Тяжело дыша, Кейт оторвалась от меня, и, ещё раз крепко обняв, как ни в чём ни бывало обошла стол и села напротив. Только румянец на щеках да негаснущие искорки в глазах выдавали, что девушка осталась вполне довольна произведённым эффектом.
— Это моя благодарность за сказку, Саша, — хитро улыбнувшись, ответила кицунэ. — А что ты такое интересное пьёшь?
Я покосился в кружку:
— Кофейные корни. Не полноценный зерновой кофе, конечно, но вполне на уровне.
— А можно... — Кейт не успела договорить, как я передвинул кружку к ней поближе.
Осторожный глоток, задумчивая моська, ещё глоток, и ещё один.
— Ну как тебе?
Сделав ещё один заход на дегустацию, девушка вернула кружку.
— Отдалённо похоже на отвар непрожаренных зёрен хэйсы, но терпкости и горечи гораздо меньше.
Опаньки!
— О свет моих очей, о звезда моего пути, не подскажешь ли, где раздобыть можно этих волшебных зёрен хэйсы?
Удивлённо распахнутые глаза, смущение, зардевшиеся щёки... Хм... Что я опять ляпнул такого?..
— Кейт, если я говорю что-то, что можно понять в нескольких смыслах, пожалуйста, не стесняйся пояснить мои промахи, ибо мне вовсе не хочется, сказав какой-нибудь комплимент, неосознанно оскорбить или сделать что-то ещё в том же духе.
— Всё хорошо, тоб... Саша, — обезоруживающе улыбнулась кицунэ. — Никаких оскорблений в сказанном тобой нет, и мне очень приятно, что ты так... — девушка задумалась, явно подбирая нужные слова, — так ласково и благородно обращаешься с простой бесклановой кицунэ.
Я фыркнул, скрывая невольно набежавшую улыбку кружкой с отваром.
— Радость моя янтарноглазая, — проникновенно выдохнул я, ни капли не кривя душой, — давай сразу договоримся: всяческие кастовые, сословно-родовые, служебные, религиозные и прочие структурные убеждения и разделения остаются в прошлом. Не может один разумный быть лучше другого только из-за того, что принадлежит сильному клану, поклоняется особо чёкнутому божеству, или же купается в нажитом прежними поколениями уважении. Так что всякие сословные приставки и эпитеты, статусность и прочее — пусть остаётся за дверями нашего дома. Понимаю, что, вполне возможно, тебе тяжело это принять, всё-таки знаком, пусть и по книгам, с тем, как на разумного влияют правила жёстко построенного социума, но, пожалуйста, постарайся это принять как должное. Нет статуса, клана, касты или особенного бога, дающего право ощущать себя выше других, есть только ты, и ты, и никто кроме тебя, делаешь собственную судьбу своими руками, головой и действиями.
Кейтерра глубоко задумалась, только ушки подрагивали, выдавая напряжённую мыслительную деятельность.
— Это... Это действительно сложно, Саша, ты прав... Никак не верится, что можно так легко из безправной младшей жены превратиться в свободную, полноправную леди. Я... Я даже не знаю, что мне теперь делать, как поступать, как себя вести, — ушки кицунэ потерянно опустились.
Я протянул руку через стол, мягко сжал тонкие горячие пальцы Кейт своими, и не ослаблял хватку до тех пор, пока не почувствовал ответное сжатие. Ободряюще улыбнувшись, подмигнул девушке:
— Я в такой же ситуации, как и ты. А вдвоём всяко веселей. Можешь рассчитывать на полную поддержку с моей стороны, Кейт.
Цепко ухватив пальцы потянувшейся обратно руки, Кейтерра подалась вперёд, прижалась бархатистой кожей щеки к моей раскрытой ладони, зажмурилась.
— Я... Я тоже обещаю тебе свою поддержку, Кайна... ой... то есть Саша. Или Кайна? — Окончательно смутившись, кицунэ крепко-крепко зажмурилась и ещё плотнее прижалась к ладони.
— Ну вот и славно, маленькая, — я осторожно и совсем нехотя освободил руку из приятного плена. — Тут все свои, а своих не бросаем, — и тут же сменил вектор темы разговора: — Тебе чай, сок, молоко или кофейный взвар?
— Молока кружечку, — улыбнулась кицунэ и потянулась из-за стола. Ну уж нет. Имею же я, в конце-то концов, право поухаживать за прекрасной леди? Имею.
Потому сработал на опережение, выскочив из-за стола и плавным нажимом на плечи вернув девушку обратно, сам забрался в ящик холодильного артефакта и вернулся со склянкой требуемого продукта.
Всё же забавная эта штука — местные холодильники. Ящик, обитый тонколистовым металлом, внутри — обычные полки из прочного стекла, а в толще стекла — тонюсенькие, едва заметные нити, сплетающиеся в сложные геометрические узоры, изломанные в неявном порядке линии и длинные кружева рун. Напротив каждой полки углубление, в котором держится силовой кристалл, являющийся, по сути, источником энергии для плетения каждой отдельно взятой полки. Рядом с гнёздами расположены толстенькие стеклянные пластины, отвечающие за режим охлаждения, интерфейс реализован в два решения: управление касаниями кончиков пальцев с сгенерированным на них слабым магическим полем, или же посредством выбора нужных условий стилусом. И маг проблем не заметит, и очень редкий для Эрдигайла разумный, начисто лишённый способности к магии, обделённым себя не почувствует.
Климат-контроль, опять же, позволял на одной полке хранить замороженное мясо и совсем рядом — охлаждённое до 8-10 градусов по Цельсию вино, — управление с пульта давало возможность тонко настроить область действия режимов. Так что купленное вчера по дороге домой парное молоко не потеряло практически никаких свойств и в температуре потеряло едва ли пару градусов, — как мельком упоминала Кейт, локальное замедление всех процессов в небольшом объёме материи, близкородственное стазису, известно не одно тысячелетие, и именно его совершенствование и позволило получить недавно такое эффективное оружие, как кан-заар, что дословно переводилось как «шинкующий секунды», а в народе получило название хроножезла.
Пока кицунэ неторопливо хрустела тостами (яйца какой-то пернатой живности, чуть соли, свежая зелень, хлеб) и запивала действительно свежим, хоть и вчерашним молоком, я пытался припомнить, какая же сегодня дата, но в памяти таковых сведений отнюдь не находилось. Тем не менее, хотя бы сумел ознакомиться с известной в Эри-Тау географией мира. Обитатели Анклава унаследовали часть библиотек предыдущей цивилизации, а вместе с книгами — и изрядно потрёпанные, но более-менее достоверные карты.
Итак, подобьём бабки, как говорили когда-то на Земле.
Учёным Эри-Тау известно, как минимум, о двух континентах планеты. Первый — здоровенная клякса, расположенная в северном полушарии и частично сползшая за экватор, носит название Канненхаор, что внезапно засбоивший переводчик при каждой итерации чтения переводил то как «Начальный Столп», то «Твердыня Первых», то и вовсе «Прохладные ладони матери», и ещё десятка полтора различных версий, кои между собой коррелировать не желали ни под каким соусом. Здесь располагались Анклавы Эри-Тау, Забрен, Кейстад, Юн-Иинг (тут я не удержался от короткого смешка — где есть юнлинги, там и рыцари-джедаи недалеко бродят), Ставрен. Далеко к востоку от приютившего меня Анклава, ровно посреди озера, габаритами, если я правильно понял масштаб, превыщающего два с половиной Байкала, располагался Джин-Ро.
Межанклавное сообщение слаборазвито, но ловцы удачи иногда умудряются живыми пересекать огромные дикие территории, таким образом осуществляя постоянный контакт между обитателями стабильных территорий. Дипломатические представительства в наличии имеются, есть координационный штаб совместной обороны при всплесках агрессивности хосков. Ну и контрабандисты, куда ж без них. И делятся они на два рода. Первых так называют в качестве синонима к диким путешественникам — это те сорвиголовы, что не имеют возможности или желания компенсировать дорогу в комфорте и безопасности анклавных конвойных рейдов, к ним же причисляют самовольных исследователей, археологов, искателей древних сокровищ и так далее, а вторые — вторые, если одним словом, — поставляют в Анклавы всякую наркоту и прочие сомнительные препараты. И именно у них есть ключ к тому, как можно укрыться от невидимых щупалец вечно голодных хосков, только вот делиться технологией эти редиски не хотят, все как один дохнут от вполне естественных причин или же превращаются в полнейшие овощи, стоит им только попасть в цепкие лапки органов безопасности анклавных социумов. У выживших мозги словно пережёваны и тщательно отскоблены от какой-либо информации, кроме простейших безусловных рефлексов типа глотания пищи и дыхания. Жрецы богов бессильно разводят руками, даже сами боги, заинтересованные происходящим, поделать ничего не могут — у пойманных барыг просто отсутствуют те центры и зоны влияния, воздействуя на которые божество может запустить процесс восстановления разума и памяти. Исходя из отсылок на некую народность хамана-ан-вееж, выходцы из которой, если их заносит в Анклавы, поголовно становятся целителями душ и психики, вообще утверждают, что боги не могут зацепиться за души просто потому, что их там уже нет.
В общем, дело ясное, что дело тёмное. Да сомнения появились по поводу целевой аудитории — детишкам явно некоторые моменты знать рановато. С другой стороны, предупреждён — вооружён. Чем раньше узнаешь, где кроются ловушки, тем больше шансов выжить самому и твоим детям. Суровая логика, но — логика.
Далее. Второй континент обозначен только маленьким кусочком береговой линии и парой точек с отметкой «жилые территории», носит название Эйязарая, располагается, предположительно, вдоль экватора, кратчайший путь между Канненхаором и цепочкой островов, предваряющих Эйязараю, составляет порядка тысячи двухсот миль по нестабильным мелководьям, коварным течениям, зонам повышенной разреженности морской воды, мигрирующим рифам и через полчища океанских хищников. Шансов дойти кораблю до пункта назначения практически нет, даже в одиночку пройти из одного Анклава в другой кажется затеей более успешной, чем доставить экспедицию на неизученный континент. Впрочем, и сам Канненхаор детализацией похвастаться не может. Более-менее точно описаны южные, юго-восточные, северо-восточные и центральные земли, запад заштрихован типом разметки «слабоизученные территории» вперемешку с «низкая вероятность выживания», север же — вообще белое пятно со скупой сноской: предположительно, действующих Анклавов не имеется, локальные популяции разумных малочисленны или отсутствуют. Там, где должны находиться полюса, нанесена едва уловимая штриховка «максимально опасные территории» и «исследование не рекомендуется или строжайше запрещено».
Хм... Прикольно...
Зато нашлась довольно свежая карта территорий, разведанных Эри-Тау.
Двести миль к югу от Анклава, и вот оно — пятно с целой сеткой разметок: «опасные территории», «тектоническая активность», «аномалии природного характера», «аномалии магического характера», «агрессивная фауна» и «исследование нецелесообразно».
Замечательно.
Просто великолепно!
Там задница, а лезть в эти нецелесообразные аномальные дебри мне.
Хотя... Смысл себя обманывать? Всё равно ж полез бы, даже если и не знал о том, что там очередной узел сбоящего пространства. Любопытно же. Главное, подготовить для моей — да, уже действительно моей кицунэ — комфортную площадку для жизни и работы. Как минимум, попросить начальство приставить одного-двух не сильно заметных разумных для присмотра, чтобы подстраховали, если в моё отсутствие возникнут какие-либо тёрки с представителями её клана.
— Кейт, ты не могла бы подсказать, какой сегодня день?
Кицунэ, мельком глянув за окно, улыбнулась:
— Солнечный и тёплый.
— Да я сам это вижу, прелесть. Меня больше интересует название месяца и порядковое числительное текущего дня.
— А. Прости, кажется, я не совсем проснулась, — вновь улыбнувшись, девушка вышла из кухни.
Вернулась она через пару минут, уже облачённая в малокарманный вариант брюк-карго, блузу и корсет. Вот забавно же тут мысли у разумных идут. Корсеты используют в медицине, но практически не применяют для утяжки талии, зато вовсю приспособили их для рабочего функционала: крепления, ремешки, кармашки — всё это позволяет носить на теле впечатляющий набор необходимых инструментов, при этом не стесняя своих движений. Красиво, удобно, практично. Не практиш квадратиш гутт, конечно, но квадратностью тут и не пахнет.
Кейт отщёлкнула клипсу на наруче, и скрытые пружинки с едва слышимым щелчком отбросили защитную крышку некой матовой трубки. Пара прикосновений к относительно прозрачному брусочку, и в глубине материала мелькнули какие-то письмена.
— Тридцать девятый день Эйтара, — озвучила увиденное Кейт и закрыла хронометр.
— Ага. Спасибо, — я допил взвар и с удовольствием потянулся, не удержавшись от зевка. Хех, однако, и в этом мире сей рефлекс работает: кицунэ, сцепив руки над головой, несколько раз сладко-сладко потянулась с прогибом назад, и зевнула следом. И началась зеркальная цепная реакция: мой зевок — зевок Кейт, зевает она — я не могу удержаться от того, чтобы не зевнуть с протяжным сонным подвыванием, и так по кругу.
В конце концов немало позабавившаяся кицунэ просто и бесцеремонно сграбастала меня в объятия и затихла, щекотно дыша в шею.
— Поигрались и хватит, — резюмировал я, поглаживая девушку по спине и вовсе не желая от неё отлипать.
— Да, пожалуй, пока хватит, — Кейт подмигнула и вернулась за стол.
Сев напротив, я водрузил локти на стол и упёрся подбородком в сцепленные пальцы.
— Янтарноглазая прелесть моя, если я правильно понял, следующий месяц — Лендорг, — получив подтверждающий кивок, я продолжил: — В начале Лендорга мне нужно будет покинуть Анклав. Не беспокойся, ненадолго и недалеко. Но до этого времени необходимо уладить несколько вопросов, и без твоей помощи с некоторыми мне просто не справиться.
Кицунэ молчала, только во взгляде жёлтых глаз затаилось любопытство в тени тревоги.
— Тебе известны способы поиска родственников разумного или же его самого, если неизвестно ни расы, ни полного имени, ни даже профессии, не говоря уж о таких мелочах, как возраст, фамилия, характерные внешние признаки?
Желтоглазая задумчиво подёргала себя за кончик ушка и таки порадовала ответом:
— Если известны имя и предположительный возраст либо период, когда этот разумный жил, а в идеальном случае — ещё и позывной или прозвище, то можно сделать запрос в информарий.
— Это ещё что за фрукт, и с чем его едят?
— Обычная книга учёта по персоналиям, только автоматизированная. Тут ближайший контактный узел совсем рядом, давай сходим!
У Кейт слова, похоже, вообще с делом не расходились: подхватив меня под локоть, артефактор направилась в сторону лестницы.
