— А-а-а, ладно, испаряйся. Потом поговорим. Вечером зайдешь, хорошо?
— Во сколько?
— Часиков в одиннадцать, — кинула взгляд на скворечник со стрелками. — Сейчас пять, начало шестого.
— Понял. Буду в одиннадцать. — Снимаю барьеры. Не успел Змей испариться, как тут же вваливается Генма, с подозрением мельком оглядывается и никого не находит. Укоризненно смотрит на меня. Ага, счас, нашел, чем давить на жалость... Тем более я прекрасно знаю, что Петух тебе наверняка объяснил, с кем я тут общалась только что.
Какая-то нездоровая ревность между моими подчиненными бродит. И что с ней делать — пока не знаю. А делиться всеми своими планами с каждым приближенным — увольте. Все яйца — по разным корзинам, лукошкам, ящикам, антресолям и сейфам! Предательство — это такая вещь... странная. Тут оговорочка случайно, там описочка вышла... там — наоборот "приписочка". И вот уже аналитики какого-нибудь КОРНЯ выдают своему незабвенному начальнику (Чтоб ты глаз простудил, Шимура! Правый!) полный расклад по планам и работе некой Цунаде Сенджу. А так, пока только я одна держу все концы — а кое-кого и за яйца в самом прямом смысле — есть шанс на успешное претворение планов в жизнь. Ну, и собственная же шкурка целее будет...
Ширануи, оценив, что его грозный вид на меня не действует никак, вдохнув, отдает на подпись несколько листов. О, как красиво расписали-то!
— Кто там такой талантливый? — Ага, какие слова-то знаем... М-да. Генма ощутимо кривится.
— Аой Шин. — О как, а с виду не скажешь... Сколько нам открытий чудных готовит административный аппарат Конохи? Чунины — кладезь талантов! Непризнанных...
— Тобинедзуме? — Помощник на секунду подвисает, а потом насмешливо фыркает. Оценил, да? Тушканчик он и в Иве тушканчик!
— Вы очень точно подметили, Цунаде-сама. — А где развернутые комментарии? М-да. Жадина ты, Ширануи. Мог бы и пролить свет дражайшему начальству на некоторые подробности...
— Сойдет, — подписываю и штампую. Ну, на нет и суда нет. Со временем подноготная — всех и каждого — все равно всплывет, да и не критично это. — Что с рекламными листовками?
— Пока рисуют. Скоро будут. Я принесу.
— Угу, хорошо. Анко не появлялась?
— Нет. Митараши не было. А вот еще несколько миссий на утверждение — есть... — Что делать, бегло просмотрев небольшую стопочку, подмахиваю.
— Что там у Ибики творится? — Ксо, теперь в глаз что-то попало. Так чешется! Бумаги — зло! Уф, вроде проморгалась.
— Понятия не имею, — пожимает плечами Ширануи. — Выяснить?
— Не надо. Записку ему переправь, чтоб вечером еще раз зашел... — спешно корябаю приказ и отдаю сенбононосцу. — Топай давай.
Вернулся помощник минут через десять — я уже почти закончила. И приволок какой-то свиток и письмо.
— Шизуне-сан передала. — Лаконично, да? Мне уже интересно — что там за очередной крик души такой?
А-аа, первые инвалиды стали подтягиваться. И у бывшей ученицы от неожиданности случился словесный понос. Уж очень хотела поделиться новостью. Чего она только сюда не запихнула: несколько копий сохранившихся архивных (почему-то?) медкарт, кардиограммы, результаты экспресс-анализов... Нафига мне все это? Сама пусть разбирается, ее работа. И вообще: такая истерика для Шизуне не характерна... вроде. Но с другой стороны — раньше подобный аврал всегда гасила лично я, своей тушкой раз за разом героически кидаясь на амбразуры, а сама ученица скромно оставалась на подхвате. Может, это я ее сейчас излишне резко бросила в омут — учиться плавать в гордом одиночестве? Но не всю же жизнь надувать спасательный круг и страховать кевларовым тросиком?!
Постучался Петух. Извинился за что-то непонятное и передал еще одну писульку. О, Шисо-тян активизировался! Пишет, что все в полном порядке, волноваться не о чем, они со всем без меня справятся. У Шизуне просто резкий всплеск неконтролируемых эмоций приключился. Как интересно! Пару дней возле нее вертится, а уже неплохо ее знает... Чиркнула ученице записульку в ответ, чтоб не морочила мне голову и делала все по плану. Шисо написала короткое 'спасибо'. Пусть разбирается. Раз уж я ему теперь зарплату плачу. Вытурила заинтересованно косящегося на псевдопереписку Петуха обратно в коридор. Мчись-ка, гордый птиц, в госпиталь. Неси мое королевское повеление...
А время-то поджимает. Кохай, возможно, уже на месте.
— Генма, иди пока текучкой занимайся, вернешься через час. Мне еще пару бумажек составить надо...
— Цунаде-сама, но вы сегодня даже не обедали! Я распоряжусь, чтобы вам что-то приготовили. — Заботливый ты мой, блин. Не к месту и не вовремя... Свиданка у меня на носу, чего не понятно-то? Меня Шинода ждет не дождется на заветной полянке — или что там на самом деле есть по указанным координатам, для сверхсекретных переговоров?
— Топай-топай, без тебя разберусь. Один раз оставшись без обеда, с голоду не помру точно, — отмахиваюсь от помощника, чтоб проваливал. Побыстрей.
Генма уходит, обиженный в лучших чувствах. Ну-ну, нашелся трепетный и нежный, как цветок лотоса. Что-то не верится в эту самую трепетность. Обидчивость — да, точно присутствует. Но твоя личность прожженного жестокого паяца выглядывает изо всех дыр. Мал ты еще, и молод — за нос меня водить...
Так. Вроде всех сплавила. Теперь можно и кое-чем серьезным заняться... Опускаю барьеры, убираю все бумаги в стол. Блин, время поджимает! Быстро в уме перебираю всевозможные, самые неприметные, примелькавшиеся и усредненные черты. Собираю их воедино, делаю Хенге. Осматриваю себя, иду в подсобку и внимательно разглядываю отражение: обыкновенные глаза темно-карего оттенка, абсолютно невыразительные черты лица, средний рост, андрогинная фигура — попробуй разобрать, мальчик там или девочка под невнятным темным кимоно до середины икры. Непритязательные, поношенные сандалии. Веревочный пояс. Замечательно. Узнать не должны.
Вспоминаю выданные координаты и перемещаюсь шуншином на условное место. Небольшое проточное озерцо — даже скорее запруда, образованная мелким ручьем с густо поросшими кустарником берегами. М-м-м... Где это такое уютное местечко кохай нашел? Оглядываюсь. Взгляд цепляет скалу Хокаге невдалеке, полускрытую кронами исполинов Леса Смерти. О как! Я, оказывается, далеко за пределами стены Конохи! А жасмина здесь действительно нет: им пахнет с другого берега. Тихий шелест, и рядом раздается юношеский, почти мальчишеский голос:
— Маи-тян! — Оборачиваюсь, для вида как можно медленнее, старательно краснею — если где-то поблизости затихарился сенсор, которого я не смогла почуять, то нас должны принять за парочку сопливых подростков, тискающихся в кустах. По-моему, в самый раз легенда. Пока нет ощущения наблюдения, но лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Сора! — А что, ему подходит: синеглазый темноволосый подросток все с той же благородной бледностью кожи. Тоже одетый непонятно во что и с очень усредненными чертами.
Идем в кусты, как и положено парочке подростков пубертатного периода. Делаем вид, что активно тискаемся. Хотя тискать там явно нечего — оба с Хенге от души постарались... Пару раз даже картинно целуемся. На публику, ага.
А на самом деле все до безобразия тривиально: тихо переговариваемся, сидя максимально близко. Даже если рядом кто-то из Хьюга, разобрать ничего не должны. Мне отдают какую-то фенечку на веревочке.
— Маи-тян, это подарок. Оберег из храма, священник благословил... — О как! Список неназываемых, значит. Тоже спрятанный под Хенге (Наруто не один такой шустрый уникум). Из тех, кто ходили и ходят под Данзо, но печатей не имеют. Отлично. Чем еще меня порадуешь, друг?
— Ой, спасибо! — Прижимаю к узкой плоской груди (главное, чтоб не впалой!) как самое дорогое.
— Мама хотела пригласить тебя на обед, но папа пока что против... Прости, Маи-тян! — Как играет, стервец, как играет — слезки в глазках стоят! Станиславский отдыхает! Моя ты прелесть! Тискаю. Продолжает подыгрывать, делая вид, что под шумок облапал мне весь зад. Плоский, угу... А как вы догадались? Играть подростков вообще прикольно, а тряхнуть стариной — непередаваемо! Даже если за нашим разговорим никто не наблюдает, такой театр вызывает здоровое умиление и какую-то ностальгию. Когда еще можно будет шпийонов поизображать?..
Но вести кохай принес интересные. Значит, мнения старейшин разделились. Кохару ратует за то, чтобы побыстрее меня опустить; Хомура за то, чтобы еще присмотреться. М-да. Ну ладно, и на этом спасибо тебе, очкастый! Опять же: не забыть выяснить, с чего это старик ко мне так неожиданно лоялен? Несколько дней я достаточно показательно перетряхивала грязное белье у всех, имевших несчастье попасться мне на глаза. Или товарищ думает, что только "по вершкам" сейчас покопошусь-покопошусь, а потом до звездочек в глазах надоест вся эта канитель, и я свалю строить свой бизнес дальше — и "подальше" — уже никоим боком не влезая в их делишки? Наивные. Но пока мне это на руку.
— Ну что ты такое говоришь, Сора-тян... нельзя же так... быстро, — старательно краснею. Теперь тискают уже меня. Ками, было бы что...
— Когда мы в следующий раз встретимся?
— Ну-у... Не знаю, Сора-тян, — 'хлопай ресницами, и взлетай!' — так стараюсь, что правда кажется, скоро взлечу. Без Карлсона и без горящих полей Яманака.
— Сора-тян, а можно мы еще где-нибудь в следующий раз погуляем? У нас в деревне много парков. Заброшенных. Та-а-акая рома-а-антика! — Закатываю глаза, потом спохватываюсь и вроде как скромно отворачиваюсь. В сторону главных ворот. Сора-Йороу следит за моим взглядом — вполне естественно так следит. Даже обожание на лице очень правдоподобно изображает.
— Маи-тян... Все, что хочешь! — М-да? А я вот продолжение жажду услышать. Чего там в деревенской-то округе творится? А то мне на сегодня и спросить больше не у кого. — Но знаешь, я хотел тебе рассказать, чуть не забыл: у меня под домом обосновался кот.
— Кот? — удивленно округляю губы. И глаза тоже. Какой еще, в *?;% , КОТ?!
— Да дикий. Точнее — одичавший. — Нукенин, что ли? Похоже на то.
— И что он делает?
— Не знаю. Когда пришел — пошипел. А сейчас остался... Мышей, наверное, караулит. — Пожимает плечами. Ах, значит, мышей! Ну привет вам еще раз, старейшины! Захватывающая ситуация складывается. Надо подумать.
— Мм. А сильно шипел? — Накручиваю реденькие локоны на пальчик.
— Ну, они подрались с дворовыми псами. Псам было больно, — коротко ухмыляется кохай.
Так. Кот — это явно Учиха Итачи. Только он, такой весь умный и красивый, за истекший месяц смачно отметелил когтями моих дворняжек, а-ка Хатаке и Куренай. Майто тоже досталось, но слегка. Итог: продолжает сидеть где-то в окрестностях и караулить развитие ситуации. С одной стороны, это очень хорошо, с другой — плохо. Но, в любом случае, выгнать сиятельного котэ я не в силах... А надо ли выгонять, вот в чем вопрос?
— Да-а? Как интересно... Хочу его увидеть как-нибудь. Ты же не будешь его прогонять? — Провальная попытка очаровательной улыбки. Но мнимый Сора улыбается в ответ совершенно искренне.
— Ну что ты, Маи-тян, конечно нет! Я не настолько жесток. — Угу. Так я и поверила. Шинода Йороу — и домашний плюшевый мишка "Тедди". Одно лицо!..
Мой добрый-добрый кохай, перерезавший за ночь два временных поселка. С вражескими шиноби. Кумо тогда сильно пострадала. Еще бы, полторы сотни бойцов С ранга и толпа генинов. Остатки дорезала его (на тот момент) еще-не-такая-вышколенная команда — с рассветом спор на тему "кто тут главный" закончился. Результат был очевиден: Йороу. Все остальные были вынуждены заткнуться. Только сам он на тот момент тоже был чуунином. Тринадцатилетним подростком. Очаровательно!
Продолжим представление и будем надеяться, что некое котэ не сидит, затихарившись, на ближайшем дереве и не сверлит нас добрым взглядом красных глаз с красивым рисунком. Ибо Хенге против него — что мертвому припарки. Что еще мне нужно-то было?.. Делаю губы бантиком и звучно целую в скулу кохая.
— А у нас метлы нет! Ищу-ищу, а ее все нет, представляешь? У тебя запасной случайно не найдется?
— Мне очень жаль, Маи-тян, — Шинода разводит руками, задумчиво покусывая губу. Моя просьба явно ... м... несколько неожиданна.
— Жа-аль. А я так хотела себе новую метлу... А то скоро осень, листья начнут осыпаться. А у меня только грабли — такие, знаешь, на девять зубьев. — Ага: шесть АНБУ, плюс Анко, плюс Шисо-тян, плюс сам кохай. — Они острые такие, но вот беда — короткие!
Ага. Вот именно, что короткие. Далеко не отправишь. Просто не рискну. Слишком мала моя нынешняя недоармия, чтобы я могла ее шибко активно распылять на различные задания в "не ближнем" свете.
— Грабли с редкими зубьями — это неудобно. Мусор проскакивает. Должно быть хотя бы двенадцать, — наставительно произнес фальшивый Сора и ободряюще обнял меня за плечи. — Но их можно отнести к кузнецу, он перекует и добавит...
Тьфу, блин. А я и забыла, что Йороу у нас еще один почитатель шинигами. Кстати, занимательно то, что почти все адекватные товарищи, принявшие мою сторону, почитают именно бога смерти. Забавно... весьма.
— Если будет такая возможность. И время. Обязательно зайду! — Ага. Зайду на огонек. Поинтересуюсь — хорошо ли там Хирузена прожаривают, и согласую список ближайших пополнений кандидатов на ПМЖ на самые глубокие уровни нижнего мира... Ох, моя доброта не знает границ!
В то что мечты, высказанные вслух и перешедшие в ранг стремления, имеют свойство сбываться, я уже давно не верила. Но очень хотелось.
Посидев и повалявшись на сырой траве еще минут двадцать для вида, попрощались, и он ушел. Прямо по ручью. А я задержалась: было желание посидеть здесь и немного расслабиться. Потом все-таки соблазнилась и перешла на другой берег, к зарослям жасмина. Погода позволяла, а некоторые его селекционные сорта цвели чуть ли не глубокой осенью, медленно осыпаясь к зиме. Всегда любила цветущий жасмин: снежный, одуряюще пахнущий. И сейчас люблю. Гораздо больше, чем ханами. Прошла еще немного в глубину и застыла. От ощущения чужого взгляда. Однако... Медленно подняла голову — на мокрой ветке, усыпанной каплями прошедшего в обед редкого дождя, сидел здоровенный ворон. Надеюсь, это не тот-самый-призыв одного шибко умного носителя шарингана?.. А то такой облом. Но вроде нет: ворон как ворон, самый обыкновенный. Глаза черные, оба! Крупный просто. Птица потопталась, съезжая по скользкой тонкой лозине — та согнулась под весом — и опустилась по дуге почти к самому моему лицу, лишь в полуметре покрепче вцепившись пальцами с острыми когтями. Вниз посыпалась листва. Я немного зажмурилась, думая, что когда открою глаза, странного пернатого уже не будет. Но ошиблась: тот никуда не делся, продолжая сидеть и смотреть. Поиграли в гляделки пару секунд. Вспомнила, что должно было что-то валяться в сумке — хоть кусок старого пряника — порылась, действительно: нашла пару обломков. Птица продолжала неотрывно смотреть в глаза. Я протянула угощение. Ворон склонил голову, словно приглядываясь и раздумывая, и резко клюнул в ладонь. У-у-у, зараза! До крови тюкнул! Нахальный птиц! Хотя с меня станется тут и тенгу встретить... Это они — знатоки кровушки.
