— Искусные мастера Келлуана огранят этот камень, тверже которого нет ничего на свете, и он засверкает подобно славе живого бога, жизнь, здоровье, сила.
Наместник взял алмаз и принялся с интересом его разглядывать.
— Я уже говорил, что ты совсем не знаешь мой народ, Алекс. Для нас творить добро, значит, помогать своей душе, миновать суд Осирса.
"Лучше момента не придумаешь", — решил юноша и выпалил:
— Зато мне известно имя радланского лазутчика в Нидосе.
Наместник и Барефгорн замерли. Похоже, ему все-таки удалось их удивить.
— О каком лазутчике ты говоришь? — сурово нахмурился писец-стражник.
— О Скунде Арбоне по прозвищу Квинтум.
— Кто это такой, и с чего ты решил, что он радланский шпион? — с нескрываемой иронией поинтересовался Джедефмоот.
— Поверьте, владыка, у меня есть все основания так думать, — заверил Александр.
— Расскажи? — предложил вельможа, знаком указав на табурет.
— В первый раз я услышал это имя год назад. Когда мы с Тусетом выручали мою невесту из казарм городской стражи. Куда она попала случайно вместе с членами "Общества Диноса" ...
Наместник слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Едва юноша дошел до момента, когда арестованных выпустили по приказу городского стратега, Барефгор, так и оставшийся стоять, насмешливо проговорил:
— Ему просто заплатил кто-то из родственников.
— Чтобы начальник городской стражи Нидоса среди ночи примчался спасать каких-то пьяниц, нужны очень большие деньги, — возразил Алекс.
— Кто из советников был при их аресте? — спросил Деждефмоот.
— Айри запомнила только одно имя — Фролас.
— Тебе еще что-нибудь известно о том радланине?
— Примерно месяц назад мы с Герносом возвращались от больного через площадь Великого флота. Там за нами увязался какой-то человек. Заскочив в лавку, он сразу же потребовал встречи со Скундом Арбоном. А когда я ему сказал, что здесь таких нет, стал нести какую-то чушь про кольцо...
— Какое кольцо? — прервал его наместник.
— В числе вещей, доставшихся мне от покойного писца Энохсета, был большой серебряный перстень с камнем. Так получилось, что из всех украшений у меня сохранился только он. Вот я и стал его носить.
— Где оно? — поинтересовался Барефгорн.
— Отдал на переплавку, — без колебаний ответил парень. — Но я легко могу его нарисовать.
— Продолжай! — велел Джедефмоот.
— Когда он понял, что попал не туда, то испугался и убежал. Потом неподалеку нашли его труп. Мне сказали, что это Вул Сенторий, отпущенник Сентора Минуца Цицера.
— Его недавно убили, — тихо проговорил писец-стражник.
— Я слышал, — кивнул Александр. — А сегодня Арбон приходил в мою лавку, расспрашивал о Вуле. Тогда я окончательно понял, что это лазутчик, и он по-прежнему в городе.
— Ты знаешь, где он живет? — с явным одобрением в голосе спросил Барефгорн.
— Нет. Но думаю, вашим людям не трудно будет это установить.
— Ты считаешь, что их так много? — вскинул брови наместник. — И не забудь, что я не могу вмешиваться в дела города.
— Тогда передайте эту информацию вашим сторонникам в Совете Ста, — посоветовал парень.
— Судя по твоему рассказу, они уже все знают, — напомнил писец.
— Но они не знают, что вы знаете, — с нажимом проговорил Алекс. — А число лазутчиков легко можно увеличить.
— Как? — усмехнулся Барефгорн. — Доверить их вербовку тебе?
— Нет, — покачал головой молодой человек. — Есть способ проще и надежнее.
— И какой же? — кажется, заинтересовался Джедефмоот.
— В Нидосе живет немало келлуан. И не только ваших слуг, солдат или писцов...
— Ты имеешь ввиду преступников, нарушивших волю живого бога и бежавших из страны? — нахмурился вельможа.
— Да, владыка, — кивнул Александр, и прежде чем собеседник прервал его, продолжил. — Большинство из них никогда не были врагами государя Келл-номарха, жизнь, здоровье, сила. Даже если обстоятельства или собственная глупость привели их в Нидос, они остались келлуанами. И по-прежнему хотят, чтобы их душа после смерти попала в царство Осирса, а тело упокоилось со всеми ритуалами в священной земле Родины. Разве живой бог в бесконечном милосердии своем не окажет им подобную милость? Разумеется, если те искупят свою вину верной службой?
Наместник переглянулся с писцом. Видимо, удивляясь, как такая простая мысль не пришла им в головы. В какой-то книжке про попаданцев, прочитанной Сашей Дрейк, это называлось инерцией мышления.
— Это может решить только сам государь, жизнь, здоровье, сила, — задумчиво проговорил Джедефмоот.
— Но вы можете обратиться к нему с такой просьбой?
— Даже если Келл-номарх согласится простить своих заблудших детей, как это сделать здесь в городе? — спросил Барефгорн.
— Для этого нужен храм келлуанских богов, — ответил Алекс. — Чтобы любой, кто желает, мог посетить богослужение, принести жертву и поговорить со жрецами.
— Во дворце есть храм, — проговорил наместник. — Я регулярно славлю богов и совершаю жертвоприношения.
— Которые могут посещать только твои слуги и солдаты, — заметил юноша.
— Других келлуан в городе быть не должно, — напомнил писец.
— А они есть, и все о них знают, — улыбнулся Александр. — Я имею в виду моряков. Многие из них чинят здесь свои корабли или помногу дней дожидаются нужных товаров. Разве не долг слуг живого бога заботиться обо всех его подданных?
— Эти пьяницы и богохульники больше любят кабаки и шлюх, — рассмеялся Барефгорн, но наместник знаком приказал ему замолчать.
— Местным жрецам это не понравится. Вместо лазутчиков я могу обрести новых сильных врагов.
— В городе есть даросский храм и ольвийское капище, — покачал головой парень. — Вряд ли кто-то обратит внимание на небольшое святилище, посвященное Баст, Анук или еще кому-нибудь не из великих богов Келлуана.
— У тебя есть ответы на все вопросы, Алекс, — усмехнулся Джедефмоот.
— Мне кажется, что даже у богов нет ответа на все вопросы, — возразил Александр. — Я всего лишь постарался хорошо подготовиться к встрече с вами, владыка.
— Ты придумал еще что-то? — с любопытством спросил вельможа.
— В Нидосе мало лекарей, и их услуги весьма дороги, — проговорил юноша. — Если при храме открыть заведение, где келлуанские лекари будут лечить людей за весьма умеренную плату, а кого-то и совсем бесплатно, горожане станут сильнее любить своего государя.
— Что-то вроде Домов излечения в Эруке при храме Ануба, — кивнул Барефгорн.
— Если сделать его маленьким, это вызовет недовольство у тех, кому не хватит там места, — медленно сказал наместник. — А большой Дом излечения будет дорого стоить. Больных надо кормить, убирать за ними.
— Часть денег можно вернуть, если открыть еще и школу. Где за плату обучать не только лекарскому искусству, но и математике, астрономии и другим полезным наукам, — высказал свое предложение Алекс. — Конечно, это не компенсирует все затраты. Но вы приобретете дешевых лазутчиков и множество сторонников среди простолюдинов. Появится еще одна ниточка между Нидосом и живым богом, жизнь, здоровье, сила.
Келлуане молчали.
— Пусть радланский император говорит с ними на одном языке, и их предки приплыли из далекого Радла, — продолжал парень. — Но ему нет дела до простых горожан, а Келл-номарх заботится о всех своих подданных.
Он перевел дух.
— Кроме того, для привлечения на свою сторону образованных людей, можно открыть библиотеку. Где каждый желающий сможет прикоснуться к той части мудрости Келлуана, которую живой бог сочтет открыть остальному миру.
Александр замолчал, непроизвольно облизав пересохшие губы.
— Хочешь стать моим слугой? — внезапно спросил наместник.
Молодой человек отрицательно покачал головой.
— Думаю, свободным горожанином я принесу вам больше пользы. Смогу заключать сделки, свидетельствовать на суде. Да и богатые нидосцы будут относиться ко мне по-другому.
Вельможа хмыкнул.
— А что ты хочешь для себя?
— Ничего, — пожал плечами парень. — Разве что чести шить одежду для вас и ваших слуг.
Писец усмехнулся.
— Ты, в самом деле, портной?
— Я лучший портной, — твердо заявил Алекс.
Джедефмоот рассмеялся.
— Скоро прибывает моя жена, и я обязательно расскажу ей о столь искусном мастере.
— Ручаюсь, она не пожалеет, если решит воспользоваться моими услугами, — заверил молодой человек. — Да и вам я могу кое-что предложить.
— Я подумаю над твоими словами, — вельможа положил ладони на стол, всем видом давая понять, что аудиенция окончена.
Александр встал.
Барефгорн проводил его на кухню, где угостил пивом и протянул амулет в виде серебряного жука на кожаном шнурке.
— С ним тебя всегда пропустят во дворец.
— Благодарю, господин.
Выйдя за ворота, юноша почувствовал, что рубашка его стала мокрой от пота. Как он и думал, этот разговор оказался самым трудным.
Часть 3
Vici
Глава I
Роковое стечение обстоятельств
или забавы богов
Для Гордона все это являлось частью
громадной мыльной оперы жизни.
Каждый фрагмент имел
свое значение. Одни получают трепку,
другие - после многих страданий -
заслуженную награду.
Грегори Бенфщрд
Панорама времен
Кто-то рывком сдернул с головы мешок и ткнул в лицо пылающим факелом так, что борода затрещала и задымилась. Тиллий отпрянул, жмурясь от жара.
— Это он? — спросил мужской голос. — Не перепутали как в прошлый раз?
— Не сомневайтесь, хозяин, — уверенно прогудел хриплый бас. — Он. Вон и рука покалечена. Все, как вы говорили.
При этих словах один из похитителей сжал локоть пленника. Тот беззвучно закричал не в силах вытолкнуть изо рта кляп. Факел убрали. Отпущенник увидел немолодого мужчину в грязном переднике поверх хитона.
— Нашли у него что-нибудь?
Похитители замялись
— Вам мало платят, бездельники? — прикрикнул хозяин.
— Да вы что, Арут, — обиженно прогудел бас. — Серебришка чуток да два кольца.
— Покажи! Да не жмись ты! Давай!
Широкоплечий здоровяк с сожалением запустил волосатую лапу за шиворот хитона.
Мужчина повернулся к укрепленному на стене факелу и стал внимательно рассматривать перстни. Тиллий заметил, что на правом глазу у него большое белое бельмо.
— Рахмы себе возьми, а эти я заберу.
— Что дальше с ним делать? — спросил молчавший до этого второй похититель.
— Свяжите. Пусть полежит, подождет господина.
Тиллий задергался.
— Чего трепыхаешься как шлюха под клиентом? — жизнерадостно хохотнул обладатель баса, залепив ему кулаком в ухо. — Только хуже будет.
Вдвоем с приятелем они ловко скрутили ему ноги, привязав к вывернутым за спину рукам. Перед глазами плыли разноцветные колеса, сквозь которые отпущенник разглядел криво сложенные кирпичные стены, низкий деревянный потолок, грубо сколоченную дверь.
Один за другим все трое ушли, прихватив с собой факел, оставив пленника в полной темноте. Тиллий почти не помнил похищения. Просто удар по голове, а очнулся уже со связанными руками, с кляпом во рту и мешком на голове. Потом долго куда-то тащили, пока он не очутился в этой каморке. Кто эти люди? Зачем его схватили? Что будет, когда узнают, что он убил Сентора Минуца? Одни вопросы и никаких ответов. Кто этот господин, кого ему придется ждать? Стараясь успокоиться, отпущенник начал вспоминать всех своих врагов, число которых получилось довольно внушительным. Вот только никто из них не стал бы возиться с похищением. Просто прирезали бы и все. Внезапно Тиллий вспомнил, что уже слышал имя Арут. Точнее Кривой Арут — хозяин харчевни "Пьяная кружка". Даже среди портовых кабаков это заведение пользовалось дурной репутацией. Поговаривали, что владелец связан и с пиратами и городской стражей.
Стянутые веревками руки начали неметь, и вскоре острая боль пронзала каждую мышцу, заставляя позабыть обо всем. Жесткая тряпка высушила рот, превратив язык в бесчувственную деревяшку. Отпущенник потерял счет времени, не в силах думать ни о чем кроме терзавшей тело боли.
Когда из-за двери донесся негромкий шум, он уже балансировал на грани беспамятства. В дверной щели мелькнул тусклый свет. Глухо брякнул деревянный засов. Освещая путь масляным светильником, вошел Арут с подручным. Присев на корточки, он вытащил кляп и поднес к пересохшим губам пленника кувшин. Позабыв обо всем, тот стал с жадностью пить старое прокисшее пиво.
Когда посудина опустела, мужчина вновь попытался заткнуть ему рот.
— Руки! — умоляюще прохрипел Тиллий. — Развяжите руки.
Здоровяк лениво хлестнул его по щеке.
— Хлебало разуй, сученок!
Но хозяин кабака жестом остановил его.
Воспользовавшись минутной заминкой, отпущенник торопливо заговорил:
— У меня руки отсохнут. Я их совсем не чувствую.
Арут поднес светильник к его посиневшим кистям.
— Развяжи.
— Как скажешь, хозяин.
Когда кровь прилила к затекшим членам, прежняя боль показалась пленнику легкой щекоткой. Коротко вскрикнув, он едва не потерял сознание.
Здоровяк вновь влепил ему пощечину.
— Не сдохни. Ты еще нужен.
Тиллий только зубами скрипнул.
Едва отпущенник немного пришел в себя, его снова связали. Но на этот раз позволили вытянуть ноги и сидеть, прислонившись к стене. Вспомнив, что в углу он заметил кучу прелой соломы, пленник переполз туда, сгреб в кучу и, усевшись поудобнее, задремал.
Без дневного света, в полной тишине, терзаемый голодом и жаждой пленник потерял ощущение времени. Стало казаться, что он сидит в этой конуре уже месяц.
Во время следующего посещения похитители принесли ему миску помоев с остатками рыбы, вареной пшеницы и бобов, сдобренных вином и оливковым маслом. Тиллий попытался с ними заговорить, но Арут грубо приказал ему заткнуться. Первый испуг у отпущенника прошел. Теперь он с нетерпением ждал появления таинственного господина. Кем бы тот не оказался, у бывшего раба Сентора Минуца Цицера есть, что предложить в обмен на свою никчемную, но такую дорогую жизнь.
Когда в щелях двери появился яркий свет факела, Тиллий понял, что его ожидание закончилось. Явился тот, по чьему приказу его здесь держат. Вошел Арут, рывком поднял лежавшего на полу пленника, прислонил к стене и вытащил кляп.
В отрывшемся дверном проеме тот увидел круто уходившие вверх ступени из выщербленных кирпичей. Потом на них появились ноги в сандалиях. Быстро спустившись, перед ним оказался мужчина лет сорока в коричнево-серой тунике до колен, с короткой стрижкой и костистым, гладко выбритым лицом.
— За что ты убил Сентора Минуца?
— Он пытался меня задушить, — поспешно ответил отпущенник. — Я защищался.
— Понимаешь, что нам даже не нужно тебя пытать, усмехнулся незнакомец. — Достаточно отдать Минуцам. Тебе ясно?
— Да, господин, — кивнул Тиллий. — Клянусь, я не хотел, так получилось...
