— Уж не за твою коллекцию пошлых анекдотов, — проворчал некромант. — Понял я все, понял.
А вот я понял далеко не все, но и кошек к Эль-Марко ни разу не ревновал.
А их возле него собралось уже штук десять: трое на коленках, пять у ног, две рядом, на лавочке. Хоровое урчание показалось мне эхом давешнего дизельного генератора. Никс, заметив, что творится, перебралась на лавочку к Эль-Марко и тоже стала гладить собравшихся там котов.
— Меня бы кто погладил, — стал канючить Камориль, — знаете, как завидно? Я прям готов убивать и прилюдно раздеваться, только бы кое-кто обратил на меня внимание.
— Пожалуйста, Йер, давай обойдемся без обоих вариантов, — я сделал вид, что повелся. — Хотя... если бы ты убивал, одновременно раздеваясь, — сознаюсь, я б на это глянул.
— И я, — хихикнула Никс. — А вы могли бы при этом петь?
— Я-то? — хмыкнул Камориль и улыбнулся — сдержанно, мечтательно, редкой для него улыбкой, немного смущенной и искренней. — Я бы смог.
И он не врал — но это тоже длинная, запутанная и совершенно другая история. Когда Камориль говорит о беспутной и лихой своей молодости, — они имеет в виду десять лет после нашей встречи. Он тогда успел стать кумиром молодежи, распевая по городам свои провокационные песни, полные незамысловатой лирики о несчастливой любви и всяческих откровенных подробностей. Кровь, смерть, грязь, лишение девственности, алкоголь, мазохизм, садизм, самоубийства, эмоции и чувства, глубокие, как глотки вторящей ему толпы. Но потом он решил, что такая слава — обманка, пустышка. Сказал, что не добился, чего хотел. Но мне куда более правдивой кажется та версия событий, где на него наехали поглощающие, мол, если вы откусываете воробьям головы на сцене — это нормально, но если эти воробьи потом со сцены сами улетают — то это уже чересчур. Массы, мол, волнуются, информация растекается, дети плачут и плохо кушают. Сам же Камориль говорит, что его не услышали, как он ни старался. И что бы именно он ни имел в виду, в конечном итоге ему пришлось сфальсифицировать свою смерть.
Я видел его фотографии в гробу — эти все темно-зеленые розы, глицериновые капли, черная вуаль, синий атлас. И видео — где он не выдерживает и ржет, как конь на случке, а розы с вуали рассыпаются на пол, и он, поднимаясь из гроба, их топчет.
— Эх, Камориль-Камориль, — проговорил я.
— Чего? — не понял он.
— Да так.
— Извините, пожалуйста, — вдруг сказал Эль-Марко тоном вежливым и ласковым, обращаясь, правда, не ясно к кому. — Вы тут самый старый и, наверняка, самый умный. Мы ищем Родиона Сизого, он же — Родн Кои. Вы не знаете, кто бы мог нам помочь?..
Когда Эль-Марко только произнес имя "Родион", кот, которого он как раз гладил, зашипел и выгнулся дугой, забился и закричал. Почти по-человечески. Но Эль-Марко держал его крепко.
— Ну-ну, — примирительно произнес Кападастер, — не вырывайтесь. Я же... Я же как бы могу причинить равнозначную тому наслаждению боль... как бы угрожающе это ни звучало. И вам лучше бы мне поверить.
Кот или все-таки аша перестал вырываться и стал просто зыркать по сторонам, грозно размахивая хвостом вправо-влево. Издал клокочущее шипение — и кошки, собравшиеся вокруг Кападастера, мгновенно разбежались по темным углам. Но далеко не ушли — затаились, наблюдая за нами светящимися блюдцами глаз.
— Отпус-сти, — шипя, проговорил кот.
Пока Кападастер раздумывал над предложением, Никс спрыгнула с лавки и опустилась на корточки перед "котом".
— Мы от Абеляра Амберовича, — сказала она. — Нам надо.
— С-сразу бы с-сказали, — нервно мяукнул аша.
— Вот прям так сразу, прийти сюда и заявить о своих намерениях надо было? — удивилась Никс.
— С-слиш-шком с-смыш-шленые, — проворчал кот.
— Так ты отведешь нас к нему?.. — спросила Никс.
— А что мне за это будет? — деловито осведомился аша.
— А чего бы тебе хотелось? — подключился к разговору Камориль. — Мешок кошачьего корма?.. Может быть, слабосоленой форельки? Валерьяночки литра два?
Кот негодующе зашипел.
— Мое предложение такое, — спокойно проговорил Эль-Марко, — ты отводишь нас к Родн Кои, а я избавляю тебя от камней в почках, и ты живешь на десять лет дольше.
— Ш-топальщ-щик? — удивленно переспросил аша.
— Чего? — не поняла Никс.
— Так иносказательно нас иногда называют, — пояснил Эль-Марко.
— Ш-штопальщ-щик пос-слан с-самой с-судьбой, — промяукал аша. — Хорош-шо. Отпусти меня и идите за мной, но не отс-ставайте! И почини меня прямо сейчас-с.
— А какие у меня гарантии, что ты не заведешь нас в какой-нибудь слепой тупик и не скроешься?
— Никаких, — ответил аша просто и почти без "кошачьего" акцента. — Тебе... с-сложно, что ли?..
— Этот вопрос в тех или иных вариациях преследует меня всю мою жизнь, — вздохнул Эль-Марко. — Ладно, раз не умеешь по-хорошему... Одну почку — сейчас, одну — потом, плюс заращу ухо, хочешь?
— Да ты у нас прямо торговец органами, — хихикнул я. — Да уж.
— Хочу, — ответил аша, — идет. Ш-штопай.
Эль-Марко ослабил хватку — и "кот" с его колен не убежал. Кападастер запустил руки в меховой живот аши. "Кот" взвыл. Пока эхо его отчаянного плача все еще звучало у меня в голове, все было кончено.
— Все выйдет в ближайшие пару дней, — Эль-Марко поставил ашу на мощенку. — Веди.
У только что вылеченной помеси кота и тролля первое время заплетались лапы. Но вскоре он как будто бы оклемался. Оглянулся на нас, шикнул "Пш-шли" и двинул куда-то вглубь подворотен старого города.
Масти аша был, кстати говоря, забавной — наполовину черный, а наполовину какой-то рябой, так, что граница двух расцветок проходила ему прямо посередине мордочки. И из-за этой своей странной пятнистости с окружающим пространством он сливался только так.
Я аккуратно отодвинул с пути Эль-Марко: мол, я первым за ашей пойду. Тот не возражал, зная, что, в случае чего, шансы поймать животное будут только у меня.
Усатый проводник сначала благоразумно вел нас по мощеной матовым стеклом дорожке меж домов, ступая по бугристой поверхности изящно и мягко. А потом, как и следовало ожидать от такого, как он, свернул в какой-то темный узкий лаз, составленный из больших деревянных ящиков без днищ. Но я смог пролезть за ним — значит, и другие смогут, ведь я самый крупный из нашей компании.
Ящиков было штук двадцать, и Камориль, завершающий процессию, успел проклясть каждый третий.
Мы выбрались на какой-то совсем незнакомый переулок, снова прошли свободно метров двадцать, а потом опять свернули в темный ход меж высоких стен, из-за которых сверху тянулись, изгибаясь, побеги садовой ежевики, покрытые мелкими шипами.
Аша был никудышным проводником: он ни разу не остановился подождать нас, как бы намекая, что слабакам пути в обитель Родн Кои нет. Я уверился в этом тогда, когда "кот" стал забираться по наклонным широким доскам в какой-то недостроенный дом (или сарай?). Чтобы не сбавлять темп, я усадил Никс к себе на закорки и приказал крепко держаться, и, выпустив когти, продолжил свой путь. Так оно как-то сподручнее — и тормозить, и заворачивать, и карабкаться. Камориль и Эль-Марко следовали за нами достаточно ловко и споро, но уже начинали немного отставать. Мы выбрались из недостроенного дома в какой-то широкий двор, полностью заросший высокими подсолнухами, сомкнувшими на ночь свои соцветья. Аша юркнул в эти заросли. Я пригнулся, тоже ломанулся вперед и выбрался на узкую тропинку между подсолнухов, которая привела нас к невысокому забору из грубо отесанного песчаника, который надо было перемахнуть, чтобы снова оказаться на вымощенной стеклом улочке.
И тогда я понял, что не так уж секретен адрес Родн Кои — это просто аша не знает туда нормальных, человеческих путей.
"Кот" заставил нас проявить еще чуть-чуть чудес эквилибристики — пройти по трубе теплопровода между домами, и я мельком успел обозреть с высоты затаившийся в сумерках старый город, неровный и фактурный, как нутро обсидиана на сколе, с тонким серпом луны, зависшим на востоке, и множеством мутных, слабо светящихся окон.
Хорошо, что никто из нас не боится высоты.
Аша спрыгнул с трубы на лестницу — я последовал за ним. Лестница привела нас на заброшенную станцию электропоездов. Но аша даже мельком там не остановился — соскочил на рельсы, что шли по высокому железному мосту над оврагом, и, ловко балансируя, посеменил вдаль.
Я, решительно выдохнув, отправился за ним. Обернулся: Камориль и Эль-Марко шли за нами, не отставая, хотя и видно было, что Камориль устал, а Эль-Марко вообще почти что совсем выдохся. Но, шествуя по высоким рельсам, аша все же немного сбавил скорость, так что они смогут слегка отдышаться.
Перейдя по рельсам овраг, аша спрыгнул на дорогу, сбегающую полого вниз, в сторону от холма и от моря. Мы спускались по вымощенному синим стеклом пути куда-то во влажную теплую темноту. В этой части старого города не горел ни один фонарь, а все окна, в которых свет все-таки теплился, были плотно зашторены. Луна тоже сияла как-то приглушенно, размыто, спрятавшись под аркой железного моста, по которому мы только что прошли и который теперь возвышался над нами, отбрасывая на дорогу ажурную, изогнутую тень.
Остальной путь мы проделали по этой самой дороге в тени моста, пока наконец не спустились к узенькой речке, поросшей камышом и плакучими ивами, чтобы, перейдя ее по мостику из досок, прибитых гвоздями к поваленному дереву, оказаться у крыльца заброшенного на вид дома с заколоченными изнутри окнами. Дом стоял прямо под крутым откосом и не было рядом ни забора, ни сада. Возле крыльца имелись только стол, лавка и колесо на веревке, привязанное к толстой ветке одной из больших ив, что вздыхала мерно, покачивая над речушкой пышной серебристой листвой.
— Здес-сь, — сказал аша, запрыгивая на стол.
Я опустил Никс на лавочку.
— Не очень-то вы лошадка, — поделилась она впечатлениями. — У меня все болит, как будто бы это я вас несла.
— Ну, уж какая есть, — я развел руками. — А болит, наверное, потому, что тебе пришлось все это время крепко держаться. Мышцы перенапряглись.
— Наверное, — согласилась она.
К нам из камышей выбрались Эль-Марко и Камориль.
— Ничего себе кросс, — сообщил некромант. — Давно я так не бегал. Значит, мы на месте?
— Ш-штопай, — прошипел "кот", нервно ударяя хвостом по столу.
Эль-Марко тяжело опустился на лавочку рядом с Никс. Отдышавшись, он, ничего не говоря, запустил руки аше в шерсть. Прикрыл глаза и стал что-то там пальцами вытворять. В этот раз он работал дольше. Пока Эль-Марко колдовал над нашим проводником, я спросил у Камориль:
— Ну?
— А вот здесь смертью воняет будь здоров, — сообщил он. — Но... не насильственной. Тут, в этой дыре, умирали счастливо.
Я покосился на него, силясь в темноте правильно прочесть выражение его лица. И, к моему удивлению, некромант не шутил.
Я оглянулся на старый облупленный дом.
Да уж. Запах чувствуется. Так пахнет гниющая плоть — и это, честно говоря, не воодушевляло меня ни разу. И Камориль, ясное дело, не о самом запахе, — но это тоже ситуации никак не красит.
Я глянул на Эль-Марко — тот сидел, положив ладонь аше на мордочку и сосредоточенно на нее глядя. Потом отнял руку и произнес:
— А вот с паразитами я тебе не помогу, извиняй. Ты сам этим как-нибудь озаботься — мой тебе совет.
— Благодарс-ствую, — протянул аша. Кивнул (совсем по-человечьи) в сторону облупленного дома: — С-сизый живет здесь. Приятного вам знакомс-ства.
— Надеюсь, это именно тот Сизый, который нам нужен, — проговорил я.
Аша что-то невразумительное муркнул и спрыгнул со стола, а потом, зачем-то оглядываясь на нас, скрылся в камышах.
— Эль-Марко, а как элементалистов называют иносказательно? — спросила Никс.
— К каждой гильдии много разных прозвищ прилепилось за годы существования, — негромко ответил Кападастер. — Но ваша — единственная, что общего прозвища не имеет. А как конкретно огненных прозывают, я не знаю.
— Жаль, — погрустнела Никс.
— Так, ну что? — спросил я с напускным задором. — Пойдемте? Что ли...
— Пошли уже, — вздохнул Камориль, направляясь к дому первым.
Да уж. Что-то мне не по себе. Аж в дрожь бросает!
Я нагнал Камориль и мы вместе поднялись по широким ступенькам на крыльцо дома, выглядевшего запущенным и напрочь заброшенным.
— Везет же нам на поздние походы в гости, — заметил я, разыскивая дверной звонок. Не нашел. Постучал. Сначала — негромко и коротко, а потом, когда никакого шевеления внутри не расслышал — посильнее и подольше.
В доме таки что-то зашевелилось. Шаркающие шаги подобрались ближе и замерли у двери. В щели между досками я разглядел глаз с расширившимся зрачком, внимательно на нас уставившийся.
— Кто? — спросил хриплым женским голосом обладатель любопытного глаза.
Я, удержавшись от известного афоризма про лошадей, не удержался от совсем уж банального:
— Свои.
— Уходите.
Голос прозвучал решительно. Глаз из щели пропал, но я слышал, что разговаривавшая с нами женщина отошла от двери недалеко.
— Вы нас немного не поняли, — это сказал Камориль. — Мы к Родиону Сизому.
Женщина молчала, но опять же никуда не уходила.
— От Абеляра Амберовича, — добавил Камориль, — его брата.
И опять — тишина в ответ.
Я глубоко вздохнул.
— Вы нас опять же немного не поняли, — сказал я тихо и грустно. — Мы к Родиону Сизому и намерены встретиться с ним во что бы то ни стало.
К тому времени к нам подошли Эль-Марко и Никола.
Камориль обернулся к Эль-Марко.
— Мутно здесь так, что мама не горюй.
Никс, оглядываясь по сторонам, поежилась.
— А чего здесь темно так? — спросила она.
— Мы у вас тут до утра стоять будем, — сообщил я барышне за дверью. — Не хотелось бы нагнетать, но, пожалуйста, поймите, нам правда надо, и было бы крайне здорово, если бы...
За моей спиной откуда-то появился свет. Сначала я подумал, что это Камориль закурил, но, оглянувшись, понял, что это Никс щелкнула пальцами и сообразила нам немного огненной иллюминации.
А потом я услышал скрип открывающейся двери.
На нас смотрела женщина — тощая, в сером халате из рваной вискозы, с длинными волнистыми нечесаными волосами, кажется, седыми, или просто грязно-серыми. Под глазами у нее залегли глубокие фиолетоватые тени, а сами глаза были полупрозрачными, белесыми, и, кажется, больными.
— Не надо жечь, — сказала она. — Нам все понятно. Мы будем говорить.
— Ага! — воскликнул Камориль. — Дайте-ка, я угадаю! Вы, барышня, и есть Родион Сизый, но обычно говорите с посетителями, как его ассистент? Вроде бы как и нежелательных клиентов послать не совестно, да и вообще удобно, хорошо... А Родион — это как Мириам там, или Эланор?..
— Нет, — сказала женщина, — Мы — Тайра и Родн.
Никс сдула с пальцев свой магический огонек, как пыль с ногтей. Все снова погрузилось в синеватую влажную тьму.
— Так мы можем увидеться с Родн Кои? — спросил я.
Женщина перевела на меня взгляд своих жутковатых зрачков.
