Похвалы приятеля были Левину приятны. Он дал себе слово, как только Кити разрешится от бремени, тут же плотно засядет за свою книгу. Конечно, он не настолько наивен, чтобы надеяться, что после ее появления, что-то быстрей начнет меняться. Тут скорее другое — он видит в этом труде свой долг. Теперь он понимает, что когда он стал заниматься крестьянским трудом, в нем началась невидимая трансформация, все наносное стало постепенно отваливаться от него и формироваться совсем иная основа. Он осознал свою ответственность за все, что делает, и за то, что происходит вокруг него. Может, некоторым такая позиция покажется смешной и несерьезной, даже напыщенной, но это их дело. В них не проникло осознание важности их миссии на земле, они остаются тут случайными прохожими, ищущими лишь развлечения и удовольствия. Но разве только для этого человек приходит в этот мир? Может, когда-то Левин бы и разделил это мнение, но сейчас он убежден — наша подлинная миссия работа и созидание, а все остальное лишь приложение к этому.
Эти мысли Левин не стал доводить до сведения Катавасова. Не то, что он смущался их, но ему казалось, что даже его друг не воспримет их адекватно. Слишком уж все тут в Москве привыкли мыслить в других категориях.
— Слушай, — вдруг задумчиво произнес Катавасов, — хочу познакомить тебя с Метровым. Я, можно сказать, сблизился с ним. Ты как?
— С большим удовольствием.
Метров был известный экономист и публицист, близкий к правительственным кругам. Про него говорили, что сам Президент советуется с ним. Даже если это было и не так, все равно он являлся влиятельным человеком.
— Вот и хорошо, позвоню Метрову и поедем к нему.
Поехали они на следующий день. Судя по огромной квартире, ее хозяин явно благоденствовал. До сего момента Метрова Левин видел только по телевизору, там он казался подтянутым и энергичным. Перед ним же предстал, если не полный, но и не худой мужчина, еще не старый, но постаревший. Было видно, что он не чуждался радостям жизни, а они в отместку оставляли на его теле и лице свои отметины.
Катавасов представил Левина, дал ему короткую, но емкую и сугубо положительную характеристику. Левину стало неудобно, что подумает о нем Метров, а перед этим человеком ему хотелось выглядеть достойно. Хотя зачем ему это было нужно, Левин толком не представлял.
По просьбе Катавасова, молча поддержанным Метровым, Левин стал читать тот же самый отрывок из своей книги. Хозяин квартиры внимательно его слушал, и это льстило чтецу. Не слишком ли в последнее время он самоизолировался от окружающего мира, не пора ли выйти на его авансцену, ведь ему есть что сказать? Такие мысли скользили в голове Левина во время чтения.
— То, что вы пишите, весьма интересно, — оценил Метров, когда Левин закончил. — Я даже кое с чем с вами согласен. И все же, то, что вы предлагаете, это очередная утопия. Мир ушел далеко вперед и начинать возрождение страны с деревни — это придаваться очередной иллюзии, а у нас их и без того было немало и создавать новую крайне опрометчиво.
— Я не верю в прогресс городской цивилизации, — угрюмо ответил Левин. — Да, она многое создает, но зато и разрушает самую основу жизни. Она подменяет истинные ценности теми, которые ей необходимы. Это действует разрушительно, в том числе и на нее саму.
— Да вы прямо новый Жак-Жак Руссо, — засмеялся Метров, — он тоже ненавидел город, считал все беды идут от него. Невозможно вернуться в прошлое, идти надо всегда только вперед. Чего жалеть о том, что было и что уже никогда не будет. Даже если вы в чем-то и правы в своей характеристики городской цивилизации, но именно с ней нам придется иметь дело. По крайней мере, в ближайшие пару сотен лет, а село будет следовать за ней, ничего другого у него не остается. Сельское хозяйство должно стать таким же индустриальным, как промышленность. Так что основные усилия следует сосредоточить здесь. Слава богу, правительство это понимает и ведет себя правильно.
— Правильно? — возмутился Левин. — Да, деревня вымирает. Еще каких-то с десяток, ну может двадцать лет — и от нее ничего не останется, а вам на это глубоко наплевать! Вас интересует только город, но так не может быть, должны существовать и город и деревня. Это такая же дихотомия, как мужчина и женщина. Представьте мир из одних мужчин и одних женщин. Вам бы хотелось жить в нем?
— Ваше сравнение некорректно. Поэтому нет смысла вам отвечать. Никто не списывает село со счета, просто сегодня — это вторичная сфера забот. Наладим жизнь в городах, тогда легче будет улучшать жизнь в деревне.
— В том-то дело, что не наладите.
Метров покачал головой, словно удивляясь несговорчивости собеседника.
— Даже не ожидал я встретить сегодня такого рьяного адепта возрождения деревни. Вы же, насколько я знаю, долго и успешно жили в городе.
— В Санкт-Петербурге, — зачем-то уточнил Левин.
— Вот-вот, — задумчиво произнес Метров. — А знаете что, не хотели бы вы поработать на правительство. Нам очень нужны умные и компетентные люди. С этим у нас очень большая напряженка.
— Я крестьянин, куда мне в правительство, — не согласился Левин. Он вдруг потерял интерес к разговору. Им не понять друг друга.
Метров, кажется, тоже понял, что им не договориться. Они еще немного поболтали на разные, не очень острые темы. Затем Левин и Катавасов ушли.
III.
В Москву неожиданно нагрянул Стива Облонский. Он позвонил Левину и предложил поехать куда-нибудь поужинать. Левин, маявшись бездельем, не возражал. Они отправились в известный им обоим ресторан.
В этот раз Облонский показался Левину не похожим на самого себя, веселость не брызгала из него, как вода из фонтана, он скорей казался меланхоличным. Это было столь непривычно видеть, что Левин даже немного испугался — уж не заболел ли его старый приятель? Впрочем, вид у Стивы был вполне здоровый, а когда они принялись за еду, он продемонстрировал свой знаменитый аппетит и все же Левина не покидала мысль, что у него не все в порядке. Правда, после первой рюмочки водки Стива немного повеселел.
— Вот думаю, верно ли я все делаю? — сразу же после салата огорошил Стива своим вопросом Левина.
Левин настороженно посмотрел на приятеля. Все же он не ошибся, что-то у него не так. Облонский всегда избегал любого проявления рефлексии, а тут сидит с видом едва ли не кающегося грешника. Такого от него он никогда не ожидал.
— А что ты считаешь, делаешь неверным? — поинтересовался Левин.
— Если бы знать, — вздохнул Стива. — Почему-то все идет не так, как хочется, а понять причину не могу. Вроде делаю все, как и все, а вот результат совсем другой.
— Чем тебе не нравится твой результат? Занимаешь неплохую должность, многодетный отец, при этом не бедствуешь. Многие бы позавидовали.
— Многие и завидуют, а вот я завидую многим. То, что я имею, мизер по сравнению с тем, что имеют другие.
— Вот что тебя беспокоит, но так было и так будет всегда. Каждый имеет то, что заслужил.
— Ты полагаешь, те люди, которые сегодня имеют все, заслужили иметь все?
Левин слегка смутился.
— Нет, конечно, многие обладают имуществом или деньгами незаслуженно, но ведь тебя волнует не это.
— Что же? — усмехнулся Облонский.
— Что ты не входишь в число этих избранников.
— Да ты прав, — согласился Стива, разливая очередную порцию водки по стопкам. — Именно это и расстраивает. Я бы никогда не смог отстаивать мировую справедливость. Более того, мне рано стало казаться, что именно несправедливость и делает жизнь особенно приятной. Если, конечно, она работает на тебя, а не против тебя.
Левин покачал головой.
— Несправедливость рано или поздно разрушает все вокруг. Я понимаю, многим она даже очень полезна, но все до поры до времени. Наступает момент...
— Может, ты и прав, — оборвал Левина Стива, — только пока наступит этот момент, можно пожить даже очень неплохо. Ну а если не повезет, так на все божья воля. Знаешь, Костя, с некоторых пор я стал фаталистом. Что на роду написано, то и случится. Вот только мы не знаем, что написано. Поэтому и бредем в темноте.
— И очень хорошо, что не знаем. Знали бы, сразу остановились. Какой смысл куда-то идти, что-то делать, если заранее известен результат. Неизвестность придает нам силы.
— Таким, как ты, а А у таких, как я, она их отнимает.
— Ты что-то, милый мой друг, совсем впал в пессимизм.
— Да как-то не слишком весело. Вот и у Анны что-то все не складывается.
— А у нее что за проблемы?
— У нее можно сказать только и есть, что проблемы. С мужем никак не договорится ни о чем, бизнес никак не наладится, с Вронским тоже не очень. С отчаяния стала сочинять детские книжки. Надеется их издать, хотя в школе у нее с сочинениями было не очень. От того и настроение мрачное. Почти никуда не ходит, да и ее редко кто навещает.
Внезапно у Левина возникла несколько даже удивившая его идея.
— А почему бы нам ее не навестить прямо сейчас?
— Прямо сейчас, — удивился Стива. — Но нам еще горячее не принесли.
— Разве она нас не накормит?
— Конечно, накормит, — задумчиво протянул Стива. — Поехали. Сейчас вызовем такси.
В этот момент к ним подошел официант с радостным известием, что через пять минут принесут горячее.
— Нам срочно надо уходить, — сказал Стива. Достав бумажник, он протянул ему деньги.
Облонский и Левин вышли из ресторана. Еще через пять минут они ехали в такси по вечернему городу.
IV.
Водитель остановил такси около дома, где проживали вернувшиеся на время в Москву Анна и Вронский. Расплатившись за проезд, Стива и Левин вышли из машины. Стива полез в карман и долго рылся в поисках записной книжки с кодом для входа в подъезд. Левин же, порядком протрезвевший с того момента, как дал согласие на этот визит, стоял и мучился сомнениями в целесообразности своего поступка. Он знал, что Кити не понравится, что он поехал в гости к Анне. Она хоть и старается не подавать вида, но все равно недолюбливает Анну за то, что та в свое время увела от нее Вронского. И пусть с той поры уже немало воды утекло и она сама уже замужем и ждет ребенка, но всякий раз, когда в их семье случайно заходила речь об Анне, лицо Кити неизменно принимает отстраненное выражение. Левин, хорошо изучивший повадки своей жены, знал, что это у нее означает крайнюю степень неприятия, и старался в такие моменты перевести разговор в другое русло.
Но теперь, стоя перед дверями дома Анны, было уже поздно что-то менять, и Левин шагнул в ее дом, едва ли не, как в клетку с тигром. Во всяком случае, именно такое состояние у него было в первый момент, как только он переступил порог квартиры Анны.
Однако все его напряжение вмиг рассеялось, едва он увидел хозяйку квартиры. Анна вышла им навстречу, сияя улыбкой и с самой искренней радостью от встречи с ними. Одета она была просто, по-домашнему, но в то же время достаточно изыскано. Легкий макияж на лице и копна иссиня-черных волос, рассыпанных по плечам, подчеркивали ее природную чувственность. Левин отметил, что красота Анны яркая, дерзкая, резко бьющая в глаза, в отличии от нежной и утонченной красоты Кити.
— Очень и очень рада видеть вас у себя, — улыбнулась Анна и протянула Левину руку. Левин смутился, не зная, что делать с ее протянутой рукой, то ли по-мужски пожать ее, то ли поцеловать. Робея, он взял руку Анны и неловко сжал ее в своих ладонях.
Уловив смущение Левина, Анна рассмеялась. Ее смех, словно перезвон миллионов серебристых колокольчиков рассыпался по прихожей, проник в самое сердце Левина и вызвал в нем бурю смятения. И хотя сердце его уже давно и прочно принадлежало Кити, но, тем не менее, в этот момент Левин вдруг почувствовал, как его неудержимо потянуло к Анне. Он физически ощутил, что эта женщина обладает таким сильным магнетизмом, который затягивает его, как в омут, в свое чувственно-сексуальное поле, помимо его желания.
У нее есть то, трепеща всем сердцем отметил Левин, что обычно называют сексуальным призывом, но он, не как все, не как другие, он не поддастся.
Левин сделал над собой усилие и постарался стряхнуть с себя чары Анны. Он понимал, что только благодаря обществу Стивы, он избавился от большей части той опасности, которую могла бы представлять для него Анна, окажись он с ней наедине.
— Как твое здоровье, как поживаешь? — засыпал Стива сестру вопросами, и ее внимание переключилось на брата.
Левин сразу почувствовал себя свободнее, освободившись от плена глаз Анны.
Однако Анна, разговаривая со Стивой, продолжала держать Левина в поле своего пристального внимания. Прекрасно уловив то влияние, какое она оказала на Левина, Анна неожиданно развеселилась. Ей, постоянно находящейся в уединении четырех стен, давно не было так смешно. С момента знакомства с Вронским она не позволяла себе такого удовольствия — кружить голову мужчинам. Ей это показалось еще более забавным, что в очередной раз в ее сети плывет мужчина, принадлежавший Кити. Ведь ей известно, что Кити до сих пор не простила ей Вронского. А жизнь, как давно поняла Анна, не прощает людям такого злопамятства. Упорствующий в злопыхательствах, сам наказывает себя, наступая раз за разом на одни и те же грабли. И коль уж ей предлагают сыграть в подкидного дурака, она не откажет себе в таком удовольствии. Правда всего на один вечер не больше, да и для Левина этот опыт не более, чем просмотр эротического журнала для мужчин. Он его пролистает с интересом и запрячет, куда подальше от бдительного взора своей благоверной.
— Проходите в гостиную, — Анна мило улыбнулась Левину, качнувшись корпусом в его сторону, и дотронулась до его плеча рукой.
Левина как будто током стукнуло от этого ее прикосновения. Он понял, что с ней надо держать ухо востро. Как он не противится ее влиянию, но у него из этого ровным счетом ничего не получается. Из глубин его бессознательного то и дело вырывалось нечто реальное и совершенно неуправляемое, которое ощущалось Левиным, как инстинктивный отклик на каждое слово и каждое движение Анны. Она оставила их со Стивой в гостиной и пошла за чаем.
— Да-а-а, — задумчиво протянул Стива, глядя ей в след, — вот женщина с большой буквы. Умница, красавица! И вот какое несчастье, что полное совершенство — есть по совместительству моя сестра.
— Отчего же несчастье? — удивился Левин.
— Если бы не этот прискорбный факт, я бы женился на ней. Да и ты, я смотрю, — Стива хитро скосил глаза на Левина, — взгляд с нее не сводишь.
Левина обдало жаром при этих словах. Неужели так заметно, так явно его очарование Анной. А ведь со Стивы станется, он все может разболтать Долли, а там и до Кити дойдет.
— Ты ошибаешься, — поспешил Левин заверить Стиву.
В этот момент вошла Анна с подносом. Она поставила на маленький столик, за которым они сидели, заварной чай, чашки и вазочки с вареньем и конфетами.
— Разрешите, я поухаживаю за вами, — Анна налила чай в чашку Левина, потом достала крахмальную салфетку, лежащую на столе, и расстелила ее на его коленях. В очередной раз, ощутив на своем теле прикосновение рук Анны, Левин испытал что-то похожее на удар электрическим током. Но он сидел и делал вид, что его это мало волнует. В это время у Стивы зазвонил телефон, и он вышел для разговора в другую комнату. Оставшись наедине с Анной, Левин ощутил вновь необычайное волнение. Он напоминал себе подростка, не знавшего еще женщин, который теряется и робеет в их присутствии. Чтобы сбросить напряжение и направить разговор в безопасное русло, Левин спросил Анну о книге, которую она пишет.
