Со следующего года весь военный флот Ляоляна окончательно прекращал свое существование, а все его уцелевшие суда либо передавались хайтинам Империи, либо пускались на дно. Соответственно, все прибрежные и океанские пути, а также морские караваны, ходившие по ним в страны Тысячи Островов, оказывались теперь под полным контролем Избранника Неба. Генерал Фанг согласился вернуть пограничные крепости, кроме замка Цзянмэнь, в котором теперь расположился смешанный гарнизон. Поредевшая царская армия в лучшем случае могла восстановить свою былую мощь лишь через пару десятилетий, но продолжающаяся война с сиртаками, непростительно осмелевшими после похода Ранджана, и необходимость возвращения утерянных территорий вокруг залива Авадзи отдаляли эту цифру далеко и надолго. Радовало лишь то, что снежные шаны и их союзники, прослышав о случившемся сражении у Тай-Тунга, решили за лучшее вернуться обратно в горы Даксмен, оставив в покое северный Умбей и не став вторгаться в закатные провинции Юнь. Впрочем, взятой добычи обитателям древних горных хребтов должно было хватить на долгое время. Кроме разграбленного Каратау убитого магараджи Арпура, тай-шаны успели придать разорению Гуррам, чья ушедшая армия нашла свою смерть в предместьях Тай-Тунга.
Согласно последнему пункту мирного договора, придворный совет Ляоляна обязался сократить земельные наделы своих самых крупных вассалов и выписать вольные грамоты всем тем крестьянам, которые отныне проживали на "новой царской земле". Сверх того, каждое подворье крупнее десяти семей вне зависимости от статуса их хозяина должно было получить одну вольную грамоту на "полный род". В довершение всего, отныне царские власти должны были "оказывать всяческое содействие" любому жителю Юнь, несвязанному крепостным договором, желавшему перебраться в переделы Империи и впоследствии испросить в ней подданства. В Хэйан-кё явно рассчитывали на то, что скоро разоренные южные провинции быстро пополняться за счет новых переселенцев. Таким образом, желания генерала Манчи о заселении Генсоку истинными юнь сбывались в полной мере, но отнюдь не так, как ему когда-то хотелось. Дзито и приставам оставалось лишь следить за тем, чтобы между новыми переселенцами, прибывшими с южной границы, и старожилами не возникало слишком острых конфликтов на почве недавних военных событий. Впрочем, народ Империи всегда отличался гибкостью и терпимостью, с легкостью переваривая в "общем котле" вчерашних союзников и кровных врагов.
На площади Цы-сэн рабочие возводили полукруглый театральный помост и большие зрительские трибуны, обрамлявшие ее с трех сторон. Несколько неприметных всадников спокойно миновали распахнутые Нижние Ворота Золотого Дворца, не обращая на себя излишнего внимания. Визит тайпэна Ханя согласно повелению Единого Государя должен был оставаться в тайне, о причинах которой Ли не считал нужным спрашивать.
Внутри резиденция Императора за прошедшие месяцы ничуть не переменилась, оставаясь все тем же нереальным переплетением изнеженной праздности, благородного эстетизма, бюрократической педантичности и философского отрешения. Чиновники, евнухи и слуги сновали по своим делам, отвешивая поклоны придворным дамам и офицерам в дорогих суо, в темных уголках и на открытых зеленых террасах вели беседы монахи и аристократы, а места родовых солдат чжэн-гун уже успели занять новые золотые воины.
Приторно-вежливый служка в светло-синем каймоне с церемонной важностью вел императорского тайпэна по петляющим коридорам. Когда они стороной миновали тот поворот, который, как помнил Хань, вел в большую приемную главного тронного зала, и продолжили путь, Ли догадался, что сегодня Избранник Неба намерен побеседовать с ним в личных покоях, возможно даже один на один. Подобная честь оказывалась немногим, и легкая толика гордости не могла не пробудиться в душе у бывшего дзи, еще в позапрошлом году шагавшего по этим же коридорам в тяжелых кандалах навстречу неминуемой смерти.
Проходя мимо большого панорамного окна, открывавшего один из красивейших видов на великую столицу столиц, Ли, посматривавший на город краем глаза, внезапно остановился. Слуга, семенивший чуть впереди, не сразу заметил, что за спиной у него перестал раздаваться звон подкованных каблуков, и, быстро обернувшись, обнаружил доверенного ему гостя стоящим возле резного подоконника, покрытого темно-желтым лаком в тон всему остальному убранству коридора.
— Высокочтимый, прошу меня извинить за смелость, но я вынужден просить вас следовать за мной далее, не прерываясь на созерцание...
— Что здесь случилось? — тайпэн прервал слугу на полуслове.
Несколько угольно-черных проплешин, оставленных страшными пожарами, уродливыми кляксами раздирали торжественное полотно цветущей Хэйан-кё. Под удар самой опасной и разрушительной стихии попали целые дома с окружавшими их дворами, постройками и садами. В одном месте среди гари гордо и несломлено поднималась вверх закопченная башня-вэнь, чья некогда красная черепица потрескалась от жара на скатах, но старые каменные стены сумели удержать крышу и не поддаться напору пламени. Жуткое зрелище, так похожее на пепелища оставленные от иных поселений солдатами-юнь и сиртаками, а в чем-то напоминавшее даже разгул карабакуру под Ланьчжоу, заставило кулаки Ли Ханя невольно сжаться.
— Древнюю столицу постигло несчастье большого пожара, — соизволил ответить слуга без единой эмоции на холеном лице.
— Да неужели? И где же была стража и пожарные команды? — поинтересовался Ли, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на рык.
— Бесстрашным бойцам с огнем было довольно сложно выполнять свои обязанности из-за жестоких сражений, что кипели на тот момент в этих кварталах.
— Что?! — сказанное изумило Ханя настолько, что внезапно сумело погасить даже постепенно охватывавшую его ярость мангуса.
— Жители этих немногих подворий, — поджав губы, ответил слуга, — по какому-то нелепому недоразумению именуемые в прошлом верными вассалами Императорам и прославленными семьями чжэн-гун-вэй, к которым эти мерзостные предатели, конечно же, не имели никакого малейшего отношения в действительности, набрались дерзости воспротивиться верховной власти и выступить с открытым вооруженным восстанием. Их мятеж был немедленно подавлен по высочайшему приказу, но, к сожалению, в ходе этого процесса архитектурному лику прекраснейшей Хэйан-кё был нанесен некоторый вполне поправимый ущерб...
— Полагаю, тайпэнто Синкай был очень опечален таким исходом? — угрюмо хмыкнул Ли, но дебелый служка предпочел сохранить молчание. — Судя по тому, что я вижу, здесь использовали метательные машины с зажигательными снарядами. Как же сиккэн Тэн допустил подобное в пределах столицы?
— Мудрейший сиккэн Джэнг Мэй счел подобное неприятным, но неизбежным следствием этого гнусного акта неповиновения, которое должно было быть пресечено любыми доступными спосо...
— Сиккэн Мэй? — Ли, смотревший в окно, резко обернулся к слуге, заставив того вновь сбиться на середине фразы. — Я не ослышался?
— Ни в коей мере, — осторожно заверил тайпэна чиновник.
— Так что же случилось с Сумиёси Тэном? — холодно прищурившись, спросил Хань.
— Всесильный Тэн, чья сила ума была одной из величайших опор Империи в эти трудные времена... — затянул было служка, но, перехватив взгляд Ли, испуганно сглотнул и продолжил говорить куда быстрее. — Его смерть от истощения духовных и физических сил стала страшным ударом для Золотого Дворца и для всей Хэйан-кё. В тяжелые недели перед завершением войны и последовавшие за ними дни торжеств решено было не распространять новость о столь страшной трагедии в пределах страны...
— Но почему об этом не знаю я? — с угрозой рыкнул Хань, заставляя лоб собеседника покрыться мелкими бисеринками пота.
— Я не... Мне казалось... Разве...
Бормотание чиновника и беспомощные взгляды, бросаемые им по сторонам, окончательно убедили Ли в его темных подозрениях. Добиваться правды от этого болванчика не было смысла, да он и не владел всей информацией. Проблема заключалась в другом — по пути в столицу тайпэн не раз и не два встречался с офицерами и служащими, занимавшими не последние посты в провинции Хэйан, но никто из них ни прямо, ни намеком не упомянул о переменах, случившихся в Золотом Дворце. Более того, задним числом в глаза Ли теперь откровенно бросались странные недомолвки и быстрые перемены в темах тех разговоров, которые опасно приближались к обсуждению политической обстановки в целом и свершений нового тайпэнто в частности. Чужие мнения о действиях Мао и его решениях интересовали Ханя особенно сильно, так, что беседы о новом главе рода Синкай он заводил довольно часто, пытаясь, как советовали ему Кара Сунь и Васато Вань, "прощупать столичную почву на дальних подходах".
— Нас ждут, поспешим, — обрубил тайпэн, и сопровождающий облегченно выдохнул.
Небольшая дверь, украшенная не более чем любая другая в этой части дворца, отъехала в сторону, пропуская Ли вовнутрь. Слуга замер позади в согбенной позе, два молчаливых дзи-вэй с обнаженными клинками остались на своих местах у порога. Оглядываясь по сторонам, Хань с легким волнением двинулся по узкому коридору, в конце которого была в приглашающем жесте распахнута новая перегородка.
Кабинет Императора блистал тем дорогим аскетизмом, оценить и понять который может только или очень богатый, или очень знающий человек. Сколько на самом деле стоила мебель из красного и черного дерева, вышедшая из рук лучших мастеров Империи, простому смертному лучше было не знать. Гобелены из белого шелка, картины в тонких золотых рамах, мягкие ковры ручной работы — в убранстве этого помещения не было ничего, что резало бы глаз излишней варварской пышностью, но в тоже время заставляло посетителей проникнуться самыми разнообразными чувствами, от мелкой зависти до благоговейного восхищения.
— Проходи уже ближе, а то на твое почтительное топтание в дверном проеме у нас уйдет весь оставшийся день.
Язвительное замечание, наполненное чистейшим ядом высокомерия и собственного превосходства, кольнуло Ханя под сердце своей узнаваемостью. В дальнем углу на уменьшенной копии Нефритового Трона вальяжного устроился хозяин кабинета, с насмешкой поглядывая на окаменевшего гостя. Рыхлое лицо говорившего растянулось в самодовольной улыбке, демонстрируя жирный белесый фурункул, спрятавшийся в уголке полноватых масляных губ.
— Мао, — уже без удивления констатировал Ли.
— Когда-то, — ответил первый Император династии Синкай.
Ладонь тайпэна легла на рукоять широкого цзун-хэ, единственного оружия, которое Ли мог пронести с собой в пределы императорской резиденции ввиду отсутствия меча.
— Предсказуемость. Как ни странно, это одно из тех прекрасных качеств, за которые ты мне и нравишься, — новый правитель Единого Государства в своем небесно-сапфирном одеянии, расшитом жемчужными драконами, вальяжно откинулся на спинку трона и сложил пухлые пальцы на животе. — Я, наверное, даже расстроился бы, поведи ты себя сейчас как-нибудь по-другому.
Хань слушал Императора, молча, оглядывая помещение уже совсем другим взглядом и прикидывая, из-за каких ширм появятся безликие воины, стоит только ему сделать свой следующий шаг. В том, что здесь есть тайные ходы, а Фень заранее подготовился к этой беседе, можно было не сомневаться. Толстяк неспроста устроил предварительную тайную встречу именно с тем человеком, который никогда не принял бы такого властителя Нефритового Престола. Выпускать Ли обратно на улицы Хэйан-кё живым явно никто не планировал, да и на заключение в подземелье Золотого Дворца в этот раз бывший дзи почему-то совсем не рассчитывал.
— Что, захотелось покрасоваться напоследок? — спросил Хань, пытаясь выдерживать голос предельно безразличным, и не поддаваться тому отчаянию, что внезапно накрыло его, стоило только вспомнить о том, как весело и приветливо начиналось сегодняшнее утро. — Просто отравить меня или прикончить во сне по-тихому было уже недостаточно?
— Конечно, — с прежней наглой улыбкой кивнул Император. — Я ведь должен был полностью насладиться моментом, прочувствовать всю глубину твоей обреченности и собственного всемогущества. Ну и к тому же, мне было действительно интересно — решишься ли ты убивать меня сразу или сначала все-таки попробуешь разобраться в сложившейся ситуации.
— В чем именно мне стоит разбираться? — хмыкнул Ли. — В том, какие причины толкнули тебя на узурпацию Нефритового Трона? Зачем ты убрал Всесильного Тэна? Или что случилось с истинным Императором? Позволь угадать, ты списал его на Старшую Сестру, с которой сам же тогда и расправился?
— О, великолепно! Между каждыми нашими встречами ты и вправду умнеешь все больше и больше. Тайпэн Руо Шень не зря настаивал на необходимости дать тебе хотя бы шанс. С чем я, впрочем, всегда соглашался.
— Руо Шень?
— Да, новый командующий Центрального флота и, кстати, новый глава рода Вейлун, — издевательское выражение не сходила с обрюзгшего лица Мао. — После его последнего назначения, племянник этого прославленного флотоводца счел за великую честь передать формальное руководство семьей своему дяде. Мы, правда, остались без командующего Южной эскадры, но думаю, хайтин Шао Шэн достаточно компетентен, чтобы занять этот пост, а заодно и получить, наконец, право именоваться тайпэном. В этом мы с Руо Шенем полностью сходимся во взглядах, а мой шурин, по счастливой случайности, являющийся дзито города Таури, с радостью поможет императорскому вассалу Шэну с принятием на себя всех новых обязанностей. В конце концов, он заслужил это своим верным служением Империи и Императору.
— Значит, выходит, все это время с самого начала тайпэн Руо Шень и командующий столичной речной эскадры Камо... — чувства, охватившие Ханя, сложно было описать простыми словами, так много в них было противоречивых оттенков и "послевкусий".
Последний раз он встречался с этими людьми в Таури, как раз перед прибытием армии Ваня, когда Шень собирался в столицу с докладом, а Шэн принимал у него дела. Это были опытные, надежные, хорошие люди, настоящие полководцы и преданные сыновья Империи, но выходило, что...
— Разумеется, — Император, и в самом деле, наслаждался моментом, как и было обещано. — Неужели ты думаешь, что я просто ввалился в тронный зал, сбросил с нефритовой пирамиды предыдущего владельца и уселся на его место? У меня были союзники, такие как Руо Шень или член коллегиального военного совета тайпэн Ши Цзянь. Могущественные и опасные люди по большей части, но так или иначе сыгравшие в произошедшем нужную мне роль. Кто-то получил обещанное вознаграждение. С кем-то мне пришлось расстаться. Навечно. К"си Вонг сработал блестяще. Взять вот хотя бы этот последний бунт, спровоцированный среди аристократов и закончившийся знатной резней. Нет, никто не сумел бы организовать это все лучше, чем он. У чжэн-гун и до того были причины относиться ко мне не слишком снисходительно, и они еще могли стерпеть меня в роли регента на время войны, но когда я решил отбросить глупые маски и назвать вещи своими именами, они тот час же поднялись на дыбы. А что в результате? В результате в Хэйан-кё не осталось людей, чья знатность и древность рода, позволяла бы оспаривать мое право взойти на вершину власти. Кроме Ханкой, Нечхе, Вейлун, Шан и прочих, кто, конечно же, сразу поддержал меня. Кстати, особо приятная новость — клан Мори больше не сможет вынашивать свои кровожадные планы мести в отношении одного "безродного выскочки-дзи", поскольку представителей этой уважаемой семьи больше не существует. Совсем-совсем, нигде-нигде, — обвислые щеки Избранника Неба затряслись от смеха. — Можешь не благодарить. Разумеется, мне также пришлось заранее провести некоторые перестановки в чиновничьей иерархии. К несчастью, Всесильный Тэн не был настроен принять новый курс, но я быстро нашел ему более чем достойную замену. О маленьких проблемах в провинциях опять же позаботились люди Всевидящего Ока, а несколько неудобных фигур в армейских кругах для меня любезно убрала с доски бесстрашная Ёнг.
