Второй, голубоглазой рыжеватой блондинке со сливочно-белой кожей и нежным румянцем, не исполнилось и тридцати. Одетая в шелковое темно-синее платье молодая женщина не могла похвастаться стройностью, скорее была полнотела. Поверх глубокого выреза было накинуто прозрачное фишю, одновременно и скрывавшее соблазнительные грудь и плечи, и привлекавшее к ним внимание.
Обе разглядывали одну и ту же картину. От нее веяло холодом, тревогой, по коже шли мурашки. Казалось, это ты стоишь под осыпающимися золотыми листьями, над темной ледяной водой, в которую надо непременно войти.
— Интересно, модель действительно так хороша и необычна? — голос старшей тоже не был старушечьим, а напротив, нежным и звонким.
Младшая, повернувшись, а затем присев в глубоком придворном реверансе, ответила — Мне трудно судить, Ваше Величество. Прошу меня простить, я задумалась и не слышала, как вы вошли. Если мне будет дозволено представиться...
Получив разрешение в виде медленного кивка головы — "да, конечно, милая" — продолжила, — Кирса, леди Карл Гренсон, герцогиня Трастамара, Ваше Величество.
— Мне более привычно обращение "благородная госпожа" или "сайхан Мэрген-хатан". Я рада, что род Трастамара не прервется. Вас уже можно поздравить?
— Надеюсь, богиня пошлет мне легкие роды и здорового сыночка, благородная госпожа.
Говорить им было, в общем-то, более не о чем, и они опять погрузились в созерцание странной картины. Кира думала, что наконец-то отпустила Генриха, и счастлива, как только может быть счастлива женщина, связавшая судьбу и жизнь с любимым человеком, не по принуждению, а по собственному выбору. И действительно ли она в своем истинном облике так хороша, или это всё влюбленные глаза Генри. Она ответила Инессе честно — не мне судить. А Инесса смотрела на полотно, но видела и слышала Генриха, своего любимого, но нелюбящего мужа. Орк был замечательный, и вторая половина жизни прошла не в пример лучше, спокойнее и радостнее первой, но отчего же сейчас так горько и обидно?
В зал вошли еще двое — высокий сухощавый молодой человек и полностью замотанная в покрывало-чадру женщина. Понять, какая она на самом деле, было невозможно, что там разглядишь — бесформенный кокон. Наверное, все же молода — движется легко и быстро, кожа рук свежа, блеск глаз не погасить густой вуалью. Вошедшие разошлись — женщина почти подбежала к картине и замерла около нее, потом, украдкой оглянувшись, не видит ли спутник, выпростала из покрывала руку и потрогала полотно. Мужчина же направился прямиком к королеве Инессе. Кира не очень хорошо понимала оркский, особенно когда на нем говорили столь быстро. Однако тон, недовольное выражение лица и пара тройка-слов — не хочу смотреть, неинтересно, уходим — объясняли лучше точного перевода.
Инесса слушала вполуха, все ее внимание было привлечено к невестке, третьей жене сына. Хорошо, что он взял с собой в поездку именно ее, а не двух старших. За тех точно пришлось бы краснеть, а эта так мила и забавна, что все ее промахи просто считают очаровательной непосредственностью, сразу оправдывая юным возрастом и незнанием обычаев.
Между тем на полотне, там, где его касались пальцы девушки в чадре, стали проступать и светиться знаки.
— Энь ню вэ? Что это?— спросила подошедшая ближе Кира по-оркски, хотя и сама уже догадалась.
— Тиммга — эмдра бо аргаза, руны — жизнь и путь, — ответила девушка. — Великий шаман рисовал.
Шуграт кончил говорить, и нервно передернул плечами. Туранское платье — рубашка и сюртук очень не нравились ему. Рубашка терла шею, сюртук нещадно кололся и впивался под мышками. — И зачем ты надел их, в оркской одежде ты выглядишь достойнее, сын. — заметила королева Инесса, еще более заинтересованно поглядывая в сторону младшей невестки и герцогини. Шуграт наконец-то посмотрел на полотно. — Псс, и это великое творение? Никакой приятности, ни форм у женщины, ни красот природы. И жена опять заговаривает с чужими, хотя, должен признать, незнакомка заслуживала внимания. Шуграт даже хрипло выдохнул, — пха! — от восторга — какая роскошная!
— Шуграт, сын мой, — Инессины пальчики впились в локоть орка, — гневаться на жену на людях не след, а сейчас и вовсе не за что — эта леди нам родня. А желать жену родича недостойно.
* * *
*
— На женщине, которая господину моему понравилась, тоже руна была. Тот же сильный шаман рисовал, что и картину, — сказала Инессе вечером, дождавшись когда ушли слуги, невестка.— Она покалечена была, он лечил.
Перед этим приставленная к оркским дамам старшая горничная, по просьбе Инессы, подав чай, задержалась на несколько минут и поведала все, что знала о новой герцогине Трастамара. Тем более что была герцогиня родом из Гарма. Из простых, целитель, учится. От прошлого брака есть маленькая дочка, зовут Анри.
— Ну конечно, откуда простолюдинке знать кто я, а эта угадала сразу. Старею, не смогла сложить два и два, — Подумала Инесса. — Однако какова иллюзия, ни на секунду не усомнилась, что на женщине из магических предметов лишь накопители и портальный артефакт. Или человеческие маги, пока я в степях жила, так далеко ушли в своих умениях, что мне с ними теперь и не тягаться? Но книгу мою переиздают и в академиях изучают. А дети мои, внуки и правнуки всем Рикайном править будут.
... А вот кто ты, девочка, и зачем сейчас мне информацию выложила? Чего ты хочешь? Играешь плохо — мой господин, глаза долу, покорность. Но руны ты увидела, а орчанок не обучают шаманству. Сразу дар им блокируют, если обнаруживают. Наших орчанок. А ведь есть еще и те, кто к озерам ушел. Там шаманки сильны. А привезли тебя в жены Шуграту как дочь хана племени степных барсов. Объединятся они хотят, видите ли.
...Либо ты доверие мое завоевать пытаешься, либо хочешь, чтобы я сорвалась и из мести любовнице бывшего мужа вред нанесла. А если и то и другое разом? Скандал, конечно, жуткий поднимется. И втянуты и Туран и Гарм окажутся.
...Степные барсы давно с Лорией якшаются. И хан их в прошлом заговоре шаманов косвенно замешан был.
...А задача одна — объединению степи помешать под Шугратовой рукой. Да, если я хочу, чтобы мои внуки этим кусочком Рикайна правили, на покой рано.
...Думала девочка, я вспылю — женщина обид не прощает... Так то женщина, а я — королева.
* * *
*
Поженились они в конце сентября. В один из дней Карл, верный заведенному распорядку, как обычно зашел за Кирой в Академию, и они решили прогуляться по чудесной осенней Гаэрре. Уже в сумерках вышли на "Мост Вздохов" и увидели, как на том берегу приветливо сияет огонек. Почему-то света во всем квартале еще не было, и ажурный пешеходный мост выводил прямо к этому дому, с одним-единственным горящим в темноте окошком. Дом на набережной оказался маленьким храмом и был открыт.
— Зайдем? — предложила Кира. Священник, увидев пару, вздохнул, и не говоря ни слова, скрылся в ризнице. Вскоре вышел уже в мантии, — Браслеты давайте. Вы же венчаться?
— Нет...Да! — перебила Карла Кира. — Да, соедините нас, святой отец.
Богиня брак не благословила. Не послала ни золотого сияния, ни брачных татуировок.
Карл расстроился, виду, конечно не показывал, но Кира видела — переживает. Все попытки увещевать, — дорогой, когда богиня благословляла, меня каждый раз ждали испытания и некая... гм... жизненная катастрофа, — были бесполезны. Тогда Кира решила перейти от словесных утешений к доказательствам материальным. Все сомнения Карла, вкупе с переживаниями, были решительно отброшены вместе с одеждой, как ненужная и вредная шелуха.
— И только попробуй завтра просить у меня прощения, — прошептала Кира перед тем, как заснуть. — Не прощу, если посмеешь сомневаться, что будем счастливы.
^
* * *
*
Кира:
...Не знаю, кто мне вчера в галерее был более неприятен — надменный орк, мазнувший по мне масляным похотливым взглядом или его юная спутница. Когда она прикоснулась к картине рукой и на ней засветились зеленоватые руны, я не смогла сдержать вскрика и вопроса. Ох, зря! Подойдя ближе, я услышала злобное змеиное шипение — жизнь и путь. И мне показалось — Генрихова руна, заколебалась, засветилась, стала вытягиваться из меня, свиваясь зеленой спиралью тумана. Я отпрянула от орчанки, мгновенно ставя защиту, и этому Генрих когда-то научил. В зал заглянул юный дворцовый маг, наверняка всплеск силы почувствовал. Увидела происходящее и Инесса. Только смотрела не на меня — сверлила глазами затылок своей невестки, если я правильно поняла, спутница Шаграта ей таковой приходилась.
— Мой господин, мой господин, — лепетала шагратова жена, хан жестко отчитывал ее — женщина должна следовать тенью за мужем и не хватать руками что ни попадя. Нет, поведение девушки — робость, подобострастие, семенящая походка, склоненная голова никак не соответствовали только что случившемуся у картины: жесткий взгляд, светящиеся руны. Я не чувствовала в ней магии — шаманка? А бывают ли шаманки, разве орки доверяют женщинам сакральные знания?
Свадебные торжества начались на следующий день. Венчания не было, Эвальд и Асиль поженились неделю назад на окраине Гарма, на границе со степью. Обряд заменила церемония благодарственного молебна богине. Кавалькада открытых экипажей проследовала от главного храма через весь центр Гаэрры к королевскому дворцу. По случаю праздника маги расстарались — над городом светило солнце. Большой прием во дворце Гаэрры сверкал, переливался и журчал: речами, шёпотами, шелестом юбок, шелчками открывающихся и захлопывающихся вееров, бил в глаза звездами орденов и льдистым блеском бриллиановых ожерелий.
— Пожалуй, платье на тебе излишне скромное, — прошептала мне Карл. Смеялся, как всегда. По счастью, у Карла был парадный туранский придворный мундир, его он на сегодняшний прием и надел. Мне же пришлось изобретать. Я пропала у своих приятельниц, "цветочных леди", на полдня. Мы переделали одно из моих шелковых платьев, дополнив его струящейся мантией, начинающейся сразу от плеч, и высоким кружевным воротником. Мода нынешняя была очень удобна для полных женщин. Беременность двух королев — Ксении и Маргериты — заставила придворных дам из солидарности, а проще, из подражательства, отказаться от кроя, подчеркивающего талию. И стиль этот, вероятно, продержится не один сезон, — думала я — глядя на Лиару и бывшую королеву Лизу. Да и гердеровы внуки наверняка не заставят себя долго ждать.
— Сейчас Гердер устроит нам разнос за отсутствие драгоценностей? А пусть увеличивает тебе жалованье.
Действительно, жили мы, герцог и герцогиня, весьма скромно. Я не расставалась с мечтой выкупить у академии наши с Гером контракты, поэтому экономила. Чтобы оплатить учебу, Карл было хотел продать наследственное имение, но тут я решительно воспротивилась. И все Карловы сбережения мы вложили в Кастелло-ди-Чимаро, через пару лет дела должны были, при некой степени везения, наладиться. Сейчас там хозяйничал Бруно. Карл нашел его по моей просьбе еще в марте, негоже человеку в таком возрасте подряжаться в охранники караванов. Охотничьего замка больше не было, конный завод Гердер продал, и остался Бруно с огромной семьей — невестка-вдова, дочь, внуки — и с крошечной пенсией.
Вернули Карлу только титул, деньги и земли были конфискованы в казну более двадцати пяти лет назад и реституции не подлежали. Жили он на два дома, хорошо Гер наладил прямой портал из туранской столицы в наш двор. Особняк на окраине Гаэрры мы по-прежнему снимали, только теперь он превратился в очаровательный коттедж, окруженный маленьким садом. Дай богиня, выкупим в конце концов. Так что от герцогской короны получили мы одну головную боль и лишние расходы — мне требование соответствовать внешнему виду герцогини, нам двоим — приглашения на балы и приемы во дворцы. Мы как могли, игнорировали эти скучные до вывиха челюсти официозы.
Карл окинул взглядом толпу свадебных гостей, — Гердера нет на приеме. Но к нам идет Роберт, — он увидел высокого туранского кронпринца.
— Вы очаровательны, тетушка, — Роберт, лукаво улыбаясь, уже целовал мою руку. — И ваше очарование не затмевается блеском драгоценностей. Хотя батюшка и просил выразить вам свое недовольство, мне кажется, он неправ. Я могу пригласить вас на павану?
— С удовольствием, Ваше Высочество. Пожалуй, пару проходов по залу я выдержу.
В череде пар мы с Робертом стояли третьими. Пока Асиль и Эвальд, Маргарет и Артуро исполняли первую фигуру танца, у меня было время оглянуться на Карла. Вокруг него уже роились женщины. Я любовалась мужем и ревновала — именно так. Туранки давно привыкли, что он неприступная скала, но гармские аристократки все никак не могли успокоиться. Мало мне поползновений студенток в Академии. Эта идиотская ревность росла вместе с моим животом.
— Ваше Высочество, мне необходимо поговорить с королевой Инессой, обратилась я к Роберту.
— Забавно, — сказал Робби, — Инесса только что просила меня о том же.
— Рядом с вами змея, благородная госпожа. Я не знаю, зачем она хотела вытянуть из меня исцеляющую руну, — Инесса сидела на банкетке в одной из "дамских" комнат, я "занималась" её шеей.
— Спасибо. Я уже поняла. — Инесса подвигала шеей, приложила пальцы к вискам. — И еще раз спасибо. Да, так не болит. Вчера в галерее моя так называемая невестка себя выдала, раскрылась. Не думала, что я замечу. Поняв, что заметила, пыталась подкупить информацией и возможностью отомстить. Так называемая, потому что она не та, за кого себя выдавала. Её догадка очень опасна для вас? Можете не отвечать. Она уже никому ничего не скажет.
Я без сил опустилась на кушетку рядом с Инессой. Она легко и спокойно сказала о казни девушки, пусть и шпионки, будто та была не человеком, а куклой, сломанной владельцем и выброшенной на свалку. И так же легко дала понять, что знает мою тайну, но пока будет молчать. Что она с меня потребует за молчание? И в этом мире я пыталась блюсти какие-то рыцарские клятвы? Считала себя порочной, преступившей обеты, рыцарем, совершившим проступок, кавалером Мальфет?
— Что с вами, милая? — обеспокоилась Инесса. — Я вижу, вы потрясены. А она не пощадила бы. Вот и я не пощадила, и Гердер тоже. Впрочем, Гердер рядом с женой стал странным. Когда мне рассказали, как он пошел в огонь, право, я была удивлена. Король и наследник не имеют права рисковать жизнями.
Это было вчера, а сегодня утром... Я проснулась, но глаза открывать не спешила, лежала в центре мирозданья и слушала его. Мой мир. Тот, который я построила сама. Мои дети, муж, псы, дом. И даже коза. Добрый и наивный, где нет места интригам и борьбе за власть, где нет зла и зависти, подлости и лжи. Я его выстрадала, сотворила его своей волей, своим желаньем. И если кого и пущу в него, то только своей властью. И пусть у богини на меня какие-то виды, и она не одобрила моего союза с Карлом. Она поймет в конце концов, она же женщина.
Утро встречало меня теплым золотом янтарных глаз.
____________________________________________________________
(1) У.Блейк, К осени, пер.В.Потаповой
