Джусс, который уже выхватил меч, медленно убрал его в ножны и подошел к ней. Но их разделял стол, и она отступила на возвышение, где в гробу лежал Корунд. Там, как торжествующая богиня, стояла она, глядя на них сверху вниз, с кубком яда в руке. — Не заходите за стол, милорды, — сказала она, или я осушу этот кубок на ваше вечное проклятие.
— Кости брошены, о Джусс, — сказал Лорд Брандох Даха. — И королева выиграла.
— Мадам, — сказал Джусс, — клянусь, что никто тебя и пальцем не тронет и ты будешь вольна делать все, что захочешь. Тебя будут уважать и почитать, и, если захочешь, ты сможешь завести себе друзей. И, ради твоего брата, мы сделаем для тебя все, только попроси. — Но она по-прежнему глядела на него сверкающим взглядом, и он добавил: — Но я прошу тебя, не накладывай на себя руки. Ради тех, кто даже сейчас, в эту роковую ночь, смотрят на нас из неведомых пустынных земель за мрачным озером, не делай этого.
Стоя лицом к нему, с высоко поднятым кубком в правой руке, Презмира положила левую на медные пластины кольчуги Корунда, закрывавшей могучие мускулы его груди. Потом ее рука коснулась его бороды, и, внезапно, отдернулась; и, через мгновение, опять успокоилась на груди. Изменившийся свет отчасти смягчил ее строгую восточную красоту, и она сказала: — Юной отдали меня Корунду. Этой ночью я опять буду спать с ним, или царствовать вместе с ним среди могучих народов мертвецов.
Джусс шевельнулся, хотел что-то сказать, но она остановила его взглядом, тело ее опять стало привычно жестким, и львица выглянула из ее бесподобных глаз. — Неужели победа так затуманила твой ум, — сказала она, — что ты решил, будто я — Княгиня Пиксиландии, Королева далеко протянувшейся Чертландии, жена величайшего воина Карсё, ужаса всей земли — я буду жить у тебя на содержании? О милорды Демонландии, добрые ограниченные дураки, я не хочу больше слышать ваши глупости. Лучше снимайте ваши шляпы перед глупой ланью, бегающей по горам, и, убив ее самца, молите ее жить среди ваших баранов. Если жестокий мороз, уничтожив и заморив голодом все остальные нежные цветы в саду, скажет розе "Живи со мной", неужели она послушается своего волка-поклонника?
С этими словами она выпила кубок и, отвернувшись от Лордов Демонландии с видом королевы, отворачивающейся от не стоящей внимания толпы, встала на колени перед гробом Корунда, белыми руками обвила его голову и уткнулась лицом в его грудь.
Задушенным слезами голосом Джусс приказал Бремери унести тела Корсуса и Зенамбрии, а также сыновей Корунда и Корсуса, лежавших на полу, и завтра почтительно предать их земле. — Что касается Лорда Кориниуса, приготовьте ему достойное ложе, на котором он пролежит эту ночь здесь, в зале, а завтра мы похороним его в аллее перед Карсё, как и подобает столь знаменитому капитану. Но великого Корунда и его жену нельзя отрывать один от другого, и, ради их любви, они должны успокоиться в одной могиле, рядом друг с другом. И, прежде чем мы вернемся домой, я воздвигну в их память монумент, каковой положен великим умершим королям и принцам. Ибо царственен и благороден был Корунд, могучий воин и умелый боец, хотя и наш злейший враг. И настоящим чудом были узы любви, связавшие его и эту бесподобную королеву. Кто из женщин мог бы сравниться с ней в верности и величии сердца? И, конечно, в беспримерных горестях.
Потом вышли они во внешний двор Карсё. Ночь несла на себе следы великого потрясения, уже прошедшего, и разорванный облачный покров еще висел на лике небес. В разрывах облаков сияли звезды, и луна, видимая больше чем наполовину, спускалась к Тенемосу. Чувствовалось дыхание осени, и Демоны слегка замерзли, вдохнув прохлады после тяжелого воздуха пиршественного зала. Еще дымились руины Железной Башни, повсюду валялись огромные закопченные обломки кладки, и вся земля казалась каким-то куском первозданного хаоса; из нее и из болотистой местности за Карсё вверх поднимались столбы дыма, как если бы горела сера. Вокруг этих адских столбов кружили грязные ночные птицы и летучие мыши на кожистых крыльях; они летали рывками, иногда пролетая через столбы, и в сгустившейся мгле их можно было увидеть только тогда, когда они оказывались на фоне луны. Из мрачных болот доносились далекие плачущие голоса: дикие рыдания, всхлипывания и долгие стоны то возносились к небу, то опять замирали.
Джусс положил руку на плечо Голдри и сказал: — Это не жалобы земных созданий и не тех летучих мышей и сов, которые кружат над серным дымом. Это плачут лишившиеся хозяина фамилиары. Много их, служивших Королю, простых духов земли, воздуха и воды; своим магическим искусством он полонил их, заставляя приходить, уходить и исполнять его волю.
— Ни они, — ответил Голдри, — ни мечи Ведьмландии не помогли ему против наших мечей и нашей силы: мы разбили на куски его мощь и убили всех его лучших людей.
— Да, истинно это, — сказал Джусс, — и все-таки на земле не жил никто более великий, чем Король Горис XII. Когда после этой долгой войны мы заперли его в Карсё, как оленя в загородке, он не побоялся во второй раз испытать судьбу, на этот раз один, без чьей-либо помощи, а ведь любой другой умер бы после первой же попытки. И он хорошо знал, что тот, кого он вызвал из бездны, должен разорвать его куски, если он ошибется хотя бы на йоту, как и было в первый раз, но тогда его спас верный сторонник. И посмотри, как торжественно обставил он свой уход: удар грома невообразимой силы; черное дымящее Карсё, ставшее его надгробием; мертвые лорды Ведьмландии; сотни наших и их солдат; духи, плачущие в ночи над мертвым повелителем — все это стало его погребальным пирогом.
И вернулись они в лагерь. В положенное время луна села, облака разошлись и спокойные звезды снова пошли по своему вечному пути под покрывалом ночи, как если бы эта ночь ничем не отличалась от всех других. Но все-таки именно тогда по Ведьмландии ударил молот судьбы и разбил ее на куски.
XXXIII
КОРОЛЕВА СОФОНИСБА В ГЕЛИНГЕ
О ВЕЛИКОЛЕПНОМ ПИРЕ, ДАННОМ ЛОРДОМ ДЖУССОМ КОРОЛЕВЕ СОФОНИСБЕ, ПИТОМИЦЕ БОГОВ, И О ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕ, КОТОРОЕ УДИВИЛО ЕЕ БОЛЬШЕ ВСЕХ ЧУДЕС И ДИКОВИНОК, УВИДЕННЫХ ЕЮ В ДЕМОНЛАНДИИ; А ТАКЖЕ РЕДКИЙ ПРИМЕР ТОГО, КАК, ПРОТИВ ВСЕХ ОЖИДАНИЙ, ТОЙ ВЕСНОЙ МИР РОДИЛСЯ ЗАНОВО.
ПРОШЛИ месяцы, и настало время года, когда Королева Софонисба, согласно своему обещания, приплыла в Гелинг в гости к Лорду Джуссу. Одним апрельским утром, в безветренную тихую погоду, каравелла из Зимиамвии с Софонисбой на борту вошла в гавань Сторожевого Мыса.
Весь восток превратился в жилище золотого рассвета. Картадзе, резко очерченный, как будто вырезанный из меди, все еще прятался от солнца; тень от гор накрыла гавань, низкие холмы, рощи каменных дубов и земляничных деревьев, спавших в сине-фиолетовой темноте, в то время как аллеи розового цветущего миндаля и белые мраморные набережные, воплощавшие бледную проснувшуюся красоту, отражались как в стекле в спокойной поверхности моря. Начинающийся день уже осветил западный берег гавани и местность за ним. На самых высоких вершинах гор еще лежал снег. Гордо стояли они, омытые солнечным светом, на фоне синего неба: Дина, Трезубец Нантреганона, Копье Шарда, и все пики Невердейла и Торнбэкского кряжа. Утро радостно смеялось на их высоких кряжах и целовало леса, которые цеплялись к их более низким предгорьям: волнующиеся леса, где богатые оттенки коричневого и фиолетового рассказывали о почках, усеявших каждую маленькую веточку на мириадах толстых и длинных ветвей. Белые туманы покрывалом лежали на заливных лугах там, где Тиварандардейл спускался к морю. На берегах островов Ботри и Скарамси, на материке, рядом со Скалой Тремнира, и южнее Оуслсвика, поляны среди березовых лесов окрасились в желто-золотой свет: расцвели нарциссы.
Каравелла бросила якорь у самого северного причала. Сладкий запах миндаля говорил о весне, и весна была на лице Королевы, которая спустилась с корабля со своими спутниками и скорыми шагами пошла к Демонам; маленькие ласточки кружились над ней или сидели у нее на плечах: ей, единственной на свете, старые боги даровали вечную юность и вечный мир в Коштра Белорн.
Лорд Джусс и его братья ждали на набережной, там же стоял Брандох Даха. Они глубоко поклонились ей, по очереди поцеловали ее руку и сердечно поздравили с прибытием в Демонландию. Но она сказала им: — Не в одну Демонландию, милорды, но во весь мир. И разве я могла отправиться в какую-нибудь другую страну, а не вашу, которая своей победой принесла радость и покой всему миру? И, конечно, с того времени, когда Моруна почивала в покое, а имена Гориса и Ведьмландии еще никто не слышал, мир никогда еще не спал так сладко, как ныне, когда их имена утонули в водоворотах забвения и темноты.
— О Королева Софонисба, — сказал Джусс, — я бы не хотел, чтобы имена великих людей умирали вместе с ними. Теперь, когда войны последних лет завершились и мы стали повелителями земли, настало время простить тех, кто сражался против нас. Но слава тех подвигов всегда будет на устах всех поколений и будет длиться, пока живет мир.
Они сели на лошадей и поскакали из порта к верхней дороге, а потом дальше, к Гелингу, через щедрые пастбища Хавершоу Тонг. На росистых лугах рядом с дорогой резвились ягнята, дрозды перелетали с куста на куст, жаворонки выводили трели в бездонном небе, и пока они через лес ехали к Бекфуту, лесные голуби ворковали на деревьях и белки глядели на них бусинками глаз. Мало говорила Королева, ибо робкие полевые и лесные создания заворожили ее, взяли в плен, и только изредка она вскрикивала от радости. Лорд Джусс, который и сам любил природу, наслаждался ее восторгом.
От Бекфута они резко взяли вверх и через Львиные Ворота въехали в Гелинг. Вдоль аллеи ирландских тисов стоял почетный караул из телохранителей Джусса, Голдри, Спитфайра и Брандох Даха. И все они высоко подняли копья, приветствуя великих лордов и Королеву, а трубачи заиграли приветственный марш на серебряных трубах. Потом, в сопровождении лютен, теорб, лир и приглушенного боя барабанов запел хор девушек, и дорогу перед лордами Демонландии и Королевой усыпали лепестки белых гиацинтов и нарциссов. Леди Мевриан и Армеллин, самые прекрасные из земных королев, ждали их на верху золотой лестницы над внутренним двором Гелинга, приветствуя Королеву Софонисбу.
Трудно даже перечислить все удовольствия и развлечения, которые приготовили лорды Демонландии для Королевы Софонисбы. Первый день она провела среди парков и садов Гелинга, и Лорд Джусс показал ей большие липовые аллеи, тисовые рощи, фруктовые сады и нижние сады, свои любимые дорожки и беседки; они шли по ползущему тимьяну, запах которого освежает тех, кто наступает на него, гуляли в старинных водных садах за Бранкдейлским Ручьем, где летом отдыхают водяные нимфы, и в лунные ночи поют и расчесывают золотыми гребнями свои длинные волосы.
На второй день он показал Королеве свой огород и открыл ей тайные свойства растений, которые глубоко изучил. Здесь рос Замалентисьон, который, будучи взбит вместе с жиром, но без соли, вылечивал любые раны. И белый Ясинец, который надо есть после того, как в тебя попала стрела: стрела выйдет, рана излечится. И еще с его помощью можно обнаружить затаившихся змей, ибо вдыхая его они начинают смердеть так, как будто умерли. И Мандрагора, которую стоит только положить на середину дома как из него все уйдет зло; кроме того она освобождает от головной боли и дарует сон. И Синеголовник, рождающийся в тайных, наполненных влагой местах, корень которого выглядит как голова чудовища, называемого Горгоной, ибо на каждом отростке находились по два глаза и нос, и были они цвета змеи. Он рассказал ей, что, выдергивая этот корень, необходимо следить, чтобы на него не упал свет солнца, и еще тот, кто хочет разрезать его, должен отвернуть голову, ибо не разрешено человеку видеть этот корень неповрежденным.
На третий день Джусс показал Королеве свои конюшни с боевыми конями, лошадями для охоты и повозками для скачек, украшенными серебром. Королева с изумлением поглядела на семь белых кобыл, сестер, настолько похожих друг на друга, что никто не мог отличить одну от другой. Джусс получил их давным-давно от жрецов храма Артемиды в землях, лежаших за закатом. И были они бессмертны, ибо не кровь текла в их венах, но ихор, и глаза их горели огнем, как горящие светильники.
Четвертую и пятую ночь провела Королева в Дрепаби, в гостях у Лорда Голдри Блазко и принцессы Армеллин, которые в июле поженились в Зайё Закуло; а шестую и седьмую — в Оулсвике, где Спитфайр устроил замечательный праздник. Но Лорд Брандох Даха не пригласил Королеву в Крозеринг, ибо после злого правления Кориниуса он еще не успел полностью восстановить сады и парки, а также наполнить дом достойными сокровищами. И он не хотел, чтобы она видела замок Крозеринг до тех пор, пока он не восстановит его древнюю красоту.
На восьмой день она вернулась в Гелинг, и Лорд Джусс показал ей свой кабинет с орихалковыми астролябиями, украшенными всеми знаками зодиака и домов луны, и высотой в рост человека; подзорные трубы, перчатки, кристаллы и вогнутые зеркала; и еще огромные стеклянные глобусы, в которых находились гомункулусы, которых он создал, овладев тайнами природы: мужчины и женщины, ростом меньше спана и, насколько можно видеть под их маленькими одеждами, прекрасно сложенные; они ели, пили и ходили внутри глобусов, ибо он своим колдовским искусством вдохнул в них жизнь.
И каждую ночь, в Гелинге, Оулсвике или Дрепаби, они пировали в ее честь. Каждую ночь играла музыка и, веселые и счастливые, они кружились в танцах, слушали бардов и менестрелей, смотрели на состязания борцов и всадников; а еще были маскарады и представления, и никто на земле не видел таких веселых и роскошных праздников.
Уже девять дней Королева гостила в Демонландии, и вот наступил канун дня рождения Лорда Джусса, и, как четыре года назад, все великие лорды страны собрались вместе, чтобы на следующий день поздравить его и его братьев, как то было принято исстари. Стояла прекрасная мягкая погода, и лишь изредка падала изморось, которая придавала новую сладость воздуху, цвет и свежесть земле, и радость свету солнца. Утром Джусс вместе с Королевой отправился в леса Лунной Заводи, одевшиеся в новую зеленую одежду, а после полуденной трапезы показал ей сокровища, хранившиеся в живом камне под замком Гелинг; она увидела слитки золота и серебра, сваленные грудой как поленья; неотделанные кристаллы рубина, хризопраза и гиацинта, такие тяжелые, что самый сильный человек не мог поднять их; холм из слоновых бивней, достигавший потолка; шкатулки и кувшины, наполненные духами, дорогими благовониями, серой амброй, ладаном, сладко пахнувшим сандаловым деревом, мирром и нардом; кубки, чаши, кувшины для вина и шкатулки из чистого золота, сделанные в виде мужчин, женщин, птиц, зверей и ползающих тварей, и украшенные бесценными драгоценными камнями: жемчугом, розовыми и желтыми сапфирами, хризобериллами, смарагдами и желтыми бриллиантами.
