Когда она увидела меня, стоящего перед ней, и узнала похожие черты моего лица, ее глаза расширились, и она схватила юношу за руку.
Он был совсем другим: возможно, на пару лет старше, выше, стройный, с рыжеватыми волосами, которые уже начали редеть на бледном округлом лбу. У него были ясные голубые глаза, и он подозрительно уставился на нас.
— Итак, мы здесь, — сказал Питер. — Я так понимаю, вы Лючия — и говорите по-английски?
— Не очень хорошо, — сказала она. Ее голос был хриплым, на английском слышался сильный акцент.
— Зато я говорю, — сказал мальчик, Дэниэл. — Я американец.
— Рад за тебя, — сухо сказал Питер.
Я попытался разрядить обстановку. — Меня зовут Джордж Пул. Лючия, кажется, мы дальние родственники. — Я улыбнулся, и она нервно улыбнулась в ответ. — А это Питер Маклахлан. Мой друг.
Дэниэла это не успокоило. Он выглядел вызывающим, но испуганным. Он уже был не в себе. Его интернет-контакт с нами, осуществляемый из безопасности его дома или какого-нибудь киберкафе, — это одно, но, возможно, он передумал, столкнувшись с реальностью в лице двух здоровенных, потеющих мужчин среднего возраста. — Откуда мы знаем, что можем вам доверять?
Питер фыркнул, обливаясь потом. — Ты связался с нами, помнишь?
Я поднял руку и посмотрел на Питера: будь с ними помягче. Я сказал: — Я член семьи, а Питер — старый друг. Он здесь, чтобы помочь. Я знаю его всю свою жизнь и доверяю ему. Давайте просто поговорим. Мы можем все время находиться в общественных местах. В любое время, когда захотите, вы можете просто уйти. Как вам это?
Дэниэл, все еще неуверенный, взглянул на Лючию. Она просто слабо кивнула.
Итак, мы пошли по изгибающейся дорожке. Лючия, мрачная, шла тяжело и с трудом, держась рукой за спину. Дэниэл поддерживал ее, держа за руку.
Я прошептал Питеру: — Что ты думаешь?
Он пожал плечами. — У этого бедного ребенка такой вид, как будто она вот-вот разродится... Ты думаешь, Дэниэл — отец?
— Понятия не имею, — честно сказал я. Но почему-то подумал, что все будет не так просто.
Питер грыз ноготь, привычка, которую я раньше не замечал. — Я этого не ожидал. Предполагалось, что речь идет о твоей сестре и ее культе. Во что мы ввязываемся? — Он весь день казался странно нервным, и его нервозность усиливалась. Я понятия не имел почему, но потом понял, что в Питере было много чего, и не в последнюю очередь он мне не рассказывал о том, почему вообще оказался в Риме.
Колизей — большое место, и вскоре мы нашли уединенную нишу, где, казалось, нас никто не потревожит. Лючия нашла место, чтобы присесть, на истертых ступеньках в тени. Дэниэл встал над ней, защищая. У Питера в сумке была пара бутылок воды. Он дал одну Лючии, и она с благодарностью отпила из нее. Я видел, что она тяжело дышала и сильно вспотела.
— Итак, — сказал Питер. — Расскажите мне, как вы с нами связались.
Дэниэл пожал плечами. — Это было несложно... Я подумал, что мне нужно найти кого-нибудь вне Ордена, но все же со связями. Понимаете, что я имею в виду?
— Да, — сказал я. — Кого-то еще, задающего неудобные вопросы.
И вот, по его словам, он взломал потоки электронной почты Ордена в поисках вероятных кандидатов. — Это было сложно — трафик Ордена сильно зашифрован, но...
— Но ты умный маленький хакер, — сказал Питер без всякого сочувствия.
Глаза Дэниэла вспыхнули. — Я сделал то, что должен был сделать.
Питер сказал: — Давай перейдем к сути. Она твоя девушка, и она забеременела от тебя. Это и есть та история?
— Нет! — отрицание Дэниэла было на удивление горячим. — Я бы не был таким глупым.
Я изучал Дэниэла. — Сколько тебе лет, сынок?
Ему было всего семнадцать, он выглядел старше. Неудивительно, что он был не в себе.
— Если ты не отец, как ты связался с Лючией?
Следующие пару минут он бормотал что-то из истории своей жизни — о том, что он был сыном дипломата, учеником школы для эмигрантов в городе — и о том, как его безобидный флирт с хорошенькой девушкой, которую он заметил в Пантеоне, завел его в глубокие воды. Когда он все это рассказал, то казался опустошенным, его нервы сдали. — Я просто дурачился. Не ожидал, что все так обернется. Но когда она попросила меня о помощи, я не мог отказать, верно?
— Да, — сказал я. — Я уверен, что ты поступил правильно.
С тех пор, как она пришла к нему, он прятал ее, хотя и не сказал где. Судя по ее взгляду, я сомневался, что это было очень удобно. Он не сказал своим родителям, чем занимается. Он сделал все, что мог, подумал я, и мне стало интересно, насколько хорошо я справился бы с такой ситуацией, когда мне было семнадцать.
Я спросил Лючию о ее возрасте. Я был потрясен, узнав, что ей всего пятнадцать. Она выглядела слишком измученной для этого.
— Хорошо, — сказал Питер. — Давайте начнем с самого начала. Лючия, ты пытаешься от чего-то уйти. От Ордена?
Это потребовало небольшого перевода. — Да, — сказала она, — от Ордена.
— И именно поэтому ты связалась здесь с Дэниэлом.
— Больше никого не было, — несчастно сказала она. — Я не хотела втягивать его в неприятности, но не знала, что еще можно сделать, и...
— Все в порядке, — сказал я. — Просто скажи нам. Почему ты хочешь отказаться от Ордена?
— Потому что они забрали моего ребенка, — сказала она.
Я дважды сглотнул. — Твоего первого ребенка. Сейчас ты беременна вторым.
— Да. — Глаза Лючии были опущены, и она сложила руки на животе.
— Кто был отцом?
— Его звали Джулиано... как-то так. Его имя не имеет значения. Его привезли.
— Кто?
— Купола. — Я этого не понял, и она сказала: — Роза Пул. Ваша сестра.
Мы с Питером обменялись взглядами.
Я нерешительно коснулся ее руки. — Ты можешь рассказать нам. Тебя изнасиловали?
— Нет. — Она закрыла глаза, качая головой почти раздраженно. — Вы не понимаете. Дэниэл задавал те же вопросы. Люди никогда не слушают.
Я отступил. — Мне жаль. Просто скажи нам.
— Привезли Джулиано, и я забеременела от него, и у меня родился мой ребенок, и они забрали ее. А теперь это. — Она похлопала себя по выпуклости. — Я не хочу потерять и его тоже. И я не хочу ребенка за ребенком. Я этого не хочу. — Внезапно она заплакала, хлынул поток слез.
Мы, трое мужчин, засунули руки в карманы; комедийный номер закончился, когда Дэниэл первым достал салфетку.
Питер откинулся на спинку стула и надул щеки. — Глубже и глубже. Итак, кто был отцом этого второго ребенка?
— Тот же парень, — сказал Дэниэл. — Тот же мудак. Этот Джулиано, неважно.
Питер нахмурился. — Тогда почему она не знает его имени?
Дэниэл вздохнул. — Потому что он переспал с ней всего один раз.
Питер обдумал это и громко рассмеялся.
Дэниэл, сильно смущенный, сказал: — Вы и половины этого не знаете, чувак.
Лючия в отчаянии сказала: — Я же говорила тебе, что они мне не поверят. — Прижимая к носу салфетку, она посмотрела на меня наполненными слезами глазами, душераздирающе похожими на мои собственные.
— Давайте все успокоимся, — сказал я. — Лючия, ты говоришь, что не хочешь рожать ребенка за ребенком... Это то, о чем они тебя просили? Орден — ммм, моя сестра?
— Да. Но они никогда не спрашивали, — сказала она с оттенком угрюмой раздражительности.
— И почему ты? — спросил Питер.
Она отвела взгляд. — Потому что я выросла.
Потребовалось небольшое расследование, чтобы установить, что она имела в виду, что у нее начались месячные.
Питер спросил: — Значит, там внизу что-то вроде фабрики по производству младенцев?
— Питер...
— Джордж, если относиться к этому беспринципно, здоровый белый ребенок может принести много денег. Крупные службы усыновления в Штатах...
— Это не так, — сказала Лючия.
— Но, — сказал Питер, — каждый раз, когда у девушки начинаются месячные, она беременеет. Верно?
— Нет. — Ей было трудно это сделать, но я видел решимость на ее лице, силу. — Ты просто не слушаешь. Не у всех девушек. Только у некоторых. Только у меня. Другие девочки не могут иметь детей.
"Правило трех матерей", — рассеянно подумал я, вспоминая биографию Регины. — Ты хочешь сказать, что им это запрещено?
— Нет, — сказала она. — Они не могут.
Питер обдумал это. — Они кастрированы? — Он снова засмеялся.
Дэниэл впился в него взглядом. — Это правда, чувак. Я встречал одну из них. Женщину по имени Пина — думаю, ей около двадцати пяти. Называет себя подругой Лючии, но она никакая не подруга; она предала ее другим подонкам. Вы бы видели ее — никаких сисек, бедра как у десятилетнего мальчика. Ей двадцать пять, но она еще не достигла половой зрелости.
Конечно, это было невозможно. Абсурд. Но теперь я вспомнил свое собственное вторжение в Склеп и вспомнил тех нестареющих людей, которые толпились вокруг меня в коридорах и на антресолях — в основном женщины и девушки, несколько мужчин, не стройных, но и без фигур, без бюстов или бедер... Роза, как я понял, была единственной выглядевшей зрелой женщиной, которую я там видел. Тогда это меня не поразило — полагаю, я был просто ошеломлен этой плотной, головокружительной обстановкой, слишком большим количеством странностей, чтобы заметить такую простую вещь, — и все же, теперь, когда я вспомнил, это было поразительно.
Я посмотрел на Питера. — Как это могло случиться?
— И почему?.. Я понятия не имею, — сказал он неуверенно. — Но если хоть что-то из этого правда, я думаю, это означает, что мы столкнулись с чем-то большим, чем просто с какой-то сектой, стремящейся к наживе, Джордж.
Лючия вскрикнула, схватилась за живот, согнулась, и ее вырвало.
* * *
Мы с Питером отреагировали рефлекторно, отпрыгнув в сторону от этого вонючего всплеска. Но у Дэниэла инстинкты были лучше. Он наклонился вперед, чтобы схватить ее за плечи. — Все в порядке. Все в порядке...
Питер порылся в кармане в поисках мобильного телефона.
Я сказал Дэниэлу: — Не знаю, что, черт возьми, здесь происходит. Но она едет в больницу. Сейчас.
— Нет, — сказал он. — Орден...
— К черту Орден. — Одной рукой Питер набрал 113, код для вызова скорой помощи. — Они не гребаные иллюминаты — эй!
Дэниэл выхватил телефон у него из рук и прервал вызов. — Ладно. Но, по крайней мере, давайте отведем ее туда, где они, возможно, не будут ожидать.
Питер потянулся за своим телефоном, но я оттолкнул его. — Куда, Дэниэл?
— На Виа Эмилио Лонгони есть американская больница. В тридцати минутах езды от города.
— Слишком далеко, — проворчал Питер.
Я удержал его. — Пусть он следует своим инстинктам, — сказал я. — Пока что у него все хорошо, не так ли?
Питер был недоволен, но успокоился.
К тому времени, как Дэниэл закончил разговор, Лючию снова вырвало. Нам пришлось помочь ей встать. Мы с Питером шли по обе стороны от девочки. Она положила руки нам на плечи, а мы обняли ее за талию. Когда я коснулся ее кожи, она показалась мне странно холодной, как мне показалось, липкой.
Мы вышли из входа в Колизей в яркий утренний свет, где фальшивые гладиаторы продолжали доить удлиняющиеся очереди. Люди пялились на нас, когда мы, прихрамывая, проходили мимо. Меня поразило, насколько мы были беспомощны. По сути, мы были незнакомцами. Бедная Лючия оказалась в ловушке из-за явно нежелательной беременности, и все, что у нее было, чтобы защитить ее, — это растерянный, упрямый ребенок и два чокнутых парня среднего возраста — и мы даже не были уверены, стоит ли нам вообще вмешиваться.
Дэниэл вернул Питеру его телефон и достал из поясной сумки дискету. — Вот. Я знал, что вы мне не поверите. — Он протянул ее Питеру.
Питер сунул ее в карман. — Что это?
— Насчет Пины без сисек. Я взломал больничные записи. Лючия сказала мне, что Пина попала в дорожно-транспортное происшествие пару лет назад. Несерьезное, но она сломала ногу и попала в городскую больницу на несколько часов — достаточно долго, чтобы врачи заметили ее, ммм, особенности. И они провели несколько анализов. Результаты были странными. Но к тому времени, когда они вернулись, чтобы выяснить больше, она уже ушла. Ведьмы унесли ее в Склеп. — Он пристально посмотрел на Питера. — Взгляните на диск. Там все есть.
— О, я так и сделаю.
Дэниэл шел рывками, расправив плечи. Он был зол и напуган. Он сказал: — И если вы в это не верите, подождите, пока мы не приедем в больницу. Подождите, пока ее осмотрят американские врачи. Тогда объясните мне, как Лючия могла забеременеть на полный срок за три месяца. Объясните, как она могла забеременеть снова, не занимаясь сексом.
Лючия склонила голову, прикусив губу.
Мы с Питером обменялись взглядами. Я пробормотал: — Три месяца?
— По порядку, — сказал Питер и закатил глаза.
Мы все поехали в машине скорой помощи.
* * *
Американская больница в Риме оказалась светлой, современной, эффективной, приемная была залита светом, льющимся из больших панорамных окон. Лючию забрали из наших рук, как только открылись двери машины скорой помощи, и она исчезла в недрах больницы.
Нас расспрашивали о наших отношениях с Лючией. Питер лгал с удивительной ловкостью. Он сказал, что я был ее дядей, приехал в гости из Англии — отсюда и семейное сходство. Дэниэл и Питер были друзьями семьи. Он уже связался с родственниками, которые были в пути... Мне показалось, что медсестра скептически посмотрела на нас, и, возможно, вспомнила порванное и грязное платье Лючии. Но теперь с этим ничего нельзя было поделать.
Мне пришлось предъявить кредитную карту, чтобы гарантировать оплату любого лечения, которое могло понадобиться Лючии. — Ух, — сказал я Питеру. — Интересно, покроет ли это моя туристическая страховка?
— Я в некотором роде сомневаюсь в этом. Ты обеспокоен?
Я спросил: — Что мой банковский счет вот-вот обнулится? — Я наблюдал, как Дэниэл бродит по приемной, беспокойный, беспомощный, разочарованный. — Я так не думаю, нет, учитывая обстоятельства.
— Зачатие без секса. Парень действительно так сказал, верно? И трехмесячные беременности. Иисус. Во что мы здесь ввязались?
Я изучал его. — Что с тобой не так, Питер? Я никогда не видел тебя таким — агрессивным.
Он фыркнул и поправил очки-невидимки. — Мы пришли сюда в поисках твоей сестры, помнишь. Не за этим.
— Ты хочешь отказаться?
— Роза мне не сестра. Не так ли?
Я подумал об этом. Почувствовал, что эта мрачная тайна бедной Лючии на каком-то глубоком уровне связана с тем, что мельком увидел в Склепе, — с биологической странностью, которую я испытал, но которую не смог выразить Питеру. Если бы я хотел разобраться во всем этом, мне пришлось бы иметь дело с Лючией. И, кроме того, я представил лицо Лючии: такое бледное, такие глубокие тени вокруг глаз. Я понял, что она была всего лишь ребенком, у которого действительно были большие неприятности, и почувствовал острое желание помочь. Странное поведение Питера — скрытность, которую он проявлял с тех пор, как прибыл сюда, в Рим, половина секретов, которые он раскрыл о темной материи, и все остальное — только усложняло ситуацию. Но сути это не меняло.
