— Вот как! Не знала. — Эта новость не понравилась Татьяне. Она решила, что попозже подумает, как следует к ней отнестись. — А эта книга, — указала она на "Эннеады", кажется собрание сочинений Плотина.
— Да. Пытаюсь ее читать.
— Получается?
— Не просто. Я не привыкла читать философов. Если раньше знакомилась с кем-то из них, то в пересказе других. А вот сам философский текст читаю впервые. Но я решила все равно осилить.
— Зачем вам это нужно, Виолетта? Чтобы сравняться с моим мужем? Быть с ним на одной волне?
Турчина задумчиво посмотрела на гостью.
— Наверное, в том числе и это.
— Хотите блеснуть перед ним эрудицией? — Татьяна даже не постаралась утаить в голосе сарказм.
— Не совсем. Скорее, хочу говорить с ним на одном языке. Или, как вы только что сказали, находиться на одной волне.
— А если Игорь умрет — и говорить не придется.
— Это очень прискорбно. Мне страшно подумать об этом. Но говорить можно не только с живым, но и с мертвым.
— Это как? — немного опешила Татьяна.
— Вы разве не знаете, что разговор с человеком не прерывается, даже если он умирает, а продолжается с близкими ему людьми. Я до сих пор разговариваю иногда и с мамой и папой, хотя их давно уже нет на свете.
— Я думала, у вас родители живые.
Виолетта какое-то время не отвечала.
— Они умерли в один день.
— Не может быть! — изумилась Татьяна.
— Я тоже никогда не думала, что такое может случиться, но так случилось.
— И что же произошло? Это был несчастный случай?
— Нет. Каждый тяжело болел, у отца — рак простаты, у матери — рак молочной железы. И конец у него и у нее наступил в один день с разницей всего в несколько часов.
— Для вас это стало потрясением?
— Я несколько месяцев не могла прийти в себя.
— Сколько же вам было лет?
— Семнадцать. Я заканчивала школу.
— На что же вы жили?
— От родителей остались деньги, небольшие, но их хватило на первое время.
— А потом?
— Я поступила в театральный институт, подрабатывала официанткой, работала снегурочкой, другими сказочными персонажами. Ну и много чего еще. Не думаю, что вам это интересно.
— Не знала, Виолетта, что я у вас такая тяжелая судьба.
— Она вовсе не тяжелая, Татьяна Евгеньевна, — не согласилась Турчина. — По-настоящему было тяжело после похорон, а потом я как-то приспособилась и не чувствовала себя несчастной. Знаете, что меня спасло?
— Не знаю, но хочу узнать.
— Мне неудержимо хотелось стать актрисой. Даже сны у меня были связаны с этой профессией. А потому я не слишком думала обо всех этих трудностях, а знала, что ради своей цели должна их преодолеть.
— И вам это удалось.
— До какой-то степени.
— Что вы имеете в виду?
— Я пока не стала той актрисой, какой хочу быть.
— Поясните.
— Актриса должны оставлять после каждого своего выхода на сцену след. Знаете, что происходит с большинством из нас?
— Поделитесь.
— Актеры, актрисы играют какую-то роль, затем спектакль оканчивается — и зрители тут же обо всем забывают: и о роли и об ее исполнителе. А все потому, что своим искусством они не оставляют след в душах людей. Роль может сыграть любой актер или актриса, и для тех, кто смотрит спектакль, ничего не изменится. Ну, сыграла — и молодец.
— Честно говоря, я не совсем вас понимаю, Виолетта.
— Нужно сыграть так свою роль, чтобы зритель в ней не мог представить никого другого. Чтобы он всегда вспоминал в ней только этого конкретного ее исполнителя. Причем, это будет происходить у него само собой. Это я и называю след в искусстве. Хотя есть и другие следы.
— Теперь мне понятно, — задумчиво протянула Татьяна. — И как вы собираетесь достигнуть этой цели?
Турчина задумалась.
— Раньше я полагала, что просто надо работать и работать, совершенствовать свое мастерство.
— А теперь думаете иначе?
— Да, — кивнула Виолетта головой. — И это я поняла благодаря Игорю Теодоровичу.
— Называйте его просто Игорем. В устах его любовницы это звучит как-то нелепо. Вы же не называли его в постели по имени отчеству. Так что вы поняли благодаря моему мужу Игорю?
— Благодаря вашему мужу я поняла, что главное в профессии артиста — это даже не талант, хотя он невероятно важен.
— Что же тогда?
— Личностный рост. Человек должен постоянно расти, увеличивать свой творческий и личностный потенциал. Тогда зрители его воспринимают совсем иначе, они на подсознательном уровне ощущают, что перед ними на сцене происходит нечто важное для них самих, что это действительно непосредственно их касается. Такой актер входит в их душу, становится неразрывной частью этих людей. Вы понимаете, Татьяна Евгеньевна, о чем я?
— Понимаю, Виолетта Сергеевна, — не очень уверенно произнесла Татьяна. — Эти мысли внушил вам мой муж?
— И да, и нет.
— Это как?
— Непосредственно ничего такого он мне не говорил. Но я не сомневаюсь, что эти мысли пришли ко мне благодаря ему. Не встретились бы мы, они бы не появились.
— Воистину, все, что не делается, делается к лучшему, — насмешливо протянула Татьяна. — Возможно, вы не поверите, но я рада за вас.
— Не поверю, но в любом случае спасибо.
Татьяне захотелось поменять тему разговора. Размышления ее собеседницы о предназначении артиста вдруг стали раздражать.
— Как вам торт, Виолетта? — спросила она.
— Очень вкусный.
— Я его купила в лучшей кондитерской города. Там, правда, дороговата, но не есть же суррогат. Вы согласны?
— Согласна. Любой суррогат одинаково вреден и в кулинарии, и в искусстве.
Татьяна, соглашаясь, кивнула головой.
— Еще я немного удивлена вашим жилищем. Вам не кажется, что для вас это слишком скромная квартира?
— Я живу так, как позволяют мне доходы. Пока на лучшую квартиру я не заработала. В нашем театре очень скромные зарплаты.
— А разве Игорь вам не предлагал денег, чтобы купить что-нибудь получше. Ему это вполне по средствам.
Некоторое время Виолетта смотрела на свою гостью, затем улыбнулась.
— Мы с ним вообще не говорили о деньгах. Да я бы и не взяла. Может, вы не поверите, но мне вполне хватает того, что я зарабатываю. Да и к этой квартире я привыкла. Хотите узнать что-то еще? Мне казалось, что мы с вами уже обсудили все аспекты наших с Игорем отношений. Но если вас интересуют другие подробности, я готова...
— Нет, мне вполне достаточно, — поспешно прервала Турчину Татьяна. Она поняла, что разговор приобретает все более враждебный характер. В принципе за этим она сюда и заявилась, но сейчас вдруг почувствовала, что вполне может проиграть этот поединок. Эту актрису такими нападками не смутить, ее защищает любовь к ней Игоря, а это надежная броня.
— Наверное, я у вас отняла много времени, Виолетта, — проговорила Татьяна. — Пора и честь знать.
— Не стану скрывать, времени отняли, я рассчитывала кое-что сделать. Теперь придется перенести это на другой день.
Женщины обменялись взглядами. И Татьяна вдруг поняла: она не успокоится, пока не найдет способа отомстить своей сопернице. Они враги и не только потому, что любят одного человека, а потому, что антиподы. Торжество Виолетты может произойти только за счет полного унижения ее, Татьяны. Кто-то из них должен быть полностью растоптан.
— Тогда не стану больше мешать, пойду, — сказала она. — Теперь я знаю, как вы живете.
-Любое знание идет на пользу, если оно употребляется с благой целью, — улыбнулась странной улыбкой актриса.
— Не сомневайтесь, цель благая, — тоже улыбнулась Татьяна.
Оказавшись на лестничной площадке, она прислонилась к стене, так как почувствовала необходимость успокоиться. Эта встреча далась ей нелегко, оказалась очень не простой. Надо честно признать, Виолетта достойный соперник победить ее будет не просто.
Немного успокоившись, Татьяна позвонила шоферу и попросила подать машину прямо к подъезду.
51.
Игорь встретил Елагина на следующий день в университете. Точнее, они едва не столкнулись лоб в лоб в коридоре. Профессор вышел из помещения кафедры, мимо которой проходил студент.
Они остановились напротив друг друга. Игоря поразил вид Елагина: лицо смертельно бледное, волосы лежали в беспорядке. Но более всего потрясли глаза, в них затаилось выражение полной то ли безнадежности, то ли отрешенности. Игорю даже стало немного не по себе.
— Эрнест Викторович, здравствуйте, — поздоровался Игорь.
Эти простые слова привели Елагина отчасти в чувство. Он посмотрел на Каракозова взглядом, будто его не узнал, но уже через пару мгновений он стал осмысленным.
— Здравствуй, Игорь. — Елагин о чем-то задумался. — Хорошо, что я тебя встретил.
— С вами все в порядке? — спросил Игорь.
— Да, не волнуйся, все в порядке. Вот что, заходи к нам сегодня вечером. Нет, не сегодня, завтра. Нет, лучше через два дня. Договорились?
— Да.
— Тогда обо всем и поговорим. А теперь мне надо идти.
Игорь проводил глазами фигуру Елагина. Таким он еще не видел, профессора, он шел походкой старика. Кажется, произошло нечто такое, что превращает его в немощного человека. Впрочем, нет смысла гадать, скоро он все узнает.
Его встретила Злата. Ее вид поразил Игоря, девушка была сама не своя. Такого растерянного лица он никогда у нее не видел.
Они поцеловались.
— Входи, — пригласила она.
Игорь вошел и остановился от изумления. Гостиную, в которой он десятки раз был, и которую знал, как свои пять пальцев, теперь было не узнать. Всегда тут царил почти что идеальный порядок, а сейчас царил полный беспорядок. Вещи в разброс лежали на полу, на столе, на стульях, часть мебели была сдвинута со своих мест, словно ее хотели переставить.
— Злата, что происходит? — растерянно спросил Игорь.
— Сначала поговори с папой, а потом я тебе все объясню, — ответила она. — Папа, в кабинете.
Игорь прошел в кабинет.
— Я ждал, когда ты придешь, — встретил его Елагин. — Садись.
Но садиться было некуда, на всех стульях, как и в гостиной, лежали книги, одежда, какие-то рукописи, другие вещи.
— Ах, да, все занято, — понял затруднение гостя Елагин. — Прошу тебя, с какого-нибудь стула аккуратно все убери — и садись.
Игорь так и сделал. Он сел на стул и выжидающе посмотрел на Елагина.
— Я уволился из университета, — сообщил Елагин. — В тот день, когда мы встретились с тобой в коридоре, на кафедре состоялся разговор. По сути дела мне предъявили ультиматум, либо я ухожу по своему желанию, либо против меня будет возбуждено уголовное дело.
— Уголовное дело? — изумился Игорь. — Но за что? Разве вы можете совершить уголовный поступок?
— В той обстановке, в которой мы находимся, предъявить обвинение не составляет труда. Меня обвинили в том, что я порочу нынешнюю власть.
— Но я никогда не слышал ничего подобного от вас.
— Перед заседанием кафедры у нас была еще одна беседа, так сказать, в узком составе: я, Радугин и Жемга. Разговор получился более, чем острым. Я не выдержал и сказал все, что я думаю о нынешней власти. А они незаметно для меня записали мои слова на диктофон.
— Вот мерзавцы! — воскликнул Игорь.
— Сейчас уже поздно о чем-то сожалеть, — махнул рукой Елагин. — Дело сделано. Да и нет у меня сил бороться с этой камарилью. Даже не представляешь, насколько они сильней. Они способны раздавить меня, как мошку.
— Но и вы тоже не слабы, Эрнест Викторович. Вы же мировая знаменитость. Вас приглашают читать лекции известные университеты.
— Им глубоко плевать на это. Они ощутили вкус власти, свою вседозволенность. И такие привилегии ни на что не променяют.
— Что же дальше? — поинтересовался Игорь.
— Когда уезжал из Америки, у меня был разговор с ректором университета. Он предложил мне контракт на пять лет. Я сказал, что подумаю. И вчера позвонил ему и сообщил о своем согласии. Поэтому я уезжаю. Больше мне здесь делать нечего.
Теперь понятно, чем вызван беспорядок, подумал Игорь. Он собирает вещи. На пять лет их понадобится много.
— Это я тебе и хотел сказать, — вернул Игоря в реальность голос Елагина. — Так случается, человек исчерпывает себя в одном месте, и это большая удача, если есть другое, где можно продолжить свои занятия.
— Остается пожелать вам удачи на новом месте, Эрнест Викторович.
Елагин внимательно посмотрел на Каракозова.
— Знаешь, Игорь, я вчера думал, что тебе сказать напоследок. И вдруг понял, что я тебе уже все сказал и больше мне добавить нечего. Эта какая-то странная ситуация; так со мной еще не было. Но у меня, в самом деле, для тебя не находится слов. Кроме самых банальных. А зачем их произносить. Поэтому предлагаю обняться и на этом завершить наши отношения. Тебе надо идти к Злате, вам есть о чем поговорить.
Они почти одновременно встали, подошли друг к другу — и обнялись. Как ни странно, но Игорь почти не испытал никаких чувств.
Злата ждала его в гостиной. И пока ждала, собирала чемодан.
— Я поговорил с Эрнестом Викторовичем, теперь мне все ясно, — произнес Игорь.
— Не совсем, — тихо возразила Злата.
Он посмотрел на нее и удивился какому-то скорбному выражению ее лица.
— Я еще чего-то не знаю.
— Да, — кивнула она головой. — Я еду вместе с отцом.
— Едешь вместе с отцом? — Игорь ощутил, как у него протяжно завибрировало что-то внутри.
— Да, Игорь, без меня он пропадет.
— Но он взрослый человек, уже был без тебя — и не пропал.
— Всего два месяца. И ему было трудно. А пять лет без меня он там не выдержит.
— А твоя учеба?
— Я подала прошение об отчислении. Буду учиться там.
Игорь опустился на стул — и тут же вскочил, так как сел на что-то острое. Оказалось, это были туфли Златы.
— А как же мы?
— Будем общаться, сейчас это проще простого. Я буду приезжать на каникулы.
— И все?
— Так получилось. Я очень хочу быть с тобой, но не могу оставить отца.
— И выбираешь отца, — с горечью констатировал Игорь.
— По-другому пыталась, но не получается. Папа на первом месте.
Игорь задумался, точнее, попытался привести в порядок прыгающие, как на батуте, мысли.
— Пять лет — это большой срок, — сказал он.
— Я понимаю. Придется ждать. Или...
— Что или?
— Или не придется. Получается, что судьба приготовила нам испытания в виде проверки временем.
— Да, уж, проверочка, надо сказать, более чем солидная.
Впервые за весь разговор Злата на мгновение улыбнулась.
— Зато, если выдержим, не будет сомнений в наших чувствах, — произнесла она.
— Не знаю, как у тебя, а у меня и сейчас сомнений нет.
— У меня — тоже. Игорь, мы улетаем через три дня. Оставшееся время мы можем провести вместе.
Игорь взял девушку за руку.
— В эти дни я не отпущу тебя ни на минуту.
52.
Эти три дня они провели, не расставаясь ни на минуту. Они вместе спали, вместе ели, вместе гуляли, вместе стояли под душем. Злата на это время сняла номер в гостинице. Судя по его интерьеру, он был не дешев, но Игорь не стал в этот раз отстаивать свою финансовую независимость, решив, что сейчас не тот случай. Да и вообще ему было не до того.
