Стоять в очереди было мучительно. Всего за пять минут до истечения срока, установленного Андрес, страж прижал насадку к стеклу машины, направил луч лазера в лицо Руселу и махнул ему, чтобы он проезжал.
Корабль номер три находился прямо перед ним. Это был барабан, приземистый цилиндр около километра в поперечнике и вдвое меньше в высоту. Он находился на дне собственного кратера, так как лед Порт-Сола был выдолблен и грубо налеплен на его корпус. Он подумал, что это больше похоже не на корабль, а на здание, покрытое толстым слоем льда, словно давно заброшенное. Но это действительно был космический корабль, корабль, рассчитанный на путешествие продолжительностью не менее столетий, и фонтаны кристаллов уже искрились вокруг его основания аккуратными параболическими дугами: пар от корабельных ракет, немедленно превращающийся в лед. Люди толпились у его основания, неуклюже передвигаясь в условиях низкой гравитации, и взбирались по пандусам, которые спускались от его корпуса к земле.
Русел бросил машину, выскочил на лед и побежал к ближайшему пандусу. Последовало еще одно мучительное ожидание, пока страж порядка в ярко-желтом скафандре проверял личность каждого. Наконец, после еще одной ослепительной вспышки лазерного света в его глазах, он прошел.
Он поспешил в воздушный шлюз. Пока все шло своим чередом, ему пришло в голову, что, поднявшись на борт этого корабля, он больше никогда не покинет его: что бы с ним ни случилось, этот корабль был всем его миром на всю оставшуюся жизнь.
Шлюз открылся. Он сорвал с себя шлем. Загорелся аварийный красный свет, и по всему кораблю зазвучали сирены; воздух был холодным и пах страхом. Лета, он был на борту! Но, возможно, оставалась всего минута.
Он бежал по холодному, покрытому льдом коридору к более светлому помещению.
Он добрался до амфитеатра, примерно круглой формы, уставленного противоперегрузочными креслами. В воздухе прогремел голос Андрес: — Садитесь в кресло. Любое кресло. Это не имеет значения. Сорок секунд. Пристегнитесь. Никто не сделает это за вас. Вы сами несете ответственность за свою безопасность. Двадцать пять секунд. — Люди столпились в поисках свободных кресел. Руселу эта сцена показалась абсурдной, как детская игра.
— Рус! Русел! — Сквозь толпу Русел различил машущую руку. Это был Дилук, его брат, одетый в свой характерный оранжевый скафандр. — Лета, я рад тебя видеть. Я приготовил для тебя кресло. Давай же!
Русел рванулся в ту сторону. Десять секунд. Он бросился на кресло. Было неудобно застегивать ремни на скафандре.
Пока возился, он уставился на виртуальный дисплей, висевший у него над головой. Это был вид, открывающийся с тупого носа корабля, если смотреть вниз. Эти пандусы все еще были на месте и расходились ко льду. Но теперь темная масса закипела у основания изогнутого корпуса: люди, пешие и на машинах, приближалась толпа людей. Среди этой массы были ярко-желтые точки. Значит, некоторые из стражей порядка предали своих командиров. Но другие держались стойко, и в эту последнюю секунду Русел увидел яркие искры оружейного огня по всему корпусу корабля.
Из основания корабля вырвалось ослепительно белое облако. Это был лед Порт-Сола, разогретый до состояния пара при температуре в десятки тысяч градусов. Изображение содрогнулось, и Русел почувствовал, как у него внутри все затрепетало. Корабль стартовал точно в назначенное время, его огромная масса поднималась на ракетах.
Когда рассеялся этот мощный всплеск пара, Русел увидел маленькие темные фигурки, неподвижно лежащие на льду: тела как верных, так и неверных, их жизни оборвались за долю секунды. На Русел обрушился огромный позор, в котором смешались все эмоции, переполнявшие его с того рокового звонка Дилука. Он бросил свою возлюбленную умирать; он, вероятно, сам убивал других; и теперь он сидел здесь в безопасности, в то время как другие умирали на льду внизу. Какой человек повел бы себя подобным образом? Он чувствовал, что стыд никогда не пройдет, никогда не оставит его.
Ледяная равнина уже отступала, и тяжесть начала давить ему на грудь.
II
Вскоре Порт-Сол исчез, и среди звезд затерялись даже другие корабли, и казалось, что третий корабль остался один во вселенной.
На начальном этапе своего тысячелетнего путешествия третий корабль представлял собой не что иное, как паровую ракету, поскольку его двигатели постоянно сублимировали ледяную оболочку и выбрасывали пар из огромных сопел. Но эти двигатели использовали энергию, которая когда-то обеспечивала расширение самой Вселенной. Позже корабль раскрутится из-за искусственной гравитации и переключится на экзотический прямоточный двигатель, и начнется его настоящее путешествие.
Самое сильное ускорение за все время путешествия пришлось на первые часы, когда корабль стремительно удалялся от Порт-Сола. После этого ускорение снизилось примерно до трети стандартного — в два раза больше лунного тяготения и той силы тяжести, к которой привыкли колонисты Порт-Сола. На какое-то время противоперегрузочные ложементы были собраны в большом амфитеатре, и во время ночных вахт все спали там, все двести человек собрались в одном огромном общежитии, их мышцы ныли от боли, вызванной вдвое превышающей норму гравитацией.
План состоял в том, что в течение двадцати одного дня корабли должны были направляться к Солнцу. Им следовало проникнуть в Солнечную систему до орбиты Юпитера, где, используя маневр в гравитационном поле планеты-гиганта, они должны были повернуть к конечному пункту назначения. Казалось парадоксальным начать исход с того, чтобы броситься вглубь внутренней системы, на территорию Коалиции. Но космос был огромен, курсы кораблей были рассчитаны таким образом, чтобы избежать вероятной траектории приближающегося конвоя Коалиции, и корабли должны были двигаться безмолвно, даже не связываясь друг с другом. Шансы на то, что их обнаружат, были ничтожно малы.
Несмотря на изнуряющую гравитацию, первые дни после старта были напряженными для всех. Внутреннее убранство корабля пришлось переделывать по сравнению с его стартовой конфигурацией, чтобы выдержать этот этап полета с высокими ускорениями. И нужно было наладить распорядок дел во время долгого путешествия, самым важным из которых была уборка.
Корабль представлял собой замкнутую среду, и внутри него было множество гладких поверхностей, на которых быстро образовывались биопленки — города насекомых, устойчивые к воздействию моющих средств. Мало того, остатки человеческого груза на корабле — частички кожи, волос, слизи — становились питательной средой для бактерий. От всего этого необходимо было избавиться; капитан Андрес заявила, что хочет, чтобы на корабле было чисто, как в больнице.
Наиболее эффективным способом достижения этой цели — и наиболее "перспективным", на устойчивом жаргоне Андрес, — было старомодное использование человеческих мускулов. Каждый должен был внести свой вклад, даже сама капитан. Русел тратил положенные по распорядку полчаса в день на то, чтобы энергично оттирать стены, полы и потолки вокруг баков с нанопродуктами, которые были его основной обязанностью. Он приветствовал бессмысленность этой работы и продолжал искать способы отвлечься от бремени мыслей.
Короткое время он болел. В первые пару недель все простудились друг от друга. Но вирусы быстро распространились по небольшому количеству людей на корабле, и Русел почувствовал смутную уверенность в том, что, скорее всего, больше никогда в жизни не подхватит простуду.
Через несколько дней после старта его разыскал Дилук. Русел был по локоть в жиже, пытаясь найти неисправность в сливном отверстии бака нанопродукции. Работая без перерыва, Русел почти не видел своего брата. Он был удивлен тем, каким жизнерадостным показался Дилук и с какой энергией он погрузился в работу над системами циркуляции воздуха. Он с воодушевлением рассказывал о своих "детищах" — вентиляторах и насосах, увлажнителях и осушителях воздуха, фильтрах, скрубберах и оксигенаторах.
По мнению Русела, в своей реакции на внезапный перенос запуска команда, казалось, разделилась на два лагеря. Были такие, как Дилук, которые вели себя так, как будто внешней вселенной не существовало; они были яркими, дерзкими, слишком громкими, их смех был натянутым. Другой лагерь, к которому, по мнению Русела, принадлежал он сам, отступил в другую сторону, погрузившись во внутреннюю тьму, полную сложных теней.
Но сегодня настроение Дилука было сложным. — Брат, ты считал дни?
— С момента запуска? Нет. — Он не хотел думать об этом.
— Сегодня седьмой день. Есть место, где можно понаблюдать. Одно из мест наблюдения. Капитан Андрес говорит, что это не обязательно, но если...
Руселу потребовалось некоторое время, чтобы обдумать это. День седьмой: день, когда конвой Коалиции должен был прибыть в Порт-Сол. Русела передернуло от этой мысли. Но одним из худших моментов этого хаотичного старта было то, что он сбил отчаявшегося отца и поехал дальше, даже не имея смелости посмотреть, что тот делает. Возможно, это искупило бы вину. — Давай сделаем это, — сказал он.
Третий корабль, как и его четыре собрата, представлял собой толстый тор. Чтобы добраться до места наблюдения, братьям пришлось подняться на лифте через несколько палуб к точке на приплюснутом носу корабля, расположенной ближе к краю. Зал, битком набитый оборудованием для создания виртуальной реальности, уже был перестроен на предстоящий этап полета, и большая часть мебели была прикреплена к стенам, которые должны были стать полом. Зал был достаточно велик, чтобы вместить человек пятьдесят, и почти полон; Руселу и Дилуку пришлось протиснуться внутрь. Фараон Андрес — теперь капитан Андрес, напомнил себе Русел, — была здесь, сидела в глубоком, тяжелом на вид кресле, в центре перед огромным, сияющим экраном.
Перед их глазами величественно вращался ледяной шар. Конечно же, это был Порт-Сол; Русел сразу узнал ледяную географию его древних кратеров, на которую наложился человеческий узор из карьеров и шахт, жилых домов и поселков, посадочных портов. В жилых зданиях горел свет, вызывающе яркий в сумраке внешней системы. Это была скульптура в бело-серебряных тонах, и в ней не было никаких признаков хаотической паники, которая, должно быть, царила в ее коридорах.
От этого зрелища у Русела перехватило дыхание. Где-то там, внизу, была Лора; мысль об этом была почти невыносимой, и он всем сердцем пожалел, что не остался с ней.
Колонна Коалиции приближалась.
Ее корабли материализовались на краю трехмерного изображения, словно выплывая из другой реальности. Во флоте доминировали пять, шесть, семь боевых кораблей-сплайнов. Конфискованные у изгнанных кваксов, они были живыми кораблями, каждый шириной в километр или больше, их корпуса были утыканы оружием и датчиками и грубо разрисованы зеленым тетраэдром, который был символом освобожденного человечества.
Желудок Русела сжался от страха. — Это серьезная сила, — сказал он.
— Они пришли за фараонами, — мрачно сказал Дилук. — Коалиция демонстрирует свою мощь. Подобные изображения, без сомнения, транслируются по всей системе.
И тут началось. Первое прикосновение вишнево-красных энергетических лучей было почти нежным, и лед Порт-Сола взорвался каскадами сверкающих осколков, которые вернулись на поверхность или улетели в космос. Затем новые лучи пробили лед, и структуры начали разрушаться, таять или разлетаться на части. Растущее облако кристаллов начало окутывать Порт-Сол, создавая временную жемчужную атмосферу. Это было безмолвно, почти красиво, слишком масштабно, чтобы разглядеть отдельные смерти, хореография энергии и разрушения.
— Мы пройдем через это, — пробормотал Дилук. — Мы пройдем через это.
Русел чувствовал оцепенение, не горе, а только стыд за собственную эмоциональную неадекватность. Это было разрушение его дома, целого мира, и оно было за пределами его воображения. Хуже того, Порт-Сол, который пережил инопланетную оккупацию Солнечной системы, был опустошен людьми. Как такое могло случиться? Он попытался сосредоточиться на одном человеке, на Лоре, чтобы представить, что она, должно быть, делала, если была еще жива: возможно, спасалась бегством по обрушивающимся туннелям или пряталась в глубоких убежищах. Но в звенящей тишине этого зала, наполненного свежим запахом нового оборудования, он даже представить себе этого не мог.
По мере продолжения штурма на дисплее высвечивались цифры, свидетельствующие о почти кощунственном подсчете предполагаемых погибших.
Даже после катастрофы Порт-Сола продолжались работы по запуску жизненно важных систем, которые должны были поддерживать их жизнь.
В обязанности Русела, как старшего нанохимика на корабле, входило создание банков нанопродуктов, которые должны были сыграть решающую роль в переработке отходов в продукты питания и другие расходные материалы, такие как одежда. Работа была сложной с самого начала. Банки были основаны на инопланетной технологии, на наноустройствах, украденных у оккупантов-кваксов; их понимали лишь отчасти, они были капризными и требовательными.
Не помогло и то, что из двух помощников, которых ему обещали дать — большинство людей в этом маленьком новом сообществе были специалистами широкого профиля, — на корабль попал только один. Оказалось, что в финальной схватке около десяти процентов экипажа остались позади; и наоборот, около десяти процентов из тех, кто действительно находился на борту, вообще не должны были находиться здесь. Несколько пристыженных "пассажиров" были стражами порядка в желтой форме, которые в последние минуты покинули свои посты и укрылись в глубине корабля.
В любом случае работу нужно было выполнить. И это было срочно; пока не была доступна нанопродукция, временные запасы на корабле неуклонно истощались. Давление на Русела было сильным. Но Русел был рад своей работе, столь напряженной морально и физически в условиях повышенной гравитации, что у него не было времени думать, и когда он ложился ночью на диван, то засыпал легко.
На пятнадцатый день Русел добился небольшого личного триумфа, когда из его нанобаков выкатилась первая порция съедобной пищи. Капитан Андрес придерживалась правила отмечать небольшие достижения и присутствовала при том, как Русел церемонно проглотил первый кусок своей еды, сама принявшись за второй. Раздались аплодисменты и последовали похлопывания по спине. Дилук, как обычно, широко улыбнулся. Но Русел, внутренне оцепеневший, не испытывал особого желания праздновать. Люди понимали это; половина команды, по некоторым оценкам, все еще пребывала в некотором шоке. Он убрался из давки так быстро, как только смог.
На двадцать первый день корабль должен был приблизиться к Юпитеру.
Капитан Андрес собрала всю команду в амфитеатре, оборудованном для разгона, — все двести человек — и установила в воздухе над ними виртуальный дисплей. Мало кто из команды раньше покидал Порт-Сол; они вытянули шеи, чтобы посмотреть. Солнце оставалось всего лишь точечкой, хотя и гораздо более яркой, чем видно из Порт-Сола, а Юпитер представлял собой сплющенный облачный шар, испещренный грозовыми тучами, похожими на синяки, — результат, как говорили, древней битвы.
