А собачий лай становился всё громче и невыносимее. Собаки с явным удовольствием перехватывали друг у друга эстафету и вовсе не собирались успокаиваться.
— Ой, мама дорогая! — заревел Пашка и, схватившись за голову, бросился бежать из бесконечного переулка. К радости собачьего населения мы последовали его примеру.
— И как вы в таком содоме живёте? Я б давно взбесился! — сказал запыхавшийся Санька, едва мы выскочили на широкую улицу, по которой в обе стороны проносились автомобили самых разных форм и окраски. Собачий хай доносился сюда уже приглушённым.
— Да клянусь, такого никогда не было! — побожился Пашка. — А щас прям как с ума посходили!
— Чуют, бродяги! — хитро покосился Санька в мою сторону.
— Ага! — поддержал Пашка. — Серой тянет за версту!
— Ну, Пал Ксанч! Зачем же так грубо? Скажем так: ощущают присутствие паранормального объекта!
Но "объекту" было не до их трёпа. Душа была не на месте. Пропала бы только Настя — ещё ладно, полбеды. Я уже не раз справлялся с ситуацией, выкрутился бы и теперь. Но, похоже, пострадали невинные люди — Пашкина Наталья, да ещё и с пацанятами! А это уже ни в какие ворота! Я мельком взглянул на него. Совершенно не осознавая всей сложности ситуации, он беззаботно перебрасывался колкостями с Санькой. На его лице не отражалось никакого беспокойства.
А, может, это я сгущаю краски? Может, они и впрямь болтаются по магазинам?
— Далеко ещё?
— А вот, за поворотом! — Пашка указал вперёд, в самую гущу народа, сновавшего по тротуару.
— Я, вообще-то, по твоим рассказам представлял, что ты живёшь в такой дыре, что ни дай тебе, господи! — проговорил я, удивлённо озираясь по сторонам. — А тут, смотри: народу, больше, чем людей! Да и городок не так плох.
— Ты ж на машине ехал! Не разглядел, что ли?
— Так ведь я оттуда сразу к тебе сиганул, — махнул я на небо. — Да и то — ведь уж ночь была. Чего б я увидел?
— На машине? — навострил уши Санька. — А чего ж мы ноги-то бьём? Где она?
— Та... — смущённо потупился Пашка. — Спёрли... Этой же ночью.
Санька расхохотался:
— Ну вы и спать, я гляжу, здоровы! А чего ж не рассказывал?
— Чё тут рассказывать?.. Да и не спали мы вовсе...
— А неплохо сейчас бы... — вздохнул Санька. — Однако я не понял: как это — на машине и оттуда? — Он глянул вверх. — Прилетел, что ли?
— Ну...
Он выдержал паузу, ожидая продолжения, и, не дождавшись, подковырнул:
— Обстоятельно изъясняешься, надо признать!
Я только плечом повёл:
— Потом...
Мы свернули за угол и сразу оказались в самой гуще народа. Музыку мы слышали ещё издалека, но народу было столько, что не протолкнуться.
— А ты говорил: "Какой базар?" — прокричал я Пашке. — Смотри, что делается!
У меня чуть отлегло на сердце. Всё-таки, есть надежда.
— Сам не врубаюсь! — ответил он, прокладывая себе дорогу локтями. — Обычно здесь в это время только ветер обёртки гоняет!
— Так ведь сегодня ж воскресенье! — на другое ухо крикнул ему Санька.
— Ну дык, а я об чём?.. О!.. Чудеса твои, господи!
Последнее восклицание относилось не к осознанию, какой сегодня день недели. Во всю площадь, из конца в конец, над морем голов протянулся длиннющий разноцветный лозунг: "Только раз! И только у нас! Разнообразные аттракционы и цирковое представление!" И ниже, шрифтом помельче, сообщалась дополнительная информация: кто, когда и за какую цену.
— Вот тебе и всё объяснение! — крикнул мне Санька. Разговаривать можно было только таким образом — шум стоял невообразимый. — Здесь они и затерялись!
Это было похоже на правду. Во всяком случае, хотелось в это верить.
— Мы сваляли большого дурака! — снова прокричал мне Санька минут через десять безуспешных поисков в торговых рядах. — Впопыхах выскочили из дому, хотя можно было бы преспокойненько отыскать их с помощью браслета, сидя в тепле и уюте!
— Чего уж теперь? — пробурчал я, рыская глазами по сторонам и стараясь не потерять из виду Пашку, усердно расталкивавшего перед нами толпу. — Не заводить же его теперь прямо здесь?
— А? — не расслышал Санька, но ответить ему я ничего не успел, так как в этот момент Пашка обнаружил своё семейство возле павильона с электрическими автомобильчиками.
Утомлённая, но довольная Наталья стояла у входа, а разгорячённые пацанята с остервенением накручивали баранки своих машин, каждую секунду сталкиваясь с другими такими же ездоками и сопровождая всё это радостным визгом и криками. Веселье было в самом разгаре.
— Вы чего так долго? — набросился Пашка на супругу. — Мы уж подумали, что-то случилось!
— Ничего не случилось, — спокойно ответила Наталья. — Пусть дети хоть раз всласть повеселятся. Думаю, теперь-то можно?
— Само собой! — оттаял довольный Пашка.
А я, тревожно озираясь, спросил:
— Настя где?
— Сказала, сейчас вернётся, — пожала плечами Наталья. — Какой-то мужик отозвал её в сторону. Вот уж минут двадцать...
— Какой мужик?! — закричал я в ужасе.
— Ну, "какой"?.. — виновато посмотрела на меня Наталья. — Лет двадцать пять, невысокий такой... Да я и сама удивилась, — стала оправдываться она. — По имени её назвал. Сказал, что хороший знакомый. Вежливый такой... — добавила она и осеклась, испугавшись выражения моего лица.
Мне в сердце будто нож вонзили! Не зря душа моя ныла! Опять! Опять я пролетаю, как фанера над Парижем!
— Стойте здесь. Никуда не уходите, — распорядился я и нырнул в толпу.
"Сезам! Ты хоть приблизительно знаешь, где Настю искать?" — в отчаянии воззвал я.
"Да", — как ни в чём ни бывало, ответил тот.
"Ну и где?" — без всякой надежды спросил я, ожидая очередной зауми. Но ответ оказался неожиданно простым:
"В пятидесяти метрах к северу".
— Так что?! — вскрикнул я и остановился. — С ней всё в порядке, что ли?!
— С кем? — удивлённо обернулся какой-то старик, случайно оказавшийся рядом со мной.
— Извините, я не вам, — отмахнулся я от неожиданного собеседника и мысленно пришпорил замешкавшегося на мгновение "коня": "Ну, чего молчишь?!"
"При анализе состояния физической оболочки объекта "Настя" отклонений от нормы не обнаружено", — выдал "конь".
Опять по душе царапнуло корявое слово "объект". Но возмущаться не имело смысла: машина, она и в Африке машина. Я для него тоже — "объект".
"Веди!" — с облегчением усмехнулся я и зашагал, довольно невежливо распихивая зевак, направляемый волей браслета.
Настю я обнаружил на лавочке возле киоска, торгующего всякой дребеденью: от "Сникерсов" до "Памперсов". Она сидела, положив ногу на ногу, сцепив на колене пальцы рук, и задумчиво смотрела сквозь снующую перед нею толпу. Даже на меня она обратила внимание лишь тогда, когда я потряс её за плечо:
— Что с тобой?
— А? — очнулась она и, увидев меня, вяло улыбнулась: — Да так, притомилась...
— А почему ты здесь, а не со всеми?
— Отстала... — пожала она плечиком. — Потерялась. Ждала, когда ты меня отыщешь. Вот ты и пришёл! — улыбнулась она и взяла меня за руку, намереваясь усадить рядом с собой.
— Нет, погоди, — нахмурился я и спрятал руку в карман куртки. — Что за мужик с тобой разговаривал?
— Мужик? — совершенно искренне удивилась она. — Какой мужик?
— Тот, что назвался "хорошим знакомым"!
— Не пойму, — ещё больше удивилась она. — О чём это ты?
Так!.. Скрываем, значит. Ну-ну... Я почувствовал укол ревности.
Вкратце передав рассказ Натальи, я вновь подступился к ней:
— Кто это был?
На лице её отразилось неподдельное недоумение:
— Ты ничего не путаешь?
— Нет, моя милая, ничего я не путаю! За что купил, за то и продаю! — в раздражении ответил я. Кровь бросилась мне в голову. — Кто это был?
— Да не знаю я никого! — Настя вскочила и глаза её гневно засверкали. — Чего ты меня допрашиваешь?!
— Ладно! — Я решительно взял её за руку и, прямо на глазах у изумлённых зевак, шагнул через открывшийся проход к Пашке домой, увлекая Настю за собой. — Будем смотреть кино! — хмуро сообщил я, вызывая к жизни изображение получасовой давности в районе павильона, где катались Пашкины отпрыски на автомобильчиках.
Настя с Натальей стояли у низкой изгороди павильона и весело перекликались с мальчишками, яростно атакующими своих сверстников. Пацанята сияли — рот до ушей! Ну, ещё бы! В их коротенькой жизни выпал такой длинный и насыщенный одними удовольствиями чудесный день!
Зрителей было больше, чем ездоков, раз в десять. Они столпились возле ограждения и закрывали собою наших женщин. Чтобы не прозевать нужный момент, я поднял экран чуть выше уровня голов людей. Обзор улучшился.
— Ну, и где же твой "мужик"? — холодно спросила Настя. Она так и стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди.
— Увидим, — коротко обронил я сквозь зубы.
И мы, действительно, увидели! Ждать пришлось недолго. Я так и не усёк того момента, когда возле Насти нарисовалась фигура мужчины в чёрной куртке и лыжной шапке, натянутой чуть ли не до плеч. Он сутулился и во время разговора с женщинами зябко поводил плечами. Лица я не видел, потому что он стоял к нам спиной.
— Вот он! злорадно выкрикнул я и мельком взглянул на свою подругу. Выражение её лица в этот момент претерпевало значительные метаморфозы: от оскорблённого достоинства до удивлённой растерянности. Она вся подалась к экрану, всматриваясь в незнакомца.
Я повернул изображение на сто восемьдесят градусов и ахнул: возле Насти, чуть придерживая её за локоть, стоял мой старый знакомый — Кирюша! Нелепая лыжная шапочка, шедшая ему, как корове седло, и гладко выбритые щёки не смогли сбить меня с толку: эти бегающие глазки я узнал буквально сразу же. Он подобострастно улыбался и что-то говорил Наталье.
Меня удивил отрешённый вид Насти. Всем своим видом она выражала покорность судьбе и ничуть не противилась тому, что нахал продолжал держать её за локоть.
— Кто это?! — поражённо воскликнула Настя.
— Ты это у меня спрашиваешь? — едко усмехнулся я.
— Но я его в первый раз вижу!!!
— Не кричи, — примиряюще сказал я и притянул её к себе. Она удивлённо покосилась но не противилась. — Разрешите представить! — театральным жестом повёл я рукой в сторону экрана. — Кирюша! Тот самый Кирюша, о котором я тебе рассказывал. Мой, так сказать, боевой сотоварищ. Уцелел, стервец! Неужто, его тоже отремонтировали? Или вовремя слинял?
— Но почему же я не помню этого типуса?! — возмутилась Настя.
— А вот этому я как раз не удивляюсь, — вздохнул я. — С нашими-то возможностями внушить можно всё, что угодно. Только, — усмехнулся я, обращаясь к изображению, — коряво работаем, уважаемый! Наследить изволили!
— Так ты считаешь, что он стёр себя из моей памяти? — догадалась Настя.
— Ну да! Это ж ясно, как божий день!.. Если повар нам не врёт? — хитро посмотрел я на неё и на всякий случай чмокнул в щёку.
— Это что за намёки?! — напряглась она.
— Не обращай внимания, — прижал я её покрепче. — Ничто человеческое и нам не чуждо!
— Ревность тоже?
— Ревнует, значит, любит!
Настя хмыкнула и, потупив взгляд, многообещающе приподняла бровь.
А сюжет на экране продолжал развиваться по протоптанной ранее дорожке. Настя что-то равнодушно сказала Наталье, потом всем корпусом, как сомнамбула, повернулась к Кирюше, и он, всё так же, не выпуская её локтя, повёл её сквозь толпу.
Я приказал Сезаму следовать за ними.
Однако ничего интересного мы не увидели. Кирюша довёл Настю до знакомого киоска, что-то коротко сказал ей и... просто растворился в воздухе! В буквальном смысле слова. Никто из прохожих даже не обратил внимания на не совсем обычное явление: каждый был занят своими проблемами.
Настя села на лавку и застыла в позе, в которой я её и нашёл.
— Нет, ты мне скажи, как это понимать? — Настя с досадой постучала кулачком себе по лбу. — Ведь здесь даже и близко ничего нет!
— Есть! — убеждённо сказал я. — Только за семью печатями! Профессионалы поработали!
— А почему во множественном числе? Он же один был...
— Так тут же явно торчат уши Бея! Это и так понятно. Посланничек-то — от него! Значит, вскорости надо ждать и дорогого гостя... Самого... — озабоченно нахмурился я.
— Ты думаешь?
— Уверен.
Тревога отразилась на её лице:
— Что же теперь делать?
— Прежде всего, — с сомнением глянул я на неё, — узнать, зачем именно ты ему понадобилась. Хотя... я и так догадываюсь...
— Но как? — Настя беспомощно пожала плечами. — Я же ничего не помню...
— Я бы попробовал. Позволишь?
Ноздри её гневно затрепетали:
— Мне скрывать нечего!
— Ну и ладненько. Сядь вот сюда и расслабься...
* * *
**
Как ни прискорбно, однако Кирюша в Настиной голове напрочь отсутствовал. Единственной информацией, которую мне удалось выудить у неё под гипнозом, был мой рассказ о встрече с ним в бытность мою рекрутом Бея, да ещё вот только что состоявшийся неприятный разговор. И всё. А то, что было на экране, она видела в первый раз, как и я.
Так что визит в Настино подсознание ничего не дал. Блок был поставлен крепко и умело. А психотерапевт из меня получился никудышний.
— Значит, так, — подвёл я итог своим изысканиям. Пора созывать совет в Филях, пока нас не накрыли. Будем вырабатывать тактику и стратегию отхода.
Настя серьёзно кивнула. От былой обиды не осталось и следа.
Поскольку было уже не до церемоний, я открыл проход прямо перед своими порядком продрогшими друзьями и призывно замахал руками:
— Скорее! Скорее! Времени — в обрез!
Оказавшиеся рядом посетители аттракциона изумлённо уставились на возникший из ниоткуда сияющий прямоугольник и в охватившем их онемении молча наблюдали, как в него нырнули Пашка с Санькой, и как растерявшаяся Наталья, тревожно оглядываясь на нас, начала созывать детей. Но куда там! Ненасытимое это чувство — игра! Пацаны стали капризничать, ни в какую не соглашаясь вылезать из машин. Пришлось вмешаться мне. Болтая в воздухе ногами и вереща, то ли от страха, то ли от удовольствия, мальчишки поднялись над машинами и вплыли к нам в комнату. Я опустил их на диван, подождал, пока Наталья осторожно переступит светящийся порог, и дал отбой браслету.
— А вы, сударыня, всё хорошеете, — поздоровался Санька с Настей, хитро поглядывая на меня.
Пашка, зябко передёргивая плечами, лениво поинтересовался:
— Что за аврал?
— В самую точку, — согласно кивнул я. — В самую пору объявлять тревогу. С минуты на минуту сюда может заявиться Бей собственной персоной. Надеюсь, не надо напоминать, кто это?
— Ну как же! — отозвался Санька. — Главный пакостник! Такую рожу вряд ли забудешь!
— С определениями попрошу быть поосторожнее, — нахмурился я. — Вполне возможно, что он сейчас слышит наш разговор. Если вы помните, это существо с болезненным самолюбием, ужасно обидчиво и нервно реагирует на непочтительное упоминание своего имени. Но позвал я вас вот зачем: нам с Настей надо срочно уходить с Земли. Во-первых, потому, что общение с ним доставляет лично мне мало удовольствия, а во-вторых, чтобы отвести удар ото всех вас. Тебя, Санька, я сейчас переправлю домой...
