— Леди Гертруда, очень прошу вас, не пугайтесь. — Андре говорил быстро, хорошо понимая, что самое главное испытание он должен пройти именно сейчас, в первые секунды разговора. Если беронийская принцесса сразу же подаст сигнал своим людям — а у неё без сомнения была такая возможность, — то жизнь Андре окажется под угрозой, а все наши старания пойдут насмарку. Если же она согласится его выслушать, то, вероятнее всего, предприятие можно будет считать успешным. — Заверяю вас, я не причиню вам вреда и в самом скором времени покину вашу карету. Мне нужно всего лишь сказать вам несколько слов.
Мы с Вито замерли в напряжённом ожидании. Что последует сейчас? Крик? Нажатие тайной пружины, подающей сигнал тревоги кучеру? Или согласие выслушать незваного гостя?
— В таком случае добавьте к ним для начала ещё несколько. — Женский голос звучал уверенно, хоть в нём и чувствовалось удивление. — Кто вы такой и как сюда проникли? Хотя нет, на последнее можете не отвечать. Понятно, что в этом поучаствовал маг, и маг серьёзный. Это вы?
— Нет.
Судя по голосу, Андре позволил себе улыбку.
— Допустим. В таком случае, кто вы и что вам нужно?
— Я просто хочу поприветствовать вас в Риннолии от лица группы населения, не вполне отождествляющей себя с нынешней властью, — светским тоном и по-светски же витиевато пояснил Андре.
— То есть от лица риннолийского подполья, — понимающе "перевела" Гертруда. — И чем же я обязана столь повышенным вниманием к собственной персоне?
Под повышенным вниманием она несомненно намекала на тот своеобразный способ, к которому Андре прибег, чтобы с ней увидеться.
— Ну что вы, леди, внимание к вашей персоне не может быть чрезмерным по определению, — тоном светского льва заверил он.
Справа от меня хихикнул Вито, и я чувствительно ткнула его локтем в бок.
— Первым делом я бы хотел преподнести вам небольшой подарок, — сказал Андре, не дожидаясь ответной реплики Гертруды.
Последовавшая за этими словами пауза возвестила о том, что вручил девушке подарок. Я точно знала, что это за предмет. Погодник, сделанный собственными руками Андре, и очень качественный.
— Это... весьма ценная вещь. — В голосе беронийской принцессы смешались удивление, подозрительность и одновременно восхищение. — Должна признать, он выполнен с большим вкусом.
— Рад, что вы оценили мои труды.
— Вы изготовили это сами? — Пропорция удивления в её голосе возросла.
— Самое меньшее, что я мог сделать, дабы достойно встретить такую женщину, как вы.
Комплимент не сбил Гертруду с толку, хотя наверняка был ей приятен.
— Надеюсь, вы понимаете, что эту вещь со всей тщательностью осмотрит моя охрана, в том числе и мой придворный маг? — предупредила она.
— Разумеется, — с усмешкой откликнулся Андре. — Надеюсь, они оценят её по достоинству.
Наступившее молчание заставило нас с Вито в очередной раз понервничать. К счастью, оно оказалось непродолжительным, и скрип колёс вскоре снова заглушили голоса.
— Ну что ж. Насколько я понимаю, это взятка, — невозмутимо заявила Гертруда. — И за какие же услуги, позвольте поинтересоваться?
Андре негромко рассмеялся.
— Как вы догадались?
В его голосе по-прежнему звучали нотки веселья.
— А что ещё это может быть? — фыркнула девушка. — Дань этикету? Дороговато, да и как-то странно, согласитесь, заботиться о таких вещах, учитывая своеобразие вашего появления. Выражение страсти? Право слово, это смешно. Мы с вами никогда даже прежде не встречались. А что ещё остаётся? Так что же такого вы рассчитываете получить от меня взамен?
— Вы удивитесь, но наша просьба чрезвычайно скромна, — ответил Андре. — Мы просто хотим попросить вас не торопиться и проявить объективность. Спокойно осмотреться и непредвзято оценить то, что происходит вокруг вас. Заметьте: я не пытаюсь повлиять на ваше мнение или склонить на свою сторону. Просто прошу: будьте бдительны. Не все из окружающих вас людей являются теми, кем предпочитают казаться. А неправильное решение с вашей стороны может иметь пагубные последствия для двух государств.
— И это всё? — подозрительно спросила Гертруда после короткой паузы. — Вы больше ничего не скажете? Даже не попытаетесь немного поморочить мне голову?
— Наше знакомство, хоть и непродолжительное, подсказывает мне, что это бессмысленное занятие, — усмехнулся Андре. — Мне безусловно есть что рассказать, но я не думаю, что на данном этапе вы готовы мне поверить. Поэтому всего лишь повторю свою просьбу. Будьте внимательны. Не дайте себя обмануть.
— И всё-таки что вы имеете в ви...
Гертруда замолчала, не закончив фразы, и в то же мгновение Андре воплотился рядом со мной.
Первый ход нашей рискованной игры прошёл благополучно.
Мы стояли на вершине холма, окидывая взглядом простирающуюся внизу землю графства Дельмонде. Зрелище было внушительным. Впереди — ещё один холм, существенно более низкий, чем наш, а за ним начинается равнина, и от этого складывается впечатление, будто густая, высокая трава спускается по огромным, великанским ступеням. Зеленеющий луг с золотистыми отблесками солнца, за ним — череда лиственных деревьев, постепенно подступающих к змеящейся совсем далеко реке. Ветер, заставляющий с шумом биться мою широкую юбку и полы сюртука Андре, не стихает и на уровне луга, то и дело пригибая сочную траву, заставляя её колыхаться, словно водяная поверхность.
— Не думал, что когда-нибудь снова здесь окажусь, — проговорил Андре, глядя вдаль.
В его взгляде я не замечаю радости, тем более восторга. Скорее горечь.
— Всё рано или поздно возвращается на круги своя, — заметила я, легонько касаясь его плеча.
— Не совсем, — не согласился со старой мудрой истиной Андре. Что поделать, наше прошлое давало право оспаривать старые мудрые истины. Хотя навряд ли такая привилегия могла окупить и десятую долю того, через что нам довелось пройти. — Возвращается только внешнее. Внутри — всё не то.
— Нельзя два раза войти в одну и ту же реку?
Что-то сегодня меня буквально-таки тянуло на известные изречения. Возможно, величие открывавшегося перед нами вида навевало такой эффект?
Андре покачал головой, тем самым соглашаясь с произнесённой мною фразой.
— Слишком много всего произошло, — тихо сказал он, не отрывая взгляда от зелёных древесных крон, едва заметно покачиваемых отголосками здешнего порывистого ветра. — Того, что уже нельзя ни вычеркнуть, ни забыть.
Я перевела на него сочувственный взгляд. Казалось, Андре продолжал созерцать роскошную северную природу. Но что он видел сейчас перед своим мысленным взором? Тёмный потолок пыточной и лицо не знающего жалости палача? Гниющую солому на полу тюремной камеры и одиноко чадящий факел — единственное, что напоминало о существовании света? Дождевые струи, стекающие с еловых лап и впитывающиеся в продрогшую от холода землю? Когда дико хочется спать, промозглый ветер вгоняет в дрожь, а единственное одеяло отдано бездыханному телу, о котором надо суметь каким-то образом позаботиться?
— Забывать не нужно, — мягко произнесла я. — Воспоминания впитываются в нашу душу, становясь неотъемлемой её частью. Никто никогда не спросит, нравится нам это или нет. Но утратив их, невозможно чувствовать себя полноценным. Какими бы тяжёлыми они ни были. Уж можешь мне поверить.
Андре крепко обнял меня за плечи, заставляя почувствовать себя надёжно и уверенно. Я так же крепко обхватила рукой его спину.
— Всё ерунда, — солгал он, заставив уголки своих губ изогнуться в подобии улыбки. — Было и прошло.
— И никогда не повторится, — подчеркнула я, добавляя своему голосу максимум твёрдости.
Впрочем, это было несложно. Несмотря на всю шаткость нашего нынешнего положения, я действительно была убеждена в справедливости своих слов. Больше никто и никогда не сможет сотворить то, что сделали с нами чуть больше года назад.
— В любом случае мне крупно повезло, — уголки губ Андре снова тронула улыбка, на этот раз более искренняя, — что в самом глухом подземелье Мигдаля я встретил одного своевольного и ироничного призрака.
Теперь и мои губы стали непроизвольно растягиваться.
— Призраку повезло не меньше, — усмехнулась я.
Какое-то время я продолжала улыбаться, но посетившая меня мысль вернула лицу серьёзность. Брови снова нахмурились.
— Как ты думаешь, — проговорила я, взглянув на Андре снизу вверх, — почему тебя посадили именно в мою камеру?
Он тяжело вздохнул, плотно сжав губы. От уголков глаз разбежались сети морщинок.
— Скорее всего они рассчитывали, что рано или поздно я попытаюсь тебе навредить, — нехотя, через силу ответил Андре. — Не знаю, с чего они это взяли... Возможно, предполагали, что я окончательно озверею после пыток. — Он поморщился, не желая развивать эту нить рассуждений. — Хотели проверить таким образом, продолжает ли действовать наложенная тобой защита. Если бы со мной ничего не случилось, доложили бы альт Ратгору, что тебя можно окончательно убить. А если бы чары сработали, они бы избавились от меня. Брать на себя ответственность за казнь графа Дельмонда они, видимо, опасались. А так никто не был бы виноват. Несчастный случай в тюрьме. Один заключённый убил другого.
Андре замолчал, избегая моего взгляда, словно в описанных расчётах была хотя бы мизерная доля его вины. Мне же вспомнился диалог стражников, говоривших о том, что, возможно, у заключённого хорошее чутьё на опасность. Да, очень похоже, что предположение Андре соответствует действительности. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружила, что мои руки сжались в кулаки, и костяшки пальцев побелели от напряжения.
— Значит, они просчитались, — процедила сквозь зубы я. — И не только в этом.
— К демонам их расчёты! — выдохнул Андре, запрокидывая голову и подставляя лицо неутихающему ветру. Будто ждал, что поток воздуха унесёт с собой весь груз горечи, боли и пережитого унижения. Вряд ли ветер мог справиться с такой задачей, однако минуту спустя Андре заговорил значительно более спокойно. — Мигдаль уже год, как превратился в кучу обломков. И мы позаботимся о том, чтобы в такие же обломки превратились и прочие их планы.
Я согласно кивнула. И, развернувшись лицом к Андре, положила руки ему на плечи.
— Мы справимся, — пообещала я не то ему, не то себе самой.
Он улыбнулся.
— Конечно, справимся.
И мы вцепились друг в друга так, словно подземелья Мигдаля разверзлись у нас перед ногами, возвратившись из небытия. И даже холодному, пронзительному ветру не под силу было остудить наш поцелуй.
Когда мы вернулись в дом, в котором квартировала во время пребывания в Дельмонде часть подпольщиков, выяснилось, что нас ожидают гости. Хорошо знакомый фургон, оставленный неподалёку от входа, красноречиво свидетельствовал о том, кто именно прибыл по нашу душу. Мы несказанно этому обрадовались. Андре отправил артистам наше сообщение довольно давно, но никаких гарантий того, что они своевременно прибудут в Дельмонде, не было. Да, даже бродячих артистов, не имеющих постоянного адреса, реально разыскать, но никогда не знаешь, сколько времени на это уйдёт. Да и получив письмо Андре, они вполне могли не принять его приглашение.
Однако теперь выяснялось, что все эти опасения были беспочвенными. Поэтому мы поспешили в гостиную, где нас ожидали старые знакомые. Остальные подпольщики благоразумно оставили нас наедине. На входе в комнату я вспомнила одну немаловажную деталь и быстро сняла с Андре заклятие изменения внешности, чтобы артисты смогли его узнать. Собственную же внешность пока оставила зачарованной.
Их было четверо. Одни сидели в креслах, другие стояли, разглядывая уставившие каминную полку статуэтки, картины и другие предметы интерьера. Мирта, Джей, Розалия и Ролен. Я улыбнулась: увидеть знакомые лица оказалось чрезвычайно приятно, несмотря на травмирующую природу обстоятельств, при которых нам довелось с ними повстречаться. Присутствие лекаря обрадовало особенно: я пару раз задавалась вопросом, продолжает ли он путешествовать вместе с артистами, или же их дороги успели с тех пор разойтись. Но нет: Ролен не только приехал вместе с остальными, но и вёл себя в их обществе иначе, чем прежде. Не как вежливый и доброжелательно настроенный чужак, а скорее как близкий человек — то есть более расслабленно и по-свойски.
— Артур! — Мирта первой бросилась к Андре, не скрывая радости от встречи. — Как я рада вас видеть!
Дальше последовали приветствия. Джей и Ролен обменялись с Андре тёплыми рукопожатиями, Розалия по-матерински потрепала его по руке.
— Вы прекрасно выглядите! — заметила она, окинув его одобрительным взглядом. Кажется, вот-вот — и похвалит молодого человека за то, что он хорошо кушал всё это время. — Гораздо лучше, чем когда мы вместе путешествовали. Сказать по правде, — она немного понизила голос, словно собиралась произнести нечто интимное, — тогда ваш вид оставлял желать лучшего. Как говорится, краше в гроб кладут.
— Мама! — всплеснула руками Мирта. — Вот умеешь же ты делать комплименты!
— Но я действительно сделала ему комплимент, — попыталась защититься Розалия, повернувшись за поддержкой к Ролену.
Лекарь, однако же, встал на сторону Мирты.
— Вообще-то на словах о том, что он хорошо выглядит, стоило остановиться, — с улыбкой заметил он.
Андре эта семейная перепалка заставила лишь рассмеяться.
— Хотите чего-нибудь выпить? — проявил гостеприимство он.
— Нет-нет, — покачал головой Джей. — Нас уже всем обеспечили те приятные молодые люди.
Он отступил в сторону, демонстрируя поставленный на полку кубок.
Андре развёл руками, мол, как скажете.
— Как прошло ваше выступление в Вессинии? — спросил он затем.
Мирта безразлично пожала плечами.
— Вполне благополучно, — откликнулась она. — Но и ничего особенного. Нас хорошо принимали, мы вполне неплохо заработали. Не более того. Никаких особенных изменений в нашей жизни не последовало.
— Ты просто слишком многого ждала от той поездки, — мягко произнесла Розалия.
— Возможно, — не стала спорить Мирта. — Так или иначе, мои чаяния не оправдались. Никаких карьерных скачков или интересных предложений.
— Вы нашли нового артиста? — перевёл разговор с пессимистичной темы Андре.
— Да, — улыбнулась Мирта. — Его зовут Валентин, он присоединился к нам в Вессинии.
— Хороший парень, — заметила Розалия. — И довольно талантливый.
— Это верно, — подтвердил Джей. — Хотя на роль прекрасного рыцаря, на мой взгляд, немного не тянет. Но, — подмигнул он, — в своё время из него выйдет неплохой дракон. Кстати, Артур, а вы не хотели бы продолжить театральную карьеру? Помнится, у вас неплохо получилось.
— О нет! — Андре, смеясь, отступил на шаг назад и вскинул руки в защитном жесте. — Больше меня на такое не подвигнуть.
— Жаль, жаль, — вздохнул Джей, но вид у него был при этом чрезвычайно хитрый, и я заподозрила, что он подал такую идею лишь для того, чтобы по-приятельски поддразнить Андре.
Ролен между тем весьма по-хозяйски приобнял Мирту за плечи. Андре устремил на них вопросительный взгляд.
