— Хорошо. Сестра, дайте пациентке немного эликсира. Сейчас это действительно не помешает.
Сестра подошла и молча опустила длинную трубку, выходящую из сосуда, вставив её в губы Гермионы. С трубки сорвалось несколько капель, после которых Гермиона внезапно скривилась, и тут же её губы обрели большую свободу. Она ухватилась ими за край трубки и сделала жадное всасывающее движение, непрерывно морщась. По палате распространился слабый, но отчетливый запах виггенвельда.
— Вот так, — её голос стал чуть громче и понятней, хотя начал звучать ужасно хрипло. — А теперь... доктор... оставьте ёмкость... Гарри... и покиньте нас... на время. Вы все.
— Что это за командирские замашки, юная леди?! — возмутился Сметвик. — Вы не у себя в Министерстве или где вы там ещё работаете. Я не допущу...
— В Отделе Тайн, — подсказал Гарри, продолжая улыбаться.
— Так и что же? — голос Сметвика внезапно сел. — Всё равно это не основание, чтобы...
— Доктор, — прервала его Гермиона, смотря на него пристальным взглядом, — давайте договоримся. Вы... даёте нам... с Гарри... поговорить столько... сколько нам потребуется... а потом... он уйдет... и сутки... не будет вас... беспокоить.
— Сутки?! Гермиона, я не уйду отсюда ни за что на свете!
— Гарри... — прохрипела она строго, — не капризничай. Мне будет нужен... покой.
— О'кей, о'кей, — протянул он сокрушенным тоном, — я обещаю.
— Ну, хорошо! — Сметвик, казалось, уступает словно под прицелом палочки. — Но имейте в виду, за последствия будете сами отвечать, мистер Поттер. Пациентке нужен полный покой, как она и сама заметила. И учтите, мы будем под дверью, и если что-то пойдет не так, нам придется выставить вас в любое время. Да. В любое время.
Гарри не смотрел в его сторону, ни на секунду не отводя взгляда от Гермионы, но был практически на сто процентов уверен, что доктор сейчас промакивает со лба пот своим платочком.
— Дай ещё, — сказала Гермиона, когда медики вышли из палаты, которая вдруг разом словно увеличилась в размерах.
— Это не вредно? — осведомился он.
Она сделала попытку повертеть головой, но вместо этого ответила.
— Смесь крове...восстанавливающего... живо...творящего и... виггенвельда.
— А как ты определила?
— По запаху... Гарри... ты такой... обормот! Дай ещё... или тебе нравится... когда я... такая беспомощная?
— Надо бы мне тоже придумать для тебя какое-нибудь обзывательство на те случаи, когда ты говоришь подобную чушь, — возмутился он, поднося трубку к её губам.
— Только попробуй! — она жадно припала к эликсиру, хотя по её лицу видно было, насколько гадкий у него вкус.
После нескольких глотков она облизала губы, часто заморгала и снова попыталась повертеть головой. Он поставил сосуд на столик у окна, осторожно присел на кровать и, склонившись над ней, взял в руки обе её ладошки.
— Ну вот как же ты умудрилась?! А? Ну вот как?!
— Кто меня нашёл? Ты?
— Да, — он опустил голову, не желая вызывать в памяти те эпизоды, когда он шёл как в бреду в опустевшей квартире по кровавому следу.
Сейчас внутри него словно что-то оттаивало. Он был рад, что всё обошлось достаточно быстро. Потому что оттаяло бы всё равно, но оставайся он к тому времени в неведении, боль была бы такая, что он не знал бы, как её пережить. Любовь к ней настолько пропитывала его, что буквально заполняла каждую клеточку тела. Его бы просто разрывало на куски. Теперь вместо боли внутри постепенно распространялась облегчённая эйфория.
— Гарри, мне жаль, — её голос снова приобрёл привычный тембр, только звучал значительно слабее, и казалось, что она уговаривает. — Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.
— Мне пройти?! О чём ты?! Ты пережила настоящий ад! Как ты выдержала этот год, я не могу себе представить?! Я не в состоянии даже подумать об этом без содрогания.
Он слегка сжал её пальцы, которые всё больше теплели в его ладонях.
— Джинни всё-таки проговорилась?! — на её лице появилось страдальческое выражение. По крайней мере, теперь оно снова могло выражать эмоции.
— Да, рассказала сегодня утром, после того, как я вернулся домой. Собственно, всё и закрутилось из-за этого.
— Я поняла. Мне так не хотелось, чтобы ты узнал. Ну, зачем тебе эти переживания, Гарри?! Всё же должно было быть хорошо, ужас кончился, мы вместе. Зачем?!
— Гермиона... ты... так нельзя! Я понимаю, что ты за меня боялась, но это... это слишком, понимаешь?! Это уже переходит все границы! Это уже не любовь, это какое-то... безумие!
— Понимаю, Гарри. Понимаю, что теперь ты будешь мучиться ещё и чувством вины из-за меня, из-за моих ошибок.
— Ты... о, боже! — он потер лоб. — В следующий раз, если решишь жертвовать собой из-за меня, советуйся не с Джинни пожалуйста, а со мной, хорошо?
— И ты мне разрешишь пожертвовать, если что? — она слабо улыбнулась.
— Нет. Мы просто что-нибудь придумаем. Просто сядем и придумаем вместе. Как раньше всегда придумывали.
— Интересно, что б ты придумал, узнай о моей ситуации где-нибудь в ноябре? Или зимой? Только честно, Гарри. Скажи честно.
Он поднял глаза к потолку. "Честно". Такие вопросы сражали наповал.
— Пошёл бы убивать. Ты права. Ну и что?! — вскинулся он. — Пусть так. Учитывая обстоятельства, много бы мне не дали. Отсидел бы, подумаешь. Зато с тобой было бы всё в порядке.
— Гарри, ты такой дурачок! Тебе бы ничего не дали, я бы тут же просто схватила тебя в охапку и увезла из страны.
— Тогда почему же...
— Да потому что я боялась, что ОН тебя убьет! Как ты не понимаешь? Я же чувствовала это в нём. Ты бы в последний момент стал колебаться. А он, видя, что ему угрожает, видя, что он прижат к стене, колебаться бы не стал.
— Неужели... неужели он настолько... превратился в чудовище?
— Ни в какое чудовище он не превратился. Но страх делает с людьми ужасные вещи, тем более, с такими, как он. А тут ещё к страху примешивалось много чего. Скорее всего, идя к нему "разбираться", ты бы, может быть, изначально и хотел его убить, но передумал бы по ходу, потому что ты не убийца по своей сути. Ты даже в Волдеморта выстрелил экспеллиармусом. Но он, ставя себя на твоё место, твёрдо бы был уверен, что ты непременно его убьёшь.
— И это называется: "не чудовище"! То, что он с тобой творил... это... я даже не знаю, как назвать такое!
— Она что, давала тебе читать мои письма?! — её глаза округлились от ужаса.
— Слава богу, нет. Даже, если бы дала, я бы не стал читать. Но мне вполне хватило и общего рассказа.
— Давай не будем об этом. Это было и прошло. Я больше никогда не хочу об этом вспоминать, никогда, слышишь, никогда!
— Ну, успокойся, успокойся! — он с тревогой погладил её руки, испугавшись, что заставил её чересчур волноваться.
— Всё нормально, Гарри. Я просто хочу начать всё с чистого листа. Так, как новая кожа нарастет у меня на теле, так же хочу, чтобы наросли новые воспоминания. Счастливые.
— Конечно. Так и будет, обещаю. Я всё для этого сделаю. Только вот...
— Что?
— Химера задери, всё равно не пойму, зачем было быть с ним честной? Соврала бы, да и дело с концом. Зачем было ему признаваться, что ты... ну... больше не беременна? Неужели ты не понимала, как он отреагирует? Чёрт, и зачем Джинни вообще это ляпнула?!
— Я и соврала, Гарри. Я и соврала.
— Не понял. А тогда, из-за чего же...
Он начал говорить, но что-то в её лице заставило его остановиться. Он никогда не был особо догадливым, но сейчас его словно озарило изнутри.
— Постой... Я правильно тебя понял?
Она молчала, поджав бледные губы.
— То есть, получается, ты... Ты всё ещё была беременна в тот момент?!
— Прости, Гарри! Я не смогла. Честно пыталась. Решила выпить для смелости, но не помогло. Я только напилась, ты же сам видел. Но я знала, что я должна это сделать, понимаешь, должна! Поэтому я выбрала другой вариант. Сказать тебе, что я это сделала, чтобы отрезать себе путь назад, лишить себя выбора.
— А ему ты сказала... то же, что и мне. Охренеть! Получается, он что, убил собственного ребёнка?! Это... это просто какой-то кошмар!
— Я думала, доктор скажет тебе о том, что я, естественно, его потеряла.
— Он начал говорить, но в этот момент ты очнулась... Но зачем, ЗАЧЕМ ты это сделала?! Зачем ты ему соврала?! Ты же понимала, чем это может кончиться.
— Я хотела отомстить! Я хотела увидеть его глаза, когда он узнает. В тот самый момент, когда его власть кончилась, когда он понял, что уже потерял меня, нанести ему этот окончательный удар. Чтобы он почувствовал кое-что из того, что чувствовала я. Душевную боль. Бессилие. Понимание того, что кто-то решает твою судьбу за тебя. Это было спонтанное решение, Гарри, не осуждай меня. Я же не знала заранее, что у них с Джинни состоится этот разговор, так что я просто реагировала. Я тогда ни о чём не думала. Даже о тебе, представляешь? Я была просто злобным животным, упивающимся своей местью.
— И смотри, чем это кончилось, — сказал он, удручённо оглядывая её тело, скрытое простынёй.
— Я всё равно отомстила. Теперь он вынужден скрываться, как загнанный зверь, его не ждёт более ничего, кроме позора и мук сожаления. Это того стоило. Моя боль того стоила.
— Гермиона, — прошептал он, чувствуя, как его сердце обливается кровью от осознания того, до чего пришлось дойти его любимой женщине, если она сейчас лежит и упивается осознанием собственной мести.
— Дай мне ещё эликсира.
— Нет, хватит. Я понятия не имею, сколько его можно за раз, и как это потом на тебе скажется.
— Гарри, я чувствую слабость, а нам ещё надо о многом поговорить. О самом главном. Как мы будем жить дальше.
— О чём это ты?
— Гарри, дай мне эликсир... Ну пойми, чтобы мне спокойно лежать и выздоравливать, я должна решить для себя несколько важных моментов. Иначе я буду дёргаться и нервничать.
— Хорошо, — он тяжело вздохнул и отправился к окну за сосудом с эликсиром, — но это в последний раз.
— Гарри, в меня его ещё столько вольют, ты даже себе не представляешь. И, если бы только его! Давай.
— Может, освободить тебе руки?
— Еще чего, ты с ума сошел?! Чтобы я во сне натворила дел? Я сейчас должна находиться в одном положении и не дёргаться.
— Приятное здравомыслие, — сказал он удовлетворённо, подавая ей кончик трубки.
Она стала пить, и он с радостью заметил, что она чуть приподнимает голову, на щеках появился едва заметный румянец. По крайней мере, её кожа уже не выглядела такой ужасно восковой.
— Кстати, Гермиона, здесь же было твое начальство.
— Да?! — встрепенулась она. — И что ты им наговорил? Надеюсь, ничего гадкого не сказал? Не выяснял отношения, а то с тебя станется.
— Гермиона, если они только попробуют из-за нашего разговора устроить тебе неприятности, я весь ваш отдел по кирпичику разнесу.
— Значит всё-таки выяснял отношения, глупый ты обормот! Ну зачем, Гарри, я же тебе говорила, что у меня на работе всё в порядке. Люди пришли, волновались за меня, а ты наверняка начал их обвинять во всяких ужасах.
— Никаких таких ужасов. Просто спросил кое-что. И вообще! Если бы они и вправду волновались. А то ведь пришли ко мне с вопросом, видимо, тебя уже списали со счетов. Кстати, они сейчас, в данный момент, нас не подслушивают случайно?
— Ты и это умудрился выспросить?! Я тебя убью! Нет, честно. Дай мне только встать с постели, я тебе устрою весёлую жизнь, Гарри Поттер. Ты не обормот, ты настоящая ходячая проблема! Ты понимаешь, что теперь надо мной будут полгода потешаться из-за твоих гневных вопросов?!
— Потешаться? — удивился он.
— Ну конечно! Ты не представляешь, какие язвы у нас работают! Когда я подгадывала, чтобы попасть к тебе консультантом, шуток было столько, что я не знала, куда деваться! Я же у них — младшенькая, они меня, видите ли, опекают. И считают себя вправе меня подкалывать время от времени. Паразиты!
— Хм, никогда бы не подумал. У них были такие лица, словно... короче, меньше всего от таких можно ожидать шуток. Особенно этот... как его — Троттер. Вот уж унылая физиономия!
— И он здесь был? Это, между прочим, мой главный противник в отделе. Можно сказать, идеологический. Мы с ним постоянно грызёмся. Представляешь, он считает, что теория о чистокровности верна. Правда, отчасти, но это он так прикрывает свой оголтелый расизм. У него даже теоретическое обоснование имеется.
— Вот ведь негодяй!
— И не смей так ехидно улыбаться! Ты представить себе не можешь, сколько раз мы с ним уже ругались. И хуже всего, что я за всё время так и не смогла найти убедительных аргументов против его теорий. Он такой скользкий тип, и столько на эту тему накопал, что очень трудно взять его нахрапом. Ну ничего, я ещё его подниму на смех, с его пещерными взглядами.
— Послушай, Гермиона, я не понимаю. Если они правда так к тебе относятся, тогда... Почему же ты не попросила у них помощи?! Неужели они бы не вошли в твоё положение? Раз у вас столько полномочий, могли бы как-то это решить.
Она отвернулась к стене и ответила совсем тихим голосом, закусив губу.
— Конечно, они бы помогли. Я же тебе сказала, что они меня опекают. Но... — она резко повернулась, — я не хотела становиться убийцей, Гарри!
Он отпрянул.
— Понимаешь, если бы я только заикнулась о чём-то подобном, хотя бы намекнула полсловечком... Я бы пришла вечером домой, и всё было бы на своих местах. Грязная посуда, разбросанные вещи, работающий телевизор, открытая банка пива, волшебная палочка на подлокотнике кресла. А человека бы не было. Он бы исчез, исчез навсегда, и никто, никогда бы его больше не видел! Я не могла так поступить.
— Н-да... Понимаю тебя. Тяжелый выбор.
По идее, он должен был бы сейчас ужаснуться, что за люди работают вместе с Гермионой. Но как-то не ужасалось. То ли потому, что он очерствел за последнее время, то ли просто по той причине, что он их понимал, хоть и осуждал в какой-то мере. Гермиона была из тех женщин, которых непременно хочется опекать, пускай они и терпеть не могут подобного к себе отношения. Достаточно узнать, что кто-то применяет ужасное насилие к тому, кого ты опекаешь, волей-неволей потянет применить любые доступные способы для решения вопроса. Мужчинам вообще свойственно тяжело переживать, когда обижают женщин, но когда таких — это совершенно невыносимо! Наоборот, теперь Гарри даже чувствовал большее спокойствие за неё, зная, что есть люди, способные, если что, пойти на крайние меры ради её безопасности.
— Гарри. Гарри! — кажется, он излишне глубоко задумался. — Я спрашиваю, чего они хотели?
— Ну, им было интересно, что нам сказал Жнец, когда я послал его куда подальше с его требованием.
— А! Понятно.
— А вот мне ничего не понятно.
— Да я... собственно, об этом и собиралась с тобой поговорить. Как нам теперь жить и что делать.
— А это как-то связано?
— Ещё как, Гарри, ещё как. Или ты думаешь, мне просто так сохранили жизнь?
— В каком смысле "сохранили"? Тебя же вытащили доктора.
