— Ты думаешь, это была медведица? — спросила Перек.
— Спустя триста лет, может быть, это и не совсем медведица. Но что-то, что должно было напомнить нам об одном, — сказал Спарвер.
Перек повернула свой визор лицом к нему. — Как думаете, с чем мы имеем дело здесь, префект Банкал?
— Призраки, — сказал Спарвер. — Плохие воспоминания. Какая-то очень плохая история. Это был бы мой дикий удар в темноте.
Они уже преодолели трехкилометровую отметку, и вскоре стало четыре, затем пять. Теперь они чувствовали себя приклеенными к полу, но это было только по сравнению с почти невесомостью, которую они испытывали раньше. После шестого километра лифт начал замедляться, готовясь к плавному подъему к основанию шахты. Их ускорение достигло пика, затем снова снизилось, приблизившись к g.
У Перек все еще была одна ищейка. Она повозилась со шкалами настройки — нервный, но понятный акт тройной проверки.
— Будьте готовы, — сказала она.
Спарвер почувствовал едва заметную остановку лифта. Он с опаской посмотрел на дверь, решив, что разумнее не доверять ни одной из функций или показаний механизма замка. За этой дверью могло быть все, что угодно, от вакуума до тысячи сокрушительных атмосфер кислоты. Он задавался вопросом, кому из них было бы лучше при любом раскладе: префектам в их тактической броне или ему в его тонком м-скафандре. По крайней мере, для Спарвера это было бы быстро, если бы его худшие опасения оправдались.
— Воздухообмен, — сказала Сингх. — Фиксирую повышение парциального давления.
— Подтверждаю, — сказал Перек. — Нюхач также говорит, что воздух пригоден для дыхания. Но рисковать не стоит.
Показания лицевой панели Спарвера зафиксировали тот же самый приток воздуха в лифт. Когда давление приблизилось к одной атмосфере, его м-скафандр обвис вокруг его тела, как спущенный мешок.
— Давление уравнивается, — сказал Кобер.
Без фанфар двери лифта открылись, мгновение спустя открылась внешняя дверь. Спарвер заморгал от неожиданной яркости, приводящей в замешательство после тусклого освещения коридоров и шахт Леты.
Лифт стоял в основании ямы с крутыми склонами, с темными стенами по обе стороны и прямоугольником туманного, колеблющегося света наверху. Яма простиралась на несколько метров от лифта, а ряд невзрачных лестниц поднимался на уровень верхней части стен.
Первой вышла Перек. Она отдала приказ своей ищейке и послала ее красться вверх по лестнице, пока та не передала изображение местности, окружающей яму.
Спарверу потребовалось мгновение, чтобы осмыслить то, что он видел. Совершенно ничто не подготовило его к чередованию форм, текстур и цветов, струящихся по его лицевой панели, когда ищейка развернула свой глаз, чтобы охватить всю панораму. Он рассчитывал на какой-то искусственный объем, это правда, но даже в самых смелых фантазиях не смог бы представить себе зрелище в том виде, в каком оно предстало сейчас. Это были джунгли: густой, сочный взрыв жизни и форм, растения и деревья отбрасывали назад мерцающую палитру слишком яркой зелени, листьев и папоротников, разрезающих небо невозможной сверкающей синевы, казавшееся слишком глубоким и далеким, чтобы когда-либо уместиться в тесноте Леты. Были там и цветы: шокирующие розовые и кроваво-малиновые, огненно-оранжевые и насыщенно-синие, от переизбытка красок рябило в глазах, каждый образец, похожий на драгоценный камень, переливался на сине-зеленом фоне, как будто парил в какой-то отдельной плоскости, не связанной с огромной массой джунглей. Это было прекрасно, в каком-то перезрелом, безвкусном смысле. Но что поразило Спарвера больше всего, так это сильное впечатление неправильности. В этих джунглях было что-то слишком яркое и гнетущее, и все, что он знал о Лете, говорило ему, что так быть не должно.
Ему это не понравилось.
Тем не менее, они пришли, чтобы провести расследование.
Перек медленно поднималась по лестнице, ее ищейка кружила по краю открытой ямы, готовая защищать позицию. Она добралась до вершины, сделала шаг на ровную площадку, осторожно огляделась по сторонам, затем жестом приказала остальным подниматься за ней. Кобер, Сингх и Гурни последовали за ней, а Спарвер выбрался из ямы последним, с трудом поднимаясь по высоким ступенькам, которые явно не были рассчитаны на шаг свина.
Они находились на небольшой поляне, со всех сторон окаймленной зловещей зеленью джунглей. Над ними изгибалось это слишком голубое небо, проекция на искусственный потолок этого отверстия внутри Леты. Если потолок был куполообразным, то они, казалось, выступали ближе к краю, чем к середине. Под их ногами расстилался травяной ковер, настолько однородный по цвету и высоте, что его можно было подстричь. Был даже похожий на дверь прямоугольник из травы и грунта, откинутый назад от ямы, гарантируя, что присутствие ямы будет гораздо менее очевидным, когда она будет запечатана.
— Очевидно, что это биом, — сказала Перек, как будто кому-то нужно было заполнить тишину, воцарившуюся после их выхода из лифта. — К тому же это энергозатратно — поддерживать жизнь всей этой биомассы. Теперь мы знаем, почему этот камень все еще потреблял так много энергии. Это то, чего вы ожидали, префект Банкал?
— Нет, — ответил он. — Не безголовых плюшевых мишек, не джунглей. Но я хотел бы заглянуть глубже, если сможем.
— Режим меча довольно легко справится с этой растительностью, — сказал Кобер. — Наши ищейки могут расчистить путь впереди нас.
— В этом нет необходимости, — сказала Сингх. — Похоже, кто-то уже потрудился.
Она указывала на выемку на поляне, где четкая, хотя и узкая тропа вела в глубь джунглей, более или менее в том направлении, куда намеревался идти Спарвер.
— Если это и было там, когда мы прибыли, я пропустила при осмотре, — сказала Перек.
— Думаю, это было не так очевидно, — сказал Гурни, но в его голосе не было ни малейшей уверенности.
— Сингх, — сказала Перек. — Прикажите своей ищейке удерживать этот район, пока мы продвигаемся в заросли. Если нам понадобится срочно выбираться из этого места, я не хочу тратить время на поиски входа в лифт. — Она отозвала свою собственную ищейку. — Режим передового разведчика. Десятиметровая безопасная зона, вдоль линии этой тропы. Расчищать заросли по мере продвижения. Выполнять.
Ищейка Перек выразительно кивнула и направилась прочь с поляны. Тропа была густо заросшей, и ищейка вскоре скрылась из виду, ее присутствие выдавалось только быстрым шумом, похожим на машинную молотьбу, когда она использовала острый край своей нити, чтобы расширить тропу. Движущаяся точка обзора ищейки появилась на их визорах, когда она пробиралась по узкому коридору темнеющей, густеющей зелени.
Отряд двинулся следом, двигаясь гуськом, с Перек во главе и Спарвером в арьергарде. У них все еще было семь ищеек, чтобы обеспечить немедленное прикрытие, Кобер пожертвовал свою вторую ищейку Перек, все четверо оперативников использовали их в режиме меча, чтобы сметать любые сохраняющиеся препятствия. Они держались на почтительном расстоянии друг от друга, держась вне досягаемости взмахов жестких режущих нитей ищеек.
Вскоре полог почти полностью сомкнулся над ними, образовав пятнистый потолок, и извилистая тропа быстро скрыла поляну из виду.
Когда катер уже приближался к Лете, Дрейфус размышлял о том, что ему известно о возможностях и намерениях Авроры.
Он мог догадаться, что произошло с капитаном Пеллом и префектами на борту "Демократического цирка", хотя у него не было ни малейшего намерения озвучивать эту теорию публично. Аврора, должно быть, вмешалась, отключив канал связи крейсера с Броней и заменив приказы Джейн Омонье своими собственными. Там, где верховный префект требовала осторожного, обдуманного подхода, Аврора искала только самый быстрый путь к провокации. В Калебе она видела либо угрозу для себя, либо, по крайней мере, человеческую загадку, которая интриговала ее, нечто такое, что требовало ее немедленного и основательного интереса.
Она дала Пеллу указание вернуться в Лету, и не по своей вине Пелл предположил, что изменение намерений было обоснованным. У Спарвера тоже не было бы причин сомневаться в предполагаемых словах леди Джейн.
Дрейфус уже знал, что Аврора может распространить свое присутствие на секретные уровни Брони, проникая в виртуальные пространства и каналы связи, и теперь он дал ей возможность добраться до закрытых архивов поисковых систем. Все это было достаточно опасно, но он был уверен, что манипулирование информацией — не предел ее возможностей. Дрейфус был уверен, что если бы она захотела, то могла бы развернуть этот катер и отправить его обратно в Броню. Однако она не сыграла такую роль, и это привело Дрейфуса к выводу, что все, что сейчас произойдет, будет удовлетворительно для Авроры. Первоначальный акт провокации был осуществлен; правда о Калебе теперь так или иначе выплывет наружу.
Он верил, что она присутствовала — по крайней мере, какая-то ее часть. Наблюдает и слушает, даже если у нее есть другие глаза и уши в другом месте. Он почти чувствовал, что должен выразить ей признательность. Но к этому времени они уже достаточно хорошо знали друг друга. Она бы знала, что он знает, и этого было бы достаточно.
— Вас что-то забавляет, Дрейфус? — спросил Гарлин.
— Просто вспомнил об одной старой знакомой. Проблема с тем, что вы марионетка Калеба, заключается в том, что вы на самом деле не можете помочь тем, чье внимание вы привлекаете. Вы когда-нибудь чувствовали себя мухой в паутине?
— Нет. А вы?
— Один или два раза. — Дрейфус постучал по консоли и вывел увеличенное изображение Леты, теперь достаточно близкое для визуального восприятия. — Вот она, Джулиус. Что-нибудь напоминает? Если Стасов прав, то вы провели половину своего детства внутри этой скалы, в убеждении, что все еще живете в Городе Бездны. Держу пари, это не совсем то, как вы представляли себе свое великолепное возвращение домой. Я думаю, ваша мать умерла здесь. К тому времени, как ее шаттл разбился при возвращении в Йеллоустоун, она была уже мертва. Вы начинаете что-нибудь вспоминать о том, как это произошло?
— Вы сумасшедший, Дрейфус.
— Но не настолько сумасшедший, чтобы не мог определить, когда человек начинает сомневаться в своих глубочайших предположениях. Вы действительно помните Стасова, хотите вы это признавать или нет. И это значит, что есть шанс, что все остальное тоже правда.
Челюсть Гарлина дернулась, как будто он собирался нанести какой-то ответный удар. Но ничего не последовало.
На пульте зазвенел входящий сигнал от "Демократического цирка".
— Дрейфус. Как у вас дела, капитан Пелл?
— Немного удивлен, что вы прибыли без предупреждения, префект. Вы общались с префектом Банкалом и остальными?
— Нет... не совсем. И я не думаю, что вы получали какие-либо известия из Леты?
— Связь с ними прервалась вскоре после того, как мы отстыковались. Около двадцати минут назад мы зафиксировали небольшое сейсмическое событие, и, если мы правильно его локализовали, оно произошло недалеко от верхней части шахты лифта. Я что-то упускаю, префект?
— Если это так, капитан Пелл, то вы не единственный. Я веду катер к стыковочному узлу. Прикройте меня огнем, если я наткнусь на оборону поверхности, хорошо?
— Вы уверены, что не хотите сначала состыковаться с нами?
— Нет времени. Как только я пристыкуюсь, возвращайтесь к Броне. Игнорируйте любые противоречащие друг другу приказы, которые вы получите в период с настоящего момента до возвращения. Вас допросят по прибытии.
— С чего бы мне пренебрегать...
— Просто сделайте это, Пелл.
Катер резко повернул к Лете.
Марлон Вой посмотрел на Джулиуса взглядом, в равной степени состоящим из восхищения и яда — не на шутку впечатленный тем, что он принес в этот мир, и, как показалось Джулиусу, не на шутку испуганный этим.
— Позвольте мне рассказать то, что я уже выяснил для себя, пока у меня еще есть такая возможность, — сказал Джулиус с каким-то холодным дружелюбием. — Мы с Калебом никогда не были вашими сыновьями. Вы и мама... — Его голос прервался, когда его мысли сосредоточились на образе ее, мертвой на земле, поверженной его собственной рукой. — Вы не были нашими настоящими родителями. Вы вырастили нас и приложили немало усилий, чтобы мы почувствовали себя вашими законными наследниками, но мы никогда не были вашей плотью и кровью. Все это было ложью.
Они шли позади Ларчера, пока робот тащился обратно к дому. Робот нес тело Алии Вой, обмякшее у него на руках, как будто она заснула. Марлон и Джулиус несли столь же обмякшее тело Калеба, который был жив, но без сознания. Джулиус позволил роботу ввести его брату дополнительное успокоительное, не желая рисковать тем, что Калеб причинит еще больше неприятностей.
— Ты ошибаешься, — сказал отец. — Все не так, как ты думаешь. У вас есть наши гены. Вы оба были Вой. Разве вы не видели этого на ваших лицах, когда сравнивали их с нашими собственными или с портретами в доме?
— Лица можно сделать такими, какие вам нравятся, — сказал Джулиус.
— В этом не было никакой необходимости. Вы — наши сыновья.
— У нас были сны, отец. Мы были частью чего-то, что произошло слишком давно, чтобы быть вашими сыновьями.
Отец чуть не споткнулся под тяжестью своей доли ноши Калеба. — Ты никогда не должен был помнить ничего из этого.
— Что именно?
— Лучше оставить все как есть. Чем меньше ты будешь вспоминать, тем счастливее будешь.
— Я только что застрелил свою собственную мать, Марлон. — Он намеренно произнес имя своего отца, уверенный в том, какую боль это причинит. — Напомните мне, почему я должен чувствовать себя счастливым по какому-то поводу?
— Ты не представляешь, насколько хуже могло быть. — Отец — Марлон — сделал паузу, ему нужно было перевести дыхание, прежде чем они продолжат. Обратный путь в Шелл-Хаус был долгим и извилистым, а он не привык к физическим упражнениям. — Это действительно был трюк, Джулиус?
— Да. Калеб заставил меня увидеть льва. Он вложил этот вымысел в мою голову. Это то, во что, как я думал, я стрелял.
Марлон, казалось, согласился с правдоподобием этого объяснения. Возможно, он достаточно насмотрелся на злобность Калеба и его талант манипулировать людьми, чтобы составить собственное мнение. — Значит, Калеб сделал осознанный выбор в пользу убийства Алии?
— Он боялся, что она лишит нас способностей, с твоего согласия или без него. Она ведь думала об этом, не так ли?
— Да, она увидела в твоем брате что-то такое, что ее обеспокоило.
— А я... я вызывал беспокойство?
— Она думала, что у тебя на плечах голова поумнее. Или, по крайней мере, добрее.
— Думаю, она немного ошибалась насчет нас обоих. Она и предположить не могла, что Калеб зайдет так далеко. Даже я этого не понимал.
— Судя по всему, ты отплатил сполна. Что ты оставил от его мозгов, Джулиус?
— О, достаточно. С ним все будет в порядке, когда он придет в себя. В конце концов. — Джулиус протянул руку, чтобы ободряюще подтолкнуть Марлона. — Да ладно тебе. Чем скорее мы вернемся в Шелл-Хаус, тем раньше я смогу объяснить, как все будет дальше.
