И хорош смеяться! Поживите-ка сами с таким геморроем...
Все, не отвлекаемся. Так вот, дальше, как на грех, до России доковыляла, наконец, индустриальная революция. И тут началось!
Дело в том, что в индустриальную эпоху сравнительная сила национальных аристократий начала определяться тем, сколько народу сумели они вынуть из деревни, переместить в город, отмыть, причесать, подлечить, приодеть, обучить грамоте, азам дисциплины — и приставить к станкам. Натурально, чем больше обученного и дисциплинированного народу стоит у станка, тем сильнее национальная элита. И тем проще ей строить козьи морды всем прочим элитам, на чужое позарившимся.
Первой-то это дело английская аристократия сообразила. И быстренько своего muszik"a с земли согнала. Сначала в работные дома при мануфактурах — ну, это типа нашего ГУЛАГа, только размах слегка пожиже. Кто не хотел в дома — welcome на виселицу. Поначалу — так тьму народа перевешали. А потом ничего, попривык народ. А уж когда с индустриального лидерства дивиденд пошел — так с ним, с народом, даже поделиться сообразили. Типа, "рабочая аристократия". Ну, вы поняли...
В индустриальную эпоху любить народ оказалось страсть как экономически выгодно. Ибо с этого начало здорово капать.
Короче, англичане наклепали пушек, ружей, паровозов, кораблей и всяческой прочей машинерии и быстренько захватили полмира под себя. А то и больше. Торгуют с ним, с полмиром и еще больше богатеют. Высшая раса, сахибы — однозначно...
И все бы хорошо, но тут эту фишку просекли еще и немцы. А у них же все по-серьезному. Типа, Ordnung. Они британский опыт учли, проанализировали и выдали на гора чисто немецкий продукт. Да такой, что все ахнули! Называется социальное государство. Бисмарк изобрел и внедрил, умник хренов! Всю Европу на уши поставил.
Ведь что эти тевтоны учудили? Если в Англии каждый буржуин своего рабочего самостоятельно отмывал, дисциплинировал, обучал и к станку ставил, то Бисмарк придумал натравить на это дело немецкое государство. Чтобы уже государство заботилось о народном жилище, народном здоровье, народном социальном обеспечении, народной грамотности, и так далее. Мол, народ! Мы тут среди немецкой аристократии посовещались, и есть такое мнение — все для тебя сделать. Ты только, родной, иди к станку, работай и ни о чем не беспокойся. Все у тебя будет, и ничего тебе за это не будет.
А немецкое государство, государи мои, это знаете ли сила! Это — тот самый орднунг. Это: пацан сказал — пацан сделал! И начал Второй Рейх клепать промышленных рабочих просто с невероятной силой — буквально, в промышленных масштабах. И заодно всячески поддерживать немецкую инженерную мысль, дабы могла она точно и в срок всяческий плод индустриальной революции пожинать и по тевтонским сусекам раскладывать.
Нарастил, стало быть Второй Рейх себе мышцу немеренно, оглянулся по сторонам — а в мире все уже между англичанами и французами поделено. Не, ну обидно, да? Короче, решил Второй Рейх это дело немножко переделить, чтобы все — по справедливости. Кусочек в Африке, кусочек в Азии... Курочка, она, знаете ли — по зернышку.
Англичане с французами, натурально, тут же скооперировались в военный союз — Антанта называется — и звонят русскому Императору. Тут, дескать, заварушка с немцами намечается, надо бы подписаться. У тебя muszik"ов много, они нам на фронтах антикайзеровской коалиции очень даже понадобятся.
Тот сначала давай упираться. Типа, вы чего, с дуба рухнули? У меня с кузеном Вили никаких антагонистических противоречий сроду нет. Мы с ним, можно сказать, вообще не разлей вода. И, между прочим, у меня индустриализация еще только-только начинается, ружей мало, пушек мало, заводов почти и вовсе нету.
А те ему: "Знать — ничего не знаем!" Вот тебе кредит в зубы, быстренько строй свои заводы, а в Антанту — прямо сейчас подписывайся. Не хочешь?! Ну, тогда извини! Тогда у тебя революция.
И точно, как в 1905 полыхнуло, так два года народ и бунтует. Заводских вроде бы утихомирили, так ведь тут деревня за вилы взялась. Барские усадьбы пошла жечь. А деревня — это 135 миллионов человек из 150 возможных.
Тут уж Николай II быстренько понял, что деваться некуда, в Антанту подписался и глянь-ка! В три месяца всю революцию — как корова языком слизнула. Как и не было ее. Вот, правильно, американцы говорят: добрым словом и пистолетом убеждать намного лучше получается, чем одним только добрым словом.
Да, так я к чему всю эту историю веду? После того, как основные сюжеты с I Мировой Войной уже закончилась, когда Российская империя вместе со Вторым Рейхом, на радость англичан и французов, испустили дух — на трупе почившей Империи зашебуршилась новая зарождающаяся политическая элита. Социал-демократы, плавно перекочевавшие в большевиков. И вот ведь что интересно. Все вокруг в обломках, камня на камне не осталось, но осталось ПОНИМАНИЕ.
Понимание того, что их будущая сила — в народе. А вернее, в том количестве muszik"ов, что удастся к станку пристроить. Насмотрелись на немцев, которые со своим социальным государством одни чуть всю Европу в интересное положение не нагнули. Тем более, если учесть, в каком авторитете были немецкие социал-демократы у своих русских коллег. Не мудрено, что последние посматривали на государство, созданное Бисмарком, весьма внимательно. А промышленную организацию Второго Рейха вообще считали образцом для подражания. Где все уже сделано как надо, осталось лишь взять власть в свои руки.
Так что, ничуть не удивительно, что на русских равнинах начало возникать государство, во многих существенных чертах копирующее Второй Рейх. Во-первых, централизованное индустриальное планирование. И, во-вторых, государственная социалка. Ликвидация безграмотности. Всеобщее бесплатное начальное образование. Бесплатное медицинское обслуживание и социальное обеспечение. Развитие науки и высшей школы. Примерно этаким вот образом:
— В чем сила, брат?
— В тотальной индустриализации и массовой подготовке — по мере возможностей — качественного промышленного рабочего и инженерно-технического персонала.
А вовсе не в том, что Вы, уважаемый читатель, там себе подумали. Нужно сказать, что новая русская аристократия пошла намного дальше своих немецких учителей. Она вообще притворилась, что у нее в государстве никакой аристократии нет. Одни только рабочие. Ну, еще крестьяне. И, в плепорцию, сколько положено — народной интеллигенции. СССР был высшим взлетом государственного капитализма и бисмарковской модели социального государства.
Вообще-то, это было прекрасное время, кроме шуток! Невиданное дело, народ здесь и вправду на минутку решил, что он в жизни чем-то рулит и что-то решает — простите за масло масляное. Что он, народ, стоит на пути к обществу, где действительно все для него, для народа, и все во имя его же. Даже не подозревая, что его уютные хрущевки, его бесплатная медицина, его чудесные пенсии и его лучшее в мире образование — это всего лишь факторы политического могущества новой русской политической элиты. Простите за "русскую" — это я уж так, по привычке.
И результат был более, чем впечатляющий! Выйдя из абсолютных руин, за несколько десятков лет нагнуть под себя треть земного шарика — это вся библиотека Гиннеса нервно жмется в подсобке, не смея нос на сцене показать. Прямо скажем, советская аристократия сумела оттянуться по-полной! Полагаю, здесь мы имеем дело с рекордом, который уже никто никогда не повторит. Просто для этого не сложится соответствующая ситуация.
Впрочем, недолго музыка играла. И в конце 80-х годов прошлого века эта же самая советская аристократия сама, своими собственными ручками, совершенно безвозмездно, то есть даром — все свое государство разломала. Ну, может быть и не совсем безвозмездно, но — в мелкую крошку!
— Что же она, дура что ли? — непременно спросит здесь внимательный читатель. Не совсем, уважаемый читатель, не совсем. Нет, в значительной своей части, конечно же, дура — спору нет. Может быть, даже в большей своей части. И ее стремление выбраться из-под давящей длани государства на полную волю — это обычный, сдобренный вековыми традициями, аристократический беспредел. Так оно и было.
Но в любой аристократии есть маленький, но гордый кусочек, который играет роль инстинкта самосохранения. И когда аристократия пускается во все тяжкие, этот маленький, но гордый кусочек если и не останавливает ее, то хотя бы подает внятные сигналы: туда нельзя! Как, например, Солон в Афинах.
Да его могут не послушать и с воем и гиканьями рухнуть в пропасть. Такое бывает. Но вот не различить его голос в общем шуме невозможно. Однако, в нашем случае ничего такого не было. Голос самосохранения молчал. Почему?
Полагаю, ответ прост. Тем, кто поумнее, стало понятно, что индустриальные рецепты могущества советской элиты исчерпаны. Все, что можно было сделать на пути массовой постановки соотечественников к разнообразным станкам, уже сделано. Здесь пространства развития больше нет.
Теоретически, есть вариант выхода на новые ступени могущества. За счет формирования контуров нового технологического уклада. Который, опять таки теоретически, позволит тысячекратно увеличить мощь, сосредоточенную в их руках. Вот только есть одно НО!
Это будут уже не их руки.
Новый технологический уклад уже целиком станет царством яйцеголовых. Из их среды выйдет аристократия, способная управлять всем этим могуществом.
— А как же мы?
— А вы — на свалку!
— Ну, н-е-е-е-е-т! Мы еще порулим! Хоть тушкой, хоть чучелом!
Где там наши западные партнеры? Не находите ли, уважаемые лорды, Herr"ы и сэры, что у нас с вами общая проблемка нарисовалась? Смена технологического уклада и возможная ротация социальных элит — это ведь не шутка! Тут бы нужно как-то сообща что-то подумать...
— Отчего же не находим, очень даже находим, — отвечали лорды, Herr"ы и сэры, — и насчет сообща подумать — тоже весьма ценная мысль. Правда, придется вас сначала слегка рачком поставить. Ну, сами понимаете, за последние двести лет у нас на вас на всех немалый зуб образовался. Ну, а потом и подумать можно.
— А и поставить! — соглашались самые умные, — что же не поставить? И впрямь заслужили. А по последним веяниям в области полового поведения, так это еще даже и в тренде будет. Как есть — поставить!
И вот теперь, отстояв в упомянутой позе положенное, русские элиты вновь оказываются на распутье. Ведь те два стула, с которых все началось, никуда не делись. Русская аристократия по-прежнему является периферийным рабочим органом западных дистрибутивных цепочек. И, соответственно, принадлежит душой и телом тем, кто держит эти цепочки в руках. Осуществляя свою главную трансакцию XXI века: нефть в обмен на цацки.
С другой стороны, русской аристократии по-прежнему нужно как-то оберегать свою поляну и свою капусту от слишком уж пристального внимания мирового начальства. Ведь у него — как и пятьсот, и двести лет назад — все так же девать некуда многочисленных кузенов и внучатых племянников. Которых нужно куда-то пристраивать.
Вот только теперь русская аристократия оказалась в значительно худшем положении, чем раньше. Дело в том, что из формулы ее могущества исчез народ. Собственно, как фактор могущества элит, он исчез везде. В мире автоматических заводов — а это реальность ближайших 15-20 лет — народ больше просто не нужен.
Более того, он не нужен уже довольно давно. Ведь на переходный период — на время перехода от традиционной европейской индустрии к тотально роботизированной индустрии следующего технологического уклада — роль роботов дешево и с удовольствием взяли на себя китайцы. И отлично справляются. Китайского народа достаточно на всех. А скоро и его не потребуется. Так что, социальное государство с треском сливается везде. Правда, мы можем гордиться — мы были первые.
Массовая армия тоже везде исчезает из военных раскладов. На любые Большие Батальоны давно уже запасены соответствующие моменту боеприпасы. Поэтому войны ближайшего будущего — это точечные удары сравнительно небольших групп профессионалов, обладающих средствами усиления с бесконечно варьируемой степенью могущества.
Итак, народ больше не является фактором силы — ни в экономике, ни в армии. Пожалуй, его впервые в писаной истории просто отпустят на волю — паситесь, как хотите! Естественно, за оградой и под присмотром — чтобы не слишком под ногами путался.
И как же быть в этой ситуации русской аристократии? Ведь именно ставка на Великий и Могучий Русский Народ была ее козырной картой последние двести лет. Европа и США как-то и без этого справлялись.
И здесь, как мы с Вами понимаем, уважаемый читатель, путь русской аристократии опять раздвояется. В полном соответствии с уже описанной меблировкой.
Одни счастливчики, ухватив Бога за бороду, таки найдут себе место среди западного истэблишмента. Да, разумеется, это будут места не в первом и, наверное, даже не в десятом ряду. Вы ведь понимаете:
— Папа, а я когда вырасту, буду генералом?
— Будешь, сынок. Вырастешь, выучишься, послужишь и станешь генералом.
— А маршалом буду?
— Нет, сынок. У маршала растет свой сын.
Так что, дело житейское и насквозь понятное. Там уже давно есть, кого посадить в первые ряды. Впрочем, можно и на пятнадцатом ряду неплохо устроиться. Чем очень многие сейчас и занимаются. Устраиваются.
Но, как всегда, есть одно Но!
Во-первых, количество мест в западных стаях не резиновое. И есть подозрение, что на столь обильно разросшиеся российские элиты их может просто не хватить.
Во-вторых, для западных партнеров есть весьма привлекательные альтернативные модели поведения по отношению к нашим мальчишам, жаждущим занять место подле них. А именно: выставить глупых мальчишей из денег и отпустить с миром. Добротная, обладающая длительной историей и весьма почтенная традиция. О ней у нас многие помнят. Могут и поостеречься со всем честно заработанным непосильным трудом — на Запад. Заберут ведь и спасибо не скажут.
Ну и, в-третьих. Среди российских лучших людей достаточно много таких, кого место в пятнадцатом ряду просто не устроит. Они привыкли сидеть в директорской Ложе (не подумайте ничего такого) и не намерены слишком уж резко менять свои привычки.
По этим ли, по другим ли причинам, но часть русской аристократии вынуждена будет пытаться реализовать иную стратеги, нежели их рассевшиеся на пятнадцатых рядах и далее коллеги. А именно, отморозившись напрочь, самим стричь свою поляну и самим охранять ее от дружеского внимания конкурентов.
Вот для этих последних я и пишу последние строки моей книги. Все остальные больше не найдут в ней ничего, для себя интересного. С ними я просто прощаюсь. До свидания!
*
* *
Итак, государи мои, если вы все еще держите в руках книгу, значит вы — последние русские , владеющие русскими равнинами. Про русский народ я молчу, ибо просто не знаю, кем и чем он станет, будучи отпущенным в свободное плавание. Но мы ведь и говорим не о народе. Мы говорим о вас — о тех, кто владел и до сих пор владеет этим народом и этими пространствами.
