Достала карту, сверилась с компасом. К юго-востоку, километрах в пяти, находился еще один заброшенный лагерь. Там так же были отмечены шахты и пещера. Но я направилась на юго-запад, больше забирая на запад.
Джон опять отправил двоих за девкой, а сам остался и осмотрел избушку. Он убедился, что выбрал правильное решение. Девка тоже не знает, где находится курьер, но идет по его следу. И, судя по ее поведению, она не заметила их. Он посмотрел на навигатор. Отправленные им парни удалились уже на три километра. Пора выдвигаться. Не стоит отпускать ее далеко. Точка на навигаторе застыла в одном месте.
Он еще раз посмотрел карту и сравнил маршрут, не понимая, почему девка пошла в другую сторону. "Возможно, у нее есть какая-то зацепка", — решил он и дал команду выдвигаться.
Вскоре позвонил Дед. Поговорив с ним минуты три, я убрала телефон и сделала рывок, рискуя в темноте повредить ногу. Выбрав удобное место, я быстро поднялась выше по скалистому откосу. Вскоре послышались торопливые шаги.
— Sam if we miss it Arakul will remove the head from us (Сэм, если мы ее упустим, Оракул с нас головы снимет).
— We will catch up. Look under feet. He will remove the head from us if we break feet (Догоним, смотри под ноги. Он с нас головы снимет, если мы ноги переломаем).
Я пропустила их мимо. Двое. Четверо где-то сзади. Американцы. Оракул... Что-то знакомое. Где-то я уже слышала это слово. Верней еще слышал... Теперь я уже сама делила свою жизнь на две: "до" и "после". "До" — это слышал, делал. И "после" — уже слышала и делала.
Я выждала минуты две и тенью летучей мыши двинулась следом, не создавая ни единого шороха. Вскоре показался силуэт идущего сзади. Достав нож, я ускорила шаг. Он в последний момент, видимо, что-то почувствовал и попытался обернуться. Но я уже была у него за спиной. Он был выше меня на голову, и мне пришлось поднимать руку на уровень своего роста. Я одним движением вскрыла ему горло и, не останавливаясь, бросилась ко второму, пока тот ничего не заметил. Этот был чуть пониже. Удар рукояткой ножа пришелся в основание черепа, и он сразу споткнулся. Я перехватила его за ворот и смягчила падение. Прислушалась. Тихо. Вытерла об него нож и убрала его в ножны. Достала пистолет. Сняла с него АКМ, оснащенный глушителем и оптикой. Вытащила магазины.
— Ого! 7,62. Нормально.
Достав из кармана пластиковый хомут, стянула ему руки. И, запихав ему в рот его же кепку, разбудила его:
— Слушай меня сюда. Если хочешь жить, отвечай быстро и правду. Если вздумаешь закричать, пристрелю. Понял? — спросила я по-английски.
Он закивал головой. Я выдернула кляп и задала несколько вопросов. Когда узнала, что хотела, просто вырубила его и исчезла летучей мышью, не забыв подложить под труп гранату с выдернутым кольцом, которую нашла у допрашиваемого.
В итоге я разжилась тремя гранатами, АКМом с прикладами и пятью магазинами, не считая того, что был в автомате. Разгрузка сразу потяжелела. Да и автомат прибавил веса. Но зато теперь можно и повоевать.
Джон смотрел на навигатор. Точка вот уже минут десять не двигалась с места.
— Парни, что там у вас? Почему нет движения? — спросил он по портативной радиосвязи.
В ответ — тишина. Может, соблюдают молчание из-за близости объекта?
— Ждем еще пять минут, — сказал он.
Через пять минут он отправил еще двоих, узнать почему возникла задержка. И еще через пять минут услышал в наушнике:
— Сэр, срочно к нам! Они мертвы.
— Как? Что ты сказал?
— Они мертвы, сэр.
Прибыв на место, он остолбенел. Как? Кто? Он осветил все фонарем. Один лежал в огромной луже собственной крови. Джон сразу понял, что перерезано горло.
— Сэр, Алекс жив, — услышал он голос одного из парней.
Наклонился и начал переворачивать труп. Что-то звякнуло, ударившись о камни. Он увидел в луче света гранату.
— Граната! — закричал он и, отпустив труп, прыгнул в сторону.
Тело убитого приняло на себя все осколки, так как успело накрыть гранату. Остальных разбросало взрывной волной, слегка контузив и обдав останками Сэма.
— Все живы? — тряся головой, спросил Джо. Парни тоже поднимались с земли. — Никого не зацепило?
— Вроде нет.
Они привели в сознание Алекса.
— Кто это был? Сколько их было? Ты успел посчитать? — Джо завалил его вопросами.
— Это была... Мы ее даже не слышали. Я не знаю, откуда она появилась. Как-то все потухло в глазах, и все. Шея болит.
— Она тебя допрашивала?
— Да, очень хорошо говорит по-английски. Она, наверное, из Калифорнии.
— Поясни.
— У нее акцент калифорнийский. И я, кажется, узнал ее. Это... — он сказал имя.
— Видимо, она тебя хорошо стукнула, — вздохнул Джо. — Ты бредишь.
— Сэр, я с детства смотрел все фильмы...
— Парни, приведите его в чувство. И похороните Сэма.
— Сэр, я правду говорю... Я узнал ее. Правда, она какая-то молодая.
— С тобой точно все в порядке? Может, тебя к Сэму отправить?
Пока парни занимались убитым, он прикидывал варианты. Как они могли обнаружить себя? Они ведь не мальчики. Бывшие "морские котики". Как она смогла к ним подобраться, что они ничего не услышали? И куда она теперь направляется? Где ее искать?
Если бы он знал, что в данный момент она лежит в ста метрах от него и спокойно рассматривает его в зеленоватом свете оптического прицела. А свободный ход курка уже выбран. Она тоже решала вопрос, что с ними делать. По сути они диверсанты. А раз так, то должны быть уничтожены. И это ее прямая обязанность. Она сама из этой касты и прекрасно знает закон.
Еще полгода назад я бы так и сделал. Но вот сейчас я сомневалась. Во мне боролись два человека. Если я оставлю их в живых, они меня в покое не оставят. Ранить командира? Тогда я выдам свое место расположения Ахмету. А он, судя по всему, меня потерял. Да и весь план генералов тогда коту под хвост. Оторваться от них? Но у меня уже нет сил. Нужен отдых. Просушить одежду, конечно, не получится, но вот поспать — можно.
Я потихоньку отползла от края обрыва и, поднявшись на ноги, направилась на восток. До старого лагеря было километров семь. Я добралась до него, когда уже было три ночи. Вторая бессонная ночь буквально валила меня с ног. Обследовав полуразрушенное здание, видимо, бывший барак, установила на входе растяжку. Достала банку тушенки и поела, сделав несколько глотков спирта для согрева. За весь день я промокла. Сейчас, правда, дождь прекратился, и даже появились звезды. Подстелив спальный мешок, я легла на него и, закрыв глаза, моментально провалилась в сон. Если это можно назвать сном. Я слышала каждый шорох...
Проснулась я от крика птицы. Ее явно кто-то спугнул. Собравшись за две минуты, я посмотрела в проем окна в том направлении, где взлетела птица. Все пока было тихо. Но тут я услышала хруст ветки метрах в ста от меня и поняла причину птичьей тревоги:. из кустов вышел медведь. Он задрал голову и внюхался в воздух. Это был уже взрослый самец. Его просто так не напугаешь.
Я улыбнулась, вспомнив присказку. Мол, медведь не трогает обнаженных женщин, так как они похожи на медведицу, только без шерсти. И он как будто стесняется и уходит. А может попробовать? А вдруг правда? А если нет, и он примет меня за медведицу? Что тогда? Я чуть не засмеялась. Но медведь продолжал нюхать воздух, медленно приближаясь к бараку. Он явно что-то учуял, обычно это кровь или тухлятина. Крови нет, если только та, что на ноже. Но это не то. Что еще? Стоп. Курьер ранен. А если он умер, то уже должен начать пахнуть. Может, медведь его учуял?
Медведь явно шел в моем направлении. Я осмотрела помещение. Кроме меня тут никого не было. Да и понятно было, что на меня он так реагировать не будет. Так, принюхиваться. Он не считает человека своей пищей. И тут до меня вдруг дошло: он почуял именно меня, вернее, мою кровь! У меня начались месячные! Я почувствовала, как между ног все скользко. То-то у меня вчера начала болеть грудь. Я думала, это от тесноты. Вот черт! Этого мне только не хватало. Ну что, косолапый, пожалуй, я не дам тебе, ты не в моем вкусе.
Я вскинула автомат и прицелилась. Я готова была уже выстрелить, ждала только, когда он наклонит голову, начнет нюхать землю и подставит лоб. Бить так в лоб. 7,62 — это без вариантов даже для медведя. Но вдруг он насторожился и начал озираться. Я тоже насторожилась. Медведь встал на задние лапы и, вытянув шею, начал активно нюхать воздух. Он что-то слышал. И вскоре я услышала тоже. Этот звук я ни с чем не перепутаю: летела "вертушка". Вскоре медведь опустился на все четыре лапы и припустил в лес. А через минуту над лагерем, на очень маленькой высоте прошла "вертушка". Она немного сбросила скорость и повернула туда, куда ушел медведь. Видимо, пуганный, возможно его уже ранили именно с вертолета. Поэтому он так испугался.
Я же, не теряя времени, достала бинт и, спустив штаны и полив с фляжки на бинт, подтерлась. Крови было очень много. Не удивительно, что медведь меня почуял. Я проделала все как в тумане. Я до сих пор не могла поверить, что это происходит со мной, что вообще у меня идут месячные, что я вот стою и вытираюсь, а потом, достав тампон, вставляю его. Собрав окровавленные бинты, закопала их вместе с цилиндром от тампона. Надо уходить, медведь может вернутся. Ведь это не простая кровь, она и запах имеет другой.
Первое время чувствовала дискомфорт от тампона, но вскоре привыкла. Я поднялась на сопку. Отсюда лагерь был как на ладони. Я еще раз осмотрела его в бинокль. В этот момент там появились пять человек. Они перебежками приближались к полуразрушенному бараку и наверняка найдут там следы моего пребывания.
Я отошла метров на пятьсот, как услышала взрыв. "Как я могла забыть про растяжку? Ну, ладно. Сами виноваты".
Глава двадцать пятая
Я двигалась вдоль скалы. Иногда рассматривала в бинокль другие скалы. Тут где-то отмечена пещера. И вскоре я ее нашла. Взобравшись на десятиметровую высоту, я оказалась на небольшом карнизе. По нему добралась до входа в пещеру. Я чувствовала, что зря сюда иду. Пещера находится высоко, навряд ли он стал бы сюда подниматься. Но оказавшись возле входа, я насторожилась. Изнутри пахло дымом. Закинув за спину автомат, я приготовила пистолет и вошла во внутрь. После уличного света я на мгновение ослепла. Потребовалось несколько секунд, чтобы я смогла видеть, что у стены на камнях кто-то лежит. Я медленно подошла к нему и сразу увидела, что левое плече прострелено. Судя по выходному отверстию, еще пару см ниже, и он бы сюда не дошел.
Облокотившись головой о стену, в неудобной позе на камнях лежал мужчина. На вид ему было лет сорок. Но я знала, что ему всего тридцать. Похудевшее осунувшееся лицо, глаза провалились, щеки впали, густая щетина покрыла подбородок, перепачканное кровью и грязью лицо. На виске глубокая ссадина, которая продолжала кровоточить. Видимо, свежая. Одет он был в свитер на голое тело, на котором виднелась дырка от пули, черные брюки и ботинки. Левая рука лежала вдоль тела, а правая держала взведенный пистолет и лежала на груди. Сначала я подумала, что он мертв, но увидела как рука с пистолетом приподнимается и опускается в такт дыханию.
Убрав свой пистолет, я присела рядом с ним. У меня возникло какое-то странное чувство. Мне стало его жалко. Причем эта жалость шла не из головы, а откуда-то из сердца. Такого я еще не испытывала. Я положила свою правую руку на его и аккуратно спустила курок. Он дернулся, открыл глаза и, увидев меня, попытался поднять пистолет. Но я прижала его сильнее к груди и, приложив указательный палец левой руки к своим губам, прошептала:
— Тихо, милый, все будет хорошо. Дай мне ствол.
Я начала забирать у него пистолет. Он попытался вывернуть руку, но сил не хватало, и вскоре пистолет оказался у меня в руке. Я выдернула обойму. Один патрон, один в стволе. Два.
— И с чем ты воевать собрался? У тебя всего два патрона.
— Мне хватит, чтобы кого-нибудь из вас забрать с собой. Что, суки, нашли? Что, решила добить, если там не получилось?
— Не ругайся, я от Иван Федоровича. Уже третьи сутки тебя ищу. И не только я.
— Ну, еще что скажешь, сука? Думаешь, я не запомнил тебя? Ну, зови своих друзей!
— Короче, так. Заткнись! Будешь истерить, как баба, нас услышат. Дай, я лучше посмотрю твою рану.
— Иди на хуй!
— Им ты меня уже не напугаешь. На, лучше, попей водички.
Я поднесла к его губам флягу. Он с жадностью припал к ней. А я все же добралась до его раны.
— Слушай, Леша, так и до гангрены не далеко. Я, правда, не хирург, но вижу, что у тебя все хреново. Сделаю, что смогу. Болит?
— А ты как думаешь? Сначала стреляешь, а потом лечишь?
— Ты заткнешься или нет? Мы с ней вообще не похожи, она старая была уже, — я как могла мило улыбнулась ему.
Я сняла автомат, затем рюкзак. Достала бинты, антибиотики, перекись.
— Терпи, — я сделала ему укол "промедола". — Жди, я скоро! — подумав, я вытащила свой пистолет. — Надеюсь, не пристрелишь меня? — подавая ему оружие, спросила я.
Он с недоверием посмотрел на меня. Он был совершенно измотан, у него даже не было сил говорить, и он делал это с трудом.
Я вышла и осмотрелась. Нужно было решать вопрос с хвостом. Ночью я этого не сделала по одной причине: не могла достать их всех одновременно. Они дали бы бой, и еще неизвестно, чем бы все закончилось. Единственное, о чем я жалела, что оставила второго в живых. Так бы у них было бы уже минус два... Стоп. Сработала растяжка. А значит, у них еще минус. По моим расчетам, если они идут по следу, то должны скоро появиться. Но прошел час, а их все не было. Что, их всех завалило, что ли? Это же надо так умудриться!
Я поставила на тропе последнюю гранату. Набрав в котелок воды, вернулась в пещеру. Алексей сразу навел на меня ствол.
— Говори, кто ты такая?
— Секрета тут уже нет. Я офицер спецназа ГРУ ВС РФ, причем самой подвижной его части. Твое начальство вышло на мое после того, как твои коллеги из ФСБ прибыли сюда на твои поиски и пропали. У вас в управлении крот. Поэтому решили подключить нас.
— И ты хочешь сказать, что ты одна нашла меня?
— Ну, если я рядом с тобой, значит нашла.
Я спокойно собрала ветки и разожгла костер, пристроила котелок и опять вышла. Набрав дров, вернулась. Затем, взяв телефон, вышла, так как связи в пещере не было.
— Иван Федорович, я нашла вашего человека.
— Трехсотый, средней тяжести. Но эвакуация не помешала бы.
Я услышала сзади шум. Обернувшись, увидела Алексея. Он, опираясь на стену, вышел из пещеры.
— Я даю ему трубку. На, с тобой хотят поговорить.
— Слушаю! — коротко бросил он. Но тут же его лицо изменилось, он бросил на меня короткий взгляд, в котором уже не было ненависти, а скорее удивление.
— Нормально, товарищ генерал, терплю.
— Одна у меня, вторая в городе. Извините, не было возможности сообщить.
— Есть, понял... До связи! — он продолжал смотреть на трубку.
— Все? Может, теперь опустишь оружие? — не поворачиваясь к нему, спросила я.
