К сожалению, поза, в которой он размышлял, никак не добавляла дополнительных часов к длинным суткам Сейфхолда, и, как он сказал Кэйлебу, ему просто нужно было следить за слишком многим. Поначалу это не было такой уж большой проблемой, но по мере того, как последствия неповиновения Чариса храмовой четверке разнеслись по всему миру, это стало кошмарной задачей, даже с помощью Совы. Тот факт, что он был вынужден так сильно сосредоточиться на Корисанде, как только Кэйлеб начал активные действия против Гектора, только усугубил кошмар, и если он пропустил бы важный стежок, последствия могли быть ужасными. Не говоря уже о том, что это чертовски неприятно.
Он все еще... например, злился на себя за то, что не узнал о планах Гектора вовремя вывезти свою дочь и младшего сына из Корисанды. Тот факт, что шхуна "Даун стар" действительно остановила галеон с ними обоими — и графом Корисом — и даже высаживала свою команду на его борт, лишь усилил его раздражение. Если бы только было время предупредить "Даун стар" и другие крейсера о сообщении какого-то анонимного информатора, что члены семьи Гектора, возможно, пытаются бежать из княжества, тогда ее офицер, несомненно, гораздо внимательнее изучил бы список пассажиров "Уинга" вместо того, чтобы сосредоточиться на его грузе. Его совершенно законном на вид грузе.
Тем не менее, он должен был признать, что Кэйлеб был прав, приказав ему делать регулярные перерывы каждую ночь. Два часа — это, вероятно, больше, чем ему на самом деле было нужно, но он мог заметить значительную разницу в остроте своего ума с тех пор, как Кэйлеб вынес свое решение.
Его губы изогнулись в улыбке, когда он задался вопросом, как Кэйлеб сможет определить, "бодрствует" он или "спит", если император придет проверить и убедиться, что он получает предписанный "простой" каждую ночь.
Полагаю, дело в том, что ему не нужно проверять. Я сказал ему, что сделаю это, и он поверил мне на слово. Подлый ублюдок. Гораздо проще прятаться за спиной человека, который просто не ожидает, что ты будешь таким же честным и заслуживающим доверия, как он. Кроме того, я мог бы также признать, что у него примерно столько же "командного присутствия", сколько у любого, под чьим началом я когда-либо служил, включая коммодора Пея.
Он размышлял о том, как странно изменилось его первоначальное отношение к Чарису и чарисийцам. Он с самого начала уважал и Кэйлеба, и его отца, но, как он сказал королю Хааралду в их самой первой беседе, его преданность принадлежала будущему Сейфхолда, а не какому-то конкретному монарху или даже королевству. Однако это уже не было строго правдой. С тех пор, каким-то образом, он сам стал чарисийцем и не был уверен, что это хорошо. Его ответственность была перед всем человечеством, а не перед Домом Армак, каким бы представительным, симпатичным и харизматичным ни был нынешний глава этого дома. Он не мог позволить себе начать отождествлять себя с интересами Чариса таким образом, который мог бы отвлечь его от его главного долга.
Но я не... не совсем, — сказал он себе в уголке своего мозга, в то время как большая часть его внимания была сосредоточена на сводке дневной записи снарков, которую Сова передавал ему. — Или, скорее, на данный момент интересы Чариса совпадают с интересами человеческой расы в целом. Во всяком случае, больше никто не готов занять ту позицию, которую занимают Кэйлеб, Мейкел и Шарлиэн! Даже с самой хладнокровной точки зрения я не могу позволить себе потерять именно эту команду. Если бы я это сделал, то, вероятно, никогда больше не нашел бы себе равных им.
Конечно, — сардонически отозвался другой уголок его мозга. — Ты продолжаешь убеждать себя в этом.
О, заткнись! — раздраженно щелкнул первый уголок.
Он фыркнул. Эти его маленькие внутренние разговоры, несомненно, встревожили бы любого психолога, который был бы готов принять вызов анализа электронного паттерна воспоминаний и эмоций, который упрямо продолжал считать себя человеческим существом. Это было не так, как если бы...
Его мысли внезапно прервались, и он резко выпрямился в кресле.
— Сова! — произнес он негромко.
— Да, лейтенант-коммандер Албан?
— Воспроизведите этот последний сегмент.
— Да, лейтенант-коммандер, — послушно ответил ИИ, и Мерлин выругался — тихо и злобно, когда ледяной кинжал, казалось, пронзил его несуществующее сердце
Черт возьми. Черт возьми! Я сказал Кэйлебу, что у меня слишком много дел!
Да, он это сделал. И, как сказал ему Кэйлеб, это было так же неизбежно, как и следующий восход солнца. Ему просто нужно было расставить приоритеты, и именно поэтому он сосредоточился на делах здесь, в Корисанде, и событиях, которые могли напрямую повлиять на операции Кэйлеба. Кроме того, он знал качества людей, которых Кэйлеб оставил в Теллесберге, и в любом случае он не мог лично повлиять на то, что там происходило, находясь так далеко.
Каждое слово из этого было правдой, и он знал это... что не заставило его почувствовать себя ни на йоту лучше.
Он резко встал, все еще наблюдая из-под век, как снарк, регулярно проверяющий физическое местоположение Шарлиэн и отслеживающий ее передвижения, обнаружил вооруженных людей, неуклонно двигающихся к конвенту святой Агты.
Он не знал, кем они были, но он знал, что они не были ее стражниками или кем-либо еще, связанным с ее силами безопасности. Это оставляло только одну реальную возможность того, почему они могли приближаться к конвенту. Очевидно, он пропустил даже больше, чем предполагал. Ни он, ни Сова не отметили ни одного из людей, за которыми наблюдал снарк, как потенциальную угрозу; их даже не было в базе данных, которую они создавали. Но у них должен был быть контакт с кем-то, кто был там, иначе они не знали бы о планах Шарлиэн достаточно хорошо и достаточно заранее, чтобы подготовиться так хорошо, как они, очевидно, сделали.
Эти мысли промелькнули в его молицирконовом мозгу, а затем он встряхнулся. Какими бы интересными ни были все эти предположения, они не приносили ему никакой пользы. И Шарлиэн это тоже не приносило никакой пользы.
Он стоял очень тихо, обдумывая альтернативы и последствия. В Корисанде было примерно четыре часа утра, но всего только восемнадцать часов в Чарисе, и он был почти в семи тысячах миль напрямик от Теллесберга. Он никак не мог предупредить Шарлиэн или кого-либо из ее стражников. Но была одна возможность, только...
Опять эти дети и кракены, — подумал он. — Только на этот раз все еще хуже. Я не могу этого сделать. Я не могу так рисковать. Это может свести на нет все, чего мы достигли до сих пор, и я не имею никакого права так рисковать, как бы сильно мне этого ни хотелось.
Он знал, что был прав. Знал, что не может так рисковать. Знал...
— Поднимите разведывательный скиммер в воздух! — рявкнул он Сове.
.XII.
Конвент святой Агты, графство Крест-Холлоу, королевство Чарис
— Думаю, настоятельница ожидала, что я буду возражать против правила о слугах, — прокомментировала Шарлиэн, когда отец Карлсин, капитан Гейрат и сержант Сихэмпер сопровождали ее из трапезной в гостевой дом конвента святой Агты.
— Если вы простите, что я так говорю, ваше величество, вам следовало бы возразить, — ответил Гейрат немного кисло. — Так не годится.
— О, перестань суетиться, Уиллис! — ласково пожурила его Шарлиэн. — Я знала о правилах уединения в конвенте еще до того, как попросила настоятельницу разрешить мне приехать. И мое имперское достоинство не настолько хрупко, чтобы его нужно было поддерживать каждую минуту, особенно во время отхода ко сну. Кроме того, в нынешних обстоятельствах репутация набожного человека не так уж плоха, верно?
— И вы ожидаете, что я поверю, будто вы решили принять условия конвента исключительно на основе холодного расчета. Это все, ваше величество?
— Нет, но если то, что я считаю правильным, окажется тем же самым, что я решила бы сделать, если бы хладнокровно рассчитала, то не собираюсь возражать, — безмятежно ответила Шарлиэн.
— Приятно слышать, что у вас есть свои приоритеты в порядке, ваше величество, — сухо сказал отец Карлсин, и Шарлиэн усмехнулась.
— Рада, что вы успокоились, отец. С другой стороны, я вряд ли могла придумать какой-либо другой ответ там, где его мог услышать мой духовник, не так ли?
— За исключением того, что такое двуличное мышление никогда не пришло бы в голову тому, кто так долго пользовался моим духовным советом, ваше величество, — спокойно ответил он.
— О, конечно, нет, — согласилась она, затем снова посмотрела на Гейрата. — В любом случае, Уиллис, правила конвента есть правила конвента, и я не собираюсь с ними спорить.
— И сколько лет прошло с тех пор, как вы ложились спать сами? — потребовал командир ее охраны.
— Если вы хотите быть точным в этом вопросе, не думаю, что когда-либо делала это... кроме как на религиозных событиях. На что, полагаю, я могла бы указать, если бы была человеком, который любит повторяться, так это на то, что представляет собой эта конкретная поездка, не так ли?
— И вы, ваше величество, ожидаете, я поверю, что Сейрей была рада услышать об этом? — скептически спросил капитан.
— Хотя понимаю, что в это может быть трудно поверить, Уиллис, Сейрей научилась принимать — в отличие от некоторых офицеров имперской стражи, которых я могла бы упомянуть, если бы была достаточно любезна, — что иногда я действительно могу решить отказаться от своего королевского достоинства. И, что удивительно, она не спорит со мной по этому поводу.
Гейрат, возможно, и прорычал что-то себе под нос, но если и прорычал, то сделал это достаточно тихо, чтобы Шарлиэн могла притвориться, что ничего не слышала. И, по крайней мере, он не обвинил ее в наглой лжи. Хотя технически может быть правдой, что Сейрей Халмин ничего не сказала против решения своей императорской подопечной оставить ее на борту КЕВ "Дансер", она, безусловно, нашла достаточно возможностей, чтобы прояснить свои чувства. Вероятно, она могла бы вполне комфортно выступать как актриса, если предположить, что она смогла бы устоять перед искушением переигрывать. Что, судя по сегодняшнему утреннему выступлению, было маловероятно.
— Я, по крайней мере, хотел бы, чтобы леди Мейра была здесь, — сказал капитан вслух.
— И если бы она не упала и не сломала ногу, когда они с дядей Биртримом катались верхом, она была бы тут, — отметила Шарлиэн.
— Вы могли бы попросить кого-нибудь из других придворных дам... — начал он.
— Со мной все будет в порядке, Уиллис, — твердо сказала она. — И я не собираюсь всю ночь спорить с тобой об этом.
Он бросил на нее еще один неодобрительный взгляд, затем глубоко вздохнул, на мгновение распушил усы и кивнул.
Императрица ласково покачала головой. Как и большинство ее стражников — и, конечно же, Сейрей — Гейрат был гораздо более чувствителен к требованиям ее королевского достоинства, чем она сама. Возможно, это было потому, что это было "ее" королевское достоинство — ну, в наши дни императорское достоинство, — а не их. Она очень рано поняла, что не может позволить, чтобы ее достоинство было подорвано реальным или кажущимся пренебрежением со стороны других. Хотела ли она быть сверхчувствительной в таких вопросах или нет, на самом деле не имело значения, учитывая важность внешнего вида в мире политических расчетов. Тем не менее, при соответствующих обстоятельствах репутация скромницы также может быть ценной, и возможность отступить от своего образа королевы или императрицы, даже ненадолго, была буквально бесценной. Это была одна из причин, по которой она любила время от времени посещать религиозные обители с того самого дня, как взошла на трон Чисхолма. Возможность забыть о повседневных светских требованиях своей короны и вместо этого провести некоторое время, размышляя о требованиях своей души, всегда была желанной. И возможность перестать следить за своим достоинством, пусть и мимолетная, была почти столь же желанной.
Гейрат и Сихэмпер знали это так же хорошо, как и она, и в прошлом у них много раз были разговоры, похожие на этот. Это была старая и знакомая тема, и ее дядя всегда склонялся на их сторону, качая головой и задаваясь риторическим вопросом, почему она просто не пошла дальше и сама не приняла обеты.
Она улыбнулась этому воспоминанию, но улыбка была краткой, когда она вспомнила их отчуждение. Он не сопровождал ее в конвент святой Агты, хотя она пригласила его, надеясь, что эта возможность еще раз сблизит их. Его отказ был вежливым, но твердым, и она задалась вопросом, было бы ли это менее больно, если бы она не подозревала, что он почувствовал ту же возможность... и хотел избежать этого.
Они прибыли в гостевой дом, и она протянула руку, чтобы нежно положить ее на руку Гейрата.
— Вы, Уиллис Гейрат, слегка надоедливы, — сказала она ему.
— Как скажет ваше величество, — жесткость в голосе стражника противоречила блеску в его глазах, и она сжала его защищенное кольчугой предплечье.
— Вот именно. В конце концов, я здесь императрица. И, уверяю вас, прекрасно справлюсь в своей одинокой маленькой монастырской келье. Если вдруг обнаружу, что физически не в состоянии лечь в постель, знаю, что все, что мне нужно сделать, это позвать, и мои верные стражники бесстрашно бросятся мне на помощь.
— Ваше величество, физическая опасность — это то, с чем любой стражник обязан столкнуться от вашего имени, — серьезно сказал Гейрат. — Боюсь, помогать вам готовиться ко сну — нет.
— Трус. — Она улыбнулась, затем убрала руку с его локтя и посмотрела на своего исповедника.
— Ты готов ко сну, отец? — спросила она, и он кивнул.
— Вот, видишь, Уиллис? У меня будет по крайней мере одна преданная душа под рукой, если меня постигнет какой-нибудь ужасный кошмар!
— И я очень рад за вас, ваше величество, — заверил он ее.
— Спасибо, — сказала она и вошла в дверь гостевого дома. Священник задержался достаточно долго, чтобы обменяться сочувственными улыбками с ее оруженосцами, затем последовал за ней внутрь и закрыл за собой дверь.
Гейрат и Сихэмпер обменялись молчаливыми, но красноречивыми взглядами, затем как один пожали плечами.
— Капитан, и в этот раз вы не дождетесь, что она изменится, — указал Сихэмпер.
— Конечно, нет, но она будет разочарована, если я перестану пытаться, и ты это знаешь!
Сихэмпер усмехнулся, затем оглядел территорию конвента.
Церковь святой Агты располагалась в горах Стивин, над бухтой Трикейр графства Крест-Холлоу, на узком перешейке, отделяющем залив Хауэлл от Колдрэна. Путешествие из столицы на борту пятидесятишестипушечного галеона КЕВ "Дансер" капитана Пейтрика Хивита стало приятным развлечением. Поездка по узкой, извилистой дороге, которая вела к церкви святой Агты и окрестным фермам, была довольно напряженной, но все равно приятной, а высота конвента была достаточной, чтобы действительно немного разнообразить вечер.
Наверное, это просто мое воображение, — подумал сержант. — Я мальчик с севера и думаю, что слишком долго был вдали от дома, если мне кажется, что здесь холодно!
