— Впереди есть кто-то!
Отряд моментально остановился, ощетинившись железом и сжав кулаки.
— Чего там? — Путята слегка пригнулся, словно хищный зверь перед прыжком на свою жертву. — Ты ближе подойди, — отрывисто бросил он напрягшемуся Марку. — Только медленно.
— Два воя! — Сделав несколько шагов вперёд, уточнил Марк. — Один на дороге лежит. Мёртвый, кажись. А второй стоит, к нам спиной повернувшись. — В голосе Марка проскользнуло удивление. — Чудно как-то стоит. Не по-людски!
Я озадаченно хмыкнул. Что значит не по-людски? А как ещё стоять можно? По рыбьему что ли? Вот бы на такое чудо посмотреть!
— Ты чего плетёшь, стёртые тебя забери?! — Рассерженной змеюкой зашипел Путята. — Толком говори!
— Люди! — В давящимся рыданиями крике было столько ужаса и безнадёги, что у меня, наверное, даже кристалл в груди от жалости сжался. — Помогите! Троими молю!
— Эк его разобрало! — Убрав руку с камня, покачал головой Никонт. — У меня в пыточной так не вопили! Десятник. — Старый жрец нашёл глазами Путяту. — Мне потолковать с этим крикуном нужно. Чую неспроста он там по-чудному стоит. Проверь всё окрест. Только осторожно, с опаской. Как бы самим рядом не встать!
— Чего встал, орясина! — Неожиданно гаркнул во всю глотку десятник, слегка кивнув Никонту. — Вперёд иди, проверь там всё! — И повернувшись к Невзору, уже спокойно приказал. — Следом за ним сходи. Осмотрись.
Вой, молча кивнув, растворился вслед за Марком.
— Ты чего разорался, десятник? — Обогнув меня, встал рядом с Путятой Ратмир. — Аль беду накликать хочешь?
— Да чего там кликать? — Пожал плечами гигант. — Слышишь, как визжит? — Путята кивнул в сторону продолжавшего умолять о помощи голоса. — Кому надо, тот всё равно услышит.
Я мысленно согласился со своим недругом. Это же надо так орать? Как только голос до сих пор не сорвал? И тут крики резко оборвались, сменившись невнятными хрипами. Мне стало жутко. По спине прокатилась волна мурашек. Пойди — угадай, что сейчас там с крикуном сделалось? Может, охрип, а может уже, и кричать нечем. Выгрызли всё. Уж лучше бы дальше кричал, что ли.
— Можно идти, господине десятник! — Перед Путятой стремительно материализовался запыхавшийся Марк. — Меня Невзор послал. Нет там более никого. Только вой пленённый!
— А чего он орать перестал? — Выдвинулся вперёд Никонт, сурово сдвинув брови. — Вы его там не прибили часом? Я же сказал, что хочу с ним поговорить?
— Да мы к нему и подходить не стали, всеблагой отец! — Энергично замотал головой Марк. — Он посреди дороги застрял. Боязно!
— А что он тогда умолк? — Прожёг Марка сердитым взглядом Ратмир.
— Так Невзор ему сказал, что если вопить не перестанет, то мы сразу и уйдём, — хмыкнул Марк, почесав голову. — Хорошо так сказал. Внушительно!
— Невзор может, — гоготнул Путята, повернувшись к магам. — Он говорит редко. Но если уж скажет! — Десятник выразительно хмыкнул и, неожиданно хлопнув Ратмира по плечу, предложил. — Ну что, колдун? Пойдём, поглядим, что за вой там такой. И в чём он там посреди дороги застрять умудрился!
Вой и впрямь стоял не по-людски. Он больше напоминал букашку, попавшую в паутину. Трясётся весь, извивается, руками и ногами, словно лапкам во все стороны молотит. А ещё он напоминал куклу, которую дёргает за ниточки схоронившийся за ширмой актёр. Вон, даже верёвка, в поясу привязанная, в наличии имеется. Возле другого конца верёвки, над трупом склонился Невзор, увлечённо его обыскивая.
— Мартын. Арку справа видишь? Присматривай! — Бросил Путята другому воину и подошёл к Невзору. — Кто это. Эк ему грудь то разворотили!
Рядом встал Матвей, скептически наблюдая, как трудится Невзор. Я же, вслед за Никонтом и Ратмиром, подошёл к самому краю до боли знакомой пелены. Прислушался к сдавленным рыданиям воя, застрявшего аккурат посередине, осторожно прикоснулся к дрожащему воздуху, почувствовав его упругое сопротивление и отступив на шаг назад, вытер холодный пот со лба.
Жутко-то как, а? Это что же выходит? И я так застрять мог? Насовсем? Каким же чудом проскочил тогда? А вдруг во второй раз не получится? Я зябко передёрнул плечами. Ну, нет! Это без меня. Не знаю. Может эта зыбь не везде такая вязкая и мне повезло в другом месте проскочить или может в тот день пятница была. А эта воздушная трясина по пятницам не такая липкая, но проверять однозначно не хочу. Уж лучше сразу себе горло перерезать. По крайней мере, хоть мучиться не буду.
— Я отец-наставитель Никонт. — Жрец важно приосанился, несмотря на то, что пленник его видеть не мог. — Кто ты вой? Кому служишь?
— Княжий он, всеблагой отец. — Подошёл к нам, недобро ухмыляясь Путята. — Как есть — княжий. Узнал я того, что рядом лежит. — Десятник, цыкнув зубом, выразительно добавил. — Мечник то княжий — яр Бакай. Неплохой рубака был. Хотя мне, конечно, не чета.
— Тимоха я, всеблагой отец! — Воин, изо всех сил изогнул шею, в тщетной попытке разглядеть, что творится за спиной. — Ваша, правда. Вой я княжий. Меня под началом яра Бакая куна Абашева сопровождать отрядили. Не дайте сгинуть понапрасну! — Вновь запричитал несчастный юноша. — Всеми богами молю!
— Видать не всех княжих людишек в том домишке у стены прибрали, — хищно оскалился Ратмир, приглаживая бороду. — Неужто и сам Абашев спастись сумел?
— А вот мы сейчас и узнаем! — Хмыкнул в ответ Никонт. — Хватит реветь! — Прикрикнул он на исходящего мольбами Тимоху. — Расскажешь мне всю правду — вытащу. Но смотри. Коль солжёшь!...
— Не солгу! Троими клянусь, не солгу, всеблагой отец! — Заблажил воин. — Всё как есть обскажу!
— Кто ещё из вас, татей, живой остался? — Придав голосу суровости, вопросил Никонт.
— Трое в живых остались, всеблагой отец! — Быстро затараторил Тимоха, словно боясь, что его прервут. — Сам кун Абашев с сынком своим Устином, да недошлёпок один, что при замке княжьем обучался. Имя не скажу. Маги наособицу шли. С нами не мешались.
Да ну! Неужто Гонда! Я даже рот раскрыл от изумления. Вот это подарочек! В замке правда ещё двое будущих адептов воды обучаются, но таких совпадений просто не бывает! Он это! К гадалке не ходи, он! А день то задался! Теперь, если что, и подыхать не так обидно будет!
Сзади сдавленно охнули и, обернувшись, я встретился с округлившимися глазами Лузги. Рядом озадаченно чесал голову Марк. По всему видать, к такому же выводу, что и я пришли.
— И куда же они подевались, коль живы остались? — Продолжил допрос жрец.
— Так обойти они силки эти проклятые решили, всеблагой отец, — голос Микозы вновь наполнился слезами. — Как господине кун яра Бакая убил, так в обход и пошли. В ту арку, что рядом с вами. Только я их впереди не видел.
— И не увидишь, — не сдержавшись, злорадно съязвил я и, повернувшись к Никонту, объяснил. — Справа те твари мажески, всеблагой отец, от которых я в прошлый раз чудом спасся. Нету больше куна Абашева! Ну и тех, кто с ним был, — я, оглянувшись, подмигнул побледневшему Лузге, — тоже нет!
— Как ты спасся, я помню, — сердито пожевал губами жрец. — Вот только ты баял, что сквозь эту пелену пройти сумел. Так почему тогда, вой застрял? — Глаза Никонта подозрительно сощурились. — Аль лукавить в чём со мной удумал?
— Так и я о том твержу, всеблагой отец! — Оживился Путята, оскалив зубы. — Поспрошать бы этого недошлёпка надо. С пристрастием. Дозволь. Я всю подноготную из него вытрясу!
— Ну что же. Видимо по-другому с этим приспешником Лишнего не договорится. Ты ведь сможешь поспрошать его поаккуратней, Путята? Так, чтобы он дальше идти потом смог? — Никонт искривил губы в язвительной улыбке. — Он нам во дворце мажеском ещё шибко нужен будет.
— А то! — Начал надвигаться на меня Путята. — Он до дворца и без пальцев на руках дойти сможет.
Я затравленно оглянулся. Сзади дорогу перегородил Невзор, от арки надвигался Мартын.
— Надо ли, всеблагой отец? — Неожиданно выступил на мою защиту Ратмир. — Как бы беды не вышло?
— Надо! — Поджав губы, мотнул головой жрец. — Не видишь разве? Не пройти нам через пелену! Вон вой так застрял, что даже верёвкой вытянуть не смогли! Тебя ведь пытались вытянуть оттуда? — Никонт раздражённо наморщился, пытаясь вспомнить имя юноши. — Как там бишь тебя кличут, вой?
— Пытались, всеблагой отец! — Вновь запричитал незадачливый пленник. — Тимоха я! Не бросайте, всеблагой отец!
— Так то! — Подытожил жрец, больше не обращая внимания на крики воина. — Не пройти нам тут. Солгал этот недомерок! Ты понимаешь?! Он мне посмел солгать! — Никонт уже орал, брызгая во все стороны слюной. — А сколько ещё в твоих словах было лжи?! Отвечай?! — Надвинулся на меня ополоумевший старик. — Пока Путята тебе кишки на меч не намотал!
Громкая пощёчина обожгла щёку похлеще кипятка. Я вскинулся, чувствуя как вырвавшееся наружу бешенство, напрочь смывает накативший страх. Сердце гулко застучало, норовя вырваться из груди, на глаза накатила багровая полоса. Я уже не видел никого вокруг себя и мерзкого старика: Путята; протянувший ко мне руки, что-то почувствовавший Ратмир, потянувшийся к поясу; шустро убравшийся из-за спины жреца Матвей; вои, кинувшиеся ко мне с двух сторон. Все они исчезли, выкинутые за задворки моего сознания. Здесь и сейчас, были только я и обнаглевший прислужник мерзкой троицы, посмевший унизить меня. Меня!!!
Я ухнул в изнанку. Энергия, хлынула в тело сплошной волной, бешеным вихрем закручиваясь над головой. Кристалл в груди буквально закипел, не справляясь, с огромными магическими потоками, мгновенно заполнившими его до краёв. Я закричал, норовя разорвать пальцами пылающую грудь. И тут же, на голову, словно ушат с ледяной водой вылили. Быстрым мысленным росчерком невидимого пера, я начал выводить перед собой изящные строчки рун. Неизвестных и, в тоже время, до боли знакомых. Магический поток схлынул, боль почти прошла, руны мгновенно ярко запылали, ослепляя. Повелительный взмах руки и жрец отшатнулся, подавившись собственным криком.
Брызнул во все стороны каменной крошкой Никонтовский кристалл, осыпались чёрной пылью дорогие амулеты. Несколько мгновений бывший жрец ещё стоял, словно отказываясь верить в собственную гибель, а затем рухнул на дорогу, нескладной сломанной куклой. И следом опять накатила боль, буквально выкручивая кости. Я что-то закричал, схватившись руками за грудь. В глаза ударила тьма, отправляя в пучину беспамятства.
* * *
Шли осторожно, никуда не спеша. Невронд своё дело знал, и отряд вёл по-походному, с оглядкой. Четверо воев впереди, в головном дозоре, четверо сзади. Идут не кучно, по парам разбитые. Двое спереди мечи наготове держат, круглыми щитами грудь, прикрывая, двое арбалеты заряженные, из рук не выпускают. Да и сам Невронд меч в ножны не убирал, зорко посматривая по сторонам. Герхард, шагавший рядом, одобрительно покосился на десятника. Стережётся Невронд. Вроде и дорога впереди Вельдом и людишками Никонта проторенная, а всё одно стережётся! И правильно! Проклятый город он такой. Одно место может веками не меняться, а в другом, что не день, то новую гадость встретишь. Да и про того же Ратмира, что впереди, сейчас, ногами дорогу месит, забывать нельзя. Поди, догадайся, в какой момент он каверзу устроить задумает. Ратмира Герхард знал хорошо. Доводилось встречаться. Поэтому точно знал, что подручник сакского отца-приора дураком не был. И без плана, как со жреческим отрядом разделаться, в город асуров не пошёл бы.
— Мастер. — Сунулся к Герхарду толстый маг, держа в руках большой чашеобразный камень, мерцающий холодным синим светом. — Они остановились. Видимо до пелены добрались.
— Может, и добрались, Ганиус.
Адепт воды покосился на чашу в руках толстяка. 'Око сущности ' лгать не могло. Последний великий артефакт и создан то был великим Афронием лишь для одной цели. Державший его в руках мог точно знать, где находится перевёртыш. И никакие заклинания, и амулеты этому помешать не могли. Не то, что камешек, которым отец Яхим в палатке пользовался. Выкинул его брата близнеца и всё; ищи зайчишку в бору дремучем. Тут же всё на саму сущность стёртого мага завязано, частичку ауры которого и подхватил будущий перевёртыш. От такого и под землёй не скроешься. Одно спасение. Бежать. Больше чем на один дневной переход, силы артефакта уже не хватает. Собственно говоря, по-хорошему, эту чашу должен был нести он сам. Вот только больно тяжела и громоздка. Умаешься, пока до дворца дойдёшь. Пусть уж лучше этот толстый боров попотеет. Да и руки, опять же, лучше свободными иметь. В бою промедление равносильно смертному приговору. Никто не станет ждать, пока ты камушек на землю положишь и к обороне изготовишься. Враз или схарчат, или голову чем нибудь тяжёлым проломят.
— А ежели они сквозь неё пройдут, мастер? — Не унимался Ганиус. — Тогда как? Известно же, что через неё только перевёртышу прорваться под силу. Он людишек Никонтовых переведёт, — в голосе толстяка засквозила нешуточная обида, — а нам как? В обход? По дорогам неведомым, исчадий мажеских полным!
— Кому известно?! — Не на шутку взъярился Герхард. — Вон даже ему неизвестно! — Адепт воздуха мотнул головой в сторону прислушивающегося к разговору Невронда. — То сведения, что отцы-вершители пуще глаза хранят! Даже отцу-приору о том не ведомо! А ты тут о том всем баешь! На заступу отца Яхима надеешься?! Так зря! — Герхард презрительно кривил губы. — Он первый тебя и сказнит, чтоб вместе на правёж в конклав вершителей не брести!
Герхард с удовольствием посмотрел на сбледнувшего с лица племянника всесильного отца Яхима и повернулся к Невронду.
— Тебе десятник объясню, коль о том, теперича, всё равно полкняжества знает. Все знания о перевёртышах — тайна великая! И наставителям недоступная. Да и не сильно им интересная, — хмыкнув, добавил Герхард. — Кто же мог знать, что у отца Никонта такая оказия с очередным приспешником Лишнего случится? Потому о том, что этот Вельд пройдёт там, где простой человек обязательно в ловушке завязнет, Ратмир знать не может. Оно ведь как дело будет? — Продолжил Герхард, пожевав губами. — Сразу через пелену они Вельда не пустят. Кого-нибудь другого пошлют. А тот там и завязнет намертво! Со всем моим почтением. — Маг злорадно захихикал и поинтересовался у Невронда. — И как ты думаешь, десятник. Что они дальше делать будут?
— В обход пойдут. Нипочём через пелену с Вельдом брести не решаться! — Расплылся в ответной улыбке тот.
— Вот и пускай идут, — согласился с десятником Герхард. — Мы их пропустим и следом побредём. Кто бы по дороге не встретился, пускай лучше Ратмир с Путятой ратятся. И дорожку нам расчистят, и справится с ними самими, потом, легче будет. Командуй привал, десятник. Мы здесь подождём. Посмотрим, куда они свернут.
— Русин, — окликнул десятник меченого, бредущего в головном дозоре. — Стой. Чутка передохнём. — Невронд посмотрел на возвращающихся воев, презрительно покосился на оживившихся колдунов, привычно огляделся вокруг и веско добавил. — С дороги не сходить и оружие под рукой держать. Не в трактире чай бражничаете.
— Что же. Можно и перекусить слегка, — Герхард опустившись прямо на камни, достал из-за спины небольшой мешок. — Седай рядом, десятник. Не побрезгуй угощением.
