— А чего так рано-то? — обиженно протянула собеседница, и Ия тут же вспомнила свою служанку в доме начальника уезда.
— Потому что так надо, — проворчала она, давя нарастающее раздражение. — И побыстрее, я тороплюсь!
— Да, госпожа, — кивнула простолюдинка, вновь скрываясь в кладовке.
Ждать она себя не заставила, но, помогая хозяйке облачиться в платье из тяжёлой, расшитой золотом парчи, не удержалась от вопроса:
— Господина хотите проводить?
— Да, — сухо подтвердила Платина.
— Так он, наверное, ещё не скоро поедет, — широко зевнула Охэку.
— А вот ты и проверь, — усаживаясь перед зеркалом, усмехнулась Ия.
— Это как? — служанка даже растерялась.
— Сбегай на конюшню и узнай, — стараясь говорить не терпящим возражения тоном, приказала приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— Сейчас? — удивилась собеседница.
— Именно сейчас! — глухо рыкнула девушка. После предательства Оки она уже не так сочувствовала представителям угнетаемых классов, как в самом начале своего пребывания в этом мире. — Ну!
— Да, госпожа, — втянув голову в плечи, пролепетала служанка. — Слушаюсь, госпожа. Только как же вы?
— Бегом! — теряя терпение, рявкнула беглая преступница, вскакивая и замахиваясь для удара.
Резко присев, Охэку испуганной мышью выскочила из комнаты. Открыв окно, Ия увидела, как служанка торопливо шагает по тропинке.
— Я сказала — бегом! — крикнула Платина.
Оглянувшись, Охэку подхватила подол платья и рванула вперёд, сверкая бледно-серыми нижними штанишками.
— Вот же-ж! — выдохнула девушка, вновь усаживаясь на табуретку и начиная расчёсывать спутанные после сна волосы.
Видимо, устроенная ею выволочка благотворно повлияла на исполнительность простолюдинки. Едва приёмная дочь бывшего начальника уезда успела кое-как закрепить причёску золотыми шпильками, как во двор перед домом вбежала запыхавшаяся Охэку. Добежав до могильного холма, остановилась, переводя дух, помахала рукой и выпалила:
— Там уже коней седлают!
— Спасибо, — машинально поблагодарила девушка, бросаясь к двери.
Когда она примчалась к главной башне, там уже стояли четверо верховых. Кроме своего дядюшки-головореза, хозяина замка собрались сопровождать господин Тэворо со своим любовником и старый слуга Куюми. Правда, тот восседал на низеньком, пузатом ослике, но выглядел не менее важно и значительно, чем дворяне.
У ведущей к парадному входу каменной лестнице широкоплечий, бородатый слуга в коричневой куртке держал под уздцы знакомого вороного коня.
Заметив Ию, господин Мукано нахмурился.
— Зачем вы здесь?
— Я пришла проводить господина, — восстанавливая дыхание, ответила Платина, стараясь смотреть ему в переносицу и вновь ощущая противный, липкий страх.
— Ещё очень рано, — издевательски усмехнулся собеседник. — В такой час маленькие девочки должны крепко спать.
Один из геев-телохранителей презрительно фыркнул. Девушке показалось, что даже старый слуга землевладельца скривил губы в глумливой усмешке.
Ужасно, до зубовного скрежета хотелось огрызнуться, сказать что-нибудь хлёсткое, запоминающееся и обидное. Однако, то ли от растерянности, то ли из-за страха перед матёрым головорезом ничего подходящего в голову не приходило. Но самолюбие не позволяло оставить последнее слово за ними. Тогда пришелица из иного мира решила использовать другое оружие, тоже весьма популярное в просвещённой среде Благословенной империи. А именно: лицемерие.
— Даже малые дети ценят любовь и заботу, господин Мукано, — ханжески вздохнув, потупила взор Ия. — Не зря же неблагодарность считается величайшим позором в глазах людей и Вечного неба.
Выслушав её неожиданную отповедь, дядюшка Хваро раздражённо зашипел:
— Вы собрались учить меня основам морали?
— Что вы, господин Мукано?! — отпрянула приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Как я, недостойная, осмелюсь делать замечания столь мудрому и милосердному благородному господину?! Я лишь объясняю свою причину появления здесь.
Произнеся это самым почтительным и заискивающим тоном, Платина краем глаза заметила, как переглянулись охранники, а старый Куюми одобрительно кивнул.
Возможно, закоренелый убийца и сумел бы поставить на место болтливую мерзавку, но тут двери главной башни распахнулись, и появился сам барон в знакомом воинским облачении из тёмно-зелёного шёлка.
— Госпожа?! — озадаченно пробормотал он, спускаясь по каменным ступеням. — Зачем вы пришли? Ещё так рано.
— Я не могла не пожелать вам счастливой дороги, господин, — церемонно поклонилась Ия. — Скорее возвращайтесь, завершив все дела. Я вас очень жду.
Потом подошла ближе и, напрягая все свои актёрские способности, тихо, но с чувством продекламировала:
Всё кружит птица,
с другом разлучась,
Зовёт его
с небесной высоты.
Постигни душу
птицы в вышине,
И грусть мою понять
сумеешь ты...
Глаза землевладельца заблестели, тонкие усики дёрнулись, а губы растянулись в счастливой улыбке. Пришелице из иного мира стало даже как-то неудобно за своё притворство. Хваро, по-видимому, отнёсся ко всему этому очень серьёзно.
Он подался вперёд, явно намереваясь её обнять, но всё же удержался от столь откровенного проявления чувств в присутствии посторонних, ограничившись глубоким церемонным поклоном.
— Спасибо за добрые пожелания, госпожа. Я постараюсь вернуться пораньше.
— Нет, нет, господин! — вполне искренне запротестовала Платина. — Не нужно из-за меня торопиться. Не даром мудрые говорили, что в поспешности скрыта ошибка.
— Я учту это, — рассмеялся аристократ.
Подойдя к коню, он, явно рисуясь, птицей взлетел в седло и, посмотрев на девушку, махнул рукой.
— До свидания, госпожа! До скорого свидания!
Ударив пятками животное, он заставил того лёгкой рысью поскакать по дорожке к воротам усадьбы. За ним поспешили приближённые.
— До свидания, госпожа! — совершенно неожиданно услышала Ия от старого слуги.
Понукая ослика, Куюми, улыбаясь, поклонился ей прямо в седле.
— Счастливого пути, почтенный, — кивнула Платина.
А вот дворяне её дружно проигнорировали, не сказав ни слова.
"Да и... с вами!" — мысленно плюнула им вслед беглая преступница.
Терпеливо дождавшись, когда кавалькада скроется из вида, она неторопливо направилась в Дом за озером. Впереди у неё целых десять дней свободы от притворства и постоянного напряжения.
По пути девушка размышляла над тем: куда бы отослать служанку, чтобы та гарантированно не смогла вернуться раньше, чем часа через два, а лучше три?
В проходном дворике у главной башни Ия повстречала кухарку с корзиной, из которой торчали какие-то зелёные листочки.
— А что, Охэку, грибы у вас здесь есть? — обернулась Платина к шагавшей позади прислуге.
— Где, госпожа? — с трудом сдерживая зевоту, переспросила та.
— Где-нибудь, — досадливо поморщилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и указала на поросшую лесом вершину горы. — Да хотя бы вон там.
Проследив за её взглядом, собеседница пожала плечами.
— Наверное, есть.
— А сходи-ка ты за грибами, — остановившись на аллее, Ия обернулась и пристально посмотрела на простолюдинку. — Сварим, вместе поедим. Если много их будет, матери отнесёшь. Семья-то у тебя здесь в замке живёт?
— Да, госпожа, — подтвердила служанка без особого энтузиазма.
— Вот и сходи, — настойчиво повторила девушка. — Меня порадуешь и родню заодно. Или тебе запретили из замка выходить?
— Нет, госпожа, — покачала головой Охэку.
— Тогда чего же ты стоишь? — усмехнулась Платина.
— А как же вы, госпожа? — растерянно пробормотала собеседница.
— Ничего со мной не случится, — отмахнулась беглая преступница. — Ты только вернись к полудню, чтобы мы грибы на обед приготовили. А рис я сварю.
— Не нужно, госпожа, — встрепенулась служанка. — Узнает почтенная Яира, что вы сами готовите, прикажет меня наказать.
— Не прикажет, — успокоила её хозяйка. — Мне сам господин разрешил.
— Ну, тогда я иду, — наконец согласилась Охэку и развернулась, чтобы уйти.
— Подожди! — остановила её Ия. — Помоги мне переодеться.
— Да, госпожа, — послушно кивнула собеседница.
Из-за росы на траве подол парадного платья изрядно намок. Так что прежде чем отправиться за грибами, служанка развесила его на бамбуковой вешалке, а сырые туфельки оставила сохнуть в тени на сквозной веранде.
Поклонившись на прощание госпоже, Охэку сообщила, что зайдёт домой за корзинкой, и ушла.
С трудом заставив себя выждать ещё минут двадцать, пришелица из иного мира вытащила из среднего отделения платья и аккуратно разложила их на полу.
Теперь если вдруг кто-то войдёт, можно будет сказать, что она просто перекладывает одежду. Так себе объяснение, но всё же лучше, чем никакого.
С головой забравшись в шкаф, Платина тщательно осмотрела заднюю стенку, с трудом разглядев, как под "потолком" из-за неё выглядывает нечто, напоминавшее краешек бумажного листа.
Но когда она провела по нему кончиками пальцев, поняла, что это тонкий шёлк. Девушка пыталась ухватиться за него, но выступавший кусочек был слишком маленьким. Тогда она попробовала поддеть его ногтями, но те только скользили по ткани.
Над тем отделением, где Ия сложила обувь, имелся небольшой выдвижной ящичек, куда она убрала украшения. Выбрав шпильку с самым острым кончиком, она кое-как зацепила гладкий шёлк и осторожно извлекла колечко из тонкой белой ленты.
Потянув с нарастающей силой, беглая преступница заставила заднюю стенку наклониться вперёд, открывая тайник, откуда вывалились два широких, плоских свёртка.
Один из них поблёскивал темно-синей парчой, расшитой серебряным "морозным" узором. Второй, на первый взгляд, представлял собой просто широкую полосу серой ткани.
Развернув тот, что покрасивее, Платина увидела на тыльной стороне длинный, не менее полутора метров, непонятный рисунок, выполненный тушью на белом шёлке.
Разложив его на свободном участке пола, девушка не сразу сообразила, что перед ней географическая карта, хотя и мало похожая на те, что ей приходилось видеть в родном мире.
Во-первых, она была одноцветной, что затрудняло восприятие изображения.
Во-вторых, горы здесь нарисовали именно как горы: треугольнички с довольно детально прорисованными вершинами и склонами.
В-третьих, населённы пункты представляли собой скопище окружённых зубчатой линией квадратиков, а маленькие пузатые башенки, видимо, обозначали замки или крепости.
Визуально карта словно бы делилась на три части. Самую незначительную занимало море, представлявшее из себя множество рваных, волнистых линий.
Далее, очевидно, шла суша, густо усыпанная разнообразными значками, число которых постепенно уменьшалось по мере удаления от берега. Так что на противоположном конце рисунка не было ничего, кроме покрытых лесом гор, озёр, каких-то равнин, разрисованных прямыми чёрточками с торчавшими кое-где стеблями травы или кустарника.
Вдруг Ия заметила там обведённую жирной линией рамку с мелкими буковками. Пришлось изрядно напрячь зрение, чтобы прочитать крайне невразумительный текст: "Через озеро на Трёхглавую гору на север к пустошам. Через них на восток до ржавой осыпи. На север вверх по потоку до Зева бездны".
"Может, это карта сокровищ? — озадаченно подумала пришелица из иного мира, но тут же недоверчиво хмыкнула. — Только координаты какие-то слишком... расплывчатые. Вряд ли по таким что-то найдёшь".
Внезапно она вспомнила недавний приезд в замок родственников господина Самадзо. Даже при первой встрече на постоялом дворе в Тучёве господин Накадзимо и его спутники выглядели в её глазах крайне подозрительными, а теперь девушка поняла истинную причину их визита к барону Хваро. Получив от него архив своего троюродного дядюшки, Накадзимо наверняка рассчитывал найти среди бумаг и эту карту.
Но господин Самадзо её спрятал. Только непонятно: если карта такая ценная, почему наставник не оставил её своему ученику Хваро в благодарность за заботу? А если тот пребывал в столице, Самадзо мог бы рассказать о ней господину Каямо или передать через него письмо хозяину замка с указанием, где её искать.
Или обладать этой картой слишком опасно? Тогда почему господин Самадзо её хранил, а не уничтожил?
Теряясь в догадках, приёмная дочь бывшего начальника уезда рассматривала рисунок и вдруг заметила ещё одну рамку, на сей раз гораздо ближе к морю среди городов и замков.
"Двенадцать ли от излучины Куги на восток до горы Асеншина. У подножья. Обиталище злобных богов и демонов".
Тщательно обследовав карту, она обнаружила ещё несколько рамок со столь же невнятными описаниями и весьма красноречивыми названиями: Чердак демонов, Глотка смерти, Палата ужаса, Обитель безумия и Колодец горьких слёз.
И ещё Ия обратила внимание, что на карте изображена лишь часть Благословенной империи. Несмотря на все старания, она так и не нашла портовый город Даяснору. А вот Хайдаро был. Только в названии его присутствовало непонятное окончание "-сегу".
Поднявшись во весь рост, Платина ещё раз окинула взглядом рисунок. Если его так тщательно спрятали, значит, кому-то он очень нужен.
Однако беглая преступница не могла себе представить, чтобы кто-то, руководствуясь столь общими сведениями, смог отыскать сундук с золотом или даже древнюю гробницу, битком набитую сокровищами.
Вот только факт оставался фактом: эта карта зачем-то очень нужна господину Накадзимо и его странным приятелям.
Аккуратно сложив толстый, многослойный шёлк, девушка взялась за другой свёрток, сразу же ощутив его солидную тяжесть.
Отметив исходивший от него тяжёлый запах грязного белья, Ия аккуратно расправила ткань, сразу же почувствовав под руками вшитые внутрь прямоугольные брусочки и совсем маленькие, плоские кругляши.
Заметив по две верёвочки на концах тряпки, Платина поняла, что перед ней пояс, который, судя по всему, носили прямо на голое тело.
С одного края виднелись аккуратно прорезанные дырочки для извлечения содержимого.
Выглянув в окно и не обнаружив ничего подозрительного, девушка вновь заглянула в выдвижной ящичек, куда положила ещё и нож, купленный во время второго бегства из Букасо.
Проделав маленькую дырочку на ребре брусочка, Ия разглядела холодный блеск светло-серого металла.
"Серебро!" — удовлетворённо хмыкнула беглая преступница и, ковырнув остриём прятавшийся под тканью кругляш, вытрясла на ладонь желтовато-красную денежку с затёртым изображением, где с трудом можно было разглядеть нечто с длинной шеей. То ли лебедь, то ли гусь, то ли вообще какой-нибудь плезиозавр.
"Неужели золото?" — беззвучно охнула Платина, ещё ни разу не встречавшая здесь монет из этого благородного металла и не имевшая представления об их истинной ценности. Но если господин Самадзо именно в них хранил свои сбережения, стоить они должны немало. Всего в поясе оставалось шесть слитков и восемь кругляшей.
Оценив количество порезов, обозначавших места, где в поясе хранилось золото и серебро, приёмная дочь бывшего начальника уезда определила, что наставник барона успел потратить примерно две трети слитков и всего лишь пару монет.
