Само собою, Рим в описываемые времена не только не входил в число крупных геополитических игроков, но даже не "путался у них под ногами". Слабую и незаметную этрусскую перевалочную базу на Тибре практически никто не замечал. Хозяйственная жизнь Рима во времена, обозначаемые, как правление сервия Туллия, основывалась на нату-ральном хозяйстве.
Однако господство натурального хозяйства уже не было безраз-дельным. Укрепившиеся в Риме этруски превратили его в опорный пункт торговли с фалисками, "свободными латинами" и оско-умбрскими племенами, а также с Кампаньей. Около середины 6 в. до н.э. кладбища и жилища на Форуме были снесены, низина между хол-мами превратилась в центральную площадь, периодически превращае-мую в рыночную (лат. forum Romanum). В других частях города воз-никли новые fora, бывшие исключительно торговыми площадями. Так корову было можно купить на "бычьей площади" (лат. forum boarium), рыбу — на "рыбной площади" (лат.forum pescarium) и т.п.
Римляне выстроили речные причалы, поскольку речной путь по Тибру стал общепризнанным. К Риму вела знаменитая "Соляная доро-га" (лат. via Salaria), по которой соль от соляных варниц везли далее по всей Средней Италии.
Тит Ливий: -"46. (1) Сервий уже на деле обладал несомненною царскою вла-стью, но слуха его порой достигала чванная болтовня мо-лодого Тарквиния, что, мол, без избранья народного царствует Сервий, и он, сперва угодив простому люду подушным разделом захваченной у врагов земли, решился запросить народ: желают ли, повелевают ли они, чтобы он над ними царствовал? Сервий был провозглашен царем столь единодушно, как, пожалуй, никто до него. (2) Но и это не умали-ло надежд Тарквиния на царскую власть. Напротив, понимая, что зем-лю плебеям раздают вопреки желаньям отцов, он счел, что получил повод еще усерднее чернить Сервия перед отцами, усиливая тем свое влияние в курии. Он и сам по молодости лет был горяч, и жена, Туллия, растравляла беспокойную его душу. (3) Так и римский царский дом, по-добно другим, явил пример достойного трагедии злодеяния, чтобы опостылели цари и скорее пришла свобода и чтобы последним оказа-лось царствование, которому предстояло родиться от преступления.
(4) У этого Луция Тарквиния (приходился ли он Тарквинию Древнему сыном или внуком, разобрать нелегко; я, следуя большинству писателей, буду называть его сыном) был брат — Аррунт Тарквиний, юноша от природы кроткий. (5) Замужем за двумя братьями были, как уже говорилось, две Туллии, царские дочери, складом тоже совсем не-похожие друг на друга. Вышло так, что два крутых нрава в браке не соединились — по счастливой, как я полагаю, участи римского народа, — дабы продолжительней было царствование Сервия и успели сло-житься обычаи государства. (6) Туллия-свирепая тяготилась тем, что не было в ее муже никакой страсти, никакой дерзости. Вся устремившись к другому Тарквинию, им восхищается она, его называ-ет настоящим мужчиной и порождением царской крови, презирает сестру за то, что та, получив настоящего мужа, не равна ему жен-ской отвагой. (7) Сродство душ способствует быстрому сближению — как водится, зло злу под стать, — но зачинщицею всеобщей смуты ста-новится женщина. Привыкнув к уединенным беседам с чужим мужем, она самою последнею бранью поносит своего супруга перед его бра-том, свою сестру перед ее супругом. Да лучше бы, твердит она, и ей быть вдовой, и ему безбрачным, чем связываться с неровней, чтобы увядать от чужого малодушия. (8) Дали б ей боги такого мужа, како-го она заслужила, — скоро, скоро у себя в доме увидела бы она ту цар-скую власть, что видит сейчас у отца. Быстро заражает она юношу своим безрассудством. (9) Освободив двумя кряду похоронами дома свои для нового супружества, Луций Тарквиний и Туллия-младшая со-четаются браком, скорее без запрещения, чем с одобрения Сервия.
47. (1) С каждым днем теперь сильнее опасность, нависшая над старостью Сервия, над его царской властью, потому, что от пре-ступле-ния к новому преступлению устремляется взор женщины и ни ночью ни днем не дает мужу покоя, чтобы не оказались напрасными прежние ко-щунственные убийства....
(7) Подстрекаемый неистовой женщиной, Тарквиний обходит сенаторов (особенно из младших родов), хватает их за руки, напоми-нает об отцовских благодеяниях и требует воздаянья, юношей прима-нивает подарками. Тут давая непомерные обещанья, там возводя вся-ческие обвинения на царя, Тарквиний повсюду усиливает свое влияние. (8) Убедившись наконец, что пора действовать, он с отрядом воору-женных ворвался на форум. Всех объял ужас, а он, усевшись в царское кресло перед курией, велел через глашатая созывать отцов в курию, к царю Тарквинию. (9) И они тотчас сошлись, одни уже заранее к тому подго-товленные, другие — не смея ослушаться, потрясенные чудовищ-ной новостью и решив вдобавок, что с Сервием уже покончено. (10) Тут Тарквиний принялся порочить Сервия от самого его корня: раб, рабыней рожденный, он получил царство после ужасной смерти Тарквиниева отца — получил без объявления междуцарствия (как то делалось прежде), без созыва собрания, не от народа, который его из-брал бы, не от отцов, которые утвердили бы выбор, но в дар от жен-щины. (11) Вот как он рожден, вот как возведен на царство, он, покро-витель подлейшего люда, из которого вышел и сам. Отторгнутую у знатных землю он, ненавидя чужое благородство, разделил между вся-ческою рванью, (12) а бремя повинностей, некогда общее всем, взвалил на знатнейших людей государства; он учредил ценз, чтобы состояния тех, кто побогаче, были открыты зависти, были к его услугам, едва он захочет показать свою щедрость нищим.
48. (1) Во время этой речи явился Сервий, вызванный тревож-ною вестью, и еще из преддверия курии громко воскликнул: "Что это значит, Тарквиний? Ты до того обнаглел, что смеешь при моей жизни созывать отцов и сидеть в моем кресле?" (2) Тарквиний грубо отве-тил, что занял кресло своего отца, что царский сын, а не раб — прямой наследник царю, что раб и так уж достаточно долго глумился над собственными госпо-дами. Приверженцы каждого поднимают крик, в курию сбегается народ, и становится ясно, что царствовать будет тот, кто победит" .
Ельницкий Л.А. Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII-III вв. до н. э. М.,1964
Залесский Н.Н. Этруски и Карфаген. "Древний мир: сборник ста-тей в честь академика В.В. Струве". М., 1962, сс. 520-526
Кагаров Е.Г. О царской власти в древнем Риме. Воронеж, 1910
Коптев А.В. "Другой взгляд" на реформу Сервия Туллия (пред-варительные замечания). "Античность и Средневековье Европы". Пермь, 1996, сс.31-44
Кофанов Л.Л. К вопросу о времени возникновения государства в Риме. "Вестник Древней Истории", 1990. No2.
Красновская Н.А. Происхождение и этническая история сардин-цев. М.,1986
Немировский А.И. К вопросу о времени и значении центуриа-тиой реформы Сервия Туллия. "Вестник древней истории", 1959, No 2, сс.153-165
Шифман И.Ш. Возникновение Карфагенской державы. М.-Л., 1963
Энман А. Легенда о римских царях ее происхождение и развитие. СПб., 1896
А1fö1di A. Early Rome and Latins. Ann Arbor, 1963
Romanelli P. Il Foro Romano. Roma, 1950
21-22. Луций Тарквиний Надменный (535-509 г. до н. э.)
1.Этрусский полдень
2.Дела надменного рекса
3.Добродетель Лукреции, честь Брута и реалии Смутного времени
Луций Тарквиний Надменный. Гравюра 18 в
"Если бы первые летописные отметки делались с сознательной целью доставить сырой материал будущим историкам Рима, тогда, по-нятно, озаботились бы прибавить к этим годовым отметкам тотчас же имеющиеся налицо исторические воспоминания о недавнем прошед-шем, о веке последних царей.
Если же первые летописцы, понтифексы, в самом начале не име-ли столь дальновидных целей, а прилагали каждый раз свою заботу только к записыванию на album"е важнейших событий текущего года, тогда весьма не трудно себе представить, что они вовсе не думали о за-писывании прежних фактов, не входивших в тесную рамку текущих го-довых записок.
Представим себе, что потом, через двести лет, кто-то задумал на основании двухсот годовых досок составить общий свод истории Рима, — в таком случае вполне понятно желание дополнить эту летописную историю изложением первоначальной истории, начиная с самого осно-вания города" .
Дом этрусского аристократа. Реконструкция
1. Этрусский полдень
На первый взгляд может показаться, что разгром фокейцев и укрепление этрусков на Корсике сделал их полными хозяевами Средней Италии. Однако это далеко не так. У античных писателей мы встречаем замечания о том, что победа этрусков при Алалии оказалась для этрус-ков — в отличие от карфагенян — в конечном счёте если не равноценной поражению, то практически бесполезной.
Мрачно и зловеще выглядит легенда о том, что после морского сражения карфагеняне и этруски высадили фокейских пленников на бе-рег и насмерть закидали камнями. Якобы расправа так возмутила богов, что неизлечимая болезнь поражала каждого проходившего мимо места побоища. Напуганные горожане Цисры отправили гонцов в Дельфий-ский храм. Оракул изрек прорицание, повелевшее учредить священные игры в честь казнённых. После их учреждения проклятье было снято.
Фокейцы, согласно легенде, с большим трудом вывезли семьи из Алалии в Сицилию, где основали город Гиела и очень укрепили анти-этрусские настроения среди сицилийских греков.
Крайне важна информация, которую мы можем почерпнуть из археологических отчётов о раскопках погребений близ Алалии. C 530 г. до н. э. по 350 г. до н. э. 23% всей керамики — аттического происхожде-ния. Металлические изделия явно местного производства. А вот этрус-ских сосудов, железных и бронзовых вещей почти нет! Создаётся впе-чатление, что Корсика была куда более связана с Грецией, Провансом, Лигурией и Испанией, чем с Этрурией, в сферу влияния которой была включена по договору с Карфагеном. Выходит, что остров после свер-жения владычества фокейцев был подчинён этрускам сугубо номиналь-но, на деле развиваясь совершенно самостоятельно.
Усиление этрусков на морях потребовало строительства новых портов и расширения уже имеющихся. Цисра опиралась сразу на три порта: Пуникум, Алсиум и Пирги (что значит — "башни"). Оборот това-ров в Пиргах был настолько велик, что для их перевозки пришлось про-ложить дорогу шириной в десять метров и длиной около тринадцати километров до самых ворот Цисры. В этом портовом городе выстроили один из самых крупных и помпезных алтарей Этрурии. Сакральная площадь составляла около шести тысяч квадратных метров, на ней вы-строили два больших храма и много подсобных помещений. Там же находились здания для священных проституток. Первый из храмов с одной целлой, с четырьмя фронтальными колоннами и с шестью боко-выми, построен и очень богато украшен в подчёркнуто греческом стиле. На изображениях с его фронтона угадываются сюжеты мифов о Геракле. Строительство второго храма этрусской богини Уни закончится только в середине 5 в. до н.э. Эта постройка с тремя целлами будет выполнена в этрусском стиле, украшена многоцветной раскраской и, по всей види-мости — фресками на тему легенд о походе против Фив семерых грече-ских героев.
Кубок из Кьюзи
Велатры (этр. лат. Velathri, совр. Вольтерра) находились в рав-нинной местности и не входили в число самых богатых городов Этру-рии. Хотя этот город возник раньше многих других в Этрурии, но так никогда и не занял позиции лидера. Скорее, это был центр сельскохо-зяйственной территории. Порт Велатр, находившийся в тридцати кило-метрах от города был небольшим. Велатрийцы даже не смогли (или не пожелали) наладить добычу меди в долине Чечины. Тем не менее, го-рожане изумительно эффективно использовали выгоды рельефа для укрепления Велатр. Вершину крутого холма охватывало кольцо стен из огромных каменных кубов, высотой в пять метров и общей протяженно-стью в шесть километров! До наших дней сохранилась пара сводчатых ворот. Любителям истории хорошо знакомы те, что украшены тремя каменными головами, образующими арку.
Археологи раскопали кладбище Велатры, обнаружив много по-гребальных урн с маленькой фигуркой кремированного покойника на крышке и небольших саркофагов из алебастра. На стенках саркофага вырезали сцены из греческих мифов, эпизоды из жизни и быта.
Велатры также не выбились в число наиболее процветающих этрусских городов, но в римское время они станут вполне успешным городом.
Расположенные во внутренней части полуострова Арретиум, Кортона, Перузия были "гвоздями северо-восточной подковы" древней Этрурии.
Арретиум (лат. Arretium, совр. Ареццо) также не оставил яркого следа в этруской истории. Некоторые историки и археологи счтают, что Арретиум был городом, не основанным этрусками на новом месте, а товоёванным у умбров. Его построили в месте смыкания долин Чианы и Арно так, что горожане полностью контролировали дороги к Фьезоне и этрусским поселениям в долине р.По. В городе возникла неплохая шко-ла фигурного литья, именно здесь отлили известную бронзовую "химе-ру".
Город Кортона вырос в долине Чианы. Он тоже не выбился в ли-деры этрусского Двенадцатиградья, оставшись центром досточно разви-той сельскохозяйственной округи. Казна города оказалась недостаточно богатой, чтобы быстро опоясать Кортону кольцом стен. Строительство укреплений затянулось до 470-х гг. до н.э. Рядом с городом обнаружено несколько интересных гробниц, однако величественных археологиче-ских памятников нет.
Перузия (лат. Perusia, совр. Перуджа) была заложена умбрами на вершине холма в нескольких километрах от Тразименского озера. Впо-следствии она была занята этрусками, неясно военным, или мирным пу-тём. Перузия стала "сельским" городом, уверенно владевшим средним течением Тибра, но не прославившимся ни ремесленным производ-ством, ни культурным развитием.
Ворота в Велатрах (Вольтерре)
Модели кисти руки, предназначенные для пожертвования в храмы
Город Клевсин (этр. Clevsin, лат. Clusium, совр. Кьюзи) подобно большинству этрусских населённых пунктов стоял на крутой горе над долиной Чианы. Клевсин возглавлял сельскохозяйственный регион с 8 в. до н.э., а максимального процветания достиг в конце 6 в. до н.э. Город проявлял особый интерес к плодородным равнинам на левом берегу Тибра, заселённым латинами. Судя по-всему, клевсинцы с особенным беспокойством наблюдали за усилением Рима, видя в нём конкурента. Одновременно город пытался укрепить позиции в торговле с Паданской низменностью и даже присматривался к адриатическим направлениям.
Раскопки клевсинских некрополей обогатили музеи теперешнего Кьюзи канопами (вместительными глиняными сосудами, содержавшими погребальный материал). Позднее клевсинцы начали вырубать гробни-цы в скалах. Город получил известность благодаря керамике типа bucchero pesante, а также скульптурам из камня (урны, полуколонны и др.).
В 6 в. до н.э. э. этрусская архитектура достигла наивысшей фазы развития. Скульпторы массово производили терракотовые фигуры сфинксов, грифонов и божеств. Не случайно легенда припиывает по-следнему римскому рексу приглашение мастера Вулки из города Вей для украшения Капитолийского храма.
