— Да, — подтвердил робот.
— Я уполномочиваю тебя защищать Уэнделла Флойда. Люди могут проникнуть в эту камеру через цензора и попытаться причинить ему вред или похитить его. Ты должен защищать его, используя минимально необходимую силу. У тебя есть несмертельное оружие?
— У меня есть оружие, которое может быть применено как в несмертельном, так и в летальном режимах, — с гордостью сказал робот.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты применил любую необходимую силу, чтобы сохранить Флойду жизнь, но уменьши количество убитых. Никаких убийств, если только в этом нет необходимости.
— Он все это понял? — спросил Флойд.
— Надеюсь на это, ради них самих. — Она снова обратилась к роботу: — В конце концов — где-то через шестьдесят или семьдесят часов — кто-нибудь вернется на корабле. Они помогут Флойду вернуться на поверхность. Ты не должен препятствовать им. Понял?
— Понял, — сказал робот.
— Хорошо. Были ли тебе отданы какие-либо особые приказы? Кто посадил тебя на борт?
— Я получил особые инструкции от Маурьи Скеллсгард.
— Скеллсгард сделала это? — Оже сжала кулак с явным облегчением. — Слава Богу. По крайней мере, в кои-то веки что-то пошло правильно. Могу я поговорить с ней? Канал связи работает?
— Линия связи активна, но ненадежна.
— Ты можешь соединить меня со Скеллсгард, если она на смене?
— Одну минуту.
Внимание Флойда привлекло какое-то движение в другом конце комнаты. На всех столах оттенки, заполненные текстом, стали четкими, а светящиеся буквы и диаграммы исчезли. Символы запрыгали по панелям, за ними последовала путаница цифр и диаграмм, которые мелькали слишком быстро, чтобы их можно было разобрать. Затем картинка прояснилась, и появилось несколько изображений одной и той же женщины, смотрящей на него под разными углами по всей комнате.
— Оже? — сказало лицо. — Ты здесь, сестра?
Робот-змея уже занимался раной Оже. Он частично обвился вокруг нее, образовав нечто вроде кушетки, на которой ее мягко поддерживал. Более крупные сферы, отметил Флойд, были способны раздуваться и размягчаться, образуя подушки. Другие сферы, сгруппированные у головы, открывали маленькие дверцы в том, что казалось цельнолитым металлом. Из этих дверей появилось множество суставчатых рук, увенчанных всевозможными острыми сверкающими приспособлениями.
— Я здесь, — сказала Оже. — Я рада, что ты благополучно вернулась.
— И все благодаря тебе, — ответила Скеллсгард. — Я у тебя в долгу и хотела бы быть рядом, чтобы помочь. Но связь стала слишком нестабильной с тех пор, как я вернулась на E1. Не было никакой гарантии, что мы сможем отправить тебе корабль обратно, не говоря уже о возвращении.
— Я заметила, что корабль сильно потрепан, — сказала Оже. Робот откусывал слои ее одежды, делая это с поразительной нежностью. Это напомнило Флойду богомола, грызущего лист.
— Вероятно, на обратном пути будет еще тяжелее. Я хотела прийти за тобой, но Калискан отказался рисковать еще чьими-либо жизнями. Вот почему мы послали робота. Надеюсь, ты не была слишком удивлена.
— Я так понимаю, конфликт между слэшерами стал более масштабным?
— Можно и так сказать. Послушай, нет смысла ходить вокруг да около. Новости на этом конце не из приятных: ты возвращаешься в зону боевых действий. Агрессивные слэшеры, наконец, сделали свой ход. Умеренные слэшеры делают все возможное, чтобы сдержать их, но неясно, как долго они смогут продержаться. Мы не уверены, как долго сможем удерживать Марс, не говоря уже о Земле.
Оже неловко взглянула в сторону Флойда. — С моей стороны тоже есть осложнение. Я привела кое-кого в комнату.
— Надеюсь, что тот, кого вы возвращаете, уже в курсе.
— Думаю, будет справедливо сказать, что он чертовски не в курсе событий. Помнишь того детектива, о котором я упоминала?
Скеллсгард поморщилась и закрыла глаза, как человек, ожидающий, когда лопнет воздушный шарик. — Я этого не слышу, Оже.
— Я не могла отделаться от него. Его можно назвать упрямым.
— Ты не можешь этого сделать, Оже. Цензор...
— Цензор пропустил его, — сказала Оже. — Он уже видел корабль и робота. Ущерб нанесен.
— Ты должна отослать его обратно.
— Я планирую это сделать. Но мы здесь в осадном положении. Флойд не может вернуться на поверхность, и, скорее всего, люди уже пытаются прорваться во внешнюю камеру. Я не уверена, попытаются ли они пройти через цензуру, но я поручила роботу защищать Флойда до тех пор, пока мы не сможем отправить обратно корабль с подкреплением.
Образ Скеллсгард распался, затем собрался заново. Ее голос звучал тонко, как будто кто-то говорил через расческу. — Калискан этого не одобрит.
— Я разберусь с ним. Если понадобится, вернусь сама. Я бы послала этого проклятого робота вытащить Флойда на поверхность, если бы цензор пропустил это.
— Могу я кое-что сказать? — спросил Флойд.
— Говорите, — ответила Скеллсгард.
— Оже не дает вам полной картины. Дело в том, что она довольно серьезно ранена.
— Он говорит правду? — спросила Скеллсгард, переводя проницательный взгляд на Оже.
— Ничего серьезного, — сказала Оже, но тут же поморщилась, когда робот начал осматривать рану. Даже Флойду пришлось отвести взгляд: он никогда не был силен в обращении с травмами, и все, что он мог сделать, это промыть и перевязать ей рану ранее.
— По-моему, это не похоже на "ничего серьезного", — сказала Скеллсгард.
— Я продержусь, пока не вернусь домой. По крайней мере, так я смогу оставаться в сознании часть поездки. Робот меня подлатывает. Может ли корабль сам о себе позаботиться?
— Нет, — сказала Скеллсгард. — Обычно это возможно, но не при том состоянии перехода, в котором он находится сейчас. Существующие процедуры не предназначены для того, чтобы справляться с изменяющейся геометрией. Перед отправкой мы загрузили исправления, но роботу пришлось выполнить определенное количество практических действий по пилотированию, чтобы доставить вам корабль в целости и сохранности.
— Тогда нет проблем. Просто заставьте робота сделать то же самое на обратном отрезке".
— Робота не будет, — сказала Скеллсгард, задаваясь вопросом, повлияли ли боль и кровопотеря на кратковременную память Оже. — Даже если бы ты не предложила ему защитить своего детектива, нам бы понадобилось, чтобы он оставался на конце E2, чтобы стабилизировать горловину и уменьшить мощность после отправки. Ты помнишь, как сложно было отправить меня обратно без катастрофического перелома горловины?
— Да, — сказала Оже.
— Ну, теперь это будет в двадцать раз сложнее, и рядом нет никого живого, кто мог бы справиться со спазмом горловины. Вот для чего нам нужен робот.
— Черт возьми, — сказала Оже.
— Если бы мы могли втиснуть туда двух роботов, мы бы послали двух. Я отчасти надеялась, что у тебя хватит сообразительности вернуть его обратно.
— Думаю, что у меня немного кружится голова, — сказала Оже. — Робот говорил о том, чтобы накачать меня ультравосстановителем.
— Если робот так и говорит, я бы доверилась роботу.
— Согласна, но тогда я, возможно, не буду в сознании всю обратную дорогу.
— В таком случае, — сказала Скеллсгард, — у нас самих есть проблема.
— Не обязательно, — сказал Флойд.
Оже посмотрела на него. Лица на экранах смотрели на него в совершенном унисоне. Даже робот взглянул на него, и его пустая голова-сфера каким-то образом ухитрилась изобразить вежливый скептицизм.
— У тебя есть что-нибудь, чтобы внести свой вклад? — сказала Скеллсгард.
— Если Оже не может управлять кораблем, тогда мне придется сделать это.
— Ты понятия не имеешь, о чем идет речь. Даже если бы ты это сделал... Черт, чувак, ты не отличишь червоточину от своей задницы.
— Нет, но я могу научиться. — Флойд обратил свое внимание на ближайшее плавающее изображение.
— Прекрасно, — сказала Скеллсгард. — Ты можешь начать с того, что расскажешь мне, что ты уже знаешь о соотношениях материи и экзотической материи, и мы продолжим с этого. Я так понимаю, ты хоть немного знаком с основными принципами разработки псевдокротовых нор? Или я еду слишком быстро для тебя?
— Я могу поменять свечу зажигания, — сказал Флойд.
Оже издала тихий болезненный вскрик.
— Я собираюсь ввести местную анестезию, — сказал робот. — Возможно, произойдет некоторая временная потеря ясности ума.
— Давай, — сказала она.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
Когда робот-змея подлатал Оже, он отнес ее в пассажирский отсек разбитого корабля. Флойд уже был внутри, пристегнутый ремнями к крайнему правому из трех сидений, продолжая свой разговор со Скеллсгард. Внутри корабль, по крайней мере, выглядел новым, несмотря на свой внешний вид. Сиденья были тяжелыми, из мягкого черного материала, с огромными перекрещивающимися ремнями с пряжками и подголовниками. Перед каждым сиденьем, откинутое в сторону до тех пор, пока пассажир не окажется на месте, располагалось сложное устройство органов управления и экранов, заметно более громоздкое и надежное, чем все, что Флойд видел до сих пор. Там были очень маленькие окошки, окруженные еще большим количеством элементов управления, огней и экранов. За мягкими сиденьями был очень узкий проход, ведущий — насколько мог судить Флойд — к ряду шкафчиков для хранения вещей, примыкающих к уборной размером с небольшую конуру, рядом с которой располагалась еще меньшая кухня/медицинский отсек. Он знал, что это медицинская кабина, по символу Красного Креста на одном из белых ящиков с оборудованием, привинченных к стене. Остальная часть корабля была недоступна из пассажирского отсека и, должно быть, была занята оборудованием, топливом или чем-то еще, необходимым для функционирования. Насосы и генераторы пыхтели и гудели, и время от времени раздавался глухой удар или вой какого-то скрытого механизма.
— Как много тебе рассказала Оже? — сказала Скеллсгард.
— Чертовски мало.
— Куда, по ее словам, ее должен был доставить этот корабль?
— Она этого не говорила, — сказал Флойд.
— Хм. — Казалось, это бесконечно позабавило другую женщину. — Итак, каково твое лучшее предположение?
— Мое лучшее предположение таково, что мы собираемся спуститься по какому-то подземному туннелю. Может быть, мы выйдем в Атлантику и проделаем оставшуюся часть путешествия на подводной лодке. Или, может быть, нас встретит эскадрилья летающих свиней.
— Что-то подсказывает мне, что у тебя есть сомнения.
— Назовите меня приверженцем подробностей, — сказал Флойд, — но я не мог не заметить, что вы упомянули там что-то о Земле и Марсе.
— Это были кодовые слова, глупый ты мальчишка.
— Они должны были быть такими, — сказал Флойд.
— Хорошо. Слушай внимательно, и слушай хорошенько. Это то, что тебе абсолютно необходимо знать, если Оже не сможет быть полезной. Ты пробудешь в этой штуке тридцать часов, плюс-минус. Это будет нелегко. Насколько грубо это будет происходить, зависит от удачи и робота, который поможет вам хорошо стартовать. Но на твоем месте я бы не слишком часто била себя по голове.
— У меня слабый мочевой пузырь.
— Расскажи Флойду о ручном управлении, — сказала Оже, когда робот усадил ее на левую кушетку, изогнув свое тело, чтобы проникнуть внутрь корабля.
— Флойд, — сказала Скеллсгард, — я хочу, чтобы ты откинул панель консоли перед своим сиденьем так, чтобы она оказалась у тебя на коленях. Затем закрепи ее на месте.
— Готово, — сказал Флойд.
— Положи руку на джойстик. Сожми его. На дисплее справа от тебя должна отображаться сетка энергии напряжения зеленым на красном. Понял?
Флойд сделал, как ему было сказано. — Вижу сетку, — сказал он. — Я также вижу гораздо больше, чем сетка.
— Прекрасно. Теперь, видишь синий маркер в форме ромба между двумя желтыми скобками?
— Вижу несколько бриллиантов.
— Перемести джойстик вбок. Значок, который перемещается, — это тот, о котором тебе нужно беспокоиться. Пока игнорируй фиксированные маркеры и не беспокойся обо всех этих крошечных цифрах.
— Сетка меняется. Это как будто нарисовано на горячей ириске, и я провожу по ней ложкой.
— В этом и заключается идея. Теперь откинь красную крышку на задней панели джойстика и положи большой палец на правую нажимную панель. Справа, а не слева. Слегка сожми его и скажи мне, что происходит с сеткой.
— Сетка движется. Все движется, смещается влево.
— Этого следовало ожидать. То, что ты видишь, — это визуальное представление геометрии туннеля перед кораблем, примерно в световой микросекунде дальше по ходу от горловины. Система показывает прогноз вашего дрейфа, основанный на этой геометрии. — Флойд открыл рот, чтобы заговорить, но Скеллсгард опередила его. — Не забивай свою хорошенькую головку деталями. Главное, что геометрия нестабильна, и если мы позволим кораблю лететь самому, он будет продолжать клониться то в одну, то в другую сторону туннеля. Вы не хотите, чтобы это произошло, поскольку приливные напряжения становятся экспоненциально сильнее, чем ближе вы подходите к стенкам. Так вот, направляющие шипы корабля могут поглощать скользящие удары о стены туннеля, но телеметрия, которую я вижу на этом конце, говорит мне, что эти шипы сильно пострадали по пути сюда. Броня корпуса тоже выглядит довольно помятой.
— Телеметрия не врет, — сказала Оже. — Не уверена, что корабль выдержит, даже без дополнительных нагрузок.
— На этом мы скрестим пальцы. На самом деле, мы перекрестим все. — Возможно, смирившись с неизбежным, голос Скеллсгард внезапно стал приглушенным и деловым. — Важно то, что загруженные исправления программного обеспечения должны хорошо работать даже с изменяющейся геометрией, так что вам не придется управлять кораблем всю дорогу домой.
— Звучит заманчиво, — сказал Флойд. — Не думаю, что смог бы заниматься этим тридцать часов подряд.
— Но тебе все равно придется время от времени отключать автопилот. Моделирование, которое мы провели с этой целью, показывает, что система наведения плохо справляется с резкими изменениями геометрии туннеля, особенно когда углы сдвига превышают семьсот двадцать градусов.
— Плохо справляется? — спросил Флойд.
— Выходит из строя.
— Корабль терпит крушение?
— Нет, программное обеспечение.
— Какая посуда?
Оже прервала его. — Она имеет в виду, что система наведения перестанет работать без какого-либо предупреждения.
— Могу я начать все заново?
— Да, — сказала Скеллсгард. — В этих случаях нужно будет осуществить немедленную перезагрузку. Это самый простой способ — Оже может показать тебе, как это сделать. Сложность заключается в том, что тебе нужно будет вернуть корабль на прежний курс, прежде чем вы царапнете стенки туннеля.
— Выскабливание звучит болезненно. И вообще, какой угол превышает семьсот двадцать градусов?
— От таких мыслей у тебя будет болеть голова, так что не делай этого.
Флойд снова передвинул джойстик, чтобы прочувствовать его. — Сколько времени мне понадобится, чтобы вернуть нас в нужное русло, прежде чем мы коснемся?
— Зависит от обстоятельств. Десять, может быть, пятнадцать секунд. Этого времени тебе должно хватить, чтобы изменить свою траекторию. При сбое системы наведения раздастся звуковой сигнал, сообщающий, что вы вот-вот станете интересным пятном на внутренней стороне туннеля.
