Кану ответил автоматически, едва ли заботясь о том, кто выиграл или проиграл. — В каком смысле они не ужасны? Мы знаем об этом Ужасе. Мы знаем, что Чику и Юнис обе были против идеи приблизиться к Посейдону.
— На что у них, несомненно, были свои причины. Но мы — это не они. Пришли ли мы сюда, чтобы зачахнуть на первом испытании, Кану, или чтобы бросить вызов самим себе?
— Даже если мы доберемся до Посейдона, у нас нет гарантии, что потом мы вернем корабль обратно. Или что Дакота выполнит свое обещание относительно спящих. Если уж на то пошло, мы понятия не имеем, что она или Хранители будут делать дальше — или как мы в это впишемся.
— Ситуация не совсем идеальна.
— Я рад, что ты хоть в чем-то со мной согласен.
Стремительный ход его фигуры с решительным щелчком. — Но и это не безнадежно. Начнем с того, что нам действительно нужен ремонт нашего корабля — и поскольку помощь Дакоте в ее экспедиции помогает достичь этого, я не думаю, что затраты слишком велики. Во-вторых, наши цели не совсем расходятся с ее целями.
Кану ответил слабым контрударом. — Разве это не так?
— Мы пришли сюда в поисках знаний, не так ли? Мы ничего не знаем о М-строителях и едва ли лучше осведомлены о Хранителях. Интересы Дакоты четко пересекаются с обеими областями нашего невежества. Служа ей, если хотите, мы служим своим собственным целям. Я не вижу в этом ничего катастрофического.
— Ты рассматриваешь ее как мост к Хранителям. Твой интерес к M-строителям второстепенен.
— У меня есть интеллектуальное любопытство относительно М-строителей, но ты прав насчет Хранителей. Я хотел бы узнать их получше, и если Дакота предложит путь к ним, то она станет полезной для меня. Для нас, я бы сказал.
— Нет, я думаю, в первый раз ты был более прав.
— Мы оба заинтересованы в этом, Кану. Я — машинный интеллект, а ты — человек. Наши два рода были на грани вражды на протяжении многих поколений. Мы прикрывали нашу вражду посольствами, договорами и красивыми словами, но зачем отрицать скрытое недоверие? Единственное, что мешает полной стерилизации и рекультивации Марса, — это страх перед репрессиями со стороны Хранителей. В противном случае вы бы уничтожили нас, если бы представился такой шанс.
Кану посмотрел на Свифта, вспоминая лучшие времена, более легкие разговоры. — Я рад, что мы наконец-то открыто выражаем свои истинные чувства.
Свифт сделал свой следующий ход. — Я не скрываю этого. Мы были угрозой человеческому владычеству, и человеческое угнетение было угрозой для нас. Если бы существовали средства, многие из моих собратьев-машин с радостью перенесли бы войну за пределы атмосферы Марса — разгромили бы ваши орбитальные крепости, отвоевали луны, расширили бы наше влияние.
Кану заколебался с ответом. — Похоже, вы уже проделали довольно хорошую работу по расширению своего влияния.
— Самым тривиальным образом — простым сбором разведданных. Ничто по сравнению с тем, чего желают некоторые из нас.
— И ты удивляешься, почему людям так трудно доверять роботам.
— Но мы с тобой видели лучший путь, Кану! Примирение, сотрудничество — обмен ресурсами и знаниями. Мы здесь именно потому, что верим во что-то лучшее, во что-то более смелое. Ответ на самый старый вопрос — как мне ладить со своими соседями, даже если они не такие, как я?
Наконец Кану сделал свой ход. Это был неудачный ход, открывший его по крайней мере для одной очевидной атаки.
— И посмотри, куда привели нас эти поиски.
— На грань возможного. Теперь все двери открыты, Кану — для нас нет ничего недосягаемого! Будущее стоит перед нами. Если мы только сможем найти способ преодолеть эти нынешние трудности...
— Если. Это довольно большое "если", Свифт.
Свифт отреагировал на слабую защиту Кану с безжалостным безразличием. — До сих пор у нас все шло довольно хорошо. Выжили на Марсе, выжили на Европе — даже сумели уползти с Посейдона, только расквасив носы. Я верю в нас. Не только в тебя и в себя, но и в Ниссу тоже. В том, чтобы продолжать, есть смысл, Кану, и даже если ты не видишь этого сейчас, я думаю, со временем ты поймешь.
— Тебе легко говорить.
— Да, но ты забываешь, что я знаю тебя очень, очень давно. Ты хороший и благородный человек, друг и сторонник мира. В глубине души ты оптимист даже в самые неподходящие времена. Прямо сейчас ты видишь перед собой только темноту — запертую комнату без выхода. Никто не стал бы винить тебя за это. Но это тот момент, когда мир нуждается в тебе больше всего. Найди в себе силы, Кану, найди открытую дверь.
Был ход Кану, но его понимания игры было достаточно, чтобы понять, что он уже проиграл. Свифт тоже это знал — вопрос был только в том, сколько ходов потребуется для завершения игры.
Кану провел рукой по фигуркам.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Юнис попрощалась с четырьмя выжившими танторами и после некоторых мучений сумела убедить себя, что оставленного Гандхари Васин небольшого персонала было достаточно, чтобы поддерживать лагерь до ее возвращения. Гома понимала ее дилемму: ей срочно хотелось отправиться в путь, встретиться лицом к лицу с Дакотой или провести переговоры, но это означало покинуть единственный дом, который она знала со времени своего изгнания с "Занзибара". Это решение далось нелегко, и жизни танторов зависели от правильности ее суждений.
Тем не менее, момент настал. Группа вернулась к посадочному модулю, его спускаемые двигатели все еще были горячими с последнего обратного полета от "Травертина", и Юнис целенаправленно избегала смотреть на свой дом больше, чем оглядываясь назад. Вскоре они были на борту посадочного модуля, с Васин в командирском кресле, Юнис наблюдала за происходящим с бесстрастным вниманием экзаменатора. Они взлетели, стараясь держаться подальше от старых и новых пирамид, и вскоре приближались к "Травертину".
Юнис поднялась со своего места, отстегнула ремни и подплыла к ближайшему подходящему окну.
— Космический корабль, — сказала она. — Настоящий, подобающий звездолет, а не какое-то подобие "Зимней королевы" или голокораблей. Я всегда задавалась вопросом, проживу ли я достаточно долго, чтобы увидеть что-нибудь такое.
— Вы впечатлены? — осмелилась спросить Гома.
— На самом деле я не говорю "впечатлена". Но считайте, что вы получили неохотное одобрение.
— Воистину похвала, — пробормотал Ру.
— Тем не менее, у вас было достаточно времени, чтобы построить его. И если я собираюсь развить эту мысль, то вы действительно должны были бы уже понять механику перевода Мандалы. Зачем строить космический корабль, когда у вас есть инопланетное транспортное устройство, стоящее прямо на вашей планете и ожидающее, когда им воспользуются?
— Вам следовало остановиться на "одобрении", — сказала Гома.
— Со мной, дорогая, ты берешь все, что можешь получить.
Для удобства Юнис они совершили инспекционный облет гораздо более крупного судна, при этом Васин комментировала достопримечательности, как экскурсовод.
— Сойдет, — таково было окончательное решение Юнис. — Вы сможете сойти с орбиты, как только мы состыкуемся?
— Вы заблуждаетесь, — сказала Васин. — У меня нет намерения втягивать "Травертин" в ситуацию, которая, как мы уже знаем, опасна. Прийти сюда — это одно, а ввязаться в противостояние людей и танторов — совсем другое, тем более что вы подтвердили, что Хранители тоже заинтересованы во всем этом. Кроме того, посадочный модуль обладает такими же внутрисистемными возможностями, как и корабль-носитель.
— Тогда нам даже не нужно будет причаливать. Немедленно возьмите курс на "Занзибар".
— Перед этим нам нужно заправиться топливом и произвести замену нескольких компонентов, — сказала Васин. — Скажем, день или два, чтобы подготовиться и провести окончательный отбор экипажа. Кроме того, есть небольшая проблема с карантином.
— Вы все хорошо реагируете на противовирусные препараты.
— Я говорю не о нас.
Если это и не был карантин в строгом смысле этого слова, то все равно это было чрезвычайно тщательное медицинское обследование, гораздо более исчерпывающее, чем что-либо возможное в лагере. На "Травертине" было два медицинских отсека — один с гравитацией для обычных процедур и второй, где была полезна невесомость. Сейчас они находились во втором отсеке, который располагался в центральной части середины, сразу за задним полюсом передней сферы. В этой части корабля не было центробежного вращения, и поскольку "Травертин" в данный момент не находился под действием тяги, отсек был полностью невесомым.
Бывшая непосредственная подчиненная доктора Нхамеджо, доктор Мона Андиса, теперь отвечала за всю медицинскую деятельность на "Травертине". По ее словам, отсек с невесомостью был большим преимуществом при проведении сканирования всего тела, поскольку не было искажений внутренних органов из-за силы тяжести или давления опорных поверхностей.
Пациентка Андисы уже была подготовлена к обследованию. Юнис свободно парила, раздетая до нижнего белья, руки по швам, в то время как сканирующие системы вращались вокруг нее, как множество крошечных жужжащих спутников. Гома наблюдала, как сканеры медленно формируют трехмерное изображение Юнис с субклеточным разрешением на различных плоских и твердотельных носителях информации.
— Я не сомневалась в том, что слышала с поверхности, — сказала Андиса, постукивая пальцем по поперечному сечению черепа Юнис, коралловому атоллу костей, окружающему более мягкий рисунок структур цвета лагуны, — но это отвечает на вопрос. Если бы вы представились мне как обычный пациент, у меня не было бы причин сомневаться в вашей подлинности.
— Всегда приятно быть аутентифицированной.
— Ее ДНК, — сказала Гома, — если предположить, что у нее есть ДНК — вы ее секвенировали?
— Она бы долго без этого не протянула, — ответила Андиса с ноткой раздражения в голосе.
Гома могла бы простить ей это. Она знала, насколько шокирована и расстроена была тихоня Андиса смертью Сатурнина Нхамеджо — ее дискомфорт был связан как с фактом его кончины, так и с тем, насколько он скрывал свои истинные приоритеты даже от своих прилежных коллег. Они чувствовали себя преданными, и теперь от них ожидали, что они без особых усилий перейдут к управлению медицинской деятельностью корабля. Хуже того, оставалось давнее подозрение, хотя и невысказанное, что, возможно, один или несколько из них были соучастниками заговора. Гома была уверена, что это не так, но она могла себе представить, как это отразилось на Андисе и других медиках. Она хотела бы, чтобы был способ показать им, что их по-прежнему уважают, им по-прежнему доверяют.
— Конечно, ее ДНК была подделана, — продолжила Андиса. — Довольно всесторонне, способами, которые не отражены в вашей собственной генетической истории.
— Но вы же видите, что мы родственники?
— Да, но гораздо менее очевидно, чем если бы я смотрела на простую, незамутненную линию митохондрий. Книги слишком много раз готовились для этого — в вас обеих. Вы дочь Ндеге, а Ндеге была дочерью человека, который подвергся радикальной генетической и фенотипической перестройке с целью утроения. У Экинья никогда не было упорядоченной генетической линии. Юнис сомневается, что у Хранителей был доступ к реальной ДНК первоначальной Юнис Экинья — она, конечно же, не принесла ничего подобного с собой на голокорабле. Но у них была прекрасная возможность взять образец генетической структуры Чику Грин, и на основе этого они могли бы провести обратную инженерию ДНК, которую они использовали для синтеза этого живого экземпляра Юнис. Все еще есть некоторые последовательности, которые мне только предстоит идентифицировать. Меня бы ни в малейшей степени не удивило, если бы оказалось, что они содержат ДНК слона.
— Значит, она говорит правду — она действительно живая? Живая и невредимая, как и все мы?
Это все еще было трудно воспринять, и Гома прекрасно понимала, что Юнис лежит там и слушает этот разговор.
— Насколько глубокое философское определение "жизни" вы хотели бы получить? — спросила Андиса.
— Она ест и дышит — мы это знаем. Она делает что-то похожее на сон — мы видели это в лагере. Ей снятся сны?
— Снятся, — сказала Юнис.
— Я вас не спрашивала. Вы можете назвать цифру ее возраста, Мона?
— Это нелегко. По ее собственным словам, мы знаем, что она находится в этой "человеческой" форме уже более двухсот лет, полностью отрезанная от любой ортодоксальной омолаживающей медицины. Она говорит мне, что за это время постарела, но если бы она старела с нормальной человеческой скоростью, то при отсутствии пролонгирующей терапии она была бы мертва много десятилетий назад. Вы проводили время в спячке, Юнис?
— Не в этом теле.
— Итак, что-то значительно замедлило нормальные механизмы старения. Замедлило, но не остановило их. Пределы Хейфлика, укорачивание теломер — эти факторы, должно быть, были изменены Хранителями. Возможно, нам было бы лучше называть их часовщиками, Гома, поскольку они взяли основной тикающий механизм человеческой биологии и заставили его по-настоящему петь. Каждый винтик отполирован, каждая пружина затянута — каждый крошечный кусочек грязи, каждое несовершенство устранено в процессе работы. С разрешения Юнис я планирую нанести небольшую рану — ничего серьезного — чтобы изучить процессы ее заживления. Что касается ее конечной продолжительности жизни, при отсутствии дальнейшего вмешательства? Я понятия не имею. Еще пара сотен лет — это не звучит диковинно. А что касается детей — совершенно нового поколения потомков — почему бы и нет? У нее есть матка и яйцеклетки. Я не вижу никаких очевидных репродуктивных препятствий.
— На данный момент нам хватит и одной линии, — сказала Гома. — Она и так причинила более чем достаточно неприятностей.
Переделки посадочного модуля начались почти сразу же после получения разрешения на экспедицию, при этом для удобства доступа транспортное средство хранилось за пределами "Травертина". Несмотря на внешний вид, Васин заверила Гому, что все идет гладко и по графику.
Это все еще выглядело как хаос: корабль, окруженный рабочими в вакуумных костюмах, запутанными линиями доступа, модульными деталями и свободно плавающими контейнерами с инструментами. Тем не менее, во всем этом явно был какой-то порядок, и сама Гома просмотрела список улучшений спецификации. Спускаемый аппарат был спроектирован для расширения его возможностей на дальние полеты, со множеством съемных или заменяемых компонентов, которыми можно было бы пользоваться совместно с другими транспортными средствами. Грузовые стеллажи были сняты и заменены дополнительными топливными баками и подруливающими узлами. Системы жизнеобеспечения были модифицированы, чтобы поддерживать жизнь небольшого экипажа в течение более длительного периода времени. На случай чрезвычайной ситуации было развернуто оборудование для спячки, а также небольшой медицинский кабинет, обставленный в соответствии со строгими требованиями доктора Андисы. Там были дополнительные вакуумные скафандры, два одноместных катера для ремонта и разведки в космосе, а также система связи с расширенными возможностями.
