— Не согласен! — возопил тот. — Ведь сам же сказал: "Мы — одна команда!" Вместе и расхлёбывать!
— Но...
— Никаких "но"! — поддержал его Пашка. — Мы — с тобой!
— Это кто это "мы"? — подбоченилась Наталья. — Куда это ты намылился?! А я? А дети?
— Вот видишь... — начал было я, но Пашка перебил:
— Погоди... — И, обращаясь к жене, постучал кулаком по лбу: — Балда! О тебе ж с детьми и беспокойство! Слышала? "Надо отвести удар". Не будет нас, не будет и опасности!
Наталья моментально зашлась длинным и цветистым монологом относительно частых Пашкиных загулов, на что тот пытался возражать, что сейчас не тот случай, но вставить что-либо в Натальину арию ему плохо удавалось.
Я дал им немного отвести душу друг на друге, но потом, буквально всем существом чувствуя уходящие секунды, каждая из которых могла оказаться роковой, решил вмешаться:
— Если на то пошло, приглашаю всех совершить круиз по Галактике.
— Слышишь? — обрадованно подхватил Пашка. — И тебя зовут!
Наталья испугалась:
— Ещё чего! — И сказала первое, что пришло в голову: — А работа как?
— Вот балда! — рассвирепел Пашка. — Не сказать ещё хужей! Какая, к чертям, работа?! Ты хоть соображаешь, чего говоришь?! До сих пор не усекла, что под его крылышком нам будет не жизнь, а лафа?!
— Это что ж, так и будешь всю жисть ходить в нахлебниках? — зло отозвалась Наталья.
— Тьфу! — в сердцах сплюнул Пашка и, махнув рукой на супругу, повернулся ко мне: — Заводи, Володь! Никуда она не денется! С нами полетит!
— Ишь ты! Рабовладелец! "Никуда не денется!" Ещё как денусь! — стала в позу строптивая супруга. — И вообще, — это относилось уже ко мне, — куда это вы собрались "лететь"?
— Ну, как "куда"? — растерялся я от неожиданного напора. — Пока — на одну из планет, пригодную для жизни. А там — видно будет.
— Что?! — оторопела Наталья. — На другую планету?!!
— Здрасссьте-пжалста! — выкатил глаза Пашка. — А ты доси и не поняла?! Тебе ж, дурья башка, говорят: "На Земле оставаться опасно!" Скрутят, и "Ох!" не успеешь сказать!
— Да кому ты-то нужен?! — окрысилась Наталья. — Это вот ему, — кивок в мою сторону, — есть чего терять, а ты тут при чём? И даже если, не дай Бог, случится чего, какой ему от тебя прок? Так, обуза только. Сам-то он — шмыг! — и был таков, а тут — целый колхоз! Думать за всех, оберегать!..
— Вот тут как раз никакой сложности не вижу, — попытался я внести ясность. — Дам браслету задание и в момент опасности он мигом перекинет нас в другой мир, потом — в третий, и так далее. В принципе, мы будем неуязвимы.
— Ну нет! — фыркнула Наталья. Цыганская жизнь — это не по мне! Да и вообще, только, как говорится, развиднелось, деньги в кои веки объявились, самое время пожить по-людски, а тут — на тебе! — в бега! Нет, гости дорогие, вы уж не обижайтесь, а я с вами не ходок! Тем более — неизвестно куда и что там ещё будет! Нет-нет-нет! — отвернулась она, защищаясь поднятыми руками. — И не уговаривайте меня!
— Ну что ты с этой бабой станешь делать! — хлопнул себя Пашка по бокам. Раздираемый противоречивыми чувствами, он чуть не плакал.
— Шерше ля фам! — глубокомысленно изрёк Санька, пристроившийся в уголке на диване рядом с притихшими пацанятами.
— Значит, так! — решительно подвёл я итог бесполезной дискуссии. — Оставайся с семьёй, а я, немного погодя, наведаюсь, посмотрю, что тут у вас и как. Если будет сильно плохо...
— Если будет сильно плохо, — перебил Санька, — ты уже ничего не сможешь поправить. Как я понял, браслет против Бея — не помощник?
— В принципе — да, — неохотно согласился я. — Но, если исходить из того, что ему нужен только я, то об особой опасности для них говорить не приходится. Хотя, кто его знает? Существо с больной психикой...
— Ну мать, ты ещё об этом горько пожалеешь! — сверкнул Пашка глазищами и, подойдя к окну, нервно отдёрнул занавеску, стал к нам спиной, сунул руки в карманы и сделал вид, что происходящее в комнате его больше не интересует.
Я воспринял это, как сигнал к отступлению, поскольку дорога была каждая минута. А без нас они найдут общий язык гораздо быстрее. Муж да жена, как говорят, одна сатана.
Экран вновь отсёк половину комнаты, и на нём нарисовалось изображение Зеркальной планеты, поскольку другой, пригодной для жизни, я ещё не знал. А родина Лори уж очень негостеприимна, чтобы сейчас, в горячке, туда соваться. Правда, оставалась ещё планета из шарового скопления, где делали браслет, но этот вариант останется на тот случай, когда уж совсем подопрёт. Да и надо быть совсем уж свиньёй, чтоб по каждому пустяку тревожить хозяев браслета. Ведь, по сути дела, ещё ничего не произошло. Одни страхи да опасения.
Я подошёл к убитому горем Пашке и положил ему руку на плечо:
— Ладно, Паш, пора нам. Уж извини: навёл шороху и опять смываюсь. Сам видишь — обстоятельства.
О с кислой физиономией повернулся ко мне и пожал протянутую руку:
— Ещё лет на двадцать?
— Да ну, что ты! Теперь часто буду заныривать. Я, вроде, как в ответе за вас: наследил тут... Ну ладно, давай, пошли мы.
Я помахал рукой пацанятам, вырастил перед ними гору сладостей и кивнул Наталье:
— Сильно не ругай его. Он же хотел, как лучше.
— А получилось, как всегда! — со злой насмешкой продолжила та. — Не надо ему адвокатов. Я сама прекрасно знаю, что он из себя представляет. А за деньги — спасибо, — уже более миролюбиво произнесла она. — Да и за всё остальное, — кивнула она в сторону пацанов, которые, кстати сказать, на подарок вовсе и не обратили никакого внимания, а во все глаза пялились на раскинувшееся от края до края зеркальное поле иного мира.
Я уже ступил на упругую и слегка зудящую поверхность за кромкой экрана, когда Пашка, жалобно смотревший мне вслед, вдруг, загоревшись последней надеждой, повернулся к жене и с надрывом в голосе протянул:
— Мать, а, может, ненадолго, а?..
Та сдвинула брови, поджала губы и ледяным голосом выдавила:
— Да провались ты!..
Глаза Пашки вспыхнули радостным оживлением, он на цыпочках подбежал к экрану и уже занёс ногу над границей, разделяющей два мира, когда вдруг, в один голос, взвыли пацанята.
— Что такое?! — повернулся к ним незадачливый папаша.
— И мы хоти-и-им!!!
— Ну, уж нет! Не бывать этому! — решительно заявила Наталья и загородила их собою. Те заверещали ещё громче!
— Да чтоб вас всех перекособочило! — в сердцах сплюнул Пашка и потерянно махнул мне: — Сам видишь — повязан по рукам и ногам! Так что... — Он со вздохом поднял плечи и широко развёл руки в стороны.
Настя, а следом за нею и Санька осторожно переступили на мою сторону. Мы ещё раз помахали Пашкиному семейству и я выключил экран.
32. Звезда героя
— Кино! — только и хмыкнул Санька.
Он неловко повернулся и скользкая поверхность тут же подвела его: как когда-то Пашка, он упал на спину и стал медленно дрейфовать, не оставляя попыток подняться на ноги. В тот же миг и Настя, вздрогнув от неожиданности, ахнула и последовала его примеру. Она поплыла в десяти сантиметрах над гладкой поверхностью в противоположном направлении, туда, где минуту назад красовался экран, соединявший нас с Землёй.
Я с улыбкой наблюдал за ними.
— Ну сделай же что-нибудь! — сердито взбрыкнула Настя. — Стоит и смеётся!
Я сотворил под ногами у себя небольшой "пятачок" с тремя удобными креслами, подогнал его к Насте, помог ей подняться "на борт корабля", усадил в кресло и подъехал к Саньке. Тот, не обращая внимания на протянутую мною руку, уцепился за край "пятачка", подтянулся и, вскарабкавшись на его прочную поверхность, плюхнулся в кресло.
— Конфузишь меня перед дамой! — буркнул он смущённо, отряхивая с одежды несуществующую пыль.
— Где это мы? — спросила Настя, с тревогой озираясь.
— Есть, сударыня, такая загадочная планетка на окраине Галактики, — отозвался Санька. — Половина её покрыта зеркалами, а другую — населяют женщины.
— Женщины?
— Ну да. Поскольку мужская популяция сведена к нулю, и живут здесь одни только безутешные вдовы.
— А вам-то это откуда известно? — выгнула Настя бровь.
Я улыбнулся, а Санька поспешил ввернуть:
— Чай, не впервой в энтих-то краях! — И он хитро подмигнул мне.
— Так-так, — со значением постучала Настя пальчиком по подлокотнику, оглядывая меня снизу доверху. — И когда же это вы сподобились?
— Ну ты прям как сейчас на свет народилась! — изумился я. — Ведь я же тебе рассказывал, как мы предприняли небольшую экскурсию по Галактике по дороге к Танзу.
— То, что ты не спешил увидеться со мной, это я прекрасно помню, — уколола она. — И про Зеркальную планету помню. Но что здесь женский монастырь — слышу впервые.
Глаза её приобрели нехороший стальной оттенок и резали мне душу, словно лезвием.
— И что, он тебе не рассказывал, как мы сватали Пашку остаться здесь до нашего возвращения? — Санька попытался увести разговор со скользкой темы.
— Пашку?! — искренне изумилась Настя. — Здесь?!
— Ну да! — хохотнул Санька. — Танцовщица одна ему очень приглянулась. Вот мы и решили побаловать парня. Слава Богу, здесь вариантов — полпланеты!
— Ничего он мне не рассказывал...
Санька зря старался: Настя всё так же буравила меня колючим взглядом, отчего я непроизвольно съёжился и стал оправдываться:
— Ну забыл упомянуть... Да и не так уж это важно, в конце концов! — попробовал я гордо вбрыкнуть, но получилось это у меня как-то вяло и неубедительно.
— Вы, сударыня, зря на него зуб точите, — кинулся Санька на амбразуру. — По части целомудрия он, к вашему сведению, любому монаху фору даст! Не извольте сумлеваться! — добавил он, встретив ироничный взгляд "сударыни".
— Ишь, спелись! — чуть притупив лезвия своих глаз, усмехнулась Настя. — Ну? И где же всё это? Что-то никаких женщин я здесь не наблюдаю. Одни только... — она выдержала многозначительную паузу, во время которой насмешливо оглядела нас, и раздельно произнесла: — Сладострастники!
— Ошибаетесь, сударыня! — продолжал Санька валять дурака. Мне было как-то непривычно видеть его в этой роли. — Мы — так, мелочь пузатая! А вот главный-то сладострастник, к сожалению, за кадром остался: жена не пустила.
— И правильно сделала. То-то он и рвался сюда!.. Все вы хороши... — Настя всё больше оттаивала: глаза её опять поголубели и она потрепала меня по загривку: — Ну так вы мне и не ответили: где население-то?
— На другом полушарии, — выдохнул я облегчённо.
— А здесь кто живёт?
— Никто, — снова встрял Санька. — Этот "никто" оттяпал у аборигенов полпланеты на свои, никому неведомые нужды.
— И где же он, этот... "никто"? — Настя подозрительно оглядела стерильную панораму.
— А вот этого не знает, опять-таки, никто. Сколько ни искали, вокруг всё то же: небо, солнце, да бескрайние зеркала! Даже в недра заглядывали — чисто!
— Но ведь зачем-то же это построено?
— Само собой! Только хозяин об этом нам не рассказывал.
— Н-да... — Настя задумчиво покачала головой. — Представляю, сколько времени средств сюда пошло!..
— Насчёт средств — не скажу, не располагаю информацией, а вот времени понадобилось — всего-то одна ночь!
— Интере-е-есно! — удивилась Настя не без подковырки. — И откуда же такая осведомлённость?
Санька охотно стал посвящать её в тайны трагической истории этой планеты, которые удалось ему подслушать во время проповеди на ритуальной поляне. Попутно он добавил и живописных моментов, о которых я и не слышал раньше. Возможно, придумал для красного словца, а, может быть, и вспомнил. Во всяком случае, рассказчиком он был отменным, не чета мне, и Настя слушала его со всё возрастающим интересом, изредка поглядывая на меня, как бы приглашая к сопереживанию.
Пока Санька разливался соловьём, я побеседовал с браслетом и договорился с ним о мерах безопасности на тот случай, если сам Бей, или кто из его команды, внезапно почтит нас своим присутствием. Прежде всего, я попытался выяснить, каким количеством землеподобных планет располагает его память. Прозвучало какое-то неправдоподобно огромное число, запомнить которое я даже и не старался: нет нужды — есть, значит, есть. Для себя я лишь уяснил, что вариантов бегства в критической ситуации у нас имелось великое множество, а очерёдность их выбора я предоставил самому браслету.
Я также поинтересовался у него, существует ли возможность упростить процесс телепортации? Без всяких старомодных штучек: заклинаний и тому подобного. Он спросил, какой вариант меня устроил бы? Я пояснил, что в сложившейся ситуации потребуется мгновенный перенос всей нашей маленькой компании при первых же признаках чужеродного вторжения. Однако уточнил, что старый вариант перехода из одной точки пространства в другую тоже не лишён своей прелести и в своё время может понадобиться.
Когда все формальности были улажены, я обратился к почтенному собранию:
— Ну что, дамы и господа, вернёмся к нашим баранам?
— Не понял. Кого это ты так ласково? — поинтересовался Санька, ещё разгорячённый собственным красноречием. — Пал Ксанча? Или аборигенов?
— Я о генераторе совести.
— Что-что-что? — насмешливо подалась вперёд Настя и даже ладонь к уху приложила: мол, не расслышала.
— Да ты погоди насмехаться, — поморщился я, оскорбившись за коллективно выстраданную идею. — Сперва выслушай.
И я, где сам, а где и с помощью Саньки рассказал, до чего мы додумались, не утаив и результаты первого эксперимента. Это Настю больше всего "зацепило".
— Боже! — всплеснула она руками. — Ты и здесь успел наколобродить! Что ж ты такого там напредставлял, что люди стали из окон сигать?
— "Люди"! — мрачно усмехнулся Санька. — Эти "люди" уже в течение полугода методично сживали нас со свету! Не ругать его надо, сударыня, а памятник поставить!
— Ну, а всё-таки? — хитро прищурилась "сударыня". — О чём же ты думал, когда... это... ну, излучал? — подобрала она, наконец, нужное словечко.
— О чём?.. — покраснел я. — О любви... И о тебе, конечно! — тут же соврал я.
Разве можно было сказать ей всю правду? Хотя бы и многолетней давности?
Взгляд её как-то странно изменился:
— Это что же?.. Ты им внушал, чтобы они все хором любили меня?!
— Ну уж!.. Ты скажешь!.. — беспомощно развёл я руками и посмотрел на Саньку, непроизвольно ища поддержки.
— Сударыня! Сударыня! — поспешил тот на выручку, лукаво щурясь. — Вы слишком узко подходите к данной проблеме! Ведь здесь главное что?
— Ну и... что?
— Главное — вид эмоционального настроя, а не объект, которому он адресован. Браслет излучает эмоцию, а не информацию о самом объекте поклонения. Разницу усекаете?
— Усекаю... — Ядовитая усмешка так и кривила её губы. — Только вот одного усечь не могу...
— Ну-ну?
— Как вы это всё проворачивать собираетесь? На Землю-то теперь и носа не высунуть.
— Техническая сторона дела тебя не должна беспокоить, — сказал я. — Предоставь это мне.
— Да уж! — саркастически усмехнулась она. — Ты уж постараешься! Всё население Земли начнёт из окон прыгать! Почему-то любовь твоя в излучённом виде принимает какие-то странные формы. Не находишь?
