Его звуковые и инфракрасные приборы определили, какие комнаты были заняты. Он систематически вышибал двери и заливал каждую комнату пламенем, которое оставляло за собой обугленные трупы, не все из которых были взрослыми. Когда он закончил, коридор заволокло дымом, и он направился вглубь резиденции.
Слева затрещали винтовки, и пули со свистом отскочили от его брони. Четверо мужчин опрокинули тяжелый деревянный стол, образовав импровизированную баррикаду, и непрерывно стреляли из-за него. Он развернул свои ускорители и отступил обратно в коридор.
Даже когда здание горело, а люди гибли направо и налево, эти солдаты не запаниковали, не побежали. Нокс ожидал, что коренные жители сломаются и убегут из резиденции, и его операторы перестреляют их на открытом месте, но, похоже, этого не произошло.
Быстрая проверка состояния показала, что половина дронов была выведена из строя. Тревожно. Десятки местных жителей уже были убиты, гражданские сотрудники разбежались перед его приближением, но солдаты среди них работали в командах, эффективно общались, быстро реагировали на каждое бедствие.
Это была не какая-то разношерстная служба безопасности. Нет, эти люди и раньше видели сражения и смерть, и они стояли на своем и сражались с оружием в руках с ужасами, которых они, возможно, не могли понять. Что могло вдохновить их сражаться и умирать против оружия тридцатого века?
Он отодвинул этот вопрос в сторону, потому что, в конце концов, это не имело значения.
Он выпустил две гранаты, и снаряды улетели за поворот. Они взорвались над четырьмя солдатами и обдали их двойным ливнем смертоносной шрапнели. Он вбежал на перекресток.
Если они соорудили здесь баррикаду, то это означало, что за ней было что-то, что стоило защищать.
Или кто-то еще.
Хорошо. Я на правильном пути.
В его виртуальном видении появилось предупреждение, и он увидел, что "Следопыт-8" потерян со всем экипажем.
Черт.
Времялет вернется через несколько минут, и когда он прибудет...
Он почувствовал, как секунды утекают сквозь его металлические пальцы, и рванулся вперед с безрассудной скоростью. Кто-то закрыл дверь в конце коридора, и он, проломив ее, вылетел в огромное фойе. Широкая изогнутая лестница ведет на балкон второго уровня, а под высоким сводчатым потолком покачиваются хрустальные люстры.
Двое ожидавших на балконе солдат службы безопасности с пулеметами MG42 полили его перекрестным огнем, и пули калибра 7,62 мм разворотили ему спину. Отдельные пули в оболочках были не такими тяжелыми, но MG42 с ленточным питанием выплевывал сорок пуль каждую минуту. Он упал вперед под их тяжелыми ударами и заскользил по красному ковру, индикаторы повреждений мигали на его задней броне и огнемете. Мальметалл быстро согнулся, чтобы закрыть пробоины, и он снова выпрямился.
Еще несколько солдат двадцатого века опустились на колени в арке напротив фойе, двое из них открыли по нему огонь. Затем стрелки упали ничком, а третий мужчина, стоявший позади них, нацелил что-то со своего предплечья. От удивления глаза Нокса расширились бы, если бы они у него были в данный момент, когда в его виртуальном видении вспыхнуло предупреждение его сенсоров. Затем рефлексы его боевого тела отбросили его в сторону, когда боеголовка "Панцерфауст 250" пролетела мимо, и кумулятивный заряд, способный пробить двести миллиметров танковой брони, разнес внешнюю стену фойе позади него.
Наводчик "Панцерфауста" отступил назад, и люди, которые упали ничком, чтобы избежать обратного выхлопа, снова встали на колени, поливая огнем своего странного врага, пока наводчик с бешеной скоростью перезаряжал многоразовую пусковую установку. Огонь еще одного пулемета обрушился на Нокса, и он включил свои ускорители. Он пролетел по полу к арке, и стрелки сопровождали его стрельбой, высекая ураган осколков из полированного мрамора. Винтовочный огонь поражал его и спереди, но он добрался до арки. Он пролетел сквозь нее, сбив одного из стрелков коленом из мальметалла, когда пробегал мимо, и упал на человека с "Панцерфаустом".
Сила удара раздробила ребра его жертвы, и Нокс оторвал ему голову. Он швырнул ее во второго стрелка. Солдат почти распрямился, уже вставал, пытаясь прицелиться из винтовки, когда брошенная голова ударила с достаточной силой, чтобы опрокинуть его. Нокс опустил дуло своего рэйлгана и выстрелил в лежащего ничком мужчину, затем пошатнулся, когда из коридора прямо перед ним в него ударила еще одна очередь. Еще больше солдат хлынуло в фойе позади него, и еще больше винтовок и еще один пулемет открыли огонь.
Он запустил три гранаты обратно в фойе и снова включил свои ускорители. Люди в конце этого коридора не стояли бы на своем с такой решимостью, если бы они не защищали что-то жизненно важное.
Юлия фон Шредер опустилась на колени с одной стороны бронированной двери сейфовой комнаты.
Выражение ее лица было каменным, а голубые глаза ледяными, но не холоднее, чем ее сердце, когда она слушала приближающийся к ней раскат грома и закрывала уши от испуганных криков своих дочерей. Девочки — особенно Вероника — отчаянно цеплялись за нее. Впервые в их жизни она накричала на них, фактически дала пощечины, чтобы заставить их повиноваться ей, когда она в отчаянии запихнула их в шкаф для хранения вещей, захлопнула за ними дверцу, а затем навалилась книжным шкафом на эту дверцу, чтобы заклинить ее.
Теперь она скорчилась за своей импровизированной баррикадой из мебели, прочно сжимая в руках автоматический пистолет 45-го калибра из кобуры под свитером, и ждала.
Нокс превратил часть своей брони из мальметалла в абляционный щит на предплечье, бросился под ружейный огонь, поднял свой рэйлган и уничтожил огневую команду из трех человек одной точной очередью. Дистанционные датчики, которые он установил у себя за спиной, предупредили его, что еще больше туземцев ворвалось в арочный проход позади него, и он привел в действие гранаты, которые оставил за собой, чтобы составить компанию сенсорам, убив еще по меньшей мере шестерых из них.
Он врезался в стену в конце коридора, приняв удар на свой щит, и переориентировался, увидев лестничный колодец. Высокий светловолосый мужчина открыл огонь с его подножия, и еще больше пуль калибра 7,62 мм со свистом отскочили от его щита. Включились сенсоры боевого модуля, и Нокс мысленно зарычал, когда они прощупали дверь за спиной этого единственного стрелка. Она была бронирована, и стена, в которую она была вмонтирована, представляла собой армированный бетон, окруженный прочной плитой брони.
— Нет! — воскликнул Клаус-Вильгельм фон Шредер.
Бенджамин и Райберт повернулись к нему. Губернатор прижимал к уху портативную рацию. Он принял личное командование силами безопасности в тот момент, когда началась атака, и его голос был холодным, ясным и спокойным, он направлял своих людей, поддерживая их перед лицом совершенно непредвиденного ужаса. Этот голос был настоящим стальным хребтом защиты. Люди на другом конце провода знали этот голос. Большинство из них последовали за ним прямо в одну сторону Ада и вышли из другой, и они доверяли ему. Это удерживало их, несло на себе, и свирепость их реакции ошеломила Бенджамина. Но теперь...
— Нет! Юлия!
Сильченко сидел на корточках прямо за дверью офиса, направляя пулеметчиков на лестничную площадку снаружи. Теперь он бросил один взгляд через плечо на Клауса-Вильгельма. Его лицо побелело, и он вскочил на ноги.
— Следуйте за мной! — крикнул он мужчинам на лестничной площадке и бросился вниз по задымленной лестнице. Пулеметчики и стрелки вскочили на ноги и бросились за ним.
Клаус-Вильгельм следовал за майором по пятам, но рука Райберта метнулась вперед, схватила его за локоть и заставила остановиться.
— Отпусти! — рявкнул Клаус-Вильгельм.
— Сэр, вы нужны нам живым. Это...
— Отпусти! — Клаус-Вильгельм приставил дуло "Смит энд Вессона" ко лбу Райберта.
— Нет, — решительно сказал Райберт. — И я все равно не держу там свои мозги!
— Нет? — глаза Клауса-Вильгельма впились в него, как два сверла. Затем его запястье повернулось, дуло прижалось к его собственному виску, и он оскалил зубы. — Ну, я знаю. Так что, если я тебе "нужен живым", ты, блядь, отпускаешь меня прямо сейчас!
Глаза Райберта расширились, но никто не мог этого неправильно понять. Он колебался один удар сердца, которого у него больше не было, затем разжал руку.
— Хорошо, но в таком случае держитесь за мной, — проскрежетал он и выскочил за дверь, а Клаус-Вильгельм и его внук последовали за ним.
Сенсоры Нокса предупредили его, что каждый выживший туземец в пределах их досягаемости внезапно бросился за ним, и глубоко внутри вспыхнул триумф. Он был прав. То, что он искал, должно было находиться по другую сторону этой бронированной двери!
Одинокий стрелок опустошил свой магазин, вставил другой, и новый залп ударил по боевому модулю. Ни одна пуля не промахнулась, но щит синтоида отразил их, и Нокс запустил свой огнемет. Цунами голубого пламени окутало единственного защитника, и его ускорители снесли его вниз по лестнице.
Дверь сейфовой комнаты содрогнулась от силы какого-то невообразимого удара.
Юлия глубоко вздохнула и заглушила крики своих дочерей. Отгородиться от всего, кроме этой двери и оружия в ее руках.
Дверь снова содрогнулась. А затем с грохотом распахнулась, и кошмар, обретший физическую форму, ворвался внутрь. Она никогда не видела — никогда не представляла себе — ничего подобного этой скелетообразной, металлической... форме, но знала, что Михаил Гритосенко был мертв. Это был единственный способ, которым Миша пропустил бы мимо себя что-то подобное, когда ее девочки стояли у него за спиной.
И это был единственный способ пройти мимо нее.
Тяжелая, знакомая тяжесть 45-го калибра поднялась в ее руках. Ее цель была всего в пяти футах от нее, и она нажала на спусковой крючок.
Голова боевого модуля дернулась вбок, когда первая пуля в оболочке массой 230 гран врезалась в нее со скоростью 830 футов в секунду. За ними последовали еще семь. Они не смогли пробить бронированный панцирь, но исчезли еще два сенсорных узла Нокса. Он мысленно выругался из-за новых повреждений и повернулся к источнику этих пуль.
Женщина, которая стреляла в него, спокойно извлекла пустой магазин, вставила другой, передернула затвор и подняла пистолет двумя руками.
Силы безопасности отреагировали на команду Сильченко. Рассеянные команды сосредоточились в фойе, с бешеной скоростью проносясь по задымленным коридорам резиденции. Две команды быстрого реагирования по три человека из восточного крыла первыми добрались до фойе и выбежали в коридор.
Нокс зарычал от ярости, поняв, что был неправ. В конце концов, глупые туземцы вовсе не защищали профессора.
Он развернулся и бросился обратно через разбитую дверь как раз вовремя, чтобы его встретили шквалом винтовочного огня и грохотом примитивных ручных гранат. Несколько винтовочных пуль прошли мимо его щита и повредили синтетические мышцы правой ноги, а взрыв гранат пошатнул его, но их осколки бесполезно отскочили, и пули его рэйлгана пронеслись по лестнице над ним, убив троих мужчин, которые стреляли в него. Он запустил три гранаты, которые взлетели вверх, пролетели мимо верхней площадки лестницы, отскочили вниз по коридору и превратили команду из трех человек, все еще мчавшуюся к нему, в окровавленные ошметки того, что когда-то было человеческими существами.
— Сэр, времялет вернулся! Мы принимаем огонь на себя! Мы...
Грохот орудий Гатлинга времялета затмил какофонию вокруг него, и операторы со своими беспилотниками исчезли из его виртуального поля зрения, иконки исчезли со скоростью летней молнии. Он бы поморщился, если бы у него все еще было лицо, но вместо этого взлетел по лестнице и помчался обратно тем же путем, каким пришел.
Стрелки открыли огонь, когда он снова появился в фойе. Их выстрелы срикошетили от его щита, но в него полетел еще один "Панцерфауст". Этот врезался прямо в него, и взрыв оторвал ему руку-огнемет и вызвал еще больше предупреждений в его виртуальном видении. Он кувыркнулся вбок, включил ускорители, чтобы компенсировать свое вращение, и приземлился двумя ногами и оставшейся рукой на пол. Сколько тяжелого вооружения было у этих людей?
Винтовочные пули просвистели в воздухе, визжащие рикошеты отскочили от мраморных стен, и он открыл огонь из своего рэйлгана и бросился вперед.
Стена справа от него взорвалась внутрь под огнем времялета, и он бросился в гущу защитников, используя их в качестве прикрытия от чужих орудий. Он оторвал одному мужчине руку, схватил его за шею и держал в качестве дополнительного импровизированного щита, пока пробивался сквозь остальных со своим рэйлганом.
В фойе появилось еще больше солдат, и Нокс понял, что не сможет убить их всех. Не раньше, чем они убьют его. Но он не хотел этого делать. Больше нет. Сейчас он хотел убить только одного человека — только одну жизнь, которая принадлежала ему, — и он заберет ее, прежде чем смерть заберет его.
Он раздробил дыхательное горло трупу, который держал в руках, швырнул его в бросившихся на него туземцев, а затем бросился к лестнице в фойе. Должно быть, они заманили его в тот подвал не просто так, и это означало, что за ними должен был стоять губернатор.
И если там был губернатор, то и Райберт тоже.
Он включил свои ускорители на полную мощность, паря над защитниками, все еще стекающимися в фойе, и триумф вспыхнул в нем, когда его сенсоры безошибочно выделили синтоида Администрации из группы людей, направлявшихся к нему вниз по лестнице.
Райберт увидел, как траектория боевого модуля изогнулась дугой в его сторону, и поднял правую руку. Антисинтоидные снаряды вылетели из его растопыренной ладони, двумя ступеньками выше него Бенджамин выпускал короткие очереди из MP44, который больше никогда не понадобится одному из павших охранников, прогремел "Смит энд Вессон" Клауса-Вильгельма, и полдюжины его выживших солдат разрядили свои MP44.
Нокс пошатнулся под натиском. Антисинтоидные снаряды пробили дыры в его нагрудной броне, срикошетив от внутренних систем. Еще больше огня сзади пробило его ослабленную заднюю броню, и внезапно отключились еще несколько систем.
Его ускорители отказали. Он рухнул на пол, снова поднялся на колени и выстрелил в Райберта. Но пуля из рэйлгана лишь оставила вмятину на плетеной прог-стали под одеждой синтоида, и еще больше винтовочных пуль вонзилось в боевой модуль.
Он рухнул ничком, содрогнулся, пытаясь подняться... Затем затих.
Клаус-Вильгельм перезарядил свой пустой револьвер.
Нокс прокрутил список своих активных систем. Их было не так уж много, но он увидел, что хронотонный телеграф все еще функционирует.
Хорошо. Он мог бы выполнить свой последний долг перед смертью.
Он загрузил простое, но важное текстовое сообщение в катушку телеграфа, набрал команду передачи.
Мне жаль, сэр, — подумал он, пока сообщение пульсировало во времени.
Один из его удаленных сенсоров каким-то образом уцелел и все еще питал его виртуальное зрение. Он наблюдал сквозь него, запертый в обездвиженной инертной тюрьме своего боевого тела, как Клаус-Вильгельм фон Шредер проталкивается сквозь кольцо окружавших его солдат. Лицо губернатора было похоже на кованое железо. Он опустился на одно колено рядом с модулем, и Нокс наблюдал, как он засовывает дуло своего огромного, архаичного, примитивного оружия в рану на его бронированной спине.
