— Если кого и стоит благодарить, так это агента Камински, — сухо ответил Клаус-Вильгельм. — Без его участия вы были бы встречены совсем по-другому.
Она взглянула на Райберта, и он пожал плечами, как будто это ничего не значило.
— Понимаю. — Она обернулась и встретилась с суровым взглядом вице-комиссара. — И, несмотря ни на что, примите мою благодарность. Позвольте мне заверить вас, что никто не хочет разрешения этого кризиса больше, чем я. Я буду полностью сотрудничать с вами, хотя не ожидаю, что мои слова повлияют на ваше мнение обо мне, скорее, на мои действия. И в качестве моего первого действия я добровольно подвергнусь вскрытию копии, чтобы доказать правдивость моих слов.
Эндовер-Чен ахнул, а глаза Райберта расширились, но у Бенджамина и Эльжбеты были растерянные выражения лиц.
— Вскрытие копии? — повторил Клаус-Вильгельм с настороженным и нейтральным выражением лица. — Похоже, мне еще многое предстоит узнать о СисПраве. — Он повернул голову в сторону. — Райберт, не мог бы ты объяснить, что все это значит?
— Конечно, сэр, и я не удивлен, что вы еще не сталкивались с этой концепцией. Вскрытие копий редко встречается за пределами уголовных процессов. Основной процесс заключается в проведении собеседования с человеком и немедленном создании копии коннектома. Затем копия анализируется, чтобы определить, говорил ли человек правду, с юридически обязующими результатами.
— "Анализировать" — слишком хорошее слово для этого, — сказал Эндовер-Чен. — "Разрывать на части" было бы точнее. Копия коннектома, по сути, является самостоятельным объектом. Живая нейронная схема, которую разрывают на части во время обследования, прежде чем удалить ее.
— Но копия никогда не переводится в состояние выполнения, — отметил Райберт. — В этом смысле юридически она относится к тому же классу, что и резервная копия коннектома. — Он снова повернулся к вице-комиссару. — В любом случае, сэр, существует исчезающе мало обстоятельств, при которых кому-либо может быть навязано вскрытие, поэтому чаще всего оно используется в качестве последней меры, чтобы доказать свою невиновность в уголовном процессе. Были даже случаи, когда люди переходили в синтетические тела с единственной целью санкционировать вскрытие коннектома, поскольку органический мозг не выдерживает процесса копирования.
— К счастью, у меня нет таких ограничений. — Теодора постучала себя по виску. — И эта проблема серьезнее, чем любая брезгливость, которую я могла бы испытывать по поводу практики. Сочтете ли вы это достаточным доказательством, вице-комиссар?
Клаус-Вильгельм снова взглянул на Райберта.
— Лучшего детектора лжи вы не найдете во всем СисПраве, — сказал Райберт. — Если хотите, я могу вызвать специалиста из отдела Фемиды, чтобы он провел сертифицированное вскрытие. Предполагая, что мы ускорим анализ, результаты должны быть у нас завтра.
— Тогда займись этим. — Клаус-Вильгельм снова перевел взгляд на Теодору и посмотрел ей в глаза. — Нам нужна любая помощь, которую мы можем получить, включая вашу. Мы имеем дело с экзистенциальной угрозой не только для СисПрава, но и для вашей Династии. И, кстати, об этом... — Он кивнул Эндовер-Чену. — Доктор, продолжайте.
— Да, сэр. — Эндовер-Чен развернул три хронометрические диаграммы в кольце слушателей. — На мой взгляд, наиболее вероятное объяснение того, что мы знаем до сих пор, заключается в том, что общество Т3 широко использовало темпоральную репликацию. — Он постучал пальцем по одной из диаграмм. — Это привело к эрозии в одном секторе внешней стены вселенной, которая затем лопнула. Утечка хронометрической энергии привела к сильному временному взрыву во вселенском масштабе. Затем взрыв повлиял на соседнюю вселенную Т4, — он постучал по второй диаграмме, — засасывая ее отрицательным хронометрическим давлением.
— Хронометрическая структура Династии, — Эндовер-Чен выделил третью диаграмму, — во многом схожа с предпоследней структурой T3. Из-за этого, я полагаю, их индустрия тиражирования разрушила внешнюю стену до опасного уровня, и она готова лопнуть. Если это произойдет, это будет означать конец не только Династии, но и СисПрава.
— Доктор Беккет, что вы думаете по этому поводу? — спросил Клаус-Вильгельм. — Понимаю, что изначально вы довольно скептически отнеслись к этим выводам.
— Поначалу да, — признала она. — Однако недавние события...
Она замолчала и сглотнула, когда образ тлеющего трупа Пипса промелькнул в ее сознании.
— Давайте просто скажем, что мои глаза открылись впервые за очень много лет. Незадолго до того, как на нас напали, мы с Сэмюэлом наткнулись на свидетельства модели, очень похожей на модель доктора Эндовер-Чена, которая привела к столь же тревожным результатам. Мы также обнаружили, что та же самая модель была отклонена при подозрительных обстоятельствах, и поскольку вскоре после этого Люций напал на нас, мне кажется очевидным, что он подделал наши записи. И это означает, что он знал об этой возможности — и скрывал ее — в течение довольно долгого времени.
— Но зачем ему это делать? — спросила Эльжбета. — Он живет в той же вселенной. Он же тоже будет уничтожен.
— А он согласится с этим? — спросил Райберт. — Он может перенести свой коннектом в корабль времени и уйти в любое время, когда захочет.
— Но зачем уничтожать Династию? — надавила Эльжбета. — А что ему от этого будет?
— Думаю, что объяснение простое, по крайней мере в одном отношении, — сказал Райберт. — Люций чего-то хочет, и что бы это ни было, он это получит. И, что бы это ни было, чтобы получить это, ему нужно, по крайней мере, рискнуть уничтожением Династии. Я сомневаюсь, что его главной целью на самом деле является уничтожение Династии — или даже СисПрава. Я думаю, это просто побочный эффект. Просто сопутствующий ущерб от того, чего он на самом деле хочет.
— Ты действительно думаешь, что это так просто? — спросила Эльжбета.
— Да, — кивнул Райберт. — Он всегда был в высшей степени своекорыстным ублюдком. Тухлым яйцом, если хотите, одаренным способностью скрывать свои истинные амбиции за красивыми словами. Ему все равно, что происходит с кем-либо или с чем-либо, пока он получает то, что хочет. Чего бы он ни добивался на этот раз, это касается его самого, а не Династии. Это всегда было и всегда будет связано с ним.
— И так уж случилось, что это "паршивое яйцо" контролирует каждый корабль времени в Династии, — проворчал Бенджамин.
— Его конечная цель, возможно, неясна, — сказал Клаус-Вильгельм. — Однако, — он открыл изображение "Тессеракта" в центре комнаты, — у меня такое чувство, что это чудовище — ключ ко всему.
— Возможно, вы правы, — сказала Теодора. — Люций сыграл важную роль в продвижении строительства "Тессеракта", и я думаю, совершенно ясно, что он убил Эриксен и скрыл ее работу, чтобы убедиться, что тот будет построен. Он приложил руку к проектированию, и он также продолжал участвовать в его строительстве. На самом деле, это один из немногих проектов, которыми он все еще занимается в наши дни.
— Я понимаю почему, — сказал Клаус-Вильгельм. — Это путешествующая во времени станция, которая может воспроизвести что угодно до определенного размера. Эндовер-Чен?
— Сэр?
— Какое влияние оказывает строительство станции на эрозию?
— Этот монстр — одна гигантская куча экзотической материи-копировщика, — сказал Эндовер-Чен. — От этого становится только хуже. Гораздо, гораздо хуже. Из-за этой штуки, — он указал на станцию в форме шипа, — я бы сказал, что у нас осталось меньше года до того, как Династия испытает хлопок, и мы последуем за ней.
Год? — подумала Теодора и покачала головой. — На создание Династии ушли тысячелетия; она была такой же частью ее самой, как и ее собственное тело. И теперь она может прекратить свое существование в течение года?
— Будь ты проклят, Люций, — выдохнула она, чувствуя, как в ней закипает ненависть. — Будь ты проклят прямо в аду.
— Думаю, разумно предположить, что Гвон тоже это знает, — сказал Клаус-Вильгельм. — Что может свидетельствовать о правоте Райберта. Династия — это цена, которую он был готов заплатить, чтобы построить его.
— Можем ли мы спасти их? — спросила Эльжбета, и ее глаза потемнели от воспоминаний о другой мертвой вселенной.
— Честно говоря, я не знаю, — печально ответил Эндовер-Чен. — Эрозия настолько сильна, что, возможно, уже достигла критического порога. Точки невозврата, если хотите. Не хочу говорить слишком мрачно, но я даже не знаю, есть ли способ спасти нас. Мне нужно больше времени.
— Тогда это то, на чем мы сосредоточимся в первую очередь, — заявил Клаус-Вильгельм. — Мы выигрываем себе время, необходимое для выработки постоянных решений.
— Династия должна, по крайней мере, остановить строительство "Тессеракта", — сказал Райберт.
— Верно, — согласился Эндовер-Чен. — На самом деле, им нужно закрыть всю свою индустрию тиражирования. Если они немедленно предпримут оба эти действия, эрозия может зарасти сама по себе.
— Легче сказать, чем сделать, — предупредила Теодора. — Репликация — неотъемлемая часть Династии. Я была искренна, когда сказала, что у нас недостаточно традиционной промышленности, чтобы выжить без нее.
— Но у СисПрава есть, — возразил Клаус-Вильгельм. — И поскольку наши шеи на одной плахе, мы все в этом вместе. Я уверен...
Рядом с ним открылось предупреждение, и он нахмурился, глядя на него.
— Подождите. Я должен ответить на это. — Он постучал по окну. — Слушаю вас, операционный центр. Это вице-комиссар.
— Сэр, это Сильченко. Извините, что беспокою вас. Я знаю, что вы на совещании, но мы только что получили очень странную телеграмму, на которую, думаю, вам нужно взглянуть.
Теодора нахмурился, услышав странный акцент мужчины. Или, точнее, отсутствие у него акцента.
Например, он использовал современное английское слово "дуйбуки" вместо древнеанглийского слова "извините", но произнес его без какого-либо интонационного содержания. Более опытный человек мог бы использовать "дуибуки", чтобы быть более вежливым, или, возможно, "дуибук?", чтобы передать акцент. Вместо этого все заявление Сильченко было лишено тонального подтекста. Он говорил на современном английском так, словно это был его второй язык, и, учитывая эклектичную компанию, работающую в Гордиевом отделе, ей стало интересно, из какого века родом этот агент.
— Продолжай, Антон, — сказал Клаус-Вильгельм. — Это был один из тех дней. Что у тебя есть для меня?
— Во-первых, похоже, что она была передана на предельном расстоянии, поэтому мы так и не засекли корабль, который ее отправил.
— Понятно. Корабль времени?
— Нет, сэр. Транспространственный. Адресовано президенту Бьякко, никак иначе. Это от... — Сильченко сделал паузу, как будто что-то искал. — Сказано, что это от "главного квестора Симона Властоса". Для вас это имеет какой-нибудь смысл?
— Доктор? — спросил Клаус-Вильгельм Теодору.
— Да, на самом деле так и есть. — Она кивнула. — Властос занимает должность, примерно эквивалентную должности начальника полиции СисПола.
— Сэр, что вы хотите, чтобы я с этим сделал? — спросил Сильченко. — Мне переслать это дальше?
— Нет, пришлите это мне. Я решу, что с этим делать.
— Понял, сэр. Отправляю прямо сейчас.
В окне связи высветилось вложение.
— Я получил. Спасибо тебе, Антон.
— Нет проблем, сэр. Операционный закончил.
— Теперь давайте посмотрим, что скажет Династия. — Клаус-Вильгельм открыл телеграфное сообщение и воспроизвел его с синтезированным звуком.
— Это главный квестор Симон Властос, выступающий от имени совета министров Династии, с посланием для президента СисПрава Бьякко. В связи с неспровоцированным нападением членов вашего Гордиева подразделения СисПола и последующим похищением председателя Теодоры Беккет, убийством вице-председателя Пипса и гибелью тридцати восьми частных лиц Династии, настоящим мы объявляем Династию закрытой для всех судов СисПрава и его граждан. И мы также требуем, чтобы Теодора Беккет была возвращена целой и невредимой. Вы можете приблизиться к крайнему радиусу действия телеграфа, чтобы ответить, но не ближе. Любое другое вторжение в наше пространство будет рассматриваться как акт войны и будет встречено со смертельной силой. Вот и все.
— Неспровоцированное нападение? — сплюнула Теодора, в глазах защипало. — Как он посмел!
— А ты уловила ту часть, где говорится о "невредимой"? — спросил Райберт. — Я бы сказал, что чертовски вероятно, что тебя будут считать "измененной", несмотря ни на что. Люций просто заявит, что мы нарушили твой коннектом, чтобы заставить тебя говорить все, что мы хотим.
— На всем этом послании повсюду его отпечатки пальцев, — сказала Теодора. — Он уничтожает все пути коммуникации, изолирует совет министров, чтобы они слышали только одну историю. Его.
— Заставить Династию остановить репликацию стало намного сложнее, — вздохнул Эндовер-Чен.
— Может быть, и так, но нам все еще предстоит выполнить свою работу, — сказал Клаус-Вильгельм. — Итак, как нам убедить их, что им нужно закрыть самую жизненно важную часть своей экономики?
— Я вижу только два варианта, — сказал Бенджамин. — Мы уговорим Династию отступить, убедим их дипломатическим путем. Или мы заставим их прекратить репликацию.
— Что означало бы войну, — заметил Клаус-Вильгельм.
— Я предложил это не просто так, — ответил Бенджамин. — Но все варианты должны быть рассмотрены. И, мне жаль это говорить, но сила может оказаться единственным, что у нас есть, если Гвон намеревается скрыть правду от тех, кто находится у власти.
— О, черт, — простонал Райберт. — Президенту это понравится.
— Давайте не будем слишком торопиться, — сказал Эндовер-Чен, поднимая глаза. Его голова уже некоторое время была опущена в задумчивости. — Может быть и третий вариант. Технологический вариант. По крайней мере, это способ оградить СисПрав от любой участи, постигшей Династию.
При этой новости лица просветлели — все, кроме Теодоры, — но Эндовер-Чен увидел их выражения и покачал головой.
— Все, что я говорю, это то, что это может быть возможно, — предупредил он. — Прямо сейчас у меня только зарождается идея, но я думаю... — Он помолчал, затем кивнул. — Да, думаю, это просто может быть осуществимо.
— Тогда три варианта, — сказала Эльжбета. — Война, мир и технологии.
— Пока мы будем исследовать все три одновременно, — приказал Клаус-Вильгельм. — Эндовер-Чен, начинайте работать над этим техническим решением.
— Да, сэр!
— Райберт, ты и твоя команда будете поддерживать его. Привлекайте любые ресурсы, которые вам понадобятся.
— Понял, босс.
— Доктор Беккет, похоже, мне нужно, чтобы вы сопровождали меня на мою следующую встречу. Уверен, что президент и шеф полиции Ламонт оценят ваш вклад, когда я рассмотрю с ними наши варианты.
— Конечно, вице-комиссар. Я помогу, чем смогу.
— И я приму любую помощь, которую смогу получить. — Клаус-Вильгельм обвел взглядом комнату. — Давайте помолимся, чтобы мы смогли найти решение, которое не обрекло бы нас всех на гибель. Все свободны.
