Морроу возбужденно показывал пальцем. — Смотрите, смотрите. Вот и червоточина... Я думаю, что почти пора.
Луиза повернулась на своем сиденье.
Теперь над горизонтом вращающейся капсулы появился новый вид: знакомая форма интерфейса червоточины. Этот интерфейс был всего сто ярдов в поперечнике — намного меньше, чем монстр шириной в милю, который "Северянин" протащил через другое пространство-время, — но, как и его более грандиозные собратья прошлого, он имел классическую четырехгранную раму, сияющий электрический синий цвет его стоек из экзотической материи и мерцание осеннего золота его граней. Дюжина беспилотных кораблей-разведчиков рыскала вокруг интерфейса, терпеливо ожидая.
Луиза почувствовала, как на глаза навернулись слезы; она нетерпеливо смахнула их. Мы уже что-то здесь строим, подумала она. Мы уже проектируем эту вселенную.
Марк сказал Прядильщице: — Если бы здесь были планеты, мы могли бы приземлиться и попытаться терраформировать одну из них. Но здесь нет планет, на которых мы могли бы высадиться. Нигде. Это очень молодая вселенная. Здесь нет ничего, кроме следов тяжелых элементов, и то только в недрах протозвезд. Здесь нет ни лун, ни комет, ни астероидов... У нас нет сырья для строительства, за исключением остова "Северянина" — за исключением того, что мы привезли сюда сами. Мы даже не можем обновить нашу атмосферу.
Морроу кивнул. — Итак, — сказал он, — мы добываем материалы из звезды.
Вторая конечная точка этой червоточины была заброшена в тело Нового Солнца. Лизерль сопровождала интерфейс — точно так же, как когда-то она путешествовала в сердце старого Солнца. Вскоре обогащенные газы из сердца новой звезды хлынут в космос — здесь, вдали от жара Нового Солнца, они будут доступны.
У кораблей-черпаков были сконструированные из электромагнитных полей устья, которые могли сортировать и накапливать звездные выбросы из объемов в миллионы кубических миль. Когда червоточина начинала работать, черпаки отсеивали по несколько крупинок драгоценных тяжелых элементов.
— Первоочередной задачей являются атмосферные газы, — сказал Марк. — Мы потеряли большую часть наших запасов, пригодных для повторного использования, во время столкновения со струной. Еще один подобный случай, и нам конец.
— Все ли необходимые нам газы там, внутри звезды?
— Ну, кислорода здесь хватает, Прядильщица, — сказала Луиза. — Но одного его недостаточно. Атмосфера, состоящая исключительно из кислорода, не особенно стабильна — она слишком легко воспламеняется. Нам нужен нейтральный буферный газ, который будет поддерживать давление в сотни миллибар, необходимое нам для выживания.
— Как азот, — сказала Прядильщица.
— Да. Но в Новом Солнце не так много азота. Хотя мы могли бы использовать неон...
— Мы можем заменить другие наши запасы. Использовать кислород для производства воды и пищи.
— Мы можем сделать больше, чем это, Прядильщица веревок, — сказал Марк. — В долгосрочной перспективе мы сможем извлекать и другие элементы: магний, кремний, углерод — возможно, даже железо. В Новом Солнце они присутствуют только в следовых количествах, но они там есть. Мы можем построить флот "Северян", если будем достаточно терпеливы. Да ведь мы можем даже делать камни.
Прядильщица посмотрела на Новое Солнце, и точечный свет блеснул в ее глазах, заставив ее выглядеть очень юной, подумала Луиза. Прядильщица сказала: — Страшно подумать, что — за исключением, может быть, ксили — мы одни здесь, в этой вселенной. Звезды, подобные этой, когда-то горели в нашей Вселенной — но все они были погашены, уничтожены задолго до того, как люди обрели сознание.
— Мы можем просуществовать здесь миллионы лет. Но, в конце концов, нас не станет. Новое Солнце и все эти другие звезды уничтожат сами себя. В конечном итоге в обогащенных галактиках сформируется новое поколение звезд — звезд, подобных Солнцу. И, я полагаю, разум возникнет здесь...
— Но не раньше, чем через миллиарды лет после того, как нас не станет.
Прядильщица повернулась к Луизе, ее глаза были большими, выражение лица хрупким, обеспокоенным. Ее руки сжимали друг друга и играли с кулоном в виде наконечника стрелы у нее на груди. — Луиза, ничто из того, что мы строим, не выдержит такого долгого времени. Ни один мыслимый памятник или запись не сохранятся. О нас забудут. Никто никогда не узнает, что мы были здесь.
Луиза перегнулась через спинку стула и взяла руки Прядильщицы в свои руки, успокаивая их нервные движения. Она снова почувствовала прилив ответственности за хрупкое состояние Прядильщицы. — Это неправда, Прядильщица, — мягко сказала она. — Мы все еще будем там. Эти ОМО оставят следы на микроволновом фоне — пики энергии на фоне плавных кривых излучения. Подобные следы были в микроволновом спектре нашей собственной Вселенной — вот как мы знаем о наших собственных изначальных ОМО. И будут другие следы, реликты этого времени. Эти гигантские протозвезды обогатят вещество здешних молодых галактик тяжелыми элементами. Без тяжелых элементов никогда не смогли бы образоваться звезды, подобные старому Солнцу... и мы будем частью этого обогащения, ниточкой, крошечными следами, атомами, которые сформировались в другой Вселенной.
Прядильщица веревок нахмурилась. — Вспышка на фоне микроволнового излучения? Это будет наш последний памятник?
— Возможно, этого будет достаточно, чтобы люди будущего поняли, что мы были здесь. И, кроме того, у нас впереди может быть миллиард лет, Прядильщица. Достаточно времени, чтобы что-нибудь придумать. — Она погладила руки Прядильщицы. — Это заняло бы много времени, но мы могли бы построить планету для себя здесь, на краю гравитационного колодца Нового Солнца. — Она улыбнулась. Может быть, они смогли бы построить океан, достаточно широкий, чтобы "Великобритания" снова могла плавать. Что бы сказал об этом старый Изамбард? И...
— Нет, — мягко сказал Морроу.
Луиза удивленно повернулась к нему. Его лицо, худощавое, с выбритыми волосами, в свете Нового Солнца выглядело гладким и уверенным.
— Что ты сказал? — спросила Луиза.
Он повернулся к ней. — Планеты неэффективны, Луиза. О, это удобные платформы, если они уже существуют. Но — чтобы строить планету? Зачем хоронить всю эту с трудом добытую материю внутри вашей пригодной для жизни поверхности?
Луиза поймала себя на том, что хмурится; она осознавала, что Марк раздраженно улыбается ей. — Но какова альтернатива?
Морроу сказал: — Мы можем строить структуры в космосе: кольца, полые сферы — суть в том, чтобы максимально увеличить пригодную для жизни поверхность, доступную для данной массы, — распределить ее как можно шире. Луиза, сферическая планета дает вам минимальную поверхность для данной массы.
Луиза с любопытством изучала Морроу. На его худом лице все еще была заметна бледность от укачивания, но он говорил с энергией, ясностью, в которую она не поверила бы, когда впервые встретила его, вскоре после его появления на палубе. Возможно ли, что столетия угнетения души и тела, которые он перенес там, наконец-то начали ослабевать?
Марк улыбнулся ей. — Тебе лучше посмотреть правде в глаза, Луиза. Мы с тобой выросли в разных мирах, и поэтому думаем о восстановлении того, что потеряли. Нам лучше отойти в сторону и оставить будущее этим способным молодым ребятам.
Она поймала себя на том, что улыбается в ответ. Она проговорила: — Хорошо, я понимаю вашу точку зрения. Но неужели Морроу — умный молодой человек?
— Может быть, мы просто построим корабли, — напряженно сказала Прядильщица. — Целые армады. Мы можем просто летать; кому вообще нужно приземляться? Мы могли бы рассредоточиться здесь. Может быть, ксили уже здесь — в конце концов, мы прошли через их врата. Мы могли бы посмотреть, сможем ли их найти...
Марк почесал подбородок. — Это хорошая идея, Прядильщица веревок. Знаешь, думаю, Гарри Уваров гордился бы тобой.
Она впилась в него взглядом. Она отняла руки от Луизы, и на мгновение мазок алой краски на лице и очки, сверкающие светом Нового Солнца, напомнили Луизе маленькую дикарку, которой она когда-то была.
— Может быть, он бы так и сделал, — огрызнулась Прядильщица. — Ну и что с того? Я не творение Гарри Уварова. Уваров был угнетателем, безумцем.
Луиза пожала плечами. — Возможно, в конце концов, он был таким и капризным. Но он также был проницательным, иконоборцем. Он никогда не позволял нам отворачиваться от правды, в любой ситуации, какой бы неудобной она ни была...
Уваров не заслуживал смерти, слепым и одиноким, в отдаленном, заброшенном будущем.
Возможно, Уваров тоже был прав в мотивах своего великого евгенического эксперимента. Не в своих методах, конечно... Но, возможно, естественное, независимое от технологий бессмертие было действительной целью для этого вида.
Луиза осознавала, что она и ее команда приложили немало усилий, чтобы сохранить сущность человечества во время коллапса барионной Вселенной. Они отправили через Кольцо не просто записи о человечестве или виртуальные представления о том, каким был человек: они привезли людей со всеми их недостатками, двусмысленностями, слабостями и сантехникой. И теперь, когда они преуспели, возможно, пришло время человеческому роду начать развиваться: встретиться лицом к лицу с ограничениями тела и духа, которые, в конце концов, привели к вымиранию человечества в старой, покинутой Вселенной, и превзойти их.
Она задавалась вопросом, действительно ли через несколько поколений потомки Прядильщицы веревок будут летать по этой новой вселенной на своих сверкающих кораблях. Возможно, когда они, наконец, встретятся с ксили, они будут на равных; возможно, новые люди будут сильными, бессмертными — и здравомыслящими.
— ...Начинается! — сказал Морроу высоким и напряженным голосом. Он указал, задрав рукав. — Посмотрите на это.
С внезапным извержением света с четырех сторон интерфейса расцвел газ. Все еще горящий термоядерным синтезом, этот газ быстро превратился в растущее охлаждающееся облако. Луиза могла видеть четырехгранную форму самого интерфейса в пылающем сердце этой анимированной скульптуры из газа.
Капсулу заливал рассеянный свет. Это было так, как если бы здесь, на краю гравитационного колодца Нового Солнца, зажглась новая крошечная звезда. Дроны мигом открыли свои электромагнитные приемники и двинулись в светящиеся, рассеивающиеся облака, терпеливо осматриваясь.
— Воды Леты, — выдохнул Морроу. — Это прекрасно. Это как цветок.
— Более того, — сказал Марк с усмешкой. — Это прекрасно, потому что это чертовски сработало. — Он повернулся к Луизе, его голубые глаза блестели, а лицо выглядело молодым и живым.
— Луиза, — сказал он, — я думаю, мы все-таки сможем пережить это.
Луиза потянулась к панели управления капсулы. Скоро прибудут первые партии атмосферных газов. И нужно было строить дома. Пришло время возвращаться на "Северянин" и приниматься за работу.
Жизнь будет продолжаться, думала она: такая же сложная, беспорядочная и драгоценная, как всегда.
Лизерль снова раскинула руки и взмыла в недра звезды. Но теперь ее игровой площадкой был не просто желтый карлик типа G, как Солнце: это было Новое Солнце — супергигант, спасенный для нее с незапамятных времен, целых десять миллионов миль в поперечнике.
Воды Леты. Я и забыла, как чудесно это ощущается, каким ограниченным может быть человеческое тело...
Я рождена для этого, подумала она.
Она описала дугу вверх, к фотосфере — поверхность звезды представляла собой стену газа, который обжигал пространство при температуре в сто тысяч градусов, — а затем с криком нырнула вниз, в ядро. В Солнечной системе термоядерное ядро было ограничено несколькими процентами диаметра. Здесь ядром была звезда, простирающаяся почти до самой фотосферы. Термоядерный синтез горел повсюду. Повсюду вокруг нее гелий превращался в кислород, выделяя огромное количество тепловой энергии в непрозрачную плоть звезды. В ответ огромные конвективные ячейки, часть которых была достаточно велика, чтобы поглотить само Солнце, хлынули внутрь.
Возраст этой звезды составлял не более пары миллионов лет. Но, к ее глубокому сожалению, она уже пропустила одну из самых интересных фаз ее существования.
Звезда сформировалась в виде шара из сгорающего водорода, в две тысячи раз массивнее Солнца. Тогда тоже существовали конвекционные ячейки, которые приводили к нестабильности в гигантской звезде; она дышала, увеличиваясь и сжимаясь на десятую часть своего диаметра за день. Нестабильность росла в геометрической прогрессии, что привело, в конце концов, к сбрасыванию огромных оболочек материала с поверхности звезды, подобно серии повторяющихся взрывов новых звезд; "Северянин" проплыл сквозь эти древние оболочки, направляясь к своей орбите вокруг Нового Солнца.
Тем временем гелиевое ядро росло, неуклонно сжималось и нагревалось.
Наконец, ядро достигло половины массы первоначального ОМО — около тысячи солнечных масс. И оболочка из водорода вокруг ядра воспламенилась.
Всего за несколько часов в энергию преобразовалась масса трех старых Солнц, израсходовав запас, которого могло бы хватить на десять миллиардов лет непрерывного горения того Солнца. Ветер от взрыва сорвал все еще горящую фотосферу, создав еще одну расширяющуюся оболочку вокруг остатков гелиевой звезды.
Теперь, когда Лизерль пролетала сквозь звезду, гелий, в свою очередь, сгорал до кислорода, который откладывался в ядре звезды. В конечном итоге кислород тоже воспламенится. И затем...
И тогда результат не был однозначен. Ее процессоры все еще работали над прогнозами: собирали данные, разрабатывали сценарии. Все зависело от критических значений массы звезды. Если масса была достаточно низкой, звезда могла просуществовать много миллионов лет с медленными колебаниями ее диаметра ... и довольно тускло, подумала Лизерль. Но еще немного массы, и звезда могла бы уничтожить себя при взрыве сверхновой — или, если она достаточно массивна, превратиться в черную дыру.
Лизерль изучала потоки данных, поступающие в ее сознание. Скоро она узнает. Она почувствовала дрожь возбуждения. Если звезда нестабильна, конец наступит в течение миллиона лет. И затем...
...Лизерль?
Голос Луизы Йе Армонк ворвался в ее мысли. Черт. Лизерль подняла руки над головой и окунулась в огромный конвекционный фонтан; вещество сгорающей в термояде звезды заиграло на ее виртуальном теле, согревая ее до глубины души.
Но она не могла убежать от голоса Луизы, так же как не смогла убежать от Кивана Скоулза.
Давай, Лизерль. Знаю, ты меня слышишь. Помни, я слежу за твоими данными...
Лизерль вздохнула. — Хорошо, Луиза. Да, я тебя слышу.
Лизерль, — Луиза заколебалась, что для нее нехарактерно.
— Мне кажется, я знаю, что ты собираешься сказать, Луиза.
Да. Держу пари, что знаешь, — проворчала Луиза. — Лизерль, мы благодарны тебе за то, что ты вошла в Новое Солнце с интерфейсом червоточины. И ты присылаешь нам много замечательных данных. Но...
