— Не раздувай дракона из мухи. Оно того стоило, я ни о чём не жалею, — заверил его Ноэль. — Когда ты дерёшься или споришь с таким жаром, кажется, будто у тебя есть крылья.
— Они есть у каждого, — Николас вновь повернулся к зеркалу, но в нём отражались лишь люди со своими мелкими страстишками. — Если не состригать с них перья.
— Идём, нас уже ждут, — отмахнулся Ноэль и потянул его за собой в коридор.
Николас всё больше вспоминал старшего брата, детство в Озёрном крае, будто окунулся в сгинувшие вместе с семьёй и домом времена.
* * *
Обеденная зала находилась на нижнем этаже. Длинный стол был застелен кружевной скатертью и уставлен изысканными блюдами в расписных тарелках. Почти все стулья уже заполнили важные члены Компании, с которыми Николаса ещё не познакомили. Два пустых места оставались по правую руку Жерарда. Ноэль сел рядом с дедом, Охотника — справа от него.
Взгляд упал на серебряные приборы, разложенные в ряд с двух сторон от тарелки. Ложки, щипцы, ножики странной формы, трезубые вилки. Как ими пользоваться? Дома и в общине что-то рассказывали, только Николас всё пропускал мимо ушей. Отставить панику! Первые всегда идут с дальнего края и по очереди к самым ближним к тарелке. Нужно понаблюдать, как делают остальные, и повторить. В конце концов, Охотник научился есть бамбуковыми палочками в Храме Ветров. Это не должно быть сложнее.
На первое, хотя нет, первое блюдо они проворонили, принесли протёртый суп с трюфелями. Николас выдохнул с облегчением — он оказался вкусным. После слуги в светлых ливреях предлагали блюда на выбор. В широкие двери внесли подносы с дарами моря: гребешками, мидиями, устрицами, крабами, кальмарами и каракатицами. Желудок болезненно сжался. Следом показались раки, улитки, лягушачьи лапки и склизкие телячьи мозги. Обычных домашних куриных крылышек или бараньих рёбрышек у них нет? А казалось, что хуже, чем на дальнем востоке, уже не будет!
Николас отчаянно вертел головой в поисках спасения.
— Неужели бесстрашный Охотник на демонов трусит пробовать нашу кухню? — подначил сидевший напротив оборотень, с которым Николас сражался утром. — Жюльбер, будем знакомы.
Он ловко отрезал от розовой массы мозгов кусочек и закинул в рот. Улыбнулся, облизываясь.
Николас пожал плечами и попросил копченого осётра и крабов с гарниром из морской капусты. Её-то он успел у старого Эльмы распробовать. С щипцами для раскалывания клешней пришлось попотеть, чтобы не забрызгать одежду и не попасть кому-нибудь в глаз осколком. Но всё обошлось. По крайней мере, было вкусно. А десерт из воздушного теста и крема оказался изумителен.
Жюльбер задорно подмигнул и поднял вверх большой палец.
— У тебя получается даже лучше, чем у меня, — сказал Ноэль, доедая свою порцию дичи под острым соусом.
Члены Компании пересказывали друг другу новости, произносили тосты и острили, обсуждали злободневные проблемы. После полдюжины кубков вина соседи Николаса захмелели и потеплели к нему. Зазывали на ночные гуляния по Дюарлю с посещением знаменитого "Дома запретных удовольствий" и заговорщически ухмылялись, будто считали, что он никогда о шлюхах не слышал.
— Рад бы, но мне запретили перенапрягаться, — пожал плечами Николас и перевёл взгляд на вождя.
— Разве же это тяжело по сравнению с тем, как ты утром махал мечом? — удивился Жюльбер.
— Вот именно! За это мне уже влетело, — Николас посмотрел на своего соседа слева.
Ноэль отложил приборы и салфетку, принимая суровый вид:
— Вам я бы тоже не советовал куролесить по ночам. Уже без того набрались до белых демонов. Горожане жалуются на ваши бесчинства.
— Ну, пощипал я ту подавальщицу в трактире, какая беда? — огрызнулся Жюльбер.
— И расколотил всю мебель, когда её муж попытался призвать тебя к ответу, — припомнил Ноэль. — Сколько раз повторять, мы здесь на правах гостей. Будем зарываться, и королю придётся прислушаться к своим подданным и прогнать нас.
— Его величество Орлен XIII нас не прогонит, — веско возразил Жерард. — В отличие от простолюдинов он понимает, насколько одарённые важны. Тем не менее, вынужден просить вас поубавить свой пыл. Сумеречники не должны потерять репутацию героев в глазах народа. Если вы не прислушаетесь, то я велю часовым никого из штаба не выпускать после наступления темноты.
— Что мы, дети какие? — пробормотал себе под нос Жюльбер и метнул в Ноэля испепеляющий взгляд. — Это тебя только игрушечные бои интересуют, а у нас запросы, как у настоящих мужчин.
— По крайней мере, смысл моей жизни не сводится к кутежам, попойкам и посещению всех злачных заведений города, — холодно процедил Ноэль, шаркнул стулом по полу и встал: — Прошу меня извинить.
Николас рванулся следом, но Жерард остановил его взмахом руки и покачал головой. Нельзя, так нельзя.
— Ишь ты, великий герой, — кривлялся Жюльбер. — Такой высокомерный зануда, что и поговорить не о чем. Даже в детстве ни на шаг от того, что старик говорит, не отступал. Так теперь ещё и нам навязывает. Какой из него лидер? Как отец его, послушная марионетка в чужих руках. Но ты же не такой?
Оборотень налил Николасу полный кубок. Выслушивать, как насмехались над Ноэлем, было неприятно, словно речь шла о нём самом. Николас отставил кубок и порычал:
— Мне уже хватит. И вам, думаю, тоже.
Зачинщики стихли. Жерард покосился на него с едва заметным торжеством во взгляде. Специально к Ноэлю подталкивает?
"Посмотрим, что ты запоёшь, когда я докажу твоему внуку, что он должен перестать тебя слушать и жить своим умом".
* * *
Утром Охотник взялся за медитации. Без заключённого внутри зеркала злого духа отражение не вызывало навязчивой тревоги. Видения никуда не делись, но Николас принял их. Теперь у него получалось долго вглядываться в складки балахона Безликого или в хмурое, словно выбитое в камне лицо Белого Палача.
Больше всего хотелось увидеть нового гостя — незнакомца в костюме ворона. От него веяло теплом и щемящей тоской.
Желание исполнилось почти мгновенно — в дверь постучал Ноэль. Видно, утренняя тренировка и общий завтрак уже закончились.
— Ты и впрямь медитируешь, — удивился внук вождя, войдя в комнату.
— Здорово голову прочищает. Перестаёшь думать, созерцаешь мир в тишине и спокойствии. А ещё помогает убить время, — ответил Николас, поднимаясь с колен.
— Я как раз за этим. Дед велел подыскать тебе занятие.
— Долго меня будут держать под колпаком?
— До приёма во дворце. Важно представить тебя королю в лучшем виде. Он очень любит волшебные диковинки.
— Я похож на ярморочного медведя? — фыркнул Николас, накидывая тёплый камзол поверх рубахи, раз уж они собирались на улицу.
— Это дань учтивости. Король нас поддерживает и позволяет жить на своей земле, а мы посвящаем его в свои тайны. Будь орден ближе к обычным людям, они бы не стали бунтовать.
— Это наивно. Они бы использовали нашу силу против нас. Собственно, так Лучезарные и поступили. Меня учили, что знания в недостойных руках, как и дар, приносят куда больше вреда, чем пользы.
— Нужно отступать от правил, когда они изживают себя и загоняют в ловушку. Если... — Ноэль глухо закашлялся. — Если я тебя раздражаю, то Жюльбер может занять моё место. Он к тебе более чем расположен. Я понимаю, насильно дружбу не заслужить...
— Ты чего? С ним и поговорить-то не о чем, не то, что поспорить или даже помолчать.
Николас заглянул в его глаза, похожие на глаза телёнка с наивным блеском в едва различимых зрачках.
— Тогда идём, — Ноэль кивнул в сторону двери.
Они проследовали в широкий корпус в глубине штаба, нежилой, судя по мрачности архитектуры, с маленькими зарешёченными окнами. Барельеф на треугольном фронтоне напоминал чашу весов: из концов и середины дуги выходили три прямые линии и пересекались наверху. Впечатляли окованные железом двери с огромным замком, как и стоявшие у входа вооружённые до зубов часовые. Они придирчиво осмотрели посетителей и только после этого пропустили внутрь.
— Цех книжников — секретное место. Дед забрал сюда всех своих сторонников из Эскендерии, чтобы они продолжили изыскания, — пояснил Ноэль, когда они вошли в длинный коридор с дверями через каждые пять-десять шагов.
В помещениях что-то гремело, кипело, булькало, стучало. Запахи тухлых яиц, едкого дыма, дубилен, древесных смол, спиртов, эфирных масел смешивались в воздухе.
Ноэль открыл одну из дверей. Внутри просторной комнаты располагался стол с мензурками и змеевиками. Масляные горелки нагревали цветные жидкости до кипения. Юные книжники под присмотром старого наставника толкли в ступах и смешивали остро пахнущие порошки.
— Здесь делают горючие смеси, — объявил Ноэль. — С их помощью мы удесятерим наши силы.
— Я уже видел подобное и в Поднебесной, и у Лучезарных в Эскендерии, — тихо хмыкнул Николас.
— Значит, мы сделаем лучше, действенней.
В следующих помещениях книжники готовили яды и лекарства, сооружали хитроумные военные машины и механизмы, производили исчезающие чернила и ещё много полезных для войны вещей, которые склонили бы преимущество на сторону Компании.
Когда через пару часов они покинули здание, Николас не сдержался:
— Вы тратите безумные деньги на наше содержание, вооружение и исследования книжников. Что будет, когда вы развяжете войну?
— Это ради престижа, — возразил Ноэль, явно повторяя слова своего деда. — Чтобы люди не считали нас шарлатанами, а ценили и уважали, как образованных и воспитанных членов общества, цвет человечества.
— Нет. Из-за этого ваш король постоянно повышает налоги, население нищает и бедствует, особенно в провинциях. Если бы дед выпускал тебя за пределы Дюарля, ты бы понял. Останавливается развитие и производство, распространяются грязь и болезни. Простые люди страдают и презирают нас за это гораздо больше, чем из-за редких кутежей сорвиголов вроде Жюльбера.
— Что ты предлагаешь? — ожесточился Ноэль. — Отправиться на костёр к Лучезарным? Мы хотя бы пытаемся бороться! Каково простым людям будет, когда никто не защитит их от демонов?
— Вы не боретесь с демонами, а боитесь высунуть нос за пределы этих стен. Ордена нет уже больше двадцати лет, и люди в единоверческих странах не жалуются. Сумеречники им больше не нужны. Наше эпоха закончилась. Нужно искать иные пути, иначе не Лучезарные, а само время сметёт нас, как отжившую своё листву.
— Что ж, я покажу тебе и наши новые пути.
Ноэль повёл его в куда более светлое, украшенное тонкой лепниной здание.
— Что за занятие вы мне придумали? Уж не изыскания ли проводить? На роль книжника я не подхожу, — недоумевал Николас.
Внук вождя загадочно улыбнулся.
— Это учебный корпус. Здесь дети до двенадцати лет посещают грамматическую школу, лучшие поступают в колледж. Университет, как в Эскендерии, мы организуем в будущем. А пока книжники придумывают новые техники для использования способностей Сумеречников. Но в основном Компания обучает одарённых, чтобы они не вредили ни себе, ни окружающим. После они могут развивать дар сами или не развивать, но жить без страха и неудобств. Для этого не нужны ни опасные испытания с участием духов, ни восемь лет напряжённой учёбы, ни даже сильный дар.
Старый Гвидион не одобрил бы такого кощунства.
Они вошли в просторный светлый холл, где носились дети, громко болтали и смеялись стайки подростков, деловито сновали книжники в мантиях.
— Наставником становится каждый, кто искушён во владении даром. Это плата за привилегии, которые даёт членство в Компании. Обычно наставники берут по два ученика на полгода. Можно и больше, можно обучать быстрее — за хорошую работу наставник получает награду и даже увеличение жалованья. Если ученик оказывается сложным, можно обойтись одним и уделить ему больше времени. Главное, чтобы после обучения он не испытывал трудностей со своим даром.
— Это невозможно! — оборвал друга Николас. — Я обучался всю жизнь у лучших наставников, но всё равно испытываю огромные трудности. Однажды мой дар убьёт меня, и вряд ли найдётся мудрец, который мне поможет.
— Ты чем-то болен? — нахмурился Ноэль. — Я скажу деду, он привлечёт лучших целителей.
Ну, уж нет, если с ним продолжат обращаться, как с хрустальной вазой, он сойдёт с ума.
— Всё в порядке. Просто подобные идеи кажутся мне несостоятельными, — ответил Николас расплывчато.
— Но они работают кроме совсем тяжёлых случаев, которые встречаются раз на тысячу.
Ноэль отвёл его в кабинет, где от пола до потолка громоздились кипы бумаг.
— Здесь записаны имена всех членов Компании вместе с их способностями и результатами обучения. Здесь же можно получить список учеников, ожидающих наставника.
Полная женщина-писарь оторвала взгляд от очередного листа и вручила Ноэлю стопку бумаг.
— Как новичку, тебе полагается послабление. Можешь выбрать только одного ученика
— Но наставник должен знать особые техники, обладать терпением, мудростью, опытом и ещё прорвой разных качеств, которых у меня отродясь не было, — замотал головой Николас. — Я просто воин.
— Дозорный с границы, Аллен, докладывал, что ты легко помог юному огнежару, от которого отказались куда более опытные наставники, — парировал его выпад Ноэль.
— А эти куда более опытные наставники всегда перепоручают сложных учеников тем, кто такой возможности не имеет?
— Всякие накладки случаются. Мы лишь люди. Но ты можешь это исправить, — он вложил бумаги в руки Николаса. — Идём, я покажу тебе тех, кто только записывается.
Перед следующим кабинетом толпились люди, сидели на стоявших вдоль стен лавках или тряслись на проходе. Большинство выглядело бледными, измождёнными и перепуганными. Их ауры сочились болезнью, набухали переизбытком энергии, отверстия каналов в ауре лихорадочно мерцали. Одарённым, и правда, требовалась помощь, пускай даже не мудрого старца.
Ноэль приоткрыл дверь. На стуле перед ещё одной женщиной-писарем сидел мужчина и дрожащими губами отвечал на вопросы.
— От желающих отбоя нет, — плутовато прищурился Ноэль. — Я бы тоже не отказался поучиться у самого лорда Комри.
— С тебя ветроходство, — сдался Николас.
* * *
Первую свою ученицу Николас встретил случайно на прогулке в парке. Эта зрелая женщина носила тёплое платье из пёстрых лоскутов и такую же шаль, сапоги на ногах прохудились и просили есть. У поросшего камышами пруда к ней слетались голуби и утки. Каждую птицу она называла по имени и говорила, как с людьми.
Николас разузнал в Компании всё о ней и её даре. Необычный звероуст — шепчущая птицам, её звали Клаудией Ламбер. Она жила на улице. Люди сторонились её, даже Сумеречники, считали чокнутой. Хотя почему? Каждый одарённый немного со странностями. Конечно, она выглядела неопрятно, с всклокоченными бурыми волосами и обветренным лицом, но её прозрачно-зелёные глаза лучились добротой.
Сумеречники несколько раз пытались забрать её с улицы, одеть и обогреть, но Клаудия отказывалась. Теперь к ней отправляли исключительно провинившихся новобранцев в качестве наказания. Выслушав всё это от писаря, Николас со смехом заверил, что уговорит её.
