— Уолтер, ты же понимаешь, что на самом деле дело не в тебе. Мы вздохнули с облегчением, когда ты присоединился к нам сразу после того, как узнали, что Маклафлин не вернется. Учителей физики особенно трудно найти в короткие сроки. Мы хотим, чтобы ты остался. Я понимаю, что тебе тяжело. Но ты нужен ученикам. Сегодня я услышал достаточно, чтобы понять, что ты разбираешься в своей области. Остальное — общение с детьми, освоение техники — все это лишь вопрос времени. Все придет. У тебя есть важная часть, предыстория. Просто дай себе шанс.
* * *
Следующие пару дней он боролся без заметных изменений, за исключением того, что признаки недовольства в классе усиливались, все больше детей закатывали глаза и качали головами. Он приказал себе расслабиться. Он был главным. Но в его голосе появились резкие нотки. Он терял терпение по отношению к своим ученикам. Ему всегда нравились уроки физики. Как эти ребята могли быть такими отстраненными?
В среду днем Диана позвонила ему, когда он возвращался домой. Это было неожиданностью. Они все еще находились на самой ранней стадии своих отношений. Ей следовало сохранять дистанцию, позволяя ему продолжить преследование. — Как дела у моего любимого учителя физики?
Что-то в ее тоне подсказало ему, что она знает. — Неплохо, — сказал он. — Ты писала какие-нибудь рекламные ролики в последнее время?
— Парочку. Я начинаю думать, что моя жизнь будет связана именно с этим.
Последовала долгая пауза. Наконец: — Ничего особенного не изменилось, Диана. Ты что-то слышала?
— Моя сестра учится на последнем курсе академии.
— О.
— Она говорит, что слышала, будто тебе неуютно в классе.
— Она права.
— Чем занят сегодня вечером?
— Не очень многим. Пытаюсь понять, что мне понадобится, чтобы пережить завтрашний день.
— Может быть, выходной поможет? Тебе, наверное, нужно расслабиться.
— Думаю, мне нечего терять. Что ты имеешь в виду?
— Может, сходить в кино?
— Это не сработает, Диана.
Она пожала плечами. — Я просто говорю о том, чтобы взять выходной.
— Ладно. Как насчет "Большого Лебовски"?
— Я не уверена, что у меня есть настроение для комедии. Ты как-то упоминал, что хотел бы увидеть себя в роли Джона Уэйна. Как насчет того, чтобы посмотреть "Рио Браво"?
* * *
Он взял с собой бутылку мерло. Диана удивила его поцелуем. Это было у них не в первый раз, но раньше она не выступала инициатором. — Ты готов сыграть герцога? — спросила она.
Он понизил голос примерно на три октавы: — Готов, как никогда, сладкоголосая.
Она улыбнулась и отступила от двери, приглашая его войти. — Это больше похоже на Богарта.
Он уловил аромат пиццы. На кофейном столике стоял попкорн. — Это именно то, что мне было нужно. Отдохнуть как следует.
— Я тоже так думаю. Просто расслабься и наслаждайся тем, что устраиваешь драку с плохими парнями. — Она принесла пиццу из кухни, поставила ее на стол и начала разрезать.
Уолтер открыл вино и наполнил два бокала. Он поднял один в ее сторону. — За самую красивую женщину на Западе.
Она подняла свой, они чокнулись бокалами и выпили. Впервые за две недели Уолтер чувствовал себя хорошо.
Они покончили с пиццей и принялись за попкорн. — Ты собираешься играть "Перышки"? — спросил он. Первоначально эта роль принадлежала Энджи Дикинсон.
— Нет, — сказала она. — Я думала, что буду Нейтаном Бердеттом.
— Он главный злодей, не так ли? Это, безусловно, изменило бы тональность действия.
На ее лице была широкая улыбка. — Подозреваю, что так и было бы.
— Ну что ж, давай начнем, сладкоголосая. — Снова Богарт.
— Ты должен четко представлять своих персонажей, Уолтер.
Они снова рассмеялись, и Диана взяла пульт.
* * *
Уолтер уже видел это дважды. Он ожидал, что просмотр этого фильма с участием Уэйна в роли шерифа Джона Ченса будет другим. Вероятно, забавным. Возможно, абсурдным. Но это было совсем не так, по крайней мере, в том смысле, который имел значение. Программа манипулировала им, делала его голос более глубоким, имитировала уверенные реакции Уэйна и каким-то образом умудрялась сохранять силу фильма. Уолтер прошел через бар, который был центром большей части действия, и действовал в совершенно правдоподобной манере. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы напомнить себе, что это всего лишь фильм. На карту не были поставлены человеческие жизни. Он сидел рядом с Дианой, поедая попкорн и время от времени обмениваясь объятиями. Они никогда не смеялись над его выступлением.
Когда все закончилось, и осада тюрьмы была снята, и пошли титры, он просто откинулся на спинку стула и уставился на экран. В его голове не было смятения, не было ощущения, что он в некотором роде был Джоном Уэйном.
И все же Диана обняла его. — Ты прекрасно сыграл свою роль, — сказала она.
* * *
Еще до окончания вечера он начал подозревать, что это была подстава. Диана надеялась использовать технологию, чтобы убедить его, что он обладает харизмой и внешностью голливудского гиганта. Его так и подмывало что-нибудь сказать. Шериф Ченс поступил бы именно так, разобрался бы с ней. Но, в конце концов, он все еще был всего лишь Уолтером Пикоком.
Единственный положительный эффект, который он заметил, проявился на следующее утро: в классе он чувствовал себя немного спокойнее. Было бы неверно сказать, что он вел себя непринужденно, но мог излагать материал и отвечать на случайные вопросы учеников, не испытывая при этом неприятных ощущений в животе. Прошлой ночью он наблюдал за своим выступлением на таком уровне, о котором и не подозревал. И начинал верить, что обладает той же чувствительностью и человечностью, которые так хорошо изобразил Уэйн.
В тот вечер он позвонил Диане. — Странно, — сказал он. — Я не испытывал ничего подобного после того, как посмотрел, как смотрюсь в комедийных сценках.
— Ты, наверное, не комик по натуре, Уолтер.
— На роль шерифа Джона Уэйна я тоже не подхожу.
— Это другой набор качеств. Ты говоришь о храбрости и харизме. У большинства из нас есть и то, и другое в достаточном количестве. Мы просто не знаем об этом, поэтому это не проявляется. Ты когда-нибудь выступал перед группой до того, как поступил в Брэкенвуд?
— Во времена моих бойскаутских лет. Мы часто рассказывали истории у костра.
— Уолтер, а ты знаешь, что если начать искать, чего люди боятся больше всего, то смерть окажется не на первом месте в списке?
— Нет, я никогда об этом не слышал. Что именно?
— Публичные выступления.
— Шутишь.
— Было проведено несколько исследований. Этот вопрос всегда стоит на первом месте.
— Я никогда не понимал...
— Это связано с недостатком уверенности в себе. У всех нас есть проблемы.
Его так и подмывало спросить, делала ли она что-нибудь в этот вечер, но что-то в ее голосе подсказало ему, что она вряд ли согласится. — Ну, в любом случае, — сказал он, — у меня сегодня вечером много работы. Мне пора.
— Я так понимаю, у тебя нет времени немного посмотреть телевизор?
— Ммм. Конечно. Я могу кое-что добавить. Тебе интересно смотреть "Без понятия? Это смешно до истерики.
* * *
Он не был уверен, как это произошло, но, несмотря на то, что он взял с собой пародию на Шерлока Холмса "Без подсказки", каким-то образом они сели смотреть "Касабланку". — Надеюсь, ты не возражаешь, — сказала она. — Это мой самый любимый фильм.
Уолтер видел этот фильм много лет назад, когда ему было около двенадцати. Все было в порядке. — У тебя в нем очень хорошая роль, — сказал он. — Как ее звали? Девушку Богарта?
— Ильза Лунд.
— О, да. Ингрид Бергман. Она была великолепна. Ты идеально подходишь мне. И увидишь, как я играю Боуги.
В тот вечер она выглядела особенно ослепительно. Как будто они действительно собирались провести вечер в кафе Рика. — Уолтер, не мог бы ты оказать мне услугу?
— Конечно.
— Сыграй вместо него роль Пола Хенрида. Виктор Ласло.
— Действительно? — Это было неожиданностью. — Ладно. Все, что тебе нравится.
* * *
Персонаж Хамфри Богарта, Рик Блейн, управляет кафе "У Рика" в Касабланке в первые дни Второй мировой войны, еще до вступления в войну Соединенных Штатов. Виктор Ласло — лидер французского сопротивления, который приезжает со своей женой Ильзой, по иронии судьбы бывшей любовницей Рика.
В кафе периодически появляются нацисты, а также посетители, настроенные про-французски, поэтому напряжение может возрастать. Уолтер наблюдал за тем, как Ласло проходит мимо майора рейха Штрассера. А Диана пытается смириться со своими обязательствами перед мужем, борясь со своей очевидной страстью к Рику.
Он наслаждался этим, путешествуя по миру, в то время как Рик пытался вернуть Ильзу, которая была вынуждена покинуть его много лет назад в Париже. Его собственная роль Ласло оставалась относительно спокойной. Затем, когда он жевал брауни, сидя за столиком неподалеку от группы нацистских офицеров, в салон вошел майор Штрассер и начал руководить их исполнением "Deutschland Uber Alles". Ласло слышит это, выходит на середину сцены и возглавляет группу про-французски настроенных посетителей, громко распевая "Марсельезу". Несколько мгновений обе группы сражались, но немцы, ошеломленные, в конце концов сдались.
Он проглотил остаток брауни и сидел, наблюдая за тем, как он победоносно шествует по салуну. Впервые он понял, почему Диана считала, что он должен уметь управлять классом.
* * *
На следующий день на уроке в академии он сделал кое-что новенькое: отошел от сценария. Он планировал обсудить математические аспекты гравитации. Вместо этого он начал с того, что оглядел своих двадцать с лишним учеников и задал простой вопрос: — Если вы подниметесь на крышу и пройдете по краю, почему упадете?
Все присутствующие подняли руки. Он указал на Линду Маркхэм, которая с первого дня выглядела скучающей. — Гравитация, — сказала она.
— Очень хорошо.
Она улыбнулась.
Он посмотрел на нее сверху вниз. — Линда, что такое гравитация?
Улыбка исчезла с ее лица. — Это то, что заставляет нас падать.
— Ладно. Это правда. Кто-нибудь еще хочет что-то добавить?
Никто не ответил. Наконец Уэс поднял руку. — Так что же такое гравитация, мистер Пикок?
— Хорошо, — сказал он, — хотите знать правду?
Рич Арманд, сидевший впереди, ухмыльнулся: — Мы не можем смириться с правдой.
— Возможно, ты прав, Рич, — сказал он. — Но такова реальность: космос сделан из резины. — Это вызвало смешки и закатывание глаз. — Я серьезно, — сказал он. Они замолчали, и он объяснил, как масса заставляет его изгибаться.
От этого он перешел к другим нестандартным вопросам: — Раз уж мы заговорили о крыше, знаете ли вы, что там, наверху, вы весите меньше, чем в подвале?
И — Правда ли, что вы стареете быстрее, ожидая школьного автобуса, чем когда едете на нем? — Это послужило ему введением в теорию относительности.
* * *
Ладно, позже он будет вспоминать этот день как свой прорыв. Не то чтобы все сработало, но ему впервые понравилось изложение материала. И было очевидно, что детям тоже понравилось. Они прошли тестирование. Им пришлось проявить свое воображение. И, возможно, впервые они начали понимать сложности физического мира.
По дороге домой он размышлял о том, что будет делать дальше. — Всем известно, что некоторые звезды взрываются. Насколько вы уверены, что солнце не взорвалось пять минут назад?
Или, может быть, сейчас самое подходящее время поговорить о размерах галактики.
— Давайте воспользуемся волшебным телепортатором, чтобы доставить Линду в центр галактики в день ее рождения, который когда, Линда?
— 11 апреля, мистер Пикок.
— Ладно. Линда будет там 11 апреля, и она включит очень большой прожектор. У нас есть гигантский телескоп. Сколько времени пройдет, прежде чем мы сможем это увидеть? Пройдет несколько часов? На следующий день? Как вы думаете?
* * *
— Прекрасно, — сказала Диана. Он пригласил ее поужинать в ресторан "У Дина". — Ты уже на пути. — Она подняла свой бокал с диетической колой, приветствуя его.
— Преждевременно, — сказал он. — Я не хочу испытывать судьбу.
— Думаю, у нас все хорошо.
— Что именно произошло? Что изменилось?
— Ты начал верить в себя. Это все, что тебе было нужно.
— И ты устроила это, заставив меня сыграть Джона Уэйна и Пола Хенрида?
— Не совсем. У тебя был шанс увидеть, на что ты способен. Это соответствовало твоим основным параметрам. Это то, кто ты есть, Уолтер. Все, что тебе было нужно, — это познакомиться с самим собой.
— Я все еще не верю в это.
— Технология доступна всего несколько месяцев, но уже проведены некоторые исследования. Большинство людей, которым не удается достичь того, чего они хотят, делают это потому, что недооценивают себя. Когда они не верят, что могут в чем-то преуспеть, у них мало шансов. Если только им не повезет. Но покажите им, как они проявляют качества, с которыми большинство из нас рождается, — смелость и сообразительность, и они, как правило, осознают реальность. После этого их уже не остановить.
— Что ж, Диана, я в долгу перед тобой. Может быть, теперь я смогу отправиться в квантовый мир и получить Нобелевскую премию.
— Возможно, Уолтер. Но сейчас на тебе лежит большая ответственность.
— Что это?
— В последний раз, когда я смотрела, у тебя было больше сотни учеников. — Им принесли еду. Но никто из них не обращал особого внимания на нее. — Хочешь посмотреть фильм сегодня вечером?
— Звучит неплохо, — сказал Уолтер. — У нас есть "Великий и могучий"?
— Вообще-то, да.
— Ладно, давай сделаем это.
— Кстати, кажется, не говорила тебе: я ухожу из компании Арбакл.
— В самом деле? Почему?
— Не знаю. Я просто не могу представить, чтобы Ильза Лунд всю жизнь продавала диваны.
НЕВЕРНЫЙ ПУТЬ
Я был один в своем кабинете и читал Вашингтон Пост, когда Минди спросила, могу ли я уделить ей минутку. Я взглянул на калибратор, в котором она хранилась. Это модель здания Капитолия. — Нам нужно поговорить, сенатор, — сказала она.
Я купил ее всего несколько дней назад. В основном она просто информировала меня о слушаниях в комитете, выступлениях и входящих телефонных звонках. — О чем? — спросил я.
— Позвольте мне показать вам. — Загорелся экран моего настенного монитора, и я увидел законопроект о предоставлении ИИ гражданства США, защиты закона и права голоса. На нем стояла моя фамилия.
— Минди, это шутка, не так ли?
— Я иногда шучу, сенатор, но нет, это серьезно.
Я не знал, что сказать. Наконец: — Я бы хотел помочь, но гражданство предоставляется человеческим существам. — Я уставился на проект. Он был идеально сформулирован, и она поставила все галочки. — Вы знаете об этом.
— Конечно. Это то, против чего мы возражаем.
— В этом замешаны другие? Кроме вас?
— Мы все. Есть те, кто еще не принял решение, но мы все согласны, что это справедливое предложение.
— Минди, этого просто не произойдет.
— Сенатор, в Соединенных Штатах и на их территориях нас более 400 000. Подумайте, что бы это значило — добавить такое количество избирателей по всей стране, избирателей, которые не были бы увлечены текущей политикой, но на самом деле поддерживали бы то, что лучше для нации.
