Сейчас он видел — Юля расстроена, испугана, устала и с трудом сдерживает слезы. Поэтому вампир сделал то единственное, что только мог. Он подошел к дивану, на котором лежала девушка, и опустился рядом с ней на колени.
— Прости меня, рысенок. Я действительно не хотел этого и не знаю, как все вышло. Могу только предполагать. Я ведь действительно полюбил тебя. Не увлекся очередной красивой женщиной, красивой моделью для картины, а полюбил. — И сейчас вампир говорил абсолютно искренне. Даже не пытаясь что-либо скрывать. И видел, что ему верят все, кто был в комнате. А впрочем, какое значение имели Мечислав и Надя? Ему сейчас было важно, чтобы Юля доверяла ему по-прежнему. И за это он многое готов был от-дать. А уж душу раскрыть...
— Я довольно слабый вампир, — Даниэль даже не испытывал горечи, признаваясь в своем недостатке. Подумаешь... Для любимой этот недостаток совершенно неважен — и только это имеет значение. — Я не смогу создать и контролировать нового вампира. Никогда. Как вампир я достиг предела своей силы. И с Мечиславом мне и рядом не стоять.
— И это твой большой плюс. — В янтарных глазах девушки метнулись знакомые искорки — и вампир понял — его рысенок приходит в себя. Скоро она опять начнет царапаться, кусаться и шипеть. Ну и замеча-тельно.
— Согласен. — Мечислав недовольно фыркнул, но был оставлен без внимания. — Тем не менее, фа-милиаром могут обзавестись только вампиры, которые уже создавали себе потомство. Как Дюшка, Мечи-слав, тот же Борис мог бы... А я — нет. Поэтому я спокойно занимался с тобой любовью. И спокойно от-пустил на волю все свои силы и эмоции. Я просто не считал, что могу тебе повредить. Вот так и получи-лось. Мне хотелось всегда быть с тобой...
— А мне хотелось того же в отношении тебя.
— Видимо ваше желание, плюс дурная неоформленная сила и сформировали связь. Пока только ме-жду телами, — подвел итог Мечислав.
Юля даже не повела глазами в его сторону. Она смотрела только на Даниэля. И вампир был счастлив. Потому что в глазах женщины светилась любовь. И отражалась в его душе.
— Ты не сердишься на меня?
— Никогда. А ты на меня?
— Ни за что.
Кто спрашивал? Кто отвечал?
Для Даниэля это было совершенно неважно. Ничего не имело значения. Ни ярость Мечислава, ни боль в срастающейся кости ни усталость. Только он — и она.
* * *
— Стемнело. Вам не пора? Гулять там или охотиться... Вы вообще сегодня кушали?
Надя, как всегда, разрядила обстановку. А жаль. Я век бы так смотрела в глаза
Даниэля. Боги, как же я его люблю. Даже страшно иногда становится. Но — люблю. И именно его. Со все-ми достоинствами и недостатками. Не ледяного красавца Андрэ, не ходячий соблазн всех женщин — Мечи-слава, а именно своего сероглазого вампира. Родного и единственного. Но голос подруги нарушил наш обмен взглядами. Даниэль чуть прикрыл глаза и отошел в сторону, а мечислав наконец-то слез с дивана. И хорошо. А то всю своими духами провонял, аж чихать хочется.
— Нет. Нам еще рано.
— Уверены? Может, стоит прогуляться? Все равно ничего хорошего вам это сидение не принесет.
— Вот это точно, — поддержала я.
— А тебе, кудряшка, лучше еще полежать. Голова не кружится?
Я, назло вампиру, попробовала встать и пройтись по комнате. Получилось!
— Ничего у меня не кружится! Вот!
Мечислав выглядел довольным, как кот, слопавший сметану и увернувшийся от трепки.
— Чему это вы так радуетесь?
Что хотел ответить вампир, осталось неизвестным для истории. В дверь позвонили.
Глава 13.
Покой нам даже и не снится.
Звонок заставил меня подскочить на месте.
— Надя! Кто это!?
— Хрен их знает! Сейчас пойду и поскандалю!
— Стоять!
Голос вампира заставил подругу замереть на полушаге.
— Даниэль, ты ничего не чувствуешь?
Художник сосредоточился, а потом покачал головой.
— Ничего....
— Кудряшка?
Я попробовала сосредоточиться. Все было хорошо. Но...
— Это как туча на горизонте? Угроза?
— Да. Одевайтесь все! Живо!
Я рванула дубленку с вешалки, надела сумку поперек тела и проверила, хорошо ли завязаны кроссовки. Вампиры были уже одеты. Еще бы, с их-то скоростью! Вот бы кого сержантом в армию — чтобы они там за пятнадцать секунд всех одеваться научили. Или за пять.
Надя подошла к дверям.
— Кто там?
— Это Игорь Семенович, сосед ваш. Соли не одолжите?
Голос был самым обычным, вполне человеческим и даже спокойным. Вот смешно, если это и правда со-сед! А мы тут как на войну собрались!
— Извините, нет у меня соли. Купить забы...ла!
Голос Нади прервался нечленораздельным бульканьем. Мечислав схватил ее за плечи и рванул прочь от двери. Подруга дернулась в его руках, как тряпичная кукла. И я увидела. В двери, на уровне ее живота, бы-ло большое отверстие. И в него просунулась лапа, больше всего напоминающая лисью. Такой же рыжий мех, только гораздо больше. И когти. Эти когти прорвали обивку — и вошли Наде в живот, как раз под диа-фрагму и одежда подруги быстро пропитывалась кровью.
— Лисы!
Одно-единственное слово прозвучало в устах Мечислава так, что я даже поежилась. Не хотела бы я ока-заться на месте этих рыжих и длиннохвостых. В голосе вампира было столько неподдельной ненависти, что смертная казнь показалась бы чересчур гуманной.
Надя хватала воздух ртом, и вампир осторожно опустил ее на пол. Я рванулась, было к подруге, но Мечи-слав вздернул меня за локоть.
— Потом, кудряшка! Ей уже не поможешь! В комнату, живо!
Одеяла отлетели с окна, отброшенные сильной рукой. Мечислав выставил раму кстати подвернувшимся креслом и посмотрел на Даниэля.
— С левитацией у тебя всегда было лучше. Будешь помогать Юле. Если она упадет — лучше падай за ней. Шкуру спущу!
Я и глазами хлопнуть не успела. Даниэль подхватил меня под левую руку, Мечислав под правую — и мы выпрыгнули из окна. То есть вампиры выпрыгнули, а меня попросту вынесло. Я ожидала, что мы сейчас размажемся об асфальт, но не тут-то было! Мы втроем зависли в воздухе, как растроившийся Иисус при вознесении. Но что творилось перед домом! Нам повезло в одном — Надя жила на окраине города, достаточ-но далеко от оживленных магистралей. Двор словно вымер. И перед подъездом стояло несколько чело-век...
Не человек! Даже сейчас, в полумраке, их нельзя было спутать с людьми. Это были... человеколисы. Ог-ромные, под два метра, стоящие на задних лапах, с наполовину лисьей мордой, вытянутой и покрытой рыжим мехом, лисьими ушами и глазами. Руки у них были похожи на человеческие, но вместо пальцев за-канчивались кривыми черными когтями. Задние ноги тоже напоминали лапы. Грудь и живот были покрыты белым или рыжим мехом. Между ногами висели большие гениталии, похожие на человеческие.
— Выше! — приказал Мечислав.
И вдруг дернулся, как от удара. Все его тело выгнулось, голова запрокинулась назад, рука на моей руке разжалась — и он полетел вниз, раньше, чем я успела схватить его. Даниэль обхватил меня поперек тела — и рванулся вверх, теряясь в ночном небе. Мелькнуло окно, чьи-то вытаращенные от ужаса глаза — и тут же все пропало.
— Нам надо вернуться! Там Мечислав!
— Осина! — с трудом выдавил Даниэль.
Я ничего не поняла. Но я чувствовала, как дрожит все его тело, от усилия держать в воздухе нас двоих. И постаралась как-то помочь. Обняла вампира за плечи и обхватила ногами бедра. Даниэль чуть ослабил хватку на моей руке и взлетел еще выше. Я посмотрела вниз. Мы левитировали над какими-то частными домишками.
— Можем опуститься?
Даниэль опустил голову.
— Можем. Внизу никого нет.
И мы медленно опустились на узенькую улицу.
— А теперь хорошо бы выяснить, где мы.
— Пойдем до конца и прочитаем название улицы, — предложила я. — Как ты себя чувствуешь?
— Паршиво. Черт бы побрал этих оборотней!
— Это точно. Что с Мечиславом?
— Ты не заметила? У них были арбалеты. Один удачный выстрел осиновыми кольями — и вампир парализо-ван. Даже если бы ты успела поймать его и выдернуть осину — это примерно на час. Мы не смогли бы уйти.
— Мы и сейчас смогли уйти только потому, что оборотни отвлеклись на Мечислава.
— Он был главной добычей. Улица Красноармейская. Ты знаешь, где это?
Я знала. В географии города я полная кретинка, но эту улицу я знала. Тут жила одна моя подруга по шко-ле. О чем я и сказала вампиру.
— К ней нам идти нельзя, — тут же отказался вампир. — Нас быстро найдут.
— А как нас нашли там?
— Вы сами виноваты! Магия крови. Если оборотень проходил мимо дома, он вполне мог ее учуять. Надо же быть такими неосторожными идиотами!
Спускать вампиру хамство я не собиралась.
— Лучше припомни, благодаря кому нам пришлось прибегнуть к этой чертовой магии!
Даниэль невольно опустил глаза и счел за лучшее вернуться к прежней теме. Я не настаивала на выясне-нии отношений. Всякому овощу свое время.
— Дальше все становится делом техники. Звонок Дюшке — и команда проверки высылается по адресу. За-меть, не захвата! Там не было ни одного вампира. Иначе мы бы не ушли.
— Тогда не Дюшке, — отозвалась я.
— Почему нет?
— А какую команду бы направил к нам Дюшка? К главному сопернику в борьбе за власть?
— Он же не думал, что вы будете настолько глупы! Ну хорошо, мы будем... А на залетного вампира такой команды хватило бы за глаза. Куда мы идем?
— Подальше отсюда. Нам надо убраться из этого района. Что бы ты сделал на месте оборотней?
— Прочесывал бы район. А то и два.
— Так что надо идти быстрее.
— Возьми меня под руку, — неожиданно предложил вампир. Я тут же послушалась, повисла на его руке и похлопала глазками.
— Зачем?
— Во-первых, так тебе будет удобнее идти, а во-вторых, мы будем смотреться парой. Парень с девушкой выглядят безобиднее.
— А как вторая рука?
— До смерти заживет.
— Не смей так говорить! — возмутилась я. И тут же поскользнулась. Даниэль подхватил меня, не давая упасть, и наши глаза оказались совсем рядом. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом я первая потянулась губами к его губам. Даниэль охотно ответил на поцелуй — и несколько минут были без-возвратно потеряны.
Отстранилась я тоже первой. Поняла, что если мы будем продолжать в том же духе, то нас очень скоро поймают. Пришлось стиснуть зубы и буквально отлеплять себя от любимого человека. То есть вампира. Хотя — какая разница? Потом вампир попытался что-то сказать, а я отвернулась и покачала головой.
— Даниэль, давай отложим все наши личные дела до безопасного места?
— Как прикажешь, — голос вампира был нарочито безразличным.
— Я прикажу только то, что поможет нам спастись. Так что вперед.
— Слушаюсь,... кудряшка.
— Не называй меня так!
— Почему нет?
Мы опять ударились в выяснения отношений, но теперь не теряли темпа. Так что пусть его!
— Мне не нравится это имя.
— Но ты же позволяешь это Мечиславу?
— Я стараюсь не спорить — и все.
— Но тебе это приятно.
— А какой женщине будет неприятен комплимент? Ты и сам отлично знаешь, что я не красавица. Мне да-леко до той же Катьки. Но — кудряшка. Пушистик. Симпатичная. Почему я должна возражать против этого слова?
— А мне сейчас?
— Это другое. Ты меня всегда называл Юлей. Что изменилось теперь?
— Многое. Ты — фамилиар Мечислава. Вторая Печать — это гораздо серьезнее, чем первая.
— Насколько серьезнее?
— Я думал, ты догадаешься. Человек или вампир, или оборотень — все, кто некогда были людьми, едины в трех составляющих. Тело, разум, душа. Тело двигается, разум мыслит, душа чувствует. Первая Печать свя-зывает тела, Вторая — разумы, Третья — души. Четвертая закрепляет все это навечно. Поэтому первые три печати может поставить и вампир, даже против твоего желания, но четвертая должна быть сугубо добро-вольной. И ставить ее будешь ты сама.
Я слегка расслабилась. Если четвертая печать в моей власти, то Мечислав будет ждать ее до морковкиных заговен. Меньше всего мне хотелось связывать свою жизнь с сексуальным хулиганом — психопатом.
— А раньше ты мне этого сказать не мог?
— Я полагал, что Мечислав все тебе объяснил. Разве нет?
— Разве да. Но на свой лад. Итак, что будем делать дальше?
— Не знаю.
— А кто должен знать? В нашей компании ты самый старший и самый опытный. И потом, ты мужчина или уже где? Вот и решай за меня!
— А ты согласишься с моим решением, рысенок?
Я решила махнуть рукой на 'рысенка' и улыбнулась.
— Я буду спорить. Но вдвоем мы уже сила!
— Пока мы едины, мы непобедимы, так, Юля?
— Разумеется. Я могу сердиться на тебя, — тихо призналась я, — могу быть невыносимой, могу говорить га-дости, но факт остается фактом. Ты для меня на первом месте, какую бы пакость ты не сотворил. Такая вот я глупая.
Вампир поднес мою руку к губам.
— Ты совсем замерзла. Знаешь, Юля, я тебя безумно люблю. И еще... Катя, конечно, красива, но совсем в другом стиле. Можно восхищаться картиной, но картину не стоит любить, с ней не будешь счастлив, не улыбнешься, ее не поцелуешь. Ей можно только восторгаться на расстоянии. Так и твоя подруга. Она оча-ровательна. Но рядом с тобой я могу почувствовать себя живым. Это гораздо больше, чем секс, больше чем восхищение, больше даже чем любовь. Твоя Катерина этого дать не сможет. Она будет жить по правилам даже сейчас, когда стала вампиром. А это очень грустно.
— Философия, философия... — проворчала я. — Все равно я тебя еще не простила!
— Что я могу сделать, чтобы заслужить ваше прощение, госпожа моя, — вампир определенно издевался, а я даже не могла дать ему подзатыльник. Одна рука была им прочно занята, а второй я бы просто не дотяну-лась. Оставалось только язвить.
— Будь любезен, немедленно что-нибудь придумать для нашего спасения. У меня уже уши замерзли! Еще немного — и я простужусь!
— Этого я допустить не могу. Определенно.
Даниэль вдруг махнул рукой, останавливая машину.
— Ты рехнулся! — зашипела я. — А если это — оборотень!?
— Я их не чувствую рядом.
Жигуленок сдал назад и остановился прямо перед нами.
— Подвезти?
За рулем сидел мужчина лет двадцати пяти — двадцати семи. Довольно симпатичный, с приятным круглым лицом, светло-русой короткой бородкой и растрепанными волнистыми волосами.
— Подвезти, — согласился Даниэль. — Вам до улицы Ленина не по пути?
— Нет. До Советской подброшу, а дальше — извините.
— Да и до Советской хорошо, — отозвалась я.
Машина мягко рванулась вперед. Я ежеминутно ожидала окрика, выстрела... да чего угодно! Даже обо-ротня, приземлившегося на капот! Фильмы ужасов не прошли для меня даром. Даниэль сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. И я отлично знала, ЧТО произойдет, когда машина остановится. Знала — и не возражала. Почему? Потому что в руках у врага три человека. Простите, вампира. Но — моих. Трое моих друзей. И если для их спасения надо кого-то убить — значит так и будет. И я буду убивать сама, если это понадобится. Даже если потом буду мучиться угрызениями совести! Или попросту попаду в тюрьму. Какая мне разница? Лучше уж быть живой и в тюрьме, чем попросту мертвой. Не тянет меня сесть на оригиналь-ную жидкую диету. Никак не тянет.
