— Но почему, Отец?
— Потому что нельзя дать им увидеть тебя — раньше времени. Просто запомни это.
— Хорошо, Отец, я запомню.
— Вот и славно. Жди тут.
Я запустил руки в прямоугольник, с усилием раздвинул бурлящие стеклянные воды и ступил на деревянный пол.
Скрип…
Тишина.
Неестественная тишина окутывала такой шумный и бурливший в аниме дом. Не стучали двери, не звенели разбитые стекла, не слышно было голоса Нори, не орали друг на друга Джун и Суисейсеки. Тихий, гнетущий полумрак. Сам воздух будто загустел, как перед грозой. Потом до меня донесся слабый звук, шедший откуда-то из-за стены. Очень знакомый звук.
Где-то рядом сухо и быстро, с редкими короткими паузами, трещали клавиши. Будто неизвестный пытался сыграть Лунную Сонату на клавиатуре компьютера. Неизвестный? О нет. Напротив, очень даже известный. Все верно, кроме него, с компьютером здесь возиться больше некому.
Я сделал шаг. Проклятые половицы скрипнули. Стук затих. Я застыл в неудобной позе незавершенного движения. Некоторое время тишина в доме была абсолютной, затем раздалось невнятное бормотание. Щелканье клавиш возобновилось.
Опустив ногу на пол, я осторожно перенес вес на нее. На этот раз скрипа не было, видно, место попалось крепкое. Сплинтер Селл какой-то. Ха.
Третий шаг к двери…
И тут я понял, что такое адовы муки. Река Несбывшегося, удары черных перьев, объятья демона Кеплера — все это было цветочками по сравнению с тем, что меня накрыло. Перед глазами заплясали синие точки, воздух застрял в груди густым комком, в висках заколотило. Нет, только не это!.. Стены комнаты начали угрожающе смыкаться, потолок стал с овчинку. Я извивался, как эпилептик, царапая руками лицо.
А… а… а-а-а…
— Ап-чи-хоу!!!
Черт бы побрал эту пыль.
За стеной раздался грохот падающего стула. Послышался топот ног, и дверь со стуком распахнулась.
Тяжело дыша, на меня испуганно и настороженно смотрел черноволосый подросток в очках. На нем были синяя мешковатая кофта и желтые пижамные штаны. В подрагивающей от напряжения руке он сжимал бейсбольную биту. Что с ним такое?..
— Сакурада Джун? — гнусаво спросил я, потирая переносицу.
Он закричал на меня дискантом. Кричал он вроде бы отчетливо, но совершенно непонятно. Я удивился. Потом до меня дошло. Ситуация из натянутой сразу стала бредовой.
Ох, блин… Я же не знаю японского.
— Ай донт андэстенд, — брякнул я наудачу. К моему удивлению, это возымело действие: он заморгал и опустил биту. Вот и ладушки.
— Ху зе хер а ю? — хрипло спросил он.
Я чуть не заржал от неожиданности. Отсутствие буквы «л» иногда творит забавные вещи. Его акцент был ужасен. Как, впрочем, и мой.
— Джаст э диал гест. Бат ю кэн колл ми Антракс.
— Вот из Энтрэкс? Донт фак виз ми, фактард! А ю баргару?
— Айм форейнер, ю ноу. Энд айм нат э барглар.
— Рай! — он опять вцепился в биту, как в меч. — Гет аута зэа, бастард, о ай корр зе порису!
— Донт би стьюпид. Ви маст ток.
— Ток? Водда хер ю токин эбаут?! Геравэй фром май хаус!
— Эбаут Шинку.
— Шинку?.. — полированная палица звонко стукнула об пол, выпав у него из пальцев.
Я не успел открыть рта, как меня второй раз за день сцапали за грудки и принялись трясти. Ломаные английские и непонятные лунные фразы посыпались дождем. Он яростно и взволнованно орал, в его голосе явственно слышался вопрос. Свихнулся, что ли?
Моя рука сама вскинулась и закатила ему оплеуху. От неожиданности он выпустил мою куртку и уставился на меня, ошеломленно потирая ушиб.
— Донт би силли, ю идиет, — я брезгливо обтер ладонь о штаны. Сопляк паршивый.
— Вэриз Шинку? Ду ю ноу?!
— Ю мин ши изнт хиа?!
— Шиз гон! Водда ю ноу ‘баут хё?! Тер ми нау, ю морон!
— НОУ Ю!!!
Он вытаращился на меня. Выстреливший из недр памяти сакраментальный ответ подействовал на нас обоих, словно ушат ледяной воды. Через несколько секунд угол его рта медленно и криво пополз вверх, и вдруг он нервно хихикнул. Странно, но я тоже.
— А ю битард?
— Эт уонс. Ю ту, ай си.
— Сорт оф… Бат ретс ретён ту ауа рэмс. Ху а ю, Энтрэкс? Ю ноу эбаут Розен Мейден?
— Йеп, ай ноу эврисинг. Энд ай хэв э спешл мэсседж фо Шинку. Итс оуджент.
Его лицо омрачилось. Я вдруг понял, чем он настораживал меня: странной взрослостью облика. Истеричный и капризный пацан-хикки, которого я видел на экране и страницах манги, исчез, уступив место озабоченному и изможденному юноше — возможно, на время, но уступив. Детская округлость лица пропала, оно было исхудавшим и бледным, весь он как-то осунулся. Я вдруг заметил, что колени у него чуть заметно дрожат. И отнюдь не от страха. От слабости. Укатали сивку, ох укатали…
— Шиз гон… Йестедей. Хё медэрон…
— Ай-яй-яй-яй-яй!!!
Визг вышедшей из-за угла коридора Суисейсеки был, наверно, слышен в открытом космосе. Поднос, который она держала в руках, брякнул в пол, пенистой волной плеснуло по полу разлившееся молочное море с островками гренок, сама она зеленой молнией брызнула обратно за угол. Мы оба одновременно зажали уши. Джун что-то злобно заорал ей, она кричала в ответ, выставив из-за угла зеленый глаз.
Мать твою, даже уши заложило!
— Ты что, с елки упала, так верещать?! — рявкнул я по-русски.
— Сам ты упал же, дылда! — к полному моему изумлению, огрызнулась она. — Ты кто такой?
— Ты знаешь русский язык?
— Как будто что-то трудное же! Японский выучить труднее же!
— Откуда?
— Жила у вас, вот и выучила же. Чего тебе надо от Малявкина?
— От него — ничего.
— Тогда зачем ты здесь? Тебе тут не рады же!
— Не твое дело. Это не твой дом, Нефритовая.
— Что?.. Ты меня знаешь?..
— Знаю. Ты глупая и истеричная малявка со скверным характером.
— Ах ты!..
Дурдом какой-то. На кой черт я вообще с ней разговариваю? Джун обалдело слушал нас. Устроили цирк, блин. Утомительная особа.
— В общем, так, — я решительно пресек дурацкую перепалку. — Я здесь не для того, чтобы с тобой ругаться. У меня много дел и мало времени. И мне надоело ломать язык. Нам с ним надо поговорить. Ты знаешь японский и русский, так что будешь переводчицей. Поняла?
— С какой стати же? Ты ведь к Малявкину пришел, а не к Суисейсеки, пускай сам и разбирается!
— Вот как? — усмехнулся я.
— Да, так! Век бы всех вас не видела же, глупые люди!
Ну-ну.
— Значит, судьба Шинку тебе совсем безразлична? Я-то думал, вы с ней подруги.
— Шинку?.. Что ты знаешь, человек? Что с ней?
— Честно сказать, я не знаю почти ничего. Но у меня есть некоторые предположения.
— Какие предположения? Говори же!
— Поспешность хороша при ловле блох, Третья. Ты будешь помогать? Я не могу ждать весь день.
— У-у-у, дылда… Ладно, я буду переводить. Но ты расскажешь все, что знаешь же!
— Там видно будет. Сейчас это зависит от тебя. Пусть он расскажет, как все случилось.
Сердито сверкнув глазами, она перевела взгляд на Джуна и быстро затрещала по-японски. Похоже, в ее изложении мой вопрос оброс какими-то дополнениями, потому что парень сразу вспыхнул и начал орать на нее. Понятны в их перебранке были только знаменитые «бака», «чиби» и «десу». Крик стоял на весь дом. Облокотившись на стену, я терпеливо ждал.
— Малявкин говорит, что Шинку куда-то сбежала после того, как ее медальон… рассыпался. Но это ты мог спросить и у меня же!
— Делать мне больше нечего. Как это произошло?
— Она убежала за зеркало, она плакала же! Как ты смеешь в это лезть? Это низко с твоей стороны же, человек!
— Мои мотивы пусть тебя не волнуют. У меня есть кое-что для нее.
— Что может быть у такого уродливого человека?
— Замолкни, чертова кукла! Блин! Ты будешь меня слушать или нет?
— Что такое «блин»? Мы их не готовили же!
Я тихо застонал.
— Так, хватит, хватит, хватит! Прекращаем балаган. Говорим спокойно и политкорректно. Ты мне не нравишься, я тебе не нравлюсь — все взаимно и понятно. Теперь давай вернемся к делу. Вы искали ее?
Ее щеки порозовели.
— Глупый человек, что ты мелешь? Конечно, мы ее искали же! Но она не хочет, чтобы мы ее нашли.
— Почему?
— Не знаю же! Ее медальон… Он вдруг рассыпался в пыль. Это был подарок Отца же! Почему так случилось? Ты знаешь что-нибудь об этом, дылда?
— Вот так уже лучше, малявка. Да, волей случая я знаю причину.
— Говори же!
Я выразительно окинул взглядом пыльный чулан и повернулся к Джуну.
— Не кажется ли тебе, что гостя надо расспрашивать в более уютной обстановке, Сакурада-кун?
— Нани?.. — непонимающе склонил он голову набок. Зато взорвалась Деса:
— Какая наглость же! Приходит в дом без спроса, хамит хозяевам, да еще и лапы на стол же! Да если хочешь знать, это нам решать, гость ты или просто бандит с улицы же!
Я молча зажал уши. Кажется, это ее озадачило, потому что она замолчала. Наконец-то. Как они живут в этом бедламе? Бедная Нори.
— Вместо того, чтобы метать молнии, Третья, пораскинь лучше своими маленькими мозгами. Оба вы сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия. Да, в данный момент у нас общая цель. Вы хотите найти Шинку — я хочу найти Шинку. Вы хотите ее спасти — я тоже… в какой-то мере. Но вам не справиться без меня, а вот я свои поиски в любом случае закончу. Я обладаю информацией, которой не обладаете вы. Но если она вам не нужна — счастливо оставаться, я пошел.
— Скатертью дорожка же! Мы и сами ее найдем!
— Тогда желаю удачи. Вот только последний вопрос на дорожку: как ты думаешь, захочет ли она возвращаться после нашей встречи?
— О чем ты?
— Ну, у вас же нет никаких гарантий, что я не шепну ей на ушко еще пару слов… о вас. Моим-то планам это не повредит.
— Ах ты мерзкий, гадкий, подлый, уходи сейчас же!..
— Как всегда, импульсивна и глупа. Адиос, мучачос.
Я уже повернулся к зеркалу, когда в ситуацию наконец вмешался Джун, на которого вся внешняя сторона спектакля, собственно, рассчитана и была. Схватив меня за рукав — я нарочито не стал вырываться, — он что-то рассерженно забалабонил Суисейсеки. Та заверещала, как ополоумевшая сигнализация. Ёрш твою медь. Надо было захватить с собой беруши.
Препирались они минуты две, сперва на почти ультразвуковых тонах, а потом все тише и спокойнее. Благословенная тишина. Я не поворачивался, но и не делал попыток уйти. Наконец Суисейсеки негодующе фыркнула и хмуро посмотрела на меня.
— Малявкин считает, что ты можешь войти, глупый человек. Нори еще в школе, так что хватит с тебя и чая же. Пошли в столовую.
— Увы, не могу. Я предпочел бы не удаляться от зеркала, — как там Суок, интересно? — Принеси чай сюда.
— Что-о-о?! С какой стати же? Это дом Малявкина, пускай он тебе и прислуживает, я этим не занимаюсь же!
Я насмешливо посмотрел на разлитое молоко. Перехватив мой взгляд, она покраснела и задрала нос.
— Это совсем не то, о чем ты подумал, дылда. И вообще, с какой стати я должна перед тобой отчитываться?
— До того, как ты смотришь на этого парня, мне дела нет… — предвидя новый взрыв брани, я поспешил закончить: — …но от зеркала я не уйду. И без чашки хорошего чая с вами общаться не стану. Выбирай.
Выбор был невелик, что тут скажешь… Огрев меня взглядом, она скрючила кислую мину и, что-то процедив Джуну, удалилась, стуча каблуками, как приговоренный на эшафоте. Парень искоса посмотрел на меня дикими глазами, как на помешанного, открыл было рот, но потом пожал плечами и ушел вслед за Суисейсеки. Через минуту он вернулся с какой-то штукой — не то скатертью, не то одеялом, — которую расстелил передо мной.
Я с наслаждением уселся на этот дастархан, скрестив ноги. Обожаю быть хозяином положения.
Джун неуверенно скопировал мою позу, помялся и решительно уселся на пятки. Все-таки японцы либо ненормальные, либо железные. Сам я никогда не мог долго сидеть в этом дурацком и неудобном положении, что во время занятий ба-гуа создавало массу проблем.
Вскоре в комнату вошла мрачная, как миноносец, Деса. Поднос с чайником и чашками она держала, как Лукреция — свой кинжал. У-тю-тю, какие мы гордые. Прежде чем она поставила его на скатерть, Джун вдруг пристально поглядел на мою чашку, схватил ее и отхлебнул. Подсознательно я ожидал какой-нибудь гадости вроде соли или таракана на дне, так что не возражал. Но, кажется, она решила не перегибать палку. Удивленно взглянув на нее, он долил чая в чашку и протянул мне.
— Глупый Малявкин, — сердито буркнула она почему-то по русски. — Делать мне больше нечего же, кроме как травить вас… Эй, ты что делаешь?!
У Джуна отпала челюсть. Я приподнял бровь, уже убирая зажигалку в карман.
— В чем дело? У вас не курят?
— Нет, не курят же! У нас здоровый дом же!
— Прошу прощения. Но ведь я уже закурил, а потушить ее здесь вроде бы нечем. Потерпите.
— Затуши сейчас же! Скоро придет Нори, она подумает, что это Малявкин курил, и… — она вновь залилась краской. — Н-неважно, дылда, кури, если хочешь! Меня это не касается же! И не смотри на меня так!
Надо ли говорить, что в тот момент я вообще на нее не смотрел?
Некоторое время мы трое молча наслаждались напитком императоров. Чай оказался действительно хорош — вкусный и нежный, даром что без сахара. Выдрессировала их Шинку, ничего не скажешь.
— Ладно, ритуал совершен, я доволен, — я послал колечко дыма в потолок. — Перейдем к делу.
— Давай уже, говори, глупый человек.
— Итак, Шинку сбежала. Перед этим по неизвестной причине рассыпался ее медальон. Вы не можете ее найти. Точнее, она не хочет, чтобы вы ее отыскали. Из-за чего все это? Есть ли у вас какие-нибудь предположения на этот счет?
Прослушав перевод моей вводной реплики, Джун наморщил лоб и задумался. Потом заговорил — медленно и осторожно, явно тщательно подбирая слова. Суисейсеки тоже помрачнела.
— Ни малейшего же. Суисейсеки искала ее в Н-поле, Джун пытался найти ее через их общее Море, но ее нет ни там, ни там. Она словно разорвала контракт. Но кольцо Малявкина на месте. Мы ничего не понимаем же… Ты меня вообще слушаешь?!
Запивать табачный дым чаем — одно из моих любимых занятий. Ему я и предавался.
