потребовав, чтобы они поклялись в верности, и стал обсуждать с ними план
перехода к Цао Цао.
— Чэн-сян Цао Цао — великий герой, — сказал он. — Я хочу покориться ему
и казню всех, кто не исполнит моего приказа!
Все чиновники стали безропотно смазывать кровью губы и произносить клятву.
Но когда очередь дошла до Хань Хэна, тот бросил на землю меч и воскликнул:
— Нет, не ждите, чтобы я покорился Цао Цао! Ко мне был милостив род Юаней.
Пусть у меня не хватило ума, чтобы спасти своего господина, не хватило
храбрости, чтобы умереть за него, но быть изменником я не желаю!
Все присутствующие изменились в лице.
— Что ж, пусть поступает по-своему, — сказал Ухуань Чо. — Для великого
дела нужны великие истины, и успех всего дела не зависит от одного человека!
Ухуань Чо прогнал Хань Хэна, а сам вышел из города и покорился Цао Цао, за
что получил звание полководца Покорителя севера.
Вскоре примчались конные разведчики с известием, что Ио Цзинь, Ли Дянь и
Чжан Янь вторглись в Бинчжоу, но Гао Гань засел на заставе Хукоугуань, и его
невозможно оттуда выбить. Цао Цао решил посоветоваться со своими
военачальниками.
— Чтобы разбить Гао Ганя, надо прибегнуть к хитрости. Пусть кто-нибудь из
наших военачальников притворно перейдет к Гао Ганю, — посоветовал Сюнь Ю.
Цао Цао, следуя его совету, вызвал к себе военачальников Люй Куана и Люй
Сяна и на ухо объяснил им, как надо действовать.
Люй Куан и Люй Сян пошли к заставе.
— Откройте нам ворота! — закричали они. — Мы воины братьев Юаней, но
вынуждены были сдаться Цао Цао. Он всех обманывает и дурно обращался с нами.
Мы хотим служить нашему старому господину.
Гао Гань сначала не поверил им, но потом велел снять латы и пройти на
заставу для переговоров. Оба военачальника повиновались.
— Войска Цао Цао пришли издалека, — сказали они Гао Ганю. — Нападите на
них сегодня ночью и захватите лагерь. Мы пойдем впереди!
Гао Гань с радостью принял их совет.
Ночью, когда войска Гао Ганя выступили из заставы и приблизились к лагерю
Цао Цао, со всех сторон вдруг послышались крики, и на них напали
скрывавшиеся в засаде воины. Гао Гань понял, что попал в ловушку. Он
отступил к Хукоугуаню, но Ио Цзинь и Ли Дянь уже заняли заставу. Гао Гань
проложил себе путь среди врагов и бежал к гуннам(*3).
На границе владений гуннов Гао Гань повстречал Цзо-сяня, князя северного
племени фань(*4). Гао Гань сошел с коня и, поклонившись до земли, молвил:
— Цао Цао собирается вторгнуться в ваши владения, князь. Помогите мне, и
мы общими силами одолеем его и защитим северные земли.
— С чего это Цао Цао будет вторгаться в мои владения? — спросил князь. —
Я с ним не враждую. Ты, наверно, хочешь поссорить меня с ним?
Цзо-сянь прогнал Гао Ганя. Не зная, где приклонить голову, тот направился к
Лю Бяо, но по дороге в Шанлу ду-вэй Ван Янь убил его и послал голову Цао
Цао. За это Цао Цао пожаловал Ван Яню титул ле-хоу.
Покорив Бинчжоу, Цао Цао стал подумывать о походе на запад против аймака
Ухуань. Но Цао Хун возражал.
— Юань Шан и Юань Си разбиты наголову, — сказал он. — Они бежали в
пустыню. Стоит нам пойти на запад, как Лю Бэй и Лю Бяо нападут на Сюйчан, и
мы не успеем прийти на помощь. Лучше бы вы возвратились в столицу.
— Вы ошибаетесь, — возразил ему Го Цзя. — Слава нашего господина
вознеслась до небес. Это не вызывает сомнений, но все же жители пустыни,
полагаясь на свою отдаленность, не ожидают нашего нападения. Поэтому их
можно разгромить одним ударом. Не забывайте, что Юань Шао при жизни
покровительствовал аймаку Ухуань, и поскольку еще живы его сыновья Юань Шан
и Юань Си, этот аймак надо разорить непременно. Что же касается Лю Бяо, то
он просто болтун. Он сам понимает, что ему далеко до Лю Бэя, и потому боится
поручить ему какое-нибудь важное дело. А за малое Лю Бэй не станет браться.
С этой стороны беспокоиться не о чем. Уходите хоть на край света и можете
оставить княжество хоть совсем без охраны.
— Пожалуй, Го Цзя прав, — согласился Цао Цао. Он двинулся в поход во
главе трех армий с несколькими тысячами повозок. Когда войско вступило в
необъятные сыпучие пески пустыни, поднялся свирепый ветер. Дорога была
зыбкая и извилистая, люди и кони передвигались с трудом. Цао Цао стал
подумывать о возвращении. Он обратился за советом к Го Цзя, который все
время лежал на повозке, чувствуя недомогание из-за непривычного климата.
— Я задумал покорить пустыню Шамо, увлек вас в пучину страданий, —
горестно сказал ему Цао Цао, — и теперь не нахожу себе покоя!
— Тронут вашими милостями, господин чэн-сян, — ответил Го Цзя. — Даже
смертью своей я не смогу расплатиться и за малую долю их!
— Уж очень тяжек путь в северные земли, — продолжал Цао Цао. — Как вы
думаете, не стоит ли мне возвратиться?
— Быстрота — бог войны, — отвечал Го Цзя. — Лучше послать вперед
легковооруженное войско, чтобы застать врага врасплох, чем идти в поход за
тысячи ли с большим обозом и с неуверенностью в успехе. Надо только
подыскать проводников, хорошо знающих эту местность.
Цао Цао оставил Го Цзя на излечение в Ичжоу и стал искать проводников. Ему
посоветовали позвать Тянь Чоу, одного из бывших военачальников Юань Шао,
хорошо знающего здешние места. Цао Цао пригласил его и стал расспрашивать о
местной дороге.
— Осенью дорога затопляется, — сказал Тянь Чоу. — В тех местах, где воды
поменьше, не проходят ни кони, ни повозки, а там, где вода поглубже, не
проходят лодки. Вам бы лучше пересечь пустыню у Лулуна, пройти через ущелье
Байтань, внезапным ударом взять Лючэн и захватить в плен Мао Дуня.
Цао Цао пожаловал Тянь Чоу звание полководца Умиротворителя севера и
назначил старшим проводником. Тянь Чоу двинулся впереди, за ним следовал
Чжан Ляо, а сам Цао Цао прикрывал тыл. Легкая конница двигалась двойными
переходами. Тянь Чоу вывел Чжан Ляо к горам Байланшань.
Здесь их поджидали Юань Си и Юань Шан. Объединив свои силы с силами Мао
Дуня, братья Юань привели несколько десятков тысяч воинов.
Чжан Ляо донес об этом Цао Цао. Тот поднялся на гору, окинул войско врага
внимательным взглядом и, обращаясь к Чжан Ляо, сказал:
— Это же беспорядочная толпа! Бейте их сейчас же!
Чжан Ляо спустился с гор и перешел в стремительное нападение. Он сам сразил
замешкавшегося Мао Дуня и заставил сдаться остальных военачальников. Юань Си
и Юань Шан бежали в Ляодун.
Цао Цао возвратился в Лючэн, пожаловал Тянь Чоу титул Лютинского хоу и решил
оставить его охранять город.
— Я перебежчик и изменник, за что вы осыпаете меня такими милостями? — со
слезами говорил Тянь Чоу. — Разве я ради награды выдал лулунский лагерь?
Нет, как хотите, а титул я не приму!
Сознавая правоту его доводов, Цао Цао не стал спорить и пожаловал Тянь Чоу
только почетное звание и-лан.
Цао Цао ласково обошелся с гуннами, получил от них в подарок множество коней
и двинулся в обратный путь. Погода стояла холодная и сухая. На двести ли
вокруг не было воды и войску не хватало провианта. Воинам приходилось резать
лошадей и питаться их мясом. Они рыли колодцы глубиною в тридцать-сорок
чжанов, чтобы добыть воду.
Возвратившись, наконец, в Ичжоу, Цао Цао щедро наградил своих советников и,
обращаясь к военачальникам, сказал:
— Я подвергался большому риску, отправляясь в этот поход, но благодаря
счастливой случайности добился успеха! Мне помогло само небо. Вашими
советами я не руководствовался, но я помню, что советы ваши были направлены
на сохранение нашей безопасности, и поэтому награждаю вас, дабы и впредь не
боялись вы высказывать свое мнение.
Цао Цао не застал в живых Го Цзя — он скончался за несколько дней до его
возвращения. Гроб с телом Го Цзя был установлен в ямыне, и Цао Цао
отправился туда совершить жертвоприношение.
— Умер Го Цзя! — причитал Цао Цао. — В расцвете лет он покинул меня! На
чьи советы теперь буду я полагаться в своих деяниях? Сердце мое разрывается
от горя!
Слуги Го Цзя передали Цао Цао письмо, написанное их повелителем перед
смертью.
— Наш господин, — сказали они, — велел передать вам это письмо и
сказать, что если вы, господин чэн-сян, последуете совету, изложенному в
нем, дела с Ляодуном уладятся.
Читая письмо, Цао Цао только кивал головой и тяжело вздыхал. Содержание
письма никто не знал.
На другой день к Цао Цао явился Сяхоу Дунь и сказал так:
— Ляодунский тай-шоу Гунсунь Кан давно перестал вам повиноваться. Теперь к
нему бежали Юань Шан и Юань Си, чтобы потом строить против вас козни. Хорошо
было бы, пока они бездействуют, напасть на них и захватить Ляодун.
— Вам незачем расходовать свой воинственный пыл! — улыбнулся Цао Цао. —
Через несколько дней Гунсунь Кан сам пришлет головы обоих Юаней.
Никто этому, конечно, не поверил.
Между тем ляодунский тай-шоу Гунсунь Кан, сын прославленного полководца
Гунсунь Ду, узнав о приезде Юань Си и Юань Шана, созвал своих советников.
Первым сказал Гунсунь Гун, брат Гунсунь Кана:
— Юань Шао всю жизнь лелеял мечту о захвате Ляодуна. А его сыновья пришли
сюда только потому, что им после поражения некуда деваться. Так дикий голубь
вытесняет из гнезда сороку. Если вы их примете, они против вас же замыслят
зло. Надо завлечь их в город и убить, а головы отослать Цао Цао — этим мы
заслужим его уважение.
— А если Цао Цао пошлет против Ляодуна войска? — возразил Гунсунь Кан. —
Тогда уж лучше принять Юаней, пусть они нам помогают.
— Мы можем выслать разведку, — предложил Гунсунь Гун. — Если Цао Цао
готовится к походу, мы оставим Юаней у себя, если же нет, сделаем так, как я
сказал.
Гунсунь Кан согласился и выслал людей на разведку.
Юань Шан и Юань Си действительно решили поступить так, как предполагал
Гунсунь Гун.
"Покоримся Гунсунь Кану, — думали они, — потом убьем его, завладеем его
землями и, может быть, отвоюем свой Хэбэй".
С такими мыслями они и пришли к Гунсунь Кану. Тот велел поместить их на
подворье, но сам их не принял, сославшись на болезнь.
Вскоре разведчики донесли, что армия Цао Цао не собирается нападать на
Ляодун. Гунсунь Кан был доволен. Он спрятал в зале за ширмами вооруженных
воинов и приказал позвать Юаней.
После приветственных церемоний Гунсунь Кан предложил братьям сесть. В зале
было холодно, но на тахте, где сидели братья, не было ни подушек, ни
покрывал.
— Нельзя ли разостлать цыновку? — обратился Юань Шан к Гунсунь Кану.
— Зачем вам цыновки? — бросил тот в ответ. — Ваши головы скоро
отправятся в далекое путешествие!
Юань Шан перепугался.
— Эй, слуги! — крикнул Гунсунь Кан. — Почему вы медлите?
Тут из-за ширм выскочили воины и обезглавили обоих Юаней. Головы их были
уложены в небольшой деревянный ящик и отправлены в Ичжоу к Цао Цао.
В это время в Ичжоу происходило следующее. Сяхоу Дуня и Чжан Ляо беспокоила
бездеятельность Цао Цао, и они снова обратились к нему:
— Если мы не идем в Ляодун, то надо возвращаться в Сюйчан, — как бы у Лю
Бяо не возник соблазн захватить город!
— Подождем, — невозмутимо отвечал Цао Цао. — Вот пришлют мне головы
Юаней, тогда и вернемся.
Окружающие про себя посмеивались. Но вдруг прибыли послы Гунсунь Кана и
привезли головы Юань Си и Юань Шана. Все так и ахнули от изумления.
Послы почтительно вручили письмо Цао Цао. Он щедро наградил их и отпустил
обратно, пожаловав Гунсунь Кану высокий титул.
— Все вышло так, как предсказывал Го Цзя! — с торжествующей улыбкой
воскликнул Цао Цао.
— Что же такое он предсказал? — поинтересовались чиновники.
— А вот что! — Цао Цао вынул письмо Го Цзя и прочитал:
"Мне стало известно, что Юань Си и Юань Шан бежали в Ляодун. Вам, господин
чэн-сян, незачем посылать туда войска. Гунсунь Кан давно боялся, что Юани
захватят его земли, и теперь, когда братья Юани пришли к нему, он,
безусловно, начнет тревожиться. Если вы нападете на Ляодун, Гунсунь Кан
объединится с братьями Юань, если же вы не будете торопиться, Гунсунь Кан и
Юани сами передерутся — это несомненно".
Все были поражены. Цао Цао еще раз устроил жертвоприношение у гроба Го Цзя.
Го Цзя умер в возрасте тридцати восьми лет; одиннадцать лет провел он в
походах и войнах и совершил немало удивительных подвигов. Потомки воспели
его в стихах:
Го Цзя на землю ниспослало небо.
Он всех героев доблестью затмил.
Весь ход событий в голове таил он,
Войны искусство он в груди таил.
Фань Ли был равен он глубокой мыслью,
Взял у Чэнь Пина дар смотреть вперед.
Как жаль, что рано он покинул землю,
Он — Поднебесной слава и оплот!
Останки Го Цзя по приказу Цао Цао перевезли в Сюйчан и похоронили там.
— Сейчас, когда север завоеван, хорошо бы предпринять поход на Цзяннань,
прежде чем возвращаться в Сюйчан, — предложил Чэн Юй.
— Ваш совет совпадает с моими мыслями, — сказал Цао Цао. — Мы так и
сделаем.
Цао Цао провел ночь на восточной башне Цзичжоу. Облокотившись на перила, он
наблюдал небесные знамения. Сюнь Ю стоял рядом.
— Видите, — обратился к нему Цао Цао, — там на юге какое-то яркое
сияние! Боюсь, что в той стороне мне не добиться успеха!
— Что вы! Кто на свете может устоять против вашей чудесной силы? —
удивился Сюнь Ю.
Вдруг им бросился в глаза золотистый блеск, исходящий из земли неподалеку от
башни.
— Там зарыто сокровище! — воскликнул Сюнь Ю.
Цао Цао спустился с башни и велел людям копать на том месте.
Поистине:
Все знаменья неба вели полководцев на юг.
А клад богатейший открылся на севере вдруг.
О том, что было найдено, вы узнаете в следующей главе.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала
секретный разговор,
и о том, как Лю Бэй на коне перескочил через поток Тань
На том месте, где появился золотистый блеск, люди откопали бронзового
воробья.
— Что это значит? — спросил Цао Цао, обращаясь к Сюнь Ю.
— Думаю, что это счастливое предзнаменование, — ответил тот. —
В древности императрица увидела как-то во сне яшмового воробья и родила
Шуня.
В честь такого счастливого события Цао Цао приказал на месте находки
соорудить башню и дать ей название башни Бронзового воробья. В тот же день
на реке Чжанхэ закипела работа. Башню приказано было построить в один год.
