— Дело не в том, чего я хочу или не хочу. Речь идет о правильном поступке. И ты всегда это знала, Тал, как и твой отец.
Ее рука, сжимавшая баллончик, дрожала. Казалось, она еще глубже закуталась в узорчатое платье, словно в кокон, подавленная противоречивыми чувствами, переполнявшими ее: долгом перед Броней, благодарностью и беспокойством за Дрейфуса. — Это может плохо сказаться на вас, сэр.
— Возможно. — Он пожал плечами. — Но не все зависит от меня. Меня все равно ждет расплата. Я нарушил прямой приказ верховного префекта, когда она велела мне не разговаривать с Григором Бакусом.
— Он был замешан, сэр.
— Запятнан. Это не одно и то же. — Дрейфусу хотелось бы облегчить моральное бремя другого префекта, молодого кандидата, превращенного им в эффективную и преданную сотрудницу, которую он теперь считал одним из лучших активов организации. — Какие бы показания ты ни дала, это не решит мою судьбу, Тал, но это будет правильным решением для тебя и для Брони.
— Это было бы похоже на предательство, — сказала она тихим и печальным голосом.
— Единственный способ, которым ты можешь предать меня, — это не следовать своим принципам. — Он улыбнулся и, кряхтя, поднялся со стула. — Чего ты не сделаешь. У меня нет ни малейшего сомнения на этот счет.
— Мне... нужно подумать об этом, сэр. Как лучше это преподнести.
— У тебя есть время, — сказал он. — День здесь, день там не сделают твои показания менее весомыми.
— Мне жаль, — сказала она. — Я имею в виду, что дело дошло до этого.
— Тебе не за что извиняться, Талия Нг, — сказал он, собираясь уходить. — Ты была лучшей из нас, и для меня было большой честью считать тебя своей коллегой и другом. — Он ткнул в нее пальцем. — А теперь отдохни. Никто не заслужил этого больше, чем ты.
Омонье, Клирмаунтин, Бодри, другие старшие префекты и аналитики ждали в импровизированной тактической комнате первых прямых сообщений. Омонье уже видела предварительные указания, но, поскольку они поступали к ней по каналам, которые, по крайней мере теоретически, были открыты для манипуляций, она придавала им как можно меньше значения. Она не позволила бы своим надеждам воспарить, а затем быть раздавленными холодной реальностью.
— От Тиссена только что прибыл первый отчет очевидца, мэм, — сообщил ей Тан. — Два катера находятся достаточно близко, чтобы проверить изменение условий в выборке из сорока орбиталищ. Кажется... — Он прижал наушник к голове, сильно нахмурившись. — Кажется...
— В свое время, Роберт.
— Префект Шеррод сообщает, что конфигурация зеркал и солнцезащитных козырьков по умолчанию соответствует норме. Показатели внешней температуры указывают на возвращение к номинальному уровню. Они не в безопасности...
— Я бы и не ожидала, что это так.
— ...но теплые, кажется, остывают, а холодные снова согреваются.
Омонье закрыла глаза и снова открыла их. Это не совсем благодарственная молитва, но и не бесконечно далекая от нее. — А абстракция и широкополосная связь?
— По всем показателям все в норме. Я имею в виду, нормально для чрезвычайного положения, когда все еще продолжаются повсеместная паника и массовая эвакуация...
— Понимаю. — Она обменялась неуверенными улыбками со своими коллегами, со всеми, кто находился в комнате. — Мы не можем сказать, что она ушла, пока нет. Что мы можем сказать, так это то, что она производит очень хорошее впечатление. — Она почесала зудящее место на шее. — Я пока возьму это на себя. Это лучше, чем все, что я могла себе представить двадцать шесть часов назад. Кто-то должен сообщить Дрейфусу, что риск для хосписа Айдлуайлд уменьшается. Он захочет знать ради Валери. Затем выражение ее лица омрачилось, какое-то острое интуитивное ощущение притупило ее восторг. — Где Дрейфус?
Дрейфус солгал Тиссену, возможно, это была последняя ложь в его карьере. Он попросил катер для немедленного использования, сказав ему, что он с головой уходит в поиск свидетелей, чтобы подтвердить поток уже поступающих сообщений. Это была хорошая, правдоподобная история, и Тиссен принял ее без возражений. Он даже не усомнился в необходимости того, чтобы с ним полетела Хафдис Тенч.
Вместо этого Дрейфус направился прямиком в хоспис Айдлуайлд.
В некотором смысле, это была не совсем ложь: ни один префект еще не заходил так далеко, как в Айдлуайлд, и кто-то должен был убедиться, что влияние Авроры на это место ослабло. Однако на самом деле это не было главным в его соображениях. Он уже верил, что худшее осталось позади.
— Я не задержу вас здесь надолго, — заверил Дрейфус Хафдис, когда катер пошел на сближение. — Я просто подумал, что вам, возможно, будет полезно познакомиться с людьми, которые были так щедры к моей жене на протяжении многих лет. Честно говоря, я не всегда ценил их доброту. Хотя они редко упрекали меня за это. — Он улыбнулся про себя, вспомнив случаи, когда это действительно было необходимо. — В чем я был уверен, так это в том, что они всегда будут рядом со мной. Вам предстоит пройти трудный путь, Хафдис, и хотя я знаю, что вы достаточно сильны — как и Ингвар, — вам не повредит знать, что у вас будут друзья, к которым можно обратиться.
— Полагаю, я могу рассчитывать на вас, Дрейфус?
Он ничего не сказал, сосредоточившись на финальном приближении к Айдлуайлду.
Они причалили. Сестра Кэтрин встретила их, опираясь на свою палку сильнее, чем когда-либо, и опора невероятно прогибалась под весом ее костей.
— Вы пришли, — сказала она, кивнув. — Я рада. А это кто?
— Кандидат Тенч, одна из наших самых новых и талантливых учениц. — Он поклонился монахине. — Хафдис, это сестра Кэтрин из Святого ордена Ледяных нищенствующих. Пусть вас не пугает суровая внешность: под всеми этими доспехами скрывается золотое сердце.
— И вы бы знали, не так ли, Дрейфус? — сердито спросила Кэтрин.
Дрейфус доверительно поманил Хафдис рукой. — Пока лед не тронулся, я всегда буду Дрейфусом, и только потом Томом. До следующего раза, когда мы снова разыграем всю эту сложную шараду. Как Валери, сестра Кэтрин?
Кэтрин подозвала их обоих к себе. — Хорошо, все продумано. Приступов больше не было, и мы удалили импланты в соответствии с вашими инструкциями. Это было любопытное событие. Ничего подобного никогда не наблюдалось у других наших пациентов, даже у тех, кто получал аналогичное лечение, с более или менее таким же видом удаленного импланта.
— Сомневаюсь, что вы когда-нибудь увидите второй такой случай, сестра.
— Будем надеяться, что нет. — Когда они углубились в Айдлуайлд, следуя по одной из извилистых тропинок, Кэтрин бросила взгляд на Хафдис. — Есть ли причина для такой странной привязанности, кандидат Тенч? Это, должно быть, ужасно неудобно.
— Так и есть, сестра. Хотя, я уверена, что со временем привыкну к этому.
Кэтрин бросила на Дрейфуса насмешливый взгляд. — Она странная. Теперь так поступают с новобранцами в Броне?
— На плечах Хафдис лежит тяжесть всего мира, — сказал Дрейфус, получая извращенное удовольствие от своей загадочности. — Я предположил, что она могла бы найти здесь друзей, сестра. Возможно, они ей понадобятся.
— Она умеет работать в саду?
— Могу научиться, — ответила Хафдис.
— Что ж, если вы окажетесь в затруднительном положении из-за неотложных дел в Броне, то знаете, где нас найти. Том, она уже знает о Валери?
Он улыбнулся. Вот оно: расчетливый сдвиг в ее поведении от бесцеремонной негостеприимности к обещанию тепла, даже если от нее все еще шел мороз. — Я подумал, что ей захочется познакомиться с этим местом, сестра. Кроме того, нам с Хафдис нужно уладить одно небольшое дельце. — Он кивнул своей озадаченной собеседнице. — Ничего сложного, обещаю.
По одному они подходили к обнесенной стеной деревушке с низкими, выкрашенными в белый цвет зданиями и садами, где Дрейфус в последний раз видел свою жену. Хафдис проявила вежливый, но отстраненный интерес, когда Кэтрин показала ей различные способы выращивания трав и декоративных цветов, а также некоторые результаты по перевоспитанию и реабилитации на открытых площадках, где нищенствующие монахини сидели со своими пациентами, добиваясь маленьких чудес от поврежденных умов. Однако Хафдис явно думала о других вещах. Дрейфус ни в малейшей степени не мог ее за это винить.
— Я собираюсь зайти к своей жене через минуту, — объяснил он, усаживая ее за свободный столик у одной из цветочных клумб. — А это для вас.
Он положил на стол свою ищейку.
Хафдис смотрела на это с любопытством и подозрением. — Зачем мне это, Дрейфус? Я даже не уверена, что теперь мне позволят продолжить кандидатскую подготовку, когда знают, кто я такая.
— Они позволят. То, кем вы являетесь, определяется вашими поступками, а не каким-то семейным прошлым, на которое вы не имели никакого влияния. — Дрейфус пододвинул к ней ищейку. — Ищейка не для вашей работы. Все, что она сделает, — это сохранит показания. Этому я научился у Ингвар Тенч.
Ее глаза сузились. — Какие показания?
— Мои. Мне нужно кое-что рассказать, Хафдис, и я подумал, что вы будете идеальным хранителем для этого. Вы доставите ищейку обратно в Броню на борту моего катера.
— Почему не вы?
— Потому что я не вернусь. — Дрейфус наблюдал за ее реакцией и медленно кивнул, показывая, что она все поняла правильно. — Сначала передайте это Талии Нг, если не возражаете. Она знает, как лучше всего с этим справиться, и я хочу, чтобы вы передали ей мою личную благодарность за ее службу и дружбу, — затем он поднял лицо, пристально глядя ей в глаза. — Хафдис, есть еще одна причина, по которой я хочу, чтобы вы выслушали это и передали мои чувства Броне. Мне нужно кое-что рассказать вам об Ингвар.
— Плохое?
— Не совсем. Она была образцовой до конца.
— Тогда что?
— Я несу определенную ответственность за то, что произошло. В том числе и за ее смерть. Я могу найти оправдания своим действиям, но не мне решать, прав я был или нет. Это решать Броне и людям, которые в конечном итоге услышат мои слова. Не мне. — Дрейфус замолчал, охваченный внезапным ужасом, что он стоит на пороге чего-то непоправимого. Тем не менее, он продолжил. — Я покончил со службой префекта, Хафдис. И каков бы ни был их вердикт, не могу вернуться к своей прежней жизни. Боюсь, что вам придется пройти этот путь без меня. Но у вас все получится. Никогда в жизни я ни в чем не был уверен так сильно.
— Пока у меня еще есть сомнения...
— Тогда, полагаю, какое-то время у нас все будет в порядке. — Дрейфус откинулся назад, прочистил горло и начал говорить для ищейки. — Это Том Дрейфус, ныне бывший сотрудник Брони. Я хотел бы официально сообщить следующие факты...
Ищейка сохранила запись. Хафдис прислушалась.
Дрейфус наблюдал, как сестра Кэтрин передала Хафдис одной из других нищенствующих для долгого, извилистого пути обратно к стыковочному узлу. Как раз перед тем, как они скрылись из виду, Хафдис обернулась к нему, кивнув в последний раз, и затем он увидел только ее спину, над которой на шее поблескивал скарабей, прежде чем навсегда потерять ее.
После этого он отправился к Валери.
Она сидела в постели, уже предупрежденная о его приходе. Ее улыбка, выражавшая узнавание, осветила его, украсив стены, которые и без того были такими же белыми и безупречными, как новая совесть.
— Прости, что мне пришлось уйти, — сказал он, сжимая ее руку в своей.
Она изучала новые шрамы, которые он получил со времени их последней встречи, и в ее глазах читалось недоумение.
— Красный деревянный... мост, — выдавила она. — Мост. Проводи меня до моста.
Ему было интересно, что она помнит об их прогулке, когда Аврора взяла ее под свой контроль. Возможно, что-то еще. Но этого было недостаточно, чтобы удержать ее от второй попытки.
— Они извлекли из тебя имплант, — сказал он, удивляясь. — Но кое-что изменилось. Ты и без него говоришь так же хорошо, как и с ним.
— Это не... — Она замолчала, на ее лице было написано напряжение, — просто.
Он понял, каких усилий ей стоило всего лишь высказать эту несложную мысль о мосте.
Тем не менее, это был прогресс, и он ухватился за него со всей пылкостью утопающего, которому бросили спасательный круг. Они поговорили, Дрейфус вел большую часть разговора, а Валери присоединялась с большой решимостью, каждое слово было дорого, каждое по-своему чудесно вознаграждало. Дрейфус подумал, что им предстоит пройти еще очень долгий путь, но необъятность предстоящего им путешествия не должна умалять значения того, что они уже покорили.
— Он на связи, — тихо объявила сестра Кэтрин.
Дрейфус повернулся, мысленно готовясь к своей первой встрече лицом к лицу с ультра.
— Капитан Ремансо, — сказал он, поднимаясь с кровати. — Очень любезно с вашей стороны, что вы вышли на меня так быстро. Могу я спросить...?
— "Оттенки алого" отбывают через тринадцать часов, префект, — ответил хриплый, как ртуть, голос. — Для вас обоих приготовлены спальные места. Мой шаттл ждет.
Дрейфус кивнул, хотя в голове у него еще не созрели четкие очертания плана. — И каков ваш вероятный следующий пункт назначения за пределами этой системы?
— Фанд, если мои советники согласятся с этим. После этого, скорее всего, Грумбридж 1618, планета жонглеров образами. Как бы ни развивались события, я лично гарантирую для вас и вашей жены безопасную транспортировку на один из миров жонглеров.
— Я не могу заплатить, — пояснил Дрейфус, опасаясь, что произошло какое-то недоразумение.
— Вы уже сделали это, — ответил капитан. — Начальник порта Серафим был очень настойчив в этом отношении. Мы в долгу перед вами, а не наоборот. Эта... небольшая услуга, которую я могу вам оказать, ничего не стоит против этого.
Дрейфус кивнул, едва не рассыпаясь в благодарностях. — Тогда, возможно, было бы благоразумнее уйти в ближайшее время, капитан Ремансо. Боюсь, я больше не состою в Броне, несмотря на эту форму. Надеюсь, они будут думать обо мне хорошо, но не могу гарантировать, что меня не попытаются призвать к ответу за мои действия.
Ремансо отмахнулся от его беспокойства. — Вашим маленьким кораблям было бы трудно обогнать мой шаттл, не говоря уже об "Оттенках алого". Я буду внимательно следить за передвижениями между Сверкающим Поясом и хосписом Айдлуайлд, но, думаю, час или два вы будете в безопасности. — Лицо горгульи повернулось к нему. — Сколько времени вам нужно?
— Немного, — сказал Дрейфус. — Может быть, полчаса, если Валери достаточно окрепла. Как раз успеем чуток прогуляться перед отлетом.
Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2024.
