— Как исправить? Что надо?
— Я попрошу главу неврологического отдела поговорить с тобой, он сможет пояснить все подробно. Понимаешь?
Я кивнул. Майя говорила медленно, как для невменяемого... Собственно, так и было.
— Хорошо. Попроси. Спасибо. — разворачиваюсь, иду к подъемнику. — Я буду у Рей.
— Доктор Акаги просила заглянуть к себе. — Майя пошла следом. — Ты сможешь зайти в третью лабораторию, скажем, через два часа?
— Смогу.
— Тебе помочь дойти?
— Нет. — нажать на кнопку, дождаться открытия двери.
Подняться на три уровня, по коридору, до выхода на поверхность Геофронта, пройти по дорожке, через три аллеи, свернуть на четвертой, второй корпус, третий этаж, четвертая дверь слева. Игнорировать засыхающую LCL, косые взгляды, бросаемые прохожими, лишь бы добраться до заветной палаты...
Заставить себя зайти внутрь оказалось неожиданно сложно.
Надо. Да, я виноват. Я, наверное, никогда не смогу избавиться от этого чувства — и, наверное, никогда не смогу вновь стать тем, на кого Синевласка сможет положиться до конца. Но и оставить ее без поддержки я не имею права. Плевать на то, что происходит со мной — Рей не должна страдать.
Когда я открывал дверь, руки ощутимо тряслись.
В палате, помимо Рей, находился врач, внимательно изучающий что-то с дисплея аппарата, к которому была подключена Синевласка. Он коротко глянул на меня, вернулся к наблюдению.
Я подошел к кровати.
Рей лежала неподвижно, заметно похудевшая за последние дни, но, теперь, ее лицо не было расслабленно-безмятежным. Правый уголок рта исказился в застывшей гримассе, правый же глаз тускло блестел из-под полуприкрытого века. Я осторожно коснулся ее щеки, словно пытаясь разгладить этот спазм, успокоить...
— Девушка ничего не чувствует с правой стороны. — негромко произнес врач.
Я отдернул руку.
Хотелось сделать себе что-нибудь плохое. Убиться, сдохнуть — лишь бы с Рей все было в порядке.
Синевласка открыла левый глаз.
— Синдзи. — тихо-тихо, почти неразборчиво, только левым уголком губ.
— Рей. Рей, родная. Я тут. — только и смог выдавить из себя. — Я тут.
Я гладил девушку по волосам, осторожно, нежно. Злой, колючий комок застрял где-то в груди, мешая дышать.
Рей чуть пошевелила левой рукой — и я нашарил ее ладонь своей, чуть сжал, почувствовав ответное пожатие.
— Син... дзи.
— Я тут.
Из глаза Рей вытекла слезинка — правый так и остался безжизненно-неподвижным.
— Я тут, Рей. Родная. Любимая.
Все, что я мог — уткнуться в подушку рядом с Синевлаской и слушать ее дыхание.
Глава 37.
Акаги нашла меня в палате Рей, неподвижно замершего рядом с уснувшей девушкой. Я не обращал внимания на время, но LCL, так и не отмытая после синхротестов, уже успела основательно засохнуть.
— Синдзи-кун, — блондинка глубоко вдохнула, собралась сказать что-то резкое, но передумала и выдохнула. — Пойдем.
Рей спала, не безмятежно, беспокойно; по левой стороне ее тела то и дело пробегали судороги. Оставлять ее не хотелось.
— Синдзи-кун, — в голосе Акаги проскользнуло раздражение. — Я оторвалась от своих дел и обработки данных синхротестов не для того, чтобы смотреть на твою скорбную фигуру. У меня к тебе есть действительно важные вопросы.
Я бросил взгляд на блондинку, снова посмотрел на Синевласку.
— С ней ничего не случится, — по-своему истолковала мой взгляд Акаги.
— Хорошо, — поднимаюсь. — Ведите.
— Вот и прекрасно.
Мы вышли из больничного корпуса, и пошли вдоль высаженных рядов деревьев в сторону ближайшего входа в штаб-квартиру.
— Рей. Как помочь? — спрашиваю Акаги.
— Никак не помочь, — в тон мне ответила профессор. — Мы даже не знаем, с чем именно связан паралич — четкой томограммы не получается из-за крупной гематомы в левом полушарии. Возможно, когда отек спадет, двигательные функции восстановятся в прежнем объеме, судить сложно.
— Прогноз?
— Или-или. Или вылечится, или нет, — равнодушно хмыкнула блондинка.
Я дернул головой, подавляя раздражение.
— Аянами еще повезло, — Акаги заметила мой жест. — Никаких значительных нарушений когнитивных функций, памяти, работы внутренних органов...
Меня тряхнуло от описанной перспективы. Дальнейший путь продолжался в молчании.
Мы спускались по шахте подъемника куда-то вглубь штаб-квартиры, гораздо ниже уровня поверхности. Перестук и ровное гудение механизмов успокаивали, позволяли отвлечься, задуматься.
Я не знал, что делать. Нет, цели были, крупные, грандиозные, пафосные — служба в НЕРВ на меня плохо повлияла... Спасение человечества, желание уничтожить все то, чем живет Гендо, решения, что придется принимать мне, грандиозные до дрожи, стали вдруг неважными, отошли на задний план.
Извечный страх, что я потеряю Рей не исчез, но трансформировался, наложившись на мучительное чувство вины. Острая необходимость контролировать реальность вступала в конфликт с полной неспособностью хоть как-то спрогнозировать события, контраст между собственными силами и возможностями противника подавлял, мешал думать и двигаться. Приходилось прилагать осознанные усилия для выполнения даже самых простых действий — бессилие выматывало, ослабляло волю...
— Мы пришли.
Акаги остановилась возле закрытой двери. Широкий проем закрывала стандартная автоматическая дверь технического помещения вроде тех, которые ведут к ангару Евангелионов. В полутьме белые символы метки сектора почти светились.
Я задумался, вспоминая путь сюда — выходило, что мы где-то под лабораторным корпусом...
— Пойдем, — Акаги провела ключ-карточкой по считывателю, и зашла в открывшуюся дверь.
Все еще заторможенно, я шагнул за блондинкой, успел заметить движение слева и почувствовать укол в шею.
— Извини, Табрис-кун.
* * *
— Ангел идет.
Слова давались тяжело. За последние дни я уже успел отвыкнуть от членораздельной речи.
— Ты чувствуешь? — Кадзи, сидящий рядом, прищурился.
— Да. По земле, не из космоса. Движется быстро.
Шпион кивнул, достал сигарету.
— Это идиотский план, — со вздохом прикурил Кадзи. Я только пожал плечами.
Мы сидели в том же старом ангаре — лаборатории, куда меня неделей раньше привела Акаги. Довольно узкий карниз, множество приборных панелей, кабеля, немного старых документов. В центре помещения располагался огромный пустой бассейн, на дне которого лежал гигантский скелет Евангелиона. Неправильной формы череп, похожий на обезьяний, длинный — по сравнению с человеческим — позвоночник, ненормально маленький таз и торчащие из него рудиментарные кости ног. Кое-где, среди пожелтевшей кости, поблескивал потускневший металл имплантов...
Взвыли сирены оповещения.
— Пора, — Кадзи поднялся, отряхнул брюки.
Я встал, покачнулся. Кадзи поймал меня за плечо, не давая упасть.
— Нормально себя чувствуешь?
Я тряхнул головой, восстанавливая равновесие, прислушался к себе.
— Дай сигарету.
— Держи.
Щелчок зажигалки.
Затягиваюсь. Дым дерет горло, еще сильнее кружит голову.
— Рей ничего не говорите. — я посмотрел на патлатого.
Кадзи твердо встретил мой взгляд.
— Ты же знаешь...
— Знаю, — соглашаюсь. — Но если вдруг... Хотя бы пусть Акаги расскажет ей правду.
— Хорошо.
Я кивнул, направляясь в сторону выхода из ангара.
* * *
— Тормозишь, Икари! — зло бросила рыжая.
— Извини.
Аска раздраженно фыркнула, не отрывая взгляд от Ангела. Ее Ева стояла чуть поодаль, сгорбившаяся, напряженная.
Крепления подъемника щелкнули, отпуская Ноль Первую на свободу. Я повел плечами, прислушался к себе.
Действие наркотиков — черт знает, чем меня Акаги накачала, — потихоньку отступало под напором тянущего предвкушения. Болезненно-обостренное восприятие медленно притуплялось, эмоции, наоборот, становились ярче. Только звенящий холод на кончиках пальцев никак не хотел отступать.
Хорошо!
— Приближается! — раздался напряженный голос Мисато. — Будьте осторожны!
Враг. Белый, светящийся, подвижный словно жидкость. Первая ассоциация — угорь, скользящий в толще воды.
— Ну давай, давай, ближе, ficken wurm... — в унисон моим мыслям прошептала немка.
— Начать артиллерийский обстрел!
Фонтанами взметнулась земля, Ангела заволокло облако дыма...
— Вторая и третья батарея докладывают! Огонь неэффективен!
Ну, никто и не обещал, что будет легко.
— Черт! — ругнулась Мисато. — Отставить огонь! Синдзи, отвлекай его! Аска, найди ядро!
— Не вздумай прибить его сам, Икари!
— Посмотрим, — оскалился я, вытаскивая меч из захвата.
— Не расслабляйтесь! — напутственный рык от Кацураги. — Вперед!
Набрать разгон, забирая немного в сторону, заходя на Ангела сбоку. Прыгнуть, вкладывая в удар вес тела и холод АТ...
Мимо! Ангел ужом скользнул в сторону, метнулся мимо белой молнией...
— Синдзи, в сторону! — запоздало донесся голос Мисато.
Крутануться юлой, уходя от броска светящейся змеи, пригнуться, прыгнуть, отмахнуться мечом...
— Аска, ближний бой!
— Поняла!
Шаг в сторону, один назад назад, отмахнуться, отпрыгнуть, рвануть вперед, пытаясь подловить "провалившегося" в неудачную атаку Ангела. Быстрее, быстрее!
Давай, покажи свою силу! Стань сильнее! Атакуй!
Азарт и опаска холодили внутренности, обостряя восприятие. Враг силен и быстр; неопределенность исхода битвы щекотала нервы. То, что прежде подавляло и парализовывало волю, теперь, в бою, когда пришло время действовать, лишь расцвечивало реальность, добавляло остроты ощущений.
Хорошо! Прекрасно!
— Высокоэнергетическая реакция!..
— Синдзи, назад!
Давай!
Тонкий белый луч вылетел из тела Ангела, с огромной скоростью изогнулся в воздухе и врезался в землю прямо передо мной, вспухнув разрывом.
Взрывная волна толкнула Евангелион, швырнула на землю, протащила. Металлический привкус LCL стал сильнее, противней. Губу рассадил...
Встать, не лежать! Быстрее!
— Аска, отвлеки его!
— Поняла! Сюда... S-scheiße!
Ангел отмахнулся хвостом от красного Евангелиона немки, изогнулся петлей, и рванул ко мне, стелясь над землей.
Меч валяется далеко, не успею. АТ бесполезно — значит, просто шагнуть в сторону, пропуская мимо себя "голову" врага, подпрыгнуть...
— Ангел накапливает энергию! — чей-то панический голос с командного центра.
— Аска! Атакуй!
— Да знаю я!
Снова прыгнуть, уворачиваясь от кончика "хвоста", упасть и тут же пригнуться, почти распластавшись на земле...
Аска, с невнятным воинственным воплем рухнула на Ангела сверху, обрушивая на него удар меча. На врага, впрочем, впечатления это не произвело никакого — он лишь изогнулся в воздухе, пропуская мимо себя клинок немки.
Очередной луч пролетел мимо. Сгруппироваться...
Гигантский фонтан земли взметнулся далеко позади, мягко толкая взрывной волной в спину. Упасть на колено, подхватывая с земли свой меч, рядом с которым я оказался, и снова отпрыгнуть, рефлекторно отмахиваясь усиленным АТ клинком...
В следующую секунду, по ушам ударил громкий гул. Ангел взвился на дыбы и мелко-мелко, конвульсивно дрожал. Пара ударов сердца понадобилось чтобы понять, что этот гул издает Ангел.
А я ведь его полоснул. Неплохо так — поперек тела врага пролегла чуть более тусклая полоса, как раз в том месте, по которому пришелся удар.
И, оказывается, совсем игнорировать АТ-поле Ангел не может. Хорошо!
— Отлично, Синдзи! Не давайте ему опомниться!
Прыгнуть вперед, пока враг не пришел в свое обычное состояние, вытягивая и сжимая вдоль клинка АТ-поле. Аска подпрыгивает, занося над Ангелом свой меч.
Ангел содрогается всем телом, отбрасывая назад Аску, и, изогнувшись, буквально выбрасывает себя мне навстречу. Длинное тело идет волнами, скользя в воздухе, словно причудливый воздушный змей.
За мгновение я успел осознать, что не успею ни ударить, ни увернуться, понять, что все бесполезно...
И швырнуть навстречу врагу сжатый до предела, обжигающий холод АТ-поля.
Удар!
— АТ-поле неэффективно! Ангел проигнорировал его! — кто-то кричит.
— Синдзи, ответь!
Надо встать.
— Нормально, — кажется...
Дежавю. Длинная светящаяся лента торчит из моего живота, разветвляясь на мелкие и длинные отростки, уходящие куда-то глубоко под пластины брони.
— Синдзи!..
Боль, резкая, одуряющая пронзает все тело. Плечи, торс, голова, спина, все горит, жжет, разрывается...
— Сигнатура АТ-поля Евангелиона меняется!
Сознание путается. Звуки приобретают непонятную окраску, множатся, отражаясь друг от друга...
— Отказ предохранителей с пятого по сто восьмой!
— Команда экстренной эвакуации не проходит!
— Больше семидесяти процентов объема Ангела сосредотачивается внутри тела Евы-01!
Больно. Больно. Тело не слушается.
... Заткнитесь. Пожалуйста, заткнитесь.
... Это почти так же плохо, как бой с Рамиилом.
— ...зи! Синдзи, ты меня слышишь?!
— Сигнатуры АТ-полей синхронизируются!
Хватит уже...
"... обусловлена неизменностью типа возбудимости нервной системы..."
— ...бой ценой! — знакомый мужской голос, потерявший привычную холодность, — Сохранить в целости!..
Пыльно. Как тут, оказывается, пыльно — это заметно даже в Еве. Клубы пыли достают даже на такую высоту...
А, это оказывается LCL...
"...Адам... Лилит..."
Боль глушит сознание, не дает сосредоточится. Как вообще можно такому сопротивляться?..
"Рей".
— ...связь присутствует! Пилот нас слышит! — это Майя. Точно, Майя.
Да. Я вас слышу.
Надо собраться. Надо, черт всех побери!
"Аянами Рей".
Больно. Плевать, справлюсь. Но больно, мать его!
— Двигательные узлы Евангелиона заблокированы, — голос негромкий, напряженный, почти теряющийся в панических выкриках.
Акаги. Союзник. Ненадежный... Ну хоть какой-то.
"Союзник. Дружба. Любовь".
— Слышу. Слышу, — даже собственные мысли отдавались в голове звенящим эхом.
— Синдзи! — это Мисато. — Аска, убей Ангела, быстрее!
Собраться. Собраться, и встать, наконец!
— Держись, Икари! — рыжая. Тебе-то чего надо?..
Распрямиться. Дотянуться до этого чертового рычага — какой идиот додумался его располагать так неудобно? Надо будет поймать техников, и...
Нет, поймать уже никого не получится. Ч-черт.
Красный Евангелион. Рыжая... Замахивается мечом...
Новая волна боли огненной вспышкой прокатилась по всему телу, ткнулась множеством иголок изнутри черепа, перехватила дыхание.
Я потерял сознание.
* * *
Привычное пустое поле. Черные линии расчерчивают все видимое пространство, черная луна, кажется, стала еще больше. Ближе к земле.
Он стоял напротив, неотличимо похожий на меня, и в то же время предельно отличающийся. Ему неизвестны понятия пола или понятия добра и зла — для его разума вообще предельна далека мысль о дуализме, более того, к его разуму сама концепция мысли была неприменима. Все его существование строилось на непосредственном тождестве между ним и остальным миром, тождестве настолько глубоком, что граница между "ним" и "окружающим " истончалась до полного исчезновения.
