Вытерев снегом окровавленные руки, толстяк взял у помощника бубен. Настало время священной пляски.
Охотники набросили на плечи шкуры рыси, которые имелись почти в каждом вигваме. Кто-то сам участвовал в священной охоте, кому-то она доставалась в наследство. Поскольку использовали шкуры только раз в году, а все остальное время они лежали в корзинах, заботливо пересыпанные сухими травами, хранились они долго. Если вдруг у кого-то оказывались сразу две, то ту, что постарше, дарили тем, у кого шкуры не было, или та приходила в полную негодность. Но даже тогда её не выбрасывали, а сжигали на костре вместе с кем-нибудь из умерших.
Облачившись в шкуры предков, мужчины встали вокруг костра, над которым варилось мясо рыси, образовав два круга. Ближний составляли старейшины, вождь и те из охотников, кто прошел посвящение в этом году, вернее уже в прошлом. Ибо у аратачей праздник Саненпой считался ещё и днем начала нового года.
Для затравки Колдун выбил бубном мелкую дробь и затянул монотонную песню о том, как появился новый мир, как Великий дух вновь заселял его животными, как встретился с праматерью Рысью, и что из этого вышло. А мужчины пошли по кругу, шаг за шагом имитируя грациозную походку хищницы.
По мере продолжения рассказа, изложенного корявыми стихами, голос Колдуна звучал все громче и выразительнее. Повинуясь ему, танцоры двигались все быстрее, изображая вышедшую на охоту рысь. Внезапно старик на секунду замолчал, словно предупреждая, а затем звонко ударил в бубен. Мужчины дружно отпрыгнули в сторону, делая движение правой рукой, словно пытаясь разорвать когтями тело врага. Затем вновь продолжилось движение по кругу. Только на сей раз охотники явно изображали праматерь в битве. Кто-то громко фыркал, кто-то шипел и рявкал от переполнявших его чувств. Но самое интересное, что этот, на первый взгляд беспорядочный танец, не вызвал всеобщую свалку. Только двое молодых охотников столкнулись друг с другом, но вспыхнувший было конфликт быстро погасили оказавшиеся рядом старшие товарищи.
Женщины и дети поддерживали танцоров энергичными выкриками и хлопками в ладоши, а кое-кто из "рысят" даже подпрыгивал на месте в такт речи Колдуна.
А вот его помощник, столбом застывший у костра, не спускал глаз с наставника, повторяя про себя каждое его слово. Танцевали долго и со вкусом. Так что время от времени толстяк умолкал, продолжая бить в бубен. Пользуясь заминкой, ученик подносил ему миску с травяным настоем.
Сигналом к окончанию этой части церемонии стало перечисление имен участников священной охоты, которые Колдун выкрикивал уже осипшим голосом. Едва прозвучало последнее, как мужчины гаркнули во все горло: "Рысь", — и облегченно остановились, переводя дух. Толстяк и вовсе плюхнулся задом на снег.
Сейчас же к измученным танцорам устремились женщины. Жены, матери и сестры несли в руках чаши с отваром из сухих ягод. Пока охотники утоляли жажду, Прохладный Ветерок выкладывала на припасенные плетеные подносы вареное мясо. Те их мужчин, что прошли посвящение в этом году, отправятся вместе с Колдуном в пещёру, где хранятся сосуды с прахом предков. Там им предстоит в первый и последний раз в жизни вкусить мясо рыси.
Вождь, довольно рыгнув и вернув миску Медовому Цветку, в который раз подивился мудрости предков, разделивших во времени две важнейших церемонии в жизни каждого аратача. Пройдя посвящение, молодой человек должен проникнуться важностью и ответственностью своего нового положения, прежде чем окончательно духовно слиться с праматерью, получив от неё магические силы, так необходимые на охоте и на войне.
Котел с бульоном отнесут в вигвам Твердого Зуба, где соберутся самые уважаемые женщины племени и станут поить им девушек, впервые заплетших волосы в три косы, молодых жен и матерей, имеющих грудных детей. Впрочем, подробности этого ритуала Белое Перо не интересовали. Он вместе с остальными мужчинами направился к столбу предков, где заботливые хозяйки уже расставили угощение.
Какое-то время охотники сосредоточенно жевали, восстанавливая затраченные силы. Но постепенно челюсти двигались все ленивее, а пот на лицах выступил уже не от усталости.
Пришло время для прославлений. Первым, как полагалось, сегодня поднялся Твердый Зуб и завел речь об искусных охотниках рода Рыжих Рысей. Об их храбрости и удачливости. При этом родичи ревниво следили за речью старейшины, чтобы тот ни в коем случае никого не пропустил.
И так выступили главы всех родов, а последним взял слово вождь. Отметив охотников рода Палевых Рысей, Белое Перо отыскал подходящие слова для каждого из старейшин. На все эти славословия ушла уйма времени. Так что именно этим и завершился первый праздничный день.
Растянувшись на ворохе шкур, Белое Перо с наслаждением погружался в блаженный сон хорошо поработавшего и славно отдохнувшего человека.
Мысли текли неспешно, как вода в широкой Маракане, готовясь замереть, уступая место сновидениям.
А со стороны женской части жилища "шу-шу-шу" да "бу-бу-бу", охи да невнятные восклицания.
"У них ещё хватает сил болтать?" — почти засыпая, подумал вождь, но тут намеренно громко произнесенное имя заставило его слегка встряхнуться.
— Расторопная Белка ей предлагала все как надо сделать, косы заплести. А та ни в какую! — шипела Легкое Облако. — Вы, говорит, с Мутным Глазом от меня отказались, и я уже не ваша приемная дочь.
— Вот дрянная девчонка! — охнула Медовый Цветок. — Старуха ей только добра желает. Чтобы муж её, как положено, с тремя косами взял. Ох, и наплачется с ней Глухой Гром!
— У него кулаки здоровые, — злобно хмыкнула собеседница. — Скорей уж Бледная Лягушка кровавыми слезами умоется. И поделом!
"Настоящий мужчина не бьет жену слишком часто, — неожиданно подумал вождь. — Чем больше Глухой Гром будет лупить Бледную Лягушку, тем меньше у него шансов стать старейшиной".
Выполнив все положенные ритуалы и церемонии, второй день праздника аратачи посвящали песням, пляскам, соревнованиям и обжорству. Так что каждый из Детей Рыси находил развлечение по душе.
Белое Перо с тремя старейшинами, набив брюхо, устроились на краю стойбища, где показывали свою меткость "рысята" и молодые охотники.
На старой облезлой шкуре дикой коровы кто-то из мальчишек изобразил нечто, напоминавшее не то длинноухого медведя, не то хищного зайца.
Звонко тренькали туго натянутые тетивы луков. С легким свистом взмывали вверх дротики, пущенные с помощью копьеметалок.
Осоловев от сытости, то и дело смачно рыгая, старейшины подробно разбирали каждый выстрел, каждый бросок. Именно здесь Белое Перо впервые увидел Бледную Лягушку. Девушек среди зрителей хватало. Кто-то пришел поддержать женихов и мужей, кто-то только присматривал будущего спутника жизни. Напряженно следившие за соревнованиями аратачи не обращали внимания на посланницу Владыки вод, выделявшуюся не только ростом и цветом волос, которые она так и не заплела в косы, но и одеждой, резко отличавшейся от той, которую носили Дети Рыси.
Вместо надевавшейся через голову куртки на ней красовалась мужская рубаха, а поверх — меховой жилет на завязках.
"Вот упрямая девчонка! — не без доли уважения подумал вождь, машинально кивая Твердому Зубу и пропуская его слова мимо ушей. — Кому и что она хочет этим доказать?"
Между тем, к рубежу стрельбы, красуясь, вышел Глухой Гром в одной ярко расшитой рубахе.
— Подожди, — прервал Белое Перо старейшину рода Рыжих Рысей. — Давай посмотрим?
Собеседник, в который раз рассказывавший о том, каким метким стрелком был его отец, обиженно замолчал. А вождь вновь попытался отыскать глазами Бледную Лягушку. Но девушка исчезла.
"Неужели ушла? — мысленно усмехнулся глава племени. — Странное поведение для невесты".
Но такое демонстративное невнимание нисколько не огорчило молодого охотника. Он легко, словно играя, выпустил две стрелы и под одобрительные возгласы зрителей отправился метать дротики.
В следующий раз вождь заметил Бледную Лягушку поздно вечером. Когда большинство мужчин и женщин постарше уже отдыхали в своих постелях, переваривая обильное угощение и готовясь к последнему дню праздника Первого снега. Только молодежь ещё продолжала колобродить, разбившись на группы, группки и парочки. Большинство собралось у вигвамов "рысят", откуда доносились смех, крики и редкий визг.
Белое Перо понимающе улыбнулся. Парни изо всех сил стараются произвести впечатление на девчонок, иногда пуская в ход шаловливые руки.
Неожиданно его внимание привлекло знакомое имя.
— Нет, Бледная Лягушка, это не борода как у Отшельника. Накилы с ног до головы покрыты густой серой шерстью. Вместо лица у них звериная морда и огромные острые, как у волка, клыки!
Подойдя ближе, предводитель Детей Рыси улыбнулся. Возле небольшого костерка сидели три совсем молоденьких "рысенка", две прижавшихся друг к дружке девочки и посланница Владыки вод.
"Тебе детей рожать надо, — с легким презрением подумал вождь. — А ты сказки слушаешь".
Сидевший спиной к нему старик плотнее закутался в теплое меховое одеяло.
— Ходят они без одежды, охотятся на оленей и огромных северных волков. А норы себе делают в снегу. Его там выпадает столько, что заносит самые высокие деревья. И он никогда не тает. Вот так там холодно.
— А откуда же деревья? — с явным недоверием спросила Бледная Лягушка. — Если всегда холодно?
Но Неугомонный Заяц из рода Серых Рысей мог ответить на любой вопрос. — Они там под снегом растут. Как травка.
Несмотря на более чем солидный возраст, он не пользовался авторитетом у соплеменников. Хотя в молодости считался не только искусным охотником, но и одним из лучших разведчиков. Вполне соответствуя своему имени, Неугомонный Заяц совершил длительное путешествие, спустившись на корабле заморцев вниз по Маракане до моря и отсутствуя почти целый год. Вот только вместо ожидаемой славы оно принесло ему только одни неприятности.
Неугомонный Заяц каждый раз рассказывал о своих необыкновенных приключениях все более занимательно и цветисто. Так что соплеменники, вначале слушавшие его разинув рот, стали замечать, что одни и те же истории стали звучать совершенно по-разному. В конце концов, аратачи решили, что все это он просто выдумал.
Вот только Бледная Лягушка ничего этого не знала и, кажется, относилась к словам старика серьезно. Не желая слушать очередную небылицу, вождь зашагал к своему вигваму, улыбаясь и покачивая головой.
Но добраться до родного очага, ему вновь было не суждено. Не успел он пройти и сотни шагов, как навстречу попался озиравшийся по сторонам Глухой Гром. И тут, словно какой-то злой дух дернул Белое Перо за язык:
— Кого-то ищешь?
— Да, вождь, — кивнул молодой охотник и тут же поинтересовался. — Ты Бледную Лягушку не видел?
Глава племени на миг замялся, не зная, что сказать. То ли послать Глухого Грома к старому болтуну, то ли заявить, что никого не видел? Последнее показалось вождю самым умным. Но, не иначе вновь вмешалась какая-то злая магия, или просто захотелось узнать, как поведет себя девчонка при встрече с женихом. В любом случае, Белое Перо небрежно бросил, дернув плечом:
— Кажется, у вигвама Неугомонного Зайца сидела, сказки слушала.
Сверкнув белозубой улыбкой, Глухой Гром стремительно прошел мимо Белого Пера. А тот, чуть помедлив, двинулся следом, словно бы невзначай прячась в тени жилищ.
"Это неправильно!" — с внезапным гневом на самого себя подумал вождь, и решительно развернувшись, собрался уйти. Но тут раздался раздраженный голос Бледной Лягушки.
— Зачем ты так говоришь? Я хочу послушать!
Тут же позабыв о благих намерениях и достойном поведении, вождь, присев, осторожно выглянул из-за вигвама, внутри которого кто-то уже заливисто храпел.
На фоне горевшего костра четко выделялась высокая, стройна фигура посланницы Владыки вод. Девушка стояла, чуть пригнув голову и крепко сжав кулаки.
На против неё по-прежнему широко улыбался Глухой Гром.
— Неугомонный Заяц прожил так много лет и видел столько всего, что уже запутался, где сон, а где явь. Где сказка, а где быль.
— Мой разум не хуже твоего! — обиженно проворчал старик.
— Уже темно, — не обратил внимания на его слова охотник. — Пойдем, я провожу тебя до каменного вигвама Отшельника.
— Не нужно, храбрый Глухой Гром, — с издевкой ответила Бедная Лягушка. — Меня пригласила Снежный Ландыш. Я у них переночую.
— Тогда я провожу тебя до вигвамов рода Белых Рысей.
Опустившись на корточки и подсунув под себя длинную полу куртки, он предложил:
— Давай, Неугомонный Заяц, рассказывай. Что ты там говорил о рыбном народе?
— Пожалуй, я засиделся, — в свою очередь оставил его слова без ответа старик. — Пойду спать.
Пока будущие молодожены репетировали семейную сцену, прочие слушатели правдивых историй знаменитого путешественника куда-то делись. Так что у догоравшего костра остались только молодой охотник с посланницей Владыки вод.
Белое Перо напряг слух. Но тут за стенкой вигвама послышалась возня и кряхтение. Неужели кому-то приспичило выйти по нужде? Страшно подумать, какие разговоры пойдут среди Детей Рыси, если узнают, что вождь, как мальчишка, подглядывает за чужим свиданием. Вспотев от одной мысли об этом, он поспешно отошел в сторону, прячась в темноте.
При его появлении что-то горячо обсуждавшие жены сразу притихли. При виде их лиц с застывшими многозначительными гримасами настроение главы племени сразу улучшилось.
Усмехнувшись, он неторопливо разделся и негромко сказал, развалившись на шкурах:
— Я жду тебя, Медовый Цветок.
Все-таки в праздник надо радовать близких.
Хотя возле костра, разложенного у столба предков, расположились главы всех родов и вождь с Колдуном, данное собрание вовсе не считалось Советом Старейшин, поскольку в окружавшей толпе присутствовали не только охотники, но и женщины с детьми.
Наверное, почти все племя пришло поглазеть на молодоженов. По обычаям аратачей, последний день любого праздника считался "свадебным".
Наибольшее количество семейных пар образовывались после праздника Посвящения. Многие из бывших "рысят" торопились, как можно скорее, вкусить все прелести взрослой жизни. Более терпеливые или менее удачливые дожидались Саненпоя. Ну, а для самых привередливых существовал Нилгори. Так называлась встреча Детей Рыси и Детей Кабана на берегах Блестящего озера. Там племена обменивались мехами, шкурами, ценным камнем, горшками, корзинами и невестами.
Те, кто решил связать свои судьбы сегодня, уже сходились к вигваму вождя, попутно ссорясь из-за порядка очередности.
Духи ясно дали понять, что первыми должны быть пары, где жених из рода Рыжих Рысей, а вот кто пойдет следующим, решали в шуточной перепалке родственники новобрачных. Шум нарастал до тех пор, пока Колдун в маске Тунапа, духа земли, не ударил в бубен, требуя тишины. Голоса постепенно затихали, и толстяк принялся танцевать. Поскольку узнавать волю духов не требовалось, на этот раз обошлись без травы, открывавшей дверь в невидимый мир. Периодически подпрыгивая, так чтобы позвякивали развешенные деревянные брекотушки, амулеты и талисманы, Колдун перемежал невнятные выкрики четкими и понятными просьбами к предкам благословить новые семьи, послать им долгие годы радости и многочисленное потомство.
