Опасная игра в кошки-мышки: Эйми осторожно приближается к большому зверю. Зрелище поглощает, и я едва замечаю тихую молитву Флёр. Эйми увеличивает камень и, скользнув за него, пользуется преградой как щитом. Перехватив палочку другой рукой, она берет веревку и прикидывает первый бросок. Девушка без подготовки трансфигурирует камень в маленькую собачку, и та тут же заливается лаем на зверя. Бронебрюх обдает бедную псину пламенем, а Эйми делает бросок. Приземлившаяся в паре футов от гнезда веревка ползет в его сторону.
Рядом с почившей первой собакой трансфигурируется вторая, а в это время веревка оборачивается вокруг яйца и тащит его. Пес умирает настолько же быстро, а дракон меняет положение, чтобы защититься от угрозы с той стороны. Задняя левая лапа движется вперед и касается веревки, а яйцо проволакивает поверх когтистой лапы!
Подстегнутый материнским инстинктом дракон немедленно реагирует и оборачивается к Эйми. Крик Флёр вливается в вой толпы; я ощущаю, как она вытаскивает палочку, когда огненный шквал смерти летит в сторону Эйми. Моя палочка каким-то образом оказывается у меня в руке, и губы выговаривают заклинание голема. Время замедляет бег — шесть драконьих укротителей медленно направляются к зверю. Под моим заклятьем голема каменный щит дрожит и начинает менять форму, но пламя успевает его обогнуть.
Слышу призывающее в исполнении Флёр и чувствую вложенную в него мощь, но вижу, как второй огненный шар пролетает прямо над кричащей Эйми. Я знаю, что это, и отталкиваю Флёр с дороги, чтобы добраться до палатки.
— Поппи! Я здесь!
Пока слова покидают мой рот, в палатке появляется Фоукс, несущий кричащую ведьму, и роняет её на кровать.
Поппи обездвиживает Эйми, обрывая тем самым крик. Я уже у кровати. Блокирующими чарам тушу пламя на мантии Эйми. Её лицо в жутком состоянии — кожа под прикосновениями Поппи расползается.
— Поттер! Проверь ожоги на груди и на руке. Я займусь интубацией.
Уничтожив оставшиеся от мантии лохмотья, запускаю диагностику. Ожоги ужасны — характерно для драконьего пламени.
— На груди — третьей степени. Акцио бальзам! С рукой большие проблемы!
Она может остаться без руки, но сейчас это ерунда по сравнению со всем остальным. Потерявшая все краски грудь Эйми отчаянно вздымается-опадает, несмотря на обездвиживающее. Поппи подтверждает мои страхи.
— Рот в ужасающем состоянии. Огонь проник внутрь. Буду резать и накрывать пузырем.
Ловкими движениями она раскрывает глотку Эйми, и рану тут же накрывают чары пузыря, которые гонят воздух ей внутрь. Наколдовываю кисть, которая толстым слоем наносит бальзам на грудь Эйми, пока я работаю над почерневшей рукой.
Фоукс приносит Дамблдора. Движением палочки маг с силой отталкивает от палатки Флёр, Крама и нескольких других магов.
— Поппи, как она?
Поппи поднимает глаза от остатков лица Эйми.
— Плохо.
— Фоукс может перенести её в Мунго.
Медсестра отрицательно качает головой.
— Её нельзя передвигать. Лучше пошли туда Фоукса — пусть принесет их сюда. Передай: ожоги первой степени.
Провожу палочкой поверх руки девушки, и зеленоватый оттенок расползается по руке и груди. Он явно темнеет, что очень плохо.
Поппи снимает мои чары и кастует свои.
— Черт бы все побрал! Ей не хватает кислорода даже с чарами. Её легкие!
Если Поппи начинает ругаться, значит, ситуация просто плачевная. Эйми задыхается, потому что её легкие сожжены. Воздух поступает, но легочные альвеолы уничтожены.
На это есть лишь один ответ. Заклинанием снимаю мантию.
— Делайте пересадку Дикстры.
— Ты слишком молод! Альбус?
Мы со стариком переглядываемся. Волдеморт к этому никакого отношения не имеет, как мне кажется.
— Я согласен с Гарри. Он подходящего размера. Я буду управлять процессом переключения. Твои действия нужны, чтобы спасти девочку.
Поппи кивает и разрезает левый бок Эйми, раскрывая полость. Проконтролировав следующим движением кровотечение, медсестра смотрит на Дамблдора.
Мой разум затопляют воспоминания о попытке спасения Бенджи Фенвика.
— Скажу лишь, что будет очень больно, Гарри.
— Я неплохо выдержал круцио Яксли. Давайте.
Как и у множества других целебных заклятий и ритуалов, корень его лежит в области черной магии. Маг по имени Дикстра любил выпить. Он уничтожал себе этой привычкой печень пять раз и просто брал её у кого-то другого. Это переключающее заклинание для органов — мое левое легкое поменяется на её.
Я слышал, что маглы делают нечто подобное, но их операции длятся часами. Наша занимается столько, сколько требуется Дамблдору для того, чтобы разрезать мне левый бок и наложить переключающее — максимум двадцать секунд.
С помощью окклюменции сдерживаю крики боли, переросшие в глухой рев, когда ощущения такие, как будто Хагрид ударил мне в грудь битой. Альбус обездвиживает меня. Конечно, они не могут меня оглушить. Мне необходимо быть настороже и подстраиваться под дыхание Эйми.
Пока я сосредотачиваюсь, из глаз льются слезы. Имеет значение, лишь как поднимается и опускается грудь; все остальное неважно. Поппи снова накладывает диагностическое, и темно-зеленый цвет начинает светлеть, указывая, что её тело получает больше кислорода. Работает.
Прибывает Фоукс с парой целителей и оборудованием. Оба окидывают меня оценивающими взглядами, когда Поппи упоминает Дикстру. Один накладывает на меня то же самое диагностическое, убедившись, что я дышу достаточно хорошо, и они быстро начинают просматривать подробный перечень ран Эйми, диктуя зачарованному перу. Из аварийного медицинского комплекта то и дело призываются разные предметы. Один маг надиктовывает список вещей, которые необходимо взять в Мунго, и они отдают его Фоуксу, который снова исчезает.
* * *
Время смазывается и теряет значение — возможно, прошло полчаса, а, может, вдвое больше. Больно, только когда я дышу — значит, каждые пару-тройку секунд. В один прекрасный момент они заявляют, что Эйми достаточно стабильна, и её можно, наконец, перемещать. Меня освобождают и позволяют устроиться на одном конце кровати, пока всю её целиком анимируют и направляют своим ходом в замок. С помощью зачарованных простыней Дамблдор скрывает от публики происходящее.
Слышу отчаянный вопль Флёр:
— Дайте мне её увидеть! Как она? Дайте же посмотреть!
Голос Дамблдора полон искренности:
— Я понимаю ваше беспокойство. Мисс Бокурт занимаются одни из лучших целителей Англии. Дайте им время сделать свою работу, пожалуйста.
Обмотанная пропитанными бальзамом бинтами Эйми напоминает мумию, а не ведьму. Смотреть здесь совершенно не на что, давайте уже идти.
Как только мы оказываемся в больничном крыле, один из целителей отпускает мою правую руку и вручает мне маску. К маске приделан фиал со слезами феникса.
— Мистер Поттер, нужно начинать лечить в вас легкое. Дышите через маску — пусть начнёт действовать целительная сила слёз.
Конструкция напоминает мне ингалятор, которым пользовался паренек с астмой в то время, когда мы с Дадли вместе ходили в школу. Делаю глубокий вдох.
— Я бы не отказался от замораживающего.
Он грустно мне улыбается.
— Может быть, через час, но сейчас нам нужно, чтобы вы имели возможность сказать нам, где болит. Её ожоги слишком сильны. Пока мы лечим легкое, ей необходимо оставаться под наркозом.
Он наклоняется над лицом девушки, открывает ей рот и с помощью маленькой кисточки начинает наносить на полость слёзы. Целитель иронизирует:
— Дети против драконов, и это всё ради развлечения!
— Надо будет пересаживать и второе легкое?
— Возможно, но для этого найдем другого волонтёра. Я восхищаюсь вашим мужеством, мистер Поттер. Вы не просто разделили с ней боль.
— Что дальше?
— Будем делать пересадку кожи. Сюда должны привезти живых поросят, чтобы тут же пересадить с них кожу.
А я-то полагал, что уже досыта сегодня наелся жестоким обращением с животными; вот только ей кожа нужна больше, чем им. Разумеется, создатели этого заклинания были гораздо более избирательны по поводу того, у кого брать кожу — в качестве доноров использовали маглов.
— А потом?
— Начнем курс зелий, чтобы предотвратить распространение инфекции. Не все опасности для неё пока позади. Будем надеяться, что она единственная, кого мне придется сегодня лечить.
Разговариваем с ним о долгосрочном прогнозе для девушки, пока я наблюдаю, как он снимает кожу с поросят и пересаживает на раны Эйми. Целитель впечатлен глубиной моих знаний.
— Когда я услышал, что Поппи взяла вас в качестве ассистента, то подумал, что она сошла с ума, однако у вас очень глубокое понимание предмета. Не думали ещё в перспективе о профессии целителя? Если принять в качестве показателя ваш бальзам, то вас ждет впереди отличное будущее. Он сделан на уровне медицинских стандартов.
Мы слышим в отдалении приветственные крики со стадиона — значит, соревнования продолжаются. Афине с Седриком ещё предстоит их закончить. Второй целитель вводит родителей Эйми и главного администратора французской больницы для магов. Пока целитель Дуглас их информирует, ведется своеобразное поигрывание мускулами — заявляют права на территорию, показывая, кто тут круче.
Мадам Бокурт — министр внутренних дел Франции, приблизительно третий по силе человек в их стране после отца Флёр и их министра. Она никак не подходит на роль взволнованного родителя.
— Хорошо, готовьте её к перемещению. Мы немедленно забираем её во Францию.
— Сейчас это было бы не слишком благоразумно, — замечает целитель Дуглас, готовясь к предстоящему спору.
— Я вообще-то разговаривала не с тобой, англичанин, но если уж это произошло, немедленно передайте мою дочь в ведение моего личного врача, чтобы я могла забрать её во Францию, где о ней должным образом позаботятся.
— Нет уж, пока в её теле моё лёгкое, ни в коем случае, — придется ей простить мне мой угрюмый вид. Слишком уж больно.
— Хорошо. Ребёнка забирайте тоже.
— Боюсь, нас не представили должным образом. Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, и я никуда ни с кем не пойду. Кто вы вообще такая, черт вас побери? — как я сейчас чудесно влияю на англо-французские отношения… да плевать.
— Я министр Бернадетта Бокурт, юноша, и лучше бы вам прикусить свой язычок!
— Рад встрече, мадам. Мы здесь немного заняты. Пусть ваш замечательный врач произведет вам черепно-ректальное экстрагирование, а потом объяснит, что такое пересадка Дикстры и почему мы никуда не двинемся с места в ближайшие двадцать четыре часа.
Женщина вспыхивает от ярости, не в состоянии поверить, что «какой-то мальчишка» так с ней разговаривает. Жаль, здесь нет Шляпы. Тогда к выходным могла бы начаться война. Отчасти во всем виновата боль, но, с другой стороны, я наслаждаюсь перепалкой. Она француженка, разговаривает так, как будто все окружающее глупее её, да ещё и политик. Этого для меня более чем достаточно. Её целитель вместе с мужем буквально вытаскивают брызгающего слюной министра из комнаты, умоляя успокоиться.
Целитель Дуглас смотрит на меня.
— Если вы и в самом деле хотите стать целителем, вам необходимо поработать над врачебным тактом. Он у вас зверский.
— Не одобряете, значит.
— С точки зрения профессионала — нет. Однако ваша манера иметь дело с бюрократами заставляет меня зеленеть от зависти. Можно с уверенностью сказать, что если вы будете лечащим целителем, никто никогда не осмелится самоуправствовать. Черепно-ректальное экстрагирование, надо же!
* * *
Вернувшийся значительно менее неуравновешенный мистер Бокурт получил оценку состояния дочери.
Как ни странно, за это время он ни разу ко мне не обратился и даже не посмотрел в мою сторону. Гермионе, Рону и Невиллу позволили зайти на пять минут и поговорить со мной — так я узнал, что Афина заняла второе место. Дракон сожрал трансфигурированных ею зверей, а потом она сняла действие своих заклинаний, и сочное мясцо в пищеводе дракона превратилось в камни, и зверь рухнул от боли — у него жутко заболел живот. Чарли, Хагрид и остальные укротители были вынуждены промывать венгерской хвостороге желудок. Хагрид наверняка был в шоке, бедняга.
Седрик стал шестым, заполучив за свои труды несколько неприятных ожогов, но ничего особо серьезного, хотя потом вокруг него пару дней витал аромат свеженького бальзама.
Обнаруживаю, что отстаю от Крама на три очка — мы с Флёр делим второе место. Я сплю на ходу, и мне предписали сильные анти-усыпляющие зелья. Если получится умыкнуть пару-тройку доз, можно будет нажить небольшое состояние, загнав их семикурсникам ко времени ТРИТОНов. Есть и хорошая новость: целитель Дуглас отлично владеет замораживающим. Я уже не настолько беспомощен и теперь отдыхаю в удобном кресле у кровати Эйми.
Прогнавший моих однокурсников из больничного крыла Дамблдор улыбается. С его плеча слетает Фоукс , приземляясь рядом со мной. Птиц смотрит на меня, как будто говоря: «Ну и чего ждешь?» Начинаю поглаживать перья, и он удовлетворенно щебечет.
— Я пришлю тебе книгу по уходу за фениксами. Фоукс продолжает готовить тебя в качестве моей замены.
— Может, я ему просто нравлюсь? Кстати, вопрос: Фоукс — это он или она?
— Этого мне так и не удалось узнать, Гарри. Фоукс — это просто Фоукс. Он показывает признаки обоих полов: гордый, тщеславный, и у него замечательная длинная память — он помнит обо всех попытках оскорбительного для него равнодушия, реальные они или лишь плод воображения.
При этих словах феникс, фыркнув, переводит взгляд на меня. Я не уверен, что он пытается сказать: отрицает обвинения или упрекает в том, что я прекратил его гладить. Своим поведением птица как бы подтверждает слова Дамблдора.
Директор продолжает:
— Несколько учеников Бобатона вот-вот придут навестить свою одноклассницу. Их проинструктировали не загораживать от тебя мисс Бокурт, — он делает паузу и с едва заметной улыбкой добавляет: — Их также предупредили, чтобы они не вздумали проявлять глупость и раздражать тебя.
— Сейчас, после замораживающего и обезболивающих зелий, я несколько терпимее. Они ведь знают, что её пока специально не приводят в сознание, верно?
— Подобное состояние никогда не мешало людям тебя навещать, — добавляет он с мерцанием в глазах.
— Туше. Хорошо, пусть приходят. Кстати, пока я не забыл: почему вы дали мне только девять очков?
Дамблдор улыбается и показывает на Фоукса, который щебечет, прощаясь.
— Ты был вне их лиги. К тому же, что гораздо важнее, исполнять любую песню Роллинг Стоунз, кроме “Ruby Tuesday”, — это преступление.
