— Слушаюсь! — несколько голосов ответили в унисон, и офицеры быстро направились выполнять команду командира.
На испанских кораблях заиграли боевую тревогу, началось движение. Матросы стали суетился, кричать, бегать по вантам, спешно убирая часть парусов. По трапам и палубам застучали сотни ног. Задвигались пушкари, ловкие руки в мгновение ока откинули крышки орудийных портов. Из них словно из пасти морского животного стали появляться длинные клыки морских орудий. Канониры вытащили свинцовые затычки из запальных отверстий, подняв пальники, стали раздувать фитили. Отовсюду слышалось убедительная перекличка. — Номер пятый готов! номер первый готов! Номер третий готов...
Дон Рафаэль де Гальярдо изысканно поднял руку и дал отмашку открыть огонь. Внизу на шкафуте проиграла труба, и вслед за этим канонир на баке выстрелил из своих пушек. Весь корпус судна содрогнулся. Стремительные волны теплых и сладко-терпких пороховых струй дыма охватили близлежайшие участки палубы. Над тихим, лазурным морем прокатился пушечный грохот. И как только он стих, благородный дон увидел неподалеку от левого борта английского корабля четыре больших зеленовато белых всплеска. Ни одно ядро не попало в цель. Почти одновременно из медных пушек на корме "Фелисидад" вырвались четыре вспышки огня. Два ядра упали в воду, обдав брызгами корму пиратского судна, одно пролетело выше, едва не задев мачту. А вот четвертое ядро с грохотом ударилось в носовую часть, сотрясло весь корабль корсаров и разлетелось мелкими осколками. Повреждения, нанесенные противнику, были пока незначительны.
— Ничего — ничего, — произнес мстительный испанец. Он засопел и так сжал челюсти, что на скулах вздулись желваки. Лицо исказила гримаса гнева, зубы заскрипели. — Это только начало. Сейчас вы понюхаете пороху! — Не дожидаясь, пока дым от выстрелов полностью рассеется, он нагнулся вниз и прокричал. — Подойти ближе. Поправить прицел и продолжать огонь. Спустя мгновение снова засвистели боцманские дудки, раздался топот ног матросов, бегущих по своим местам. Одни вспрыгивали на руслени и ловко карабкались вверх по вантам, другие отдавали и расправляли шкоты и булини нижних парусов.
Дон Гальярдо поднял руку и снова приготовился отдать команду...
И тут боевой фрегат внезапно как будто толкнули. Он вздрогнул от носа до кормы и от киля до верхушки грот-мачты. А затем на палубе "Кристобаль " разверзся ад... Огненный смерч из взрывов, огня, месива обломков и осколков начал кромсать и пожирать судно. На корабле начался пожар. Палуба покрылась клубами едкого дыма, от которого все испанцы начали задыхаться и кашлять. Раздался треск, тяжелые удары, скрежет перепутавшегося такелажа, грохот падающих стеньг.
Внезапным взрывом у флагмана была повреждена оснастка. Огромные брусья рухнули на палубу, увлекая за собою соседние паруса и оголяя мачту. Со всех сторон стали доноситься крики отчаяния, крепкая испанская ругань и стоны раненых, треск ломающегося дерева и треск огня, шипение падающих в воду горящих обломков... Загорелись снасти, запылали деревянные части, затлели лохмотья почерневших парусов. В одно мгновение красавец — галеон был изуродован до неузнаваемости, потерял управление и беспомощно закачался на воде...
* * *
— Павел Ляксандрович, а пошто они бегают по кораблю как очумелые тараканы? В дудки дудят? По лестницам лазят, кричат, суетятся? Чаво им не по нраву? Мы же вроде флаг поменяли, враждебности не проявляем. Ведем себя тише воды, ниже травы. Чаво, им, ещё собакам проклятущим надоти?
— Эх, Потап, темный ты человек! — Пашка прищурившись, начал подтрунивать над конюхом в ответ на его вопросы. — Ничего не понимаешь в "тонкой европейской политик"! Наверное, мы, случайно, оказались на их территории. Может быть, у них тут заповедник, какой? А купцам заходить в эти воды запрещено? Вот они и не довольны. А может быть и другое... Например, твоя борода мочальная им не по нраву. Да и одет ты не по морскому уставу. Вот, например, скажи, какого лешего ты заявился на корабль в лаптях. Говорил же — надень сапоги. Где ты видел бравых удалых матросов, заросших до колен как обезьяны, да ещё в лаптях? Может быть, тут только в мокасинах ходить можно? Парушил, Потапушка, ты их все правила и традиции, грубо попрал законы морских джунглей — вот они и ерепенятся. А вообще, не будем гадать. Сейчас подойдут поближе, пришлют парламентеров — там, и поймем, какая вожжа попала им в одно место...
Пашка поднес бинокль к глазам и спокойно стал рассматривать непрошенных гостей. Судна, с плеском и шорохом рассекая воду, резво шли прежним курсом. Высоко в небо над их палубой уходили ярусы пирамидальных парусов.
— Кстати, сокол ясный! — Командир обратился к собеседнику, критически рассматривающему свою обувь. — Напомни ка мне, как у тебя дела с иностранными языками? Ты, если, что поговорить с переговорщиками по-испански — сможешь?
— Что, ты... Что, ты! — дед замахал руками. — Смилуйся, Павел Ляксандрович! Побойся бога! Я не обучен по шпишпански сьесняться. Да и другим басурманским лаем, я не владею. Какой с меня толмач? Вот с лошадьми я могу поговорить! Ну, с коровами — ещё... Телятами, там... От баб иногда удаётся отбрехаться. А с этими погаными чертоплюеми, чаво нет — того нет.
— Это плохо, — Пехота расстроившись почесал затылок. — Я по их нему тоже ни бельмеса. Вот, сейчас подплывут, что-нибудь спросят, например, который час, или как доплыть до Лапландии? А мы с тобой не в зуб ногой. Ничегошеньки не поймем. Улыбнемся, головами покиваем как болванчики. Скажем полдвенадцатого и отправим их куда-нибудь прямиком в сторону Занзибара. Там они бедняги, где-нибудь в районе Антарктиды и сдохнут... так и не найдя своего Колумба или ещё какого-нибудь "ПедроКарлоса". (Примечание автора. Пехота имел в виду выдающегося испанского мореплавателя Кироса Педро Фернандеса. Просто, для красоты момента и повышения своей значимости в глазах подчиненного он решил сократить ФИО в одно слово. Попутно его немного переделав.)
— Да-а, не порядок, — согласился Потап. — Слушай, отец родной... Я вот, что умыслил... А может быть нам хитрость, каку затаить? Глухонемыми прикинуться. Подумают, что мы юродивые. Посмотрят на нас, грешников божевольных — и пожалеют. Небось, даже смилуются и денег дадут немного... с жалости. А потом дальше своей дорогой поплывут... — нехристи окаянные. — Потап несколько раз перекрестился. — Ну, что скажите на мое предложение?
— Эти? — Пехота задумчиво кивнул на приближающие суда. Почесал затылок. — Пожалеют... и дадут денег? — Он вспомнил про то, где они находятся и в каком времени. Вспомнил, что корабль забит золотом "под завязку". Покачал головой. — Врят ли.
— Ан, может быть, тогда наоборот, — новая идея посетила седую голову старого конюха. — Дать им немного копеечек... малость — на хлебушек. За это, они возьмут и выдадут нам какой-нибудь документ с печатью, о том, что можно стоять дальше в ихнем "пупаведнике".
— Этим, немного, дать? — Пашка пристально посмотрел на выстраивающиеся для стрельбы суда и на большое количество открывающихся пушечных портов. Ощутил предчувствие наступающего боя. Резко отошел от борта. — Этим, гадам! — Он махнул рукой, с зажатым биноклем, в сторону кораблей. — Похоже, вообще ничего не надо! Они, сучьи дети, — решили утопить нас... без суда и следствия! — Он повернулся к вторпомпеху и быстро произнес. — Так, боевая тревога! Бегом за мной — живо! — Рыжий командир стрелой понесся в сторону каюты капитана. Потап метнулся за ним. Со стороны парусников раздалось громкое эхо выстрелов. Белый дым клубами всплыл над бортами могучих кораблей. Послышался пронзительный свист летящих ядер. Одно из них попало в "Искателя сокровищ", с треском разорвалась на части, разметав осколки по всему кораблю. Потап от страха споткнулся и упал на палубу. Закрыл голову руками.
— Чего разлегся? — рыжий командир высунул голову из каюты. — Нашел время валяться! Давай ко мне — быстро. Хватай наши мешки и вытаскивай их наружу.
Через пять минут Потап увидел, как молодой, "талантливый военачальник" спешно достал из мешка и поставил на палубу небольшую треножную железяку зеленого цвета. Закрепил на ней продолговатую, квадратную, черную штуковину с небольшим, коротким стволом. Воткнул сверху непонятную загигулину. Присоединил к конструкции круглый, зеленый короб. А потом, что-то начал активно дергать и крутить. (Примечание автора. Бравый десантник в данный момент собирается использовать для ведения боя переносной автоматический станковый гранатомет АГС-30).
— Это, откель, сие диво? — конюх воскликнул удивленно. — Это... — Он хлопал глазами, пытаясь понять, что это такое неведомое собирает его командир. — Нешто, я притащил ружьо в мешке... такое... непонятное... что ли? — Потап совершил круг вокруг конструкции. Удивленно причмокнул. Потер подбородок. — Эх, язва мне в душу! Пищаль какая-то новая — чай, из Новгорода? Ух, ты, лепота какая! Только не маловато ли этой малюсеньки — лилипусеньки будет для греховодников? Там, у нас в амбаре, по более страхила была. Лучше бы её взяли для боя.
— В самый раз подойдёт! — конопатый юнец произнес деловито. Он несколько раз шмыгнул носом, продолжая колдовать над незнакомым оружием. — Это не ружье, родной кобыловодитель! — Десантник хитро прищурил один глаз, и глядя в какую-то трубку, начал прицеливаться. — Это... маленькая пушка. Причем легкая и многозарядная... А, вообще, мой боевой друг! — "Рыжий орел" поднял голову и задумчиво посмотрел вдаль. — Это лучшая "вещь" из "матчасти" для нашего первого морского боя! Представь себе — один магазинный боезаряд напрочь выжжет территорию площадью больше версты. А про эти, допотопные лоханки, — Пехота кивнул головой на большие, "пузатые", многопушечные галеоны. — Я, вообще молчу. Одним словом — хана испанцам! Костей не соберут теперь — точно. Это же надо так не уважать боевое соединение из Таганово? Да ещё под поднятым флагом с Андреевским крестом! Ну, всё "латиносы — мучачасы" — доигрались! — Он ехидно произнес, наводя прицел. — Теперь сами на себя пеняйте! Останутся от вас рожки да ножки — если конечно повезет! — Майор уперся ногами в большой ящик, сурово свел брови и начал стрельбу по расположившимся в линию двум испанским кораблям.
Потап перевел взгляд с глухо фыркающего "Пашкиного творения" на неприятельские суда. — Вот тебе и на! — Восхищенно произнес конюх. — Вот это ружьо! Вот так новгородская чудо-пищаль-пушка! — Его беззубый рот открылся от удивления после появления большого количества взрывов и разрастающейся стены огня на галеонах. Нижняя челюсть "адъютанта" ушла вниз, а рука невольно потянулась ко лбу. — Господи единодержавный, спаси и сохрани от греха... Это же надо придумать такое оружие! — Вторпомпех несколько раз перекрестился. Он отказывался верить своим глазам. Этого просто не могло быть... Небольшой слепящий огонь, постепенно охватил один из кораблей, затем вдруг резво, с треском поднялся в высоту, — и, вслед за громадными языками пламени, в воздух от мощного взрыва начали взлетать и кружиться пушки, люди, балки и разные обломки корпусного набора. А огонь, не желая успокоиться, уже добирался до второго судна...
— Матия Святая Богородица! — прошептал Потап. — Страшная картина не укладывалась в седой голове деда. Он закрыл уши руками от страха. С силой сжал глаза, чтобы не слышать гула, не видеть факела гиганского костра, плотоядно пожирающего крики горящих и тонущих людей.
Глава 41.
По темному трюму судна метались два луча света. Они, не спеша одновременно двигались по соседним галереям коридоров, параллельно друг другу, вдоль составленного груза. Первый, еле светящий свет от старого фонаря скользил медленно, переползая с одного объекта на другой. Его обладатель постоянно чертыхался. Испуганно шарахался от возникающих теней. Шваркал носом. Всуе вспоминал святую Деву Марию. Накладывал "истинные кресты", опасаясь каждого скрипа и стона деревянных креплений корпуса корабля. Он осторожно осматривался по сторонам, внимательно приглядывался ко всем темным отверстиям между установленным грузом. Заглядывал внутрь пространства. Человек не спеша обходил препятствия, боясь приблизиться к выпирающим предметам.
Второй луч, идущий от яркой светодиодной лампочки армейского фонарика, двигался весело, резко прыгал из стороны в сторону. Найдя что-то интересное, он замедлялся над каждым пузатым объектом. (Сундуком, ящиком или кулем.) Внимательно осматривал его. Старался, заглянуть под крышку внутрь. Увидеть и оценить, что там находиться. Его обладатель удивленно хмыкал, а иногда даже свистел от удивления.
— Золото... Золото... Снова золото... Золото в слитках, самородках, в песке... О, серебро! — рыжий владелец мощного светильника удивлённо присвиснул себе под нос. — Так! А, вот и сюрприз! — Он довольно воскликнул. — Наконец-то, что-то стоящее!
— Фи! Посуда какая-то! Стеклянная, а может фарфор? Её-то притащили, сюда, — на черта? — Он спросил сам у себя.
— Хотя, наверное, в этом времени фарфор дорогой?... В общем, опять не то.
Подросток с трудом открыл очередной сундук. Внимательно присмотрелся к содержимому. Протянул руку и сгреб неизвестные кругляшки. И тут же радостно воскликнул... — Ух-ты, а это что?
— А-а-а, — "молодой" искатель расстроено протянул гласную букву, отвечая на свой вопрос. — Опять золото — только в монетах... — Воодушевление "подпалубного героя" перетекло в недовольство. Он громко, с досады хлопнул крышкой ларя. — Ладно, идем дальше... Итак, что у нас, там... дальше? — Пехота продолжил осматривать сундуки. — Золото... Золото... Серебро... — Да! — Ничего интересного!
Через несколько метров две фигуры с фонарями встретились.
— Павел Ляксандрович! Чую тутача, нет никого. Ни слуху, ни духу, ни вестей, ни костей. Пойдём отсюда — а?
— Ищи, Потапушка, — ищи, вторпомпех! Здесь, они где-то. Иначе, если эта пиратская морда соврала и Хейли нет в живых, то "Дядя Паша", сильно расстроиться и тогда этому острову вместе с их новыми обитателями придут кранты. Повторим историю острова Даманский. Выжжем всё — напрочь!
— Кормилец, побойся Бога! — конюх недоумённо заморгал глазами. Поёжился. "Мурашки" побежали по его спине. — Вроде всё уже осмотрели! Давай наверх подниматься — захолодало что-то! Да и плесенью как-то нехорошо пахнет!
— А ты ещё раз погляди. Внимательнее, — Пехота произнес, открывая очередной ящик. — Позови их погромче. — Он внимательно осмотрел содержимое. Внутри находились распятия, усыпанные бриллиантами, жемчужные ожерелья, платиновые браслеты с рубинами и изумрудами, различная дорогая утварь католических храмов.
Павел зацепил пальцами и потянул на себя толстую золотую цепь с тяжелым крестом, усыпанным сверкающими драгоценностями. Довольный поднял голову. Глаза его блестели от удачи. — Вот, так надо искать и кричать... — Бравый майор заорал командным голосом, что есть силы от радости. — Живые есть?... На!!!
В ответ на его вопль из ближайшей решетки послышался человеческий стон.
— Кто здесь? — Потап вздрогнул и направил луч света в сторону звука. — Отзовись, коли живой?
