенные смысла. И страшная головная боль, не подвластная никаким средствам из персональной аптечки, от которой мутится в глазах и хочется упасть и сдохнуть на месте.
Вот и полагайся после такого на ближайшее окружение. Кто там уверял, что хаос, случившийся после Удара, не повторится никогда?
А еще господин Пташек Михаил Викторович испытывал невыносимое, непреодолимое отвращение к себе. Воспоминания, как в конце концов он забился в свой кабинет, заперся изнутри на ключ и полтора часа не отвечал на настойчивые стуки в дверь, заставляли его стонать сквозь стиснутые зубы. Да, в конце концов он все-таки взял себя в руки, вышел к людям — в кабинетах как раз загорелось тусклое аварийное освещение — и даже принялся отдавать приказы, смысла которых сейчас вспомнить не мог, хоть убей. Но воспоминания о страшной прострации, охватившей его в критический момент, вероятно, не отвяжутся и на смертном одре. Да что там смертный одр! Очень много желающих напомнить о случившемся найдется еще до конца кризиса. И, возможно, его поведение уже сместило тонкий политический баланс настолько, что в ближайшие полгода-год у Ставрии появится новый Народный Председатель.
Как хорошо, что паладары все-таки успели передать Ставрии свои мобильные аппараты! До сих пор они оставались единственной доступной междугородной связью. Внутренняя АТС резиденции заработала быстро, но за пределами Белокаменных палат не откликался ни один городской телефон. Триста двенадцать устройств с инопланетной технологией, не подчинившиеся эманациям от кольчонов — вот единственная сеть связи, не позволившая Ставрии скатиться в полную анархию. Триста двенадцать телефонов на шестьдесят два миллиона человек.
И кошмарная бессонная ночь. Сотрудников резиденции собирали, пешком обходя квартиры по всей Асталане. Половина так и не явилась: кто-то лежал без сознания, у кого-то лежали родственники, а кто-то оказался просто перепуган до полусмерти. К счастью, начальники канцелярии и секретариата все же добрались в районе полуночи, отдуваясь в теплых зимних пальто, окутывающих жирные телеса. С их приходом бардак начал постепенно ослабевать, и под утро даже создалось некое подобие упорядоченной деятельности. В кабинет Народного Председателя теперь совались не все подряд, а лишь специально допущенные. Удалось установить связь, где-то через паладарские телефоны, а где-то и пешую, с аппаратом правительства, Службой безопасности Ставрии, Службой гражданской обороны, Генштабом, министерством внутренних дел и прочими необходимыми ведомствами. В окрестностях Асталаны по тревоге поднялись армейские части: кольчон накрыл только центр столицы, и хотя и вывел из строя каким-то необъяснимым образом электростанции, линии электропередач и даже большинство аккумуляторов в радиусе полусотни цул, военные обошлись без человеческих потерь. После ночного марш-броска в город входили колонны уставших солдат в серых зимних шинелях, растекаясь по улицам и проспектам, рассекая город на секторы и устанавливая кордоны. Главное — избежать паники среди населения, не допустить разгромов продовольственных магазинов и складов, что наверняка начнутся с утренними сумерками. Судя по сообщениям, доносимым из областных городов, там занимались тем же самым, и на востоке страны меры уже себя оправдывали.
Сейчас в подвалах резиденции тарахтели наконец-то запущенные техниками дизель-генераторы, и мягкое свечение лампочек в люстре под потолком немного успокаивало. Однако электричество в пределах отдельно взятого здания не решит проблем в стране. Сводки ложились на стол Народного Председателя каждые десять минут, и, пробегая их взглядом, он остро ощущал свою беспомощность. Еще вчера Ставрия лежала перед ним, покорная, послушная его воле. А кем он управляет сегодня за пределами Белокаменных палат? Даже паладары с ним не церемонятся: как бы их посол, а вслед за ним и Карина Мураций, ни извинялись за бесцеремонность в условиях цейтнота, факт оставался фактом: их дроны нагло приземляются по всей Ставрии, и инопланетяне даже не думают согласовывать свои действия с законными властями.
— Ну так что? — повысил Нарпред голос на интерком, сообразив, что в первый раз еле шептал.
— Михаил Викторович, — донесся бесстрастный голос секретаря, — госпожа Нихокара Самира Павловна просит о встрече прямо сейчас. Она находится в приемной. Что ответить?
Народный Председатель открыл рот — и проглотил едва не вырвавшуюся фразу. Старая змея — совсем не тот человек, с кем стоит ссориться даже в нормальной ситуации, не говоря уже про состояние катастрофы. Как он надеялся, что она наконец-то избавит мир от своего присутствия — и как разочаровался, когда сволочные паладары зачем-то вылечили ее и вернули в ставрийские политические джунгли!
— Пусть войдет, — коротко сказал он и отключился.
Почти сразу же двери распахнулась, и госпожа Нихокара вступила в комнату. Выглядела она вполне свежей и аккуратной: сложная прическа, умелый неброский макияж, длинное, до пола, серое платье, ухоженная кожа, способная дать сто очков форы многим двадцатилетним... Пташек почти с ненавистью взглянул на нее, прикидывая, как сейчас смотрится сам: в мятой пропотевшей рубашке, небритый и с синяками под глазами.
— Здравствуй, — скрежетнул он сквозь зубы. — Что-то срочное? Я занят.
— Я догадываюсь, Миша, — вопреки ожиданиям голос гостьи оказался сочувствующим. — Однако тебя наверняка заинтересуют новости. Пока не забыла: я отправила ребят из секретариата выкорчевывать паладарский телефон из своей машины. Подозреваю, вам он сейчас нужнее. На твоем месте я бы поставила его к себе в кабинет — или за стенку, если так и не можешь преодолеть профессиональную паранойю.
— Спасибо, учту, — сквозь зубы проговорил Пташек, выжидающе глядя на нее. Может, удовлетворится сказанным и уберется восвояси?
Однако Самира и не подумала уходить. Она обошла стол и присела на его краешек возле хозяина кабинета. Склонившись, она отбросила с его лба волосы и ласково провела ладонью по темени.
— Вот теперь, Миша, ты похож на настоящего себя, — с тенью улыбки на губах произнесла она. — Я имею в виду студента, умевшего зубами вгрызаться в проблему и не выпускать ее, пока не справится до конца. Прямо ностальгия накатывает.
Народный Председатель набрал в грудь воздуха — и тихо выдохнул, откинувшись на спинку кресла. Ностальгические воспоминания вдруг нахлынули и на него: университет, беззаботная (как кажется сейчас) студенческая жизнь, сессии, пьянки, девушки — и Мира, такая юная и веселая, еще не научившаяся держать людей за глотку стальной хваткой...
— Мне не до воспоминаний юности, — уже мягче сказал он. — Я действительно очень занят. Как ты кольчона пережила?
— Ты не поверишь, но я все проспала, — уже открыто улыбнулась женщина. — Вчера ближе к вечеру мне опять поплохело, я снотворных наглоталась и вырубилась. Просыпаюсь сегодня с утра пораньше, а вокруг, оказывается, уже небо на землю рухнуло.
— Поплохело? Разве паладары тебя не вылечили?
— Ох, что ты. Всякой гадости вкололи, но предупредили, что проблема в иммунной системе, исправить которую полностью невозможно. Организм сам себя пожирает, процесс можно притормозить, но не отменить полностью. Даже благодаря паладарам я вряд ли протяну больше пары-тройки лет. Впрочем, ты ведь совсем не огорчишься моей кремации, а, Миша? Даже наоборот?
Самира заглянула в глаза.
— Что ты, Мира, — неискренне ответил Народный Председатель, отводя взгляд. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
— Как к человеку, зажавшему в тиски твои яйца, — отрезала гостья, слезая со стола и усаживаясь в гостевое кресло сбоку. — Интересно, забываешь ли ты хоть на секунду о стародавнем милицейском протоколе? Я обещала, что пущу его в ход только при угрозе моей личной безопасности, но разве ж ты мне веришь? Разве ты вообще кому-нибудь веришь?
— Ну, в конце концов я сижу в кресле Нарпреда благодаря тебе...
— Для тебя уже оказанная услуга не стоит ни гроша, — усмешка гости стала жесткой и циничной. — На сей счет я никогда иллюзий не питала. Даже в универе ты у меня постоянно лекции списывал, и хоть бы раз шоколадку купил в благодарность! Впрочем, я явилась не ради воспоминаний и даже не выяснять отношения. Я разговаривала с паладарами.
— А? — поразился Пташек. — С паладарами? С послом? Он же ретранслятором сейчас работает где-то на городских АТС. Неужто соврал?
— На АТС не он, а его дрон под управлением компьютера. Сам посол, полагаю, уютно расположился далеко от нашей несчастной планеты — на космической станции, или что у них там — и наслаждается вынужденным бездельем. Я по паладарскому телефону с ним говорила, чужая техника работает идеально.
— М-да, — Народный Председатель побарабанил пальцами по столу. — Ну, ты сильна как раз неформальными связями с кем ни попадя. Интересно, есть хотя бы на Фисте страна, где у тебя не найдется контактов?
— Есть, — невозмутимо кивнула Самира. — Трансгрия. Предыдущего диктатора пристрелили во время удачного переворота четыре декады назад, а больше из их бандитов... э-э, политиков у нас в Ставрии никто не учился. Впрочем, я шапочно знакома с тамошним резидентом военной разведки.
— А у нас есть там резидент?.. Стоп. Забудь. О чем ты говорила с паладарами?
— В основном спрашивала, чем могу помочь. Посол казался вежливым, но общий смысл ответов сводился к "не путайся под ногами, не до тебя". Однако кое-что между строк я вытянула.
Самира извлекла из-за пазухи микроскопический блокнотик и заглянула в него.
— Во-первых, паладаров самих накрыло по самое не балуйся. Три кольчона, из них два снесли сразу, а третий таки пробился к берегу и накрыл площадь по крайней мере в двенадцать квадратных цул. Кроме того, ударными волнами от взрывов побило стекла во многих зданиях и что-то там повредило в строящихся, плюс много пострадавших среди рабочих. В общем, посол попросил меня связаться с министром народного просвещения, чтобы тот отложил на три декады отправку учащихся и преподавателей.
Против воли Народный Председатель хрипло расхохотался, настолько абсурдным показалось заявление. Отложить отправку учащихся? Паладары, однако, неисправимые оптимисты, если верят, что к ним вообще кто-то отправится!
— Свяжись, Мира, и передай, уж будь любезна, — отсмеявшись и борясь с усилившейся головной болью, каркнул он. — Если найдешь его, конечно. Можешь сослаться, что я подтвердил. Еще что-то?
— Во-вторых, в течение двух декад они доведут количество дронов на нашем материке до примерно пяти сотен. В основном их предлагается использовать как устройства для дальней связи и медицинские установки. Стоимость "дневной аренды дрона", как он выразился, объявят позже. Надеюсь, она не окажется слишком высокой, иначе...
Самира заколебалась.
— Ну-ну? — подбодрил ее Пташек.
— Я в коридоре невольно разговор подслушала. Два каких-то парня, я их не знаю, шептались, что именно паладары натравили на нас кольчонов и теперь воспользуются последствиями, чтобы ободрать нас как липку. Или даже полностью к рукам прибрать, загнать в пожизненную кабалу. А ты, милый Мишенька, с ними в сговоре и свой процент наверняка получишь.
Народный Председатель стиснул зубы. Так. Пошли слухи, чего и следовало ожидать. Следует натравить внутреннюю охрану, чтобы та разобралась с провокаторами и, самое главное, выяснила, не копает ли кто под него лично.
— Ясно, — процедил он. — Еще что-то?
— Все, Миша. По крайней мере, в сегодняшней болтовне. Но в предыдущих разговорах...
Самира поднялась и снова уселась на краешек стола. Протянув руку, она провела мягкими подушечками пальцев по щеке Народного Председателя. В ответ тот положил руку на ее бедро, почувствовав сквозь ткань платья упругую, а не вялую, как следовало ожидать, плоть. Женщина шлепнула его по запястью.
— Нет, Миша, к прежнему нам не вернуться. Не забывай, я уже не девочка, мне через полгода шестьдесят исполнится. Каждой женщине следует знать, когда вовремя остановиться. Однако же и ты не молодеешь — вон, и седина в корнях волос просвечивает даже несмотря на краску, и лицо в морщинах. Ты ведь всего на год младше меня. Сколько еще в своем кресле усидишь, пока кто-то помоложе не сожрет — год, два? Или даже меньше благодаря нынешнему кризису?
— И у тебя даже есть предложения?
— Не у меня. Мне вряд ли что-то светит, я на белом свете не заживусь, как уже сказала. Но вот у тебя все еще есть шанс. Миша, ты задумывался над рассказами инопланетян? Над обмолвками о своем возрасте, публичными и в приватных разговорах? Над рассказами о способности принимать любой внешний вид с помощью фантомной, как они говорят, машинерии? О сложностях перемещениях живой материи между мирами?
— К чему ты клонишь? — настороженно осведомился Пташек.
— Они родились людьми, это неоспоримо. Как мы, от мужчины с женщиной, от мамы с папой. Родились и росли — до определенного момента. А потом вдруг раз, и смогли летать между галактиками. Думай, Миша, ты ведь всегда был умничкой, за что я тебя, сукиного сына, и любила. Шалопаем, раздолбаем, сволочью, но умничкой. Ну же? Всего одно допущение — что они в состоянии переносить сознание из живого мозга на другой носитель?..
Народный Председатель наморщил лоб и постарался отогнать назойливую головную боль. Они родились людьми, а теперь... неужто и в самом деле энергетические существа? Такое допущение объясняет очень многое — и потрясающее долголетие, и способность менять внешний вид. Стоп, значит, они могут трансформировать ЛЮБЫХ людей в паладаров, или как себя называют в узком кругу? А значит...
— Ты хочешь сказать, что их настоящие тела не умирают? И паладары бессмертны? — резко спросил он.
— Чрезвычайно похоже на то. Вспомни оговорки Камилла и Майи на пресс-конференции. Карина Мураций, похоже, из молодежи, но те двое явно куда старше. Вполне возможно, что им даже не несколько сотен, а несколько тысяч лет. Или десятков тысяч.
