— Истинная правда, — заверил тот. — Но я слышал, он подумывает купить телегу и натянуть поверху тент...
В столовой было шумно. Дежурные уже кончили разносить миски и кружки, но за еду никто не спешил приниматься. Проклинаемая всеми жареная селедка остывала в лужицах зеленоватого масла, следом за ней остывал и жиденький кофе, а кадеты, не обращая на это внимания, ерзали на лавках, вертя головами и болтая без умолку. Пусть уезжали они только послезавтра, но сегодня так или иначе был последний учебный день, и у них словно открылось второе дыхание. Кадеты второго и частью — третьего курсов, все в предвкушении веселья грядущей ночи, то и дело склонялись головами друг к другу и понижали голос, с опаской косясь на преподавательский стол; первокурсники, которым приглашение на пирушку не светило, и выпускники, вынужденные соблюдать трезвость вплоть до торжественного присвоения им офицерского чина, прислушивались к возбужденному шепоту и сгорали от зависти, а мастера снисходительно переглядывались между собой, делая вид, что заняты исключительно ужином. Все они тоже когда-то были кадетами...
Недлинный стол у самой стены, закрепленный за обитательницами женской казармы, среди общего бедлама казался сейчас островком чинного спокойствия — девушки, склонившись над своими мисками, с отсутствующим видом ковыряли вилками рыбу и упоенно предавались мечтам. Большинство из них прибыло в Даккарай по велению сердца и мундир носило с гордостью, но как же все-таки прекрасно будет на целое лето от него избавиться! Никакой больше колючей коричневой шерсти — только яркий ситец, муслин и шелк; никаких грубых ботинок, из самой изящной ножки делающих копыто — только легкие мягкие туфельки, кокетливо выглядывающие из-под пышного подола платья; никаких кос, никаких книг, никакого хождения строем! О, скорей бы вернуться домой!..
Орнелла, покосившись на размеренно жующую Кайю, сморщила нос:
— Брось ты эту гадость! Весь аппетит перебьешь.
— Почему — гадость? — пожала плечами та. — Рыба как рыба... И к чему мне аппетит на ночь глядя?
Герцогиня хитро прищурилась и, навалившись грудью на стол, поманила к себе подруг. Все четверо, заинтригованные, придвинулись ближе.
— Пс-с-т! — прошептала Орнелла. — К демонам эту селедку! После отбоя у нас будет кое-что получше...
— Пряники?
— Боги-хранители, Кэсс! Мы же, в конце-то концов, целый год от зари до зари оттрубили! Я хочу отпраздновать это как следует!
Кассандра улыбнулась, глядя в её раскрасневшееся лицо. И вспомнив упоминание Клиффорда о незадачливом кадете Декстере, чья доля вина, предназначенная в общий котел, досталась глазастому капитану, вздернула брови:
— Только не говори, что у тебя под матрасом припрятана пара бутылок игристого!
— Не скажу, — согласилась кадет эль Тэйтана. — Какое там, когда эти выпивохи скупили всё подчистую?..
Она повела плечом в сторону гомонящих юнцов и тут же, забыв о них, удовлетворенно сощурилась. Игристое не игристое, а кувшинчик ежевичного ликера, вместе с коробкой шоколада и запиской, полной многословных благодарностей 'за нелегкий труд' и 'науку', уже ждал капитана Рид в её флигеле. И герцогиня не сомневалась, что куратор ещё до полуночи успеет оценить всё это по достоинству — а значит, с обходом казармы нынешней ночью слишком усердствовать не станет.
— К чему нам вино? — сказала Орнелла. — Мы, слава богам, не мужчины, которым жизни нет без того, чтоб не плеснуть за воротник! И забудь про пряники, Кэсс — медовым пирожным со сливками они даже в подметки не годятся.
Кассандра и Сельвия, округлив глаза, благоговейно хором выдохнули: 'О-о!', а Кайя, всё же отодвинув миску с недоеденной селедкой, насмешливо качнула головой.
— От сладостей только больше есть хочется. Взялась транжирить, так достала бы хоть колбасы.
Герцогиня, в свете недавних совместных мытарств весьма потеплевшая к своей неизящной соседке, сердито фыркнула:
— Какая тебе колбаса! Её же первую и разобрали по мужским казармам! Но немного белого хлеба, сыра и ветчины я успела урвать — а еще мне клятвенно обещали фунт персиков или, в самом крайнем случае, абрикосов...
— Это в мае-то? Да их сейчас во всем Геоне не найдешь ни за любовь, ни за деньги!
Выросшая в южном графстве, где основной из статей дохода были как раз фруктовые сады, Кайя знала, о чем говорит. Даже ранние сорта персиков поспевали на юге не раньше конца июня, а самые вкусные, сладкие — так и вовсе только в июле. Да ещё эта прошлогодняя засуха...
— Геон? — переспросила довольно улыбающаяся Орнелла. — Можно подумать, других мест нет! Мне обещали алмарские.
— О-о-о! — сложив ладошки под остреньким подбородком, вновь протянула Сельвия. Её нежное личико сделалось восторженно-мечтательным. Д'Орианы были небогаты, несмотря на внушительное родословие, а их родовое гнездо в Северных горах находилось далеко от проезжих дорог и торговых путей — Сельвии и её братьям даже дары южных провинций Геона и те перепадали нечасто. Вспомнив о баснословной стоимости алмарских фруктов, Сельвия погрустнела. Она не могла не понимать, что сегодняшнее пиршество обойдется Орнелле в целое состояние. А содержание, которое Брайдон Д'Ориан выделил дочери на время учебы, было совсем крохотным, и на нынешний день от него осталось лишь несколько мелких монет. Девушка бросила взгляд на Кайю, у которой и того не было — она ведь училась за казенный счет — и совсем расстроилась. Неловко взваливать все траты на одну Орнеллу, она и так постоянно угощает их то теми же пряниками, то конфетами, которые тоже наверняка покупает втридорога...
Кассандра, заметив печаль в больших карих глазах соседки, правильно истолковала её причину.
— Это ты здорово придумала, Орнелла, — сказала она. — У меня как раз ещё осталась пара золотых от того, что папа присылал в начале зимы...
— И у меня тоже есть немножко, — вспыхнув, заторопилась внести свою лепту Сельвия, которой ужас до чего хотелось попробовать хоть половинку персика. Кайя развела руками:
— Денег нет, но твоих егерей с месяцок попугать я могу — всё одно к заставе я не приписана, и баронесса терпеть меня не может. Думаю, отец против не будет.
Орнелла с искренним недоумением посмотрела на подруг.
— Деньги?.. — после паузы переспросила она. — Какие деньги? Вы о чем, девочки?
В её голосе звучала такая растерянность, что всем троим стало неловко. Одна за другой они уткнулись взглядами в стол — и тут до ее светлости наконец дошло, что происходит. Одним движением расправив плечи, герцогиня эль Тэйтана выпрямилась на лавке. Её широко раскрывшиеся глаза сверкнули.
— Да за кого вы меня принимаете?! — в ярости вскричала она. Все, кто сидел за столом, очнувшись от своих грез, оторвались от мисок и повернули головы в её сторону. Кассандра почувствовала, что краснеет.
— Орнелла, мы просто... — сконфуженно начала она, но герцогиня в ответ только свирепо фыркнула.
— Уж поняла, не дура! Деньги они мне вернут! Хороши подруги! Я-то думала... Я хотела... А вы!
Она, задохнувшись от возмущения, вскочила с лавки, но сидящая рядом Кайя железной рукой усадила её на место — пусть, надо сказать, и не без труда.
— Ну, будет, — всё еще отводя глаза, буркнула она. — Ты не дура, а мы, выходит, дуры... Сиди уже. Миранда там сейчас от любопытства поперек себя треснет. Нажалуется капитану — и праздновать в наряде будем, все четверо.
Ее светлость, всё еще натужно сопя, покосилась в сторону кадета эль Виатор. Лицо у той и впрямь сейчас было как у кошки, увидевшей мышь.
— Да пусть хоть всю жаловалку просвистит, — мстительно буркнула Орнелла, памятуя о корзинке с конфетами и ежевичным ликером. И передернула плечами: — Ладно! Убери руки, синяков же наставишь, ни одно платье надеть не смогу...
Кадет Освальдо разжала пальцы. Кадет эль Тэйтана, одернув мундир, взглянула на пришибленных подруг и вздернула подбородок.
— Дуры вы, да, — все-таки не удержалась она. — И ещё какие. Но заказ сделан, и я одна всё это не съем — так что свою долю можете хоть выбросить, наплевать мне!..
Она тряхнула головой, решительно придвинула к себе свою миску и вонзила вилку в застывший селедочный бок.
Энрике Д'Освальдо обхватил ладонями кружку с кофе. Взгляд его, устремленный через головы соучеников в противоположный конец столовой, где сидели девушки-кадеты, скользнул по герцогине эль Тэйтана. На лице её застыло выражение угрюмой свирепости, золотистые глаза сердито сверкали. 'Любопытно, с чего эта кошка вдруг так взбесилась?' — подумал он, отметив, как безжалостно ее светлость расправляется с рыбой. Потом перевел взгляд на сидящую к нему спиной напротив Орнеллы Кассандру и коротким резким движением стиснул пальцами бока кружки. Не видать ему соляных шахт Д'Элтаров. Теперь уж точно. Сколько времени впустую!
Смуглое лицо Энрике осталось бесстрастным, но внутри он до сих пор кипел от злости — и не только потому, что желанная добыча ушла прямо у него из-под носа. Ему дали отставку — и кто!.. Девчонка сопливая, у которой даже грудь-то ещё толком не выросла! А самое идиотское, что он не давал этому ни малейшего повода: он таскался за ней несколько месяцев как верный паж, выслушивал все её глупости, терпел её капризы, едва не признался ей в любви... И что он получил в итоге? Отставку! Без всяких на то причин!..
Конечно, они, бывало, ссорились — но ведь так, не всерьез. И Энрике всегда первым приходил просить прощения, даже когда никакой вины за собой не чувствовал. Каждую минуту помня о том, ради чего он это делает, кадет Д'Освальдо все эти долгие месяцы изображал из себя мечту девицы на выданье, иной раз до того слащавую, что самому становилось тошно — однако это работало. И Кассандра действительно была увлечена им не на шутку. А потом... В один день как отрезало. Почему? С какой стати?
Он ведь даже протащил её на крышу главного здания, рискуя перед самым роспуском загреметь за это в карцер, — протащил, заняв у Декстера две пинты красного в уплату дозорным и стараясь не думать о том, что с ним сделает отец, если их обоих тут накроют и сообщат об этом домой... Но уже стоял май, и пришлось повышать ставки, чтоб не продуть так хорошо разыгранную партию: узкая смотровая площадка на спине каменного стража, что венчал собой главный купол, с девчонками творила чудеса. Распахнутые крылья огромного дракона, захватывающая дух высота, пламенеющий закат и жаркие объятия храбреца, дерзнувшего несмотря на все запреты показать даме сердца красоты пустоши, кружили голову не хуже вина. И ещё ни один из смельчаков не уходил отсюда без награды, Энрике знал это по собственному опыту. Даже высокомерная гордячка Миранда эль Виатор и та бросила корчить из себя недотрогу, стоило ему в прошлом году привести её сюда на закате — и дело только чудом ограничилось лишь поцелуями. А что уж говорить о Кэсс? С её-то наивностью и одержимостью небом ему даже стараться особенно не придется! Пара-тройка каких-нибудь слюнявых банальностей, нежное объятие, первый поцелуй, признание в любви — и сразу предложение, пока не успела опомниться... 'Всех дел на час', — самонадеянно думал Энрике.
И ошибся дважды.
Кассандра, в первые минуты предсказуемо очарованная открывшимся ей видом, отчего-то вдруг сразу скисла, стоило ему взять её за руку. Брыкаться она не стала и обнять себя тоже позволила, но глядя в её задумчивое лицо Энрике почувствовал, что план его трещит по всем швам. Она не смотрела ему в глаза и, похоже, даже не вслушивалась в то, что он ей говорил. А застывшая на её губах отстраненная полуулыбка — слабое утешение незадачливому поклоннику, которого не отталкивают только из вежливости, преисполнило молодого человека самыми дурными предчувствиями.
— Кэсс! — так ласково, как только смог, проговорил он, взяв её за подбородок. — Что случилось? Тебе здесь не нравится?
— Нравится, — пробормотала она, поднимая на него взгляд и всё равно словно не видя. — Очень красиво. А тебе за это не попадет?
Она вроде бы беспокоилась, но голос у неё был равнодушный. И ничего похожего на влюбленность в нем, увы, даже намеком не звучало. Да что такое с этой девчонкой? Ещё какую-то неделю назад она ловила каждое его слово и заливалась краской, стоило ему сжать в ладони её пальцы, а тут её словно подменили! Энрике, тщательно скрыв нарастающее беспокойство, улыбнулся.
— Попадет — так и демон с ним, — негромко ответил он, нежно коснувшись ладонью её щеки. — Кэсс...
Он, сделав паузу, обвил руками её талию. Взгляд затуманенных синих глаз на мгновение стал осмысленным, и то, что Энрике увидел в нем, совсем ему не понравилось. Добыча, которую он уже почитал своей невозвратной собственностью, непостижимым образом начала выскальзывать из капкана. Медлить было нельзя. Энрике прижал девушку к себе и наклонился к самому её лицу.
— Кэсс, — повторил он таким голосом, что будь он даже и правда в неё влюблен, всё равно не вышло бы лучше. — Я давно хотел тебе сказать...
Кассандра, не дослушав, чуть слышно вздохнула и отвернулась.
— Лучше бы нам спуститься обратно, Энрике, — проговорила она, глядя на алое небо. — Уже поздно. Плохо будет, если нас здесь поймают.
Она мягко высвободилась из его рук и, не оглядываясь, зашагала к лестнице. Молодой человек не сразу нашел в себе силы двинуться следом. Это был полный провал. Ему ясно дали понять, что в его обществе не нуждаются, и удивление от сознания этого факта на какую-то долю секунды даже заглушило звон вдребезги разлетевшихся надежд: до этого дня Энрике не знал поражений на любовном фронте. Что ж, очевидно, всё когда-то бывает в первый раз... Кое-как взяв себя в руки, он спустился вместе с Кассандрой на крышу, помог ей забраться в чердачное окошко и провел обратно к двери черной лестницы. По едва различимым во тьме ступенькам они молча спустились на первый этаж, молча обогнули главное здание — и, не глядя друг на друга, неловко распрощались у фонтана. Впервые за долгое время он не пошел её провожать.
С тех пор, встречаясь где-нибудь в школьном коридоре или в столовой, или у ворот кадетского городка, они только здоровались друг с другом — она с неизменной неловкостью в голосе, отводя глаза, а он со спокойным дружелюбием, будто бы ровным счетом ничего не случилось. Бегать за Кассандрой Энрике не стал. Какой смысл трясти чувствами, которых нет, перед той, кому они всё равно не нужны? Пусть деньги он потерял, но гордость у него все-таки еще осталась!
...Энрике отстраненно потянул к губам свою кружку. 'А все-таки, — подумал он, глядя в спину кадету Д'Элтар, — что же я сделал не так?' Он невесело усмехнулся. Ответа на этот вопрос, похоже, ему никогда не узнать. Эти взбалмошные девицы!..
— Ты идешь? — пихнул его в бок сидящий рядом Стрэттон. — Или все-таки решил селедку осилить? Так дело твое, но я б лучше до ночи попостился.
— Согласен, — не оборачиваясь, хмыкнул Энрике. — Идите, я кофе допью и догоню.
Товарищ поднялся, следом потянулись остальные — Декстер, де Ласси, Вэдсуорт... Энрике вновь поднял кружку. Вэдсуорт! Ну кто бы мог подумать, что этот недотепа так быстро сориентируется? Как ни увидишь их с Кэсс, они всё время хохочут как сумасшедшие. На влюбленность с её стороны, конечно, не похоже, но Клиффа, судя по всему, это пока устраивает. 'Зря я его дураком назвал. Эдак ведь и пролезет в мужья тихой сапой...' Энрике криво улыбнулся, отводя глаза от Кассандры — и едва не поперхнулся холодным кофе, натолкнувшись на взгляд герцогини эль Тэйтана. На губах ее светлости дрожала насмешка, а в чуть прищуренных кошачьих глазищах стояло такое мстительное удовлетворение, что и гадать тут было нечего: она знает, о чем он только что думал, знает, чего он хотел от Кэсс, знает, что он остался с носом — и получает от этого колоссальное удовольствие.
