Самым интригующим зрелищем из всех были четыре искры света, которые скользили на фоне звезд. Это были другие корабли, под номерами один, два, четыре и пять; маленькому флоту предстояло собраться у Юпитера в первый и последний раз с тех пор, как он покинул Порт-Сол.
Андрес прошла сквозь толпу, сидевшую на кушетках, декламируя легко, непринужденно и достаточно громко, чтобы все слышали. — Мы, фараоны, обсуждали места назначения, — сказала она. — Очевидно, что цели должны были быть выбраны до того, как мы достигли Юпитера; нам нужно было спланировать углы выхода из гравитационного поля Юпитера. Коалиция мстительна и решительна, и у нее есть корабли, которые летают быстрее света. Они могут скоро настигнуть нас, но космос огромен, и пять безмолвных космических кораблей поколений будет трудно заметить. Но даже в этом случае, очевидно, лучше разделиться, дать им пять целей для преследования, а не всего одну.
— Итак, у нас есть пять направлений. И наше, — сказала она, улыбаясь, — самое уникальное из всех.
Она перечислила цели других кораблей, звездные системы, разбросанные по диску Галактики — ни одна не находится ближе, чем в пятистах световых годах. — Все они соответствуют проектным параметрам кораблей, — сказала она, — и, возможно, находятся достаточно далеко, чтобы быть в безопасности. Но мы идем дальше.
Она закрыла изображение сияющих кораблей красноватой бесформенной массой тумана. — Это карликовая галактика Большой Пес, — сказала она. — В двадцати четырех тысячах световых лет от Солнца. Это ближайшая из галактик-спутников, но она находится за пределами основной Галактики и, несомненно, в обозримом будущем будет недоступна Коалиции.
Рассел услышал вздохи по всему амфитеатру. Отправиться за пределы Галактики?..
Андрес подняла руки, чтобы заглушить ропот. — Конечно, такое путешествие намного превосходит то, что мы планировали. Ни один космический корабль поколений еще не планировал лететь на такие расстояния, не говоря уже о том, чтобы преодолевать их. — Она огляделась вокруг, уперев кулаки в бока. — Но если мы можем продержаться в полете тысячу лет, мы можем продержаться и десять, и пятьдесят — почему бы и нет? Мы сильны, мы так же решительны, как Коалиция и ее трутни, даже больше, потому что мы знаем, что правы.
Русел не привык подвергать сомнению решения фараонов, но он поймал себя на том, что удивляется высокомерию их горстки, принимающей такие решения от имени своих экипажей, не говоря уж о еще не родившихся поколениях.
Серьезного протеста не последовало. Возможно, все это было просто за гранью воображения. Дилук пробормотал: — Не могу сказать, что это имеет большое значение. Тысяча лет или десять тысяч, я умру через столетие и не увижу конца света...
Андрес восстановила изображения кораблей. Юпитер быстро увеличивался в размерах, и другие корабли подбирались все ближе.
Андрес сказала: — Мы обсудили названия для наших судов. В таком грандиозном путешествии цифры не годятся. У каждого корабля должно быть название! Мы присвоили нашим кораблям-домам имена великих мыслителей и названия великих судов прошлого. — Она обвела пальцем виртуальное изображение. — Циолковский. Великий северянин. Олдисс. Авангард. — Она посмотрела на свою команду. — Что касается нас, то возможно только одно название. Подобно более ранней группе пилигримов, мы бежим от нетерпимости и тирании; мы плывем во тьму и неизвестность, неся с собой надежды века. Мы — "Мэйфлауэр".
Историю в Порт-Соле не изучали. Никто не понял, о чем она говорила.
В момент наибольшего сближения золотисто-коричневые облака Юпитера заволокли обращенные к небу лица наблюдавшей за происходящим команды, и корабли устремились сквозь гравитационный колодец Юпитера. Даже сейчас правило молчания не было нарушено, и пять кораблей расстались, не оставив друг другу даже прощального послания.
С этого момента, куда бы ни вела эта невидимая небесная дорога, второй "Мэйфлауэр" был один.
III
По мере того как дни растягивались в недели, а недели — в месяцы, Русел продолжал с головой погружаться в работу — и ее хватало на всех.
Проблемы управления звездолетом поколений были в какой-то степени знакомы экипажу, поскольку колонисты Порт-Сола имели большой опыт в экосинтезе, в создании и поддержании замкнутой искусственной среды обитания. Но на Порт-Соле у них были внешние ресурсы — лед, камень и органическая химия самого ледяного спутника. Теперь корабль был отрезан от внешней вселенной.
Таким образом, циркуляция воздуха, воды и твердых частиц должна была поддерживаться с эффективностью, близкой к ста процентам. Герметизация корабля от утечек была жизненно важной, и поэтому наномашины трудились над соединениями корпуса. Борьба со следами загрязняющих веществ и вредителями должна была быть очень жесткой: еще больше наноботов было отправлено в погоню за частичками волос и кожи.
Мало того, проект корабля был разработан в спешке, и судно даже не было достроено к моменту запуска. В любом случае, строительство было поспешным проектом, и сокращение этих последних десяти или двенадцати дней подготовки, когда флот Коалиции подкрался в темноте, существенно изменило ситуацию. Таким образом, в полете команда работала над совершенствованием систем корабля.
По мнению Русела, наиболее существенной трудностью было внезапное повышение проектных показателей. Одно дело — тысячелетний круиз, номинальный проектный лимит. Теперь было подсчитано, что при скорости, равной примерно половине световой, кораблю потребуется в три с половиной раза больше времени, чтобы достичь Большого Пса. Даже релятивистское замедление времени изменило бы субъективную продолжительность всего на несколько процентов. Как следствие, допуски к системам корабля были ужесточены на порядки.
У всего этого восстановления была еще одна цель. Ключевой урок экосинтеза заключался в том, что чем меньше биосфера, тем более она нуждается в осмысленном контроле. Корабль представлял собой гораздо меньшую среду обитания, чем Порт-Сол, и это создавало проблемы со стабильностью; экологическая система была плохо защищена и всегда была подвержена разрушению. Было ясно, что этой маленькой, тесной биосферой всегда нужно будет сознательно управлять, если она хочет выжить.
С этим можно было справиться, пока команду составляет первый экипаж, получивший образование в Порт-Соле. Но для обеспечения этого в долгосрочной перспективе основные системы корабля должны были быть максимально упрощены и автоматизированы, чтобы снизить уровень квалификации, необходимый для их обслуживания. Они не могли предвидеть всего, что может случиться с кораблем, и поэтому пытались "обеспечить перспективу" проекта, выражаясь на жаргоне Андрес: низвести экипаж до статуса непроизводительной полезной нагрузки.
Как выразился Дилук с мрачным юмором, — мы не можем допустить, чтобы цивилизация рухнула здесь.
Несмотря на ужас Порт-Сола, тяжелую работу и жесткие временные рамки, установленные Андрес, в которые, как подозревал Русел, все равно никто не верил, ритм человеческой жизни продолжался.
Дилук нашел новую партнершу, полную, жизнерадостную женщину лет тридцати по имени Тила. Дилук и Тила расстались с любовниками на Порт-Соле, и Тила была вынуждена отказаться от ребенка. Теперь они, казалось, находили утешение друг в друге. Дилук был несколько обескуражен, когда их обоих затащили в маленький личный кабинет Андрес, чтобы расспросить об их отношениях, но Андрес, после тщательного изучения генетических карт, одобрила их дальнейшую связь.
Русел был рад за своего брата, но Тила казалась ему загадкой. У большинства из отобранной команды не было потомства, дети остались на Порт-Соле; лишь немногие люди с детьми, зная, что им придется их оставить, предложили себя для отбора. Но Тила бросила ребенка. Он не заметил никаких признаков этой утраты ни на ее лице, ни в ее поведении; возможно, ее новых отношений с Дилуком и даже перспективы завести с ним еще детей в будущем было достаточно, чтобы успокоить ее. Однако ему было интересно, что происходит у нее в голове.
Что касается Русела, то его социальные контакты ограничивались работой. Капитан Андрес оказывала ему неуловимое расположение, как и ряду других старших техников корабля. На корабле не было формальной иерархии — никакой структуры командования ниже самой Андрес. Но эта группа из примерно дюжины человек, меритократия, отобранная исключительно по доказанным достижениям, начала объединяться в своего рода руководящий совет корабля.
Это было примерно то, чего хотел Русел. В остальном он просто работал до изнеможения и засыпал. Сложная смесь эмоций, поселившаяся в нем — агония из-за потери Лоры, шок от того, что его дом был разрушен, стыд от того, что он продолжал жить, — не проявляла никаких признаков ослабления. Он верил, что ничто из этого не повлияло на его вклад в развитие корабля. Он был расколот надвое, на внутреннюю и внешнюю части, и сомневался, что когда-нибудь исцелится. На самом деле он не хотел исцеляться. Однажды он умрет, как и многие другие, как, вероятно, умерла Лора; однажды он искупит свой грех выживания после смерти.
А пока что у него всегда был корабль. Постепенно он расширил сферу своей деятельности и начал понимать корабль в целом. По мере того как внедрялись системы, корабль как будто медленно оживал, и он научился прислушиваться к ритму работы насосов, чувствовать вздохи циркулирующего воздуха.
Хотя Андрес продолжала использовать то причудливое название, которое она ему дала, Русел и все остальные думали о нем так, как думали всегда: как о третьем корабле — или, все чаще, просто как о корабле.
Почти через год после пролета Юпитера Андрес созвала свой "совет" из двенадцати человек в амфитеатре у основания корабля. Из этого большого зала убрали противоперегрузочные кресла, и эта дюжина человек сидела на временных стульях посреди пустого серо-белого помещения.
Андрес сказала им, что хочет немного поговорить об антропологии.
В свойственной ей манере она прошлась по залу, нависая над своей командой. — У нас был хороший год, за что я благодарю вас. Наша работа на корабле не завершена — в некотором смысле, она никогда не будет завершена, — но теперь я уверена, что "Мэйфлауэр" переживет это путешествие. Если мы потерпим неудачу в нашей миссии, нас предадут не технологии, а люди. И это то, о чем мы должны начать думать прямо сейчас.
"Мэйфлауэр" — это космический корабль поколений, — сказала она. — К настоящему времени человечество накопило тысячелетний опыт запуска таких кораблей. И, насколько нам известно, все до единого из них потерпели неудачу. И почему? Из-за людей.
— Самый главный фактор — это контроль численности населения. Казалось бы, это достаточно просто! Корабль — это среда фиксированного размера. Пока каждый родитель производит на свет по одному ребенку за свою жизнь, численность населения в среднем должна оставаться стабильной. Но, безусловно, наиболее распространенными причинами потерь в ходе миссий являются демографические катастрофы, при которых численность экипажа падает ниже уровня жизнеспособного генофонда, а затем идет к вымиранию, или, что более впечатляюще, популяционные взрывы, при которых слишком много людей прогрызают себе путь к корпусу своего корабля, а затем уничтожают друг друга — в последовавших за этим войнах.
Дилук сухо заметил: — Возможно, вы доказываете, что это просто глупая идея. Масштаб путешествия слишком велик, чтобы мы, бедняги, могли с ним справиться.
Андрес с вызовом посмотрела на него. — Немного поздно говорить это сейчас, Дилук!
— Конечно, мы должны думать не только о цифрах, но и о генетическом здоровье нашего населения, — отметил Руул. Этот долговязый серьезный мужчина был старшим генетиком корабля. — Мы, конечно, уже начали. Все мы прошли генетический скрининг, прежде чем нас отобрали. Это всего двести человек, но мы настолько разнообразны в генетическом отношении, насколько это возможно среди населения Порт-Сола. Мы должны избежать эффекта основателей — ни у кого из нас нет генетически передающихся заболеваний, которые могли бы распространиться среди населения, — и, при условии, что будем осуществлять какой-то контроль над партнерствами по разведению, сможем избежать генетического дрейфа, при котором будут иметь место дефектные копии генных кластеров.
Дилук выглядел слегка недовольным. — Контроль над партнерствами по разведению? Что это за формулировка такая?
Андрес огрызнулась: — Такой язык нам придется усвоить, если мы хотим выжить. Мы должны контролировать репродуктивные стратегии. Помните, что на этом корабле цель рождения детей не в том, чтобы получать удовольствие от этого или подобные приматам награды, а в том, чтобы поддерживать популяционный уровень экипажа и генетическое здоровье и тем самым выполнять нашу миссию. — Она посмотрела на Дилука. — О, я не против комфорта. Когда-то я была человеком! Но нам придется разделять потребности в общении и требования к воспитанию. — Она огляделась по сторонам. — Я уверена, что вы все достаточно умны, чтобы понять это сами. Но даже этого недостаточно, если мы хотим обеспечить достижение целей миссии.
Дилук спросил: — Так ли?
— Конечно, да. Это невероятно маленькая вселенная. Мы всегда будем полагаться на системы корабля, и ошибки или отклонения будут караться катастрофой — до тех пор, пока длится миссия. Продолжительность жизни немодифицированного человека в среднем составляет около столетия; мы просто не развились настолько, чтобы думать дальше. Но столетие — это всего лишь мгновение для нашей миссии. Мы должны ориентироваться на будущее; я говорила это снова и снова. И для этого нам понадобится непрерывность памяти, целеустремленность и контроль, выходящие далеко за пределы вековых горизонтов наших временных сотрудников.
Временные сотрудники: это был первый раз, когда Русел услышал, как она употребила это слово.
Ему показалось, что он понял, к чему все это ведет. Он осторожно добавил: — Порт-Сол не был нормальным человеческим обществом. С уважением. Потому что в его сердце были вы, фараоны.
— Да, — одобрительно сказала она, ее маленькое личико ничего не выражало. — И это ключ к разгадке. — Она поднесла руку к лицу и внимательно изучила ее. — Два столетия назад губернатор кваксов лишил меня возраста. Что ж, я служила кваксам, но моей главной целью всегда было служение человечеству. Вместе с другими я бежала с Земли, чтобы спастись от кваксов. Порт-Сол всегда был убежищем для бессмертных. Теперь мне пришлось бежать из самой Солнечной системы, чтобы спастись от своих собратьев-людей. Но я продолжаю служить человечеству. И именно непрерывность, которую я обеспечиваю, непрерывность, выходящая за рамки человеческих временных рамок, позволит добиться успеха в этой миссии, где даже Майкл Пул потерпел неудачу.
Дилук скривился. — Чего вы хотите от нас — чтобы мы поклонялись вам как богу?
Раздались удивленные возгласы; с фараоном так не разговаривают. Но Андрес казалась невозмутимой. — Бог? Нет, хотя немного благоговения с твоей стороны не помешало бы, Дилук. И в любом случае, это, вероятно, буду не я. Помните, что не человеческая организация предоставила мне мои омолаживающие средства, а кваксы...
