— Егор, — спокойно ответил я.
— А, это тот, который помог...
— Да, он. А вот, Верчик, скажи мне, пожалуйста. Там, в школе, гипноз не применяли? — у меня все не выходило из головы, что я не только знаю способы минета, но и их названия.
Она вздохнула:
— Проводили, но только тем, кому сделали операцию, пока девочки были под наркозом, им... — она вдруг замолчала и посмотрела на меня. — Стой, так тебе же тоже делали операцию, я как-то и не подумала.
— А что там внушали?
— Ну а ты как думаешь? Я так понимаю, что у тебя что-то всплыло?
— Да, — я начал называть названия.
— Понятно, — вздохнув, произнесла она. — Там не просто гипноз, тебе показывали картинки или видео.
— Но как? Я же спала.
— А может и не спала, ты же не помнишь, это же гипноз, разбудили, ввели в транс, показали, объяснили и заставили забыть про сеанс.
— Точно, как я сама не додумалась. Но раньше я не поддавался гипнозу.
— Ну, этого я не знаю. Ну вот молодец, у тебя уже неплохо получается.
— Правда? — я повернул голову и улыбнулся.
— Правда.
— Спасибо, — я потянулся к ней и поцеловал ее в губы. — Слушай, Вер... — я рассказал ей, что со мной происходит, про потерю контроля над собой.
— У меня то же самое, — с грустной улыбкой произнесла она. — Я же тебе говорила, чтобы готовилась.
— А тебе это не мешает?
— Мешает, но я, кажется, поняла, что надо делать, чтобы глушить это. Пусть не надолго, но на два-три дня.
— И что же это? — я с интересом посмотрел ей в глаза.
— Я не знаю, понравится тебе или нет, но на все это влияет мужская сперма.
— Каким образом? — удивился я.
— Ну, я в этом не сильна, не знаю какая взаимосвязь, но после того, как я проглатываю сперму, то дня два-три чувствую себя спокойно. Даже никаких признаков бешенства матки, — улыбнулась она.
— Ты что, предлагаешь сосать всегда и у всех? Не-ееет, спасибо, конечно. "Но мы пойдем другим путем", — подражая Ленину, произнес я. — Может, что-нибудь наша медицина придумает.
— Я уже интересовалась.
— И что? И когда ты все успеваешь?
— Я проходила обследование, ну надо же знать, на что я годна. Просто хотелось знать, смогу ли я родить.
— И что?
— Смогу! Алинка, понимаешь? Я смогу забеременеть и родить, не смотря на то, что со мной делали!
Я видел, как у нее от счастья засветились глаза и выступила слезинка. Мне стало радостно за нее, я встал и, обняв ее, произнес:
— Вот видишь, дорогая, а ты боялась. Поздравляю! — я поцеловал ее в губы и нежно слизал слезинку. — Теперь осталось найти подходящего самца. — Мы весело засмеялись.
— И знаешь, что мне сказали? У меня там что-то повышено, из-за этого у меня такое возбуждение. Я не помню, там все в карточке написано. Но сказали, что после родов все может прийти в норму, а если начнут лечить, то есть опасность убить всякую чувствительность. Я подумала и отказалась. Быть фригидной? Нет, я лучше так. А ты как думаешь?
— Не знаю, но так, как сейчас, я не хочу.
— Ты что, дура, что ли? Алин, ну ты же еще молодая. Хочешь, чтобы тебя называли бревном?
— Я вообще сексом не хочу заниматься, — грустно произнес я. А сам вспомнил вчерашний вечер и тяжело вздохнул. Ведь было выше крыши. Я признавал это и еще то, что я хочу повторения. — Ну, не знаю, а глушить все это спермой тоже не вариант, вообще не вариант, — я сел, повернулся к зеркалу и стал рассматривать лицо. — Ладно, что-нибудь придумаем.
— Алинка, но мне же сказали, что после родов это может пройти.
— А если нет? Хотя роды сильно меняют женщину, это даже я знаю. Иногда они начинают делать такое... Хотя чаще сексуальность становится еще выше. Ты представь нас с тобой, если она еще повысится? Я сейчас не знаю, что с ней делать. Может, в академии что-нибудь лучше придумают.
— Но как туда попасть?
— Ничего, Верочка, попадем. На, подкрась мне губки, — я подал ей губную помаду. — Надеюсь, цвет я тот выбрала?
— Нет, давай лучше вот этот, — она сама накрасила мне губы.
Я встал и, обняв за талию, прижался к ней.
— Верунчик, как я счастлива, что мы снова вместе! Я так по тебе скучала.
Мы с пол минуты смотрели в глаза.
— А я, ты не представляешь, что я только не думала. Мне тут было страшно без тебя.
— А чего боялась? Маринка-то тут.
— Ну, она иногда приезжала. Вот представь: я попала в другой мир, я ведь за все это время так ни разу никуда не выходила, меня как в тюрьме держали. А с тобой мне было всегда спокойно, даже там, в болотах, когда по нам стреляли.
— Ну все, я уже с тобой, — я поцеловал ее.
— А куда ты вообще делась тогда?
Я рассказал ей, куда тогда поехал, и что произошло.
— Ну ты и дурочка, неужели я бы без этих прокладок не обошлась бы? — она засмеялась.
— Откуда я знал?
Она засмеялась.
— Ну вот представь, у тебя начнутся месячные, а прокладок нет. Что, все? Ничего тут страшного нет, всегда можно найти выход, раньше же обходились, да и сейчас многие и не знают, что это такое.
— Ну что ты, Вер, я же на таком взводе был, практически не соображал что делаю, а тут еще и у тебя боли...
— Ну и что? Глупенькая, — она нежно поцеловала меня в нос. — У тебя же у самой были, и тоже с болью. Ты же не умерла, и ничего с тобой не случилось. А у твоего друга была аптечка, нашлись обезболивающие, и, кстати, он женские прокладки использует вместо стелек, так что у него и это нашлось. Кстати, про прокладки, там в ванной лежат ежедневные, советую пользоваться, чтобы не случилось протекания. И старайся носить юбки, с нашей проблемой это лучше брюк.
— Ну, конечно, лучше. Брюки пока снимешь, а тут задрал, и все. — Мы захохотали.
— Ты не поняла, — смеясь произнесла она. — Я имела в виду промокание.
— Аааа! А я думала — другое...
— Вы что тут как лошади ржете? — в дверях появилась заспанная Марина. — Поспать не даете, — пробурчала она и двинулась дальше. У нас это вызвало очередной приступ смеха.
— А ну, покажи руки, — Вера взяла меня за ладони и посмотрела на пальцы. — Хороший маникюрчик, ты где его сделала? — Она взяла пилочку.
— Вер, давай я сама хоть что-то сделаю. Нужно же учиться. Сегодня мы ждем гостей, так что голыми не ходить.
— Ой, ой, ой.... Сама забыла, как голая ходила?
— Тогда меня заставляли. Между прочим, ты....
— Алина, скажи, ты не обижаешься на меня за все, что я тебе сделала там? — серьезно спросила она.
— Вера, забудь, что там было. Я ведь понимаю, что ты сама была не лучше нас. И понял я это, когда вышел из душа, а ты сидела и ждала меня. Я увидел в твоих глазах все. Тебе было жалко меня, да и не только меня, скорее всех нас, но ты ничего не могла сделать. А вот скажи мне другое: почему ты потом так относилась ко мне?
— Не знаю, просто увидела запись, как ты с той девушкой в душе. Мне так хотелось быть на ее месте, ты не представляешь, что со мной творилось. Поверь, я не со зла так на тебя ополчилась. Просто я сама видела, что ты как-то странно ко мне относишься. Другая бы за то наказание возненавидела бы меня, а у тебя в глазах всегда была нежность, ты так на меня смотрела всегда, вот как сейчас, я просто таяла под этим взглядом. И злилась, что скоро тебя не будет. Ведь ты первая была за эти годы, кто смотрел на меня с любовью. Я ведь не знала тогда всего.
— Ну как ноготочки? — я показал ей пальцы.
— Ну вот, уже лучше, скоро все будешь сама уметь делать. Правильно, что руки не опускаешь. Какая разница! Главное, что ты живешь! И тебе понравится, нам же нравится...
— Ну что-то подобное мне уже Марина говорила. Надеюсь, что вы правы.
— Пойду что-нибудь съем. Ты будешь?
— Нет, я уже позавтракала.
Она пошла на кухню, а я уселся на диван и включил телевизор. Переключая каналы, остановился на новостях и принялся за вторую руку.
— Слушай Вер, а где та Даша? — крикнул я. Но в ответ — тишина.
— Что говоришь? — в дверях появилась Вера. — Держи кофе.
— Спасибо, поставь пока. Я говорю: куда делась Даша?
— Не знаю, — вздохнула она. — Ее отправили на операцию в клинику.
— А почему в клинику? Мне же делали на месте.
— Не знаю. Видимо, у нее сложнее. Хотя, насколько я знаю, и тебе тоже много что изменили.
— Если честно, я не заметила, только вот губы: у настоящей Алины они были тонкие, а сейчас... — я сложил их бантиком и протянулся к ней.
— Я видела тебя еще там, в кабинете гинеколога, и говорю тебе, что не только губы. И еще видела твое фото.
— Где?
— Катя показывала, за ней же мама приехала сюда, она тут жила.
— Да ладно? И что?
— Все хорошо, приняла такой, какая есть. Мы ей все рассказали.
— Ну, она же мать. Главное, что ребенок жив. Для матери он всегда самый родной.
— Она имя хотела поменять, но мы уговорили оставить свое, Алина.
— Это мне надо менять.
— Зачем? Тебе это имя идет, мало ли Алин. А давай, к ней съездим, — предложила Вера.
— Я уже раз съездил, да и не хочу встречаться с ее мамой, не знаю, как в глаза смотреть, чувствую себя виноватым.
— Во-первых, ты сама жертва, а во-вторых, ты совсем не похожа на ту Алину.
— Не знаю, а вот в ту деревню съездить надо: ведь если бы не Галя с Николаем, не знаю, что было бы. Они нас практически спасли. И потом тебя уже одну спрятали. И еще, они говорили, что у них там есть какая-то ведьма, которая лечит. Может, поможет мне с ногами. Ты поедешь?
— Алинка, я теперь тебя одну никуда не отпущу, так и знай. Мне лучше рядом с тобой под пулями, чем одной вот тут.
— Вот значит скоро поедем. У меня ведь еще есть сын, ты же знаешь. Хочу увидеть его, помочь чем-нибудь. Соскучился. Надеюсь, Валерка относится к нему хорошо. Это его отчим. Я сына всегда сам обеспечивал.
— А мать что?
— Нет, она-то поднимет его, я не сомневаюсь, да и муж так не плохой, мы с ним даже друзьями были.
— Первый раз такое слышу, что вы друзья с новым мужем твоей бывшей. Ты, главное, любовницей теперь не стань. — Мы посмотрели друг на друга и прыснули смехом.
— Не стану, можешь поверить...
— А как ты представишься?
— Как-нибудь? Для тети я молодая. Может, сестрой, ведь никто не знает, сколько у меня было женщин. Но вот если бы я тебя встретил раньше, я бы точно остановился и был бы только с тобой.
— Правда? — тихо спросила она и опустила глаза. — Я видела тебя на фото, ты мне тоже очень понравился. Именно таким я в детстве представляла своего принца.
— Ну, я был не принц, а всего лишь солдат.
— Для девушки любой любимый человек — это принц.
По телевизору начали показывать ЧП, и я отвлекся, даже не знаю почему.
— "Как только что нам сообщили, сегодня рано утром при выезде со стоянки возле своего дома было совершенно нападение на представителя Чечни при правительстве России Джехара Харипова", — появилась его фотография.
Вера поперхнулась и разлила на себя кофе.
— Это он! Точно, это он! Он спрашивал, где карта!
Я услышал про карту, но пока не стал задавать вопросов, а хотел дослушать до конца, тем более знакомая фамилия.
С безразличным выражением на лице диктор произнес:
— "Я передаю слово нашему специальному корреспонденту. Он уже находится на месте происшествия".
И вновь повторение про нападения:
— "Как утверждают очевидцы, когда бронированный "мерседес" господина Харипова выехал из подземной парковки, — как-то весело говорил парень, — из припаркованного вон в том месте ВАЗ-2106 вылез человек в маске и положил на плечо какую-то трубу. Через секунду раздался сильный хлопок, а затем сильный взрыв. "Мерседес" превратился в груду металла. Стреляли из так называемой "мухи", преступники бросили ее на месте преступления".
В кадре появился обгоревший и искореженный остов "мерседеса", а затем и гранатомет.
— Ну что же вы за мужики такие? — произнес я, увидев РПГ-7, не могут даже типы гранатометов отличить. — Это же легендарная семерка! А "муха" — это восемнадцатый. И то не гранатомет, а граната.
— "Все, кто находились в салоне, погибли, также тяжело ранен охранник парковки, а его напарник погиб. Так же пострадали припаркованные рядом автомобили".
Мне уже было неинтересно: надо же, погибли люди, а он зацикливает внимание на пострадавших автомобилях. Он начал меня раздражать, и я отвернулся от экрана.
— "Как сообщили нам в правоохранительных органах, ведется следствие".
— Вера, что ты там про карту говорила? — я внимательно посмотрел на нее, понимая, что даже забыл спросить, что вообще от нее хотели.
Вера рассказала мне всю историю.
— Ты не будешь меня ругать? — спросила она в конце.
— Нет, ты просто тогда растерялась и поступила так, как поступила. И теперь ты сама себя уже наказала. Ладно, разберемся. Когда ты там была, кто тебя еще видел?
— Ну, Юра. Как он там оказался, я не знаю, ну вот еще с этим приезжали, охрана его и Артур.
— Ну, этих двоих еще вчера таким же способом убрали. Явно не хулиганы. И что они дальше делать будут? Артура сейчас бояться не стоит. И, кажется, я догадываюсь, кто так дерзко работает.
— Это все из-за этой карты? — испуганно спросила Вера.
— Нет, скорее всего, про нее пока ничего не знают, да и про тебя тоже. А убирают их... Скорее всего, и Артур попадет под раздачу, и было бы лучше, если бы они его так же... Так вот, убирают, скорее всего, из-за того, что не смогли сохранить груз, там же его было до хуя. Хватило бы пол Москвы поднять на воздух. Не один год, видимо, готовили. А тут такой облом.
— Так теперь что? Могут и меня?
— Не думаю, ты видела только этих двоих, и один из них уже труп. Они наказывают за провал. Жестко, ничего не скажешь, первый раз такое вижу. Видимо, хозяева сильно разозлились. Но самое главное, как оперативно! Вера, — я обнял ее, — успокойся. Я думаю, что сейчас мы в большей безопасности, чем раньше. Но вот кто еще знает про ту карту? Хотя про нее многие знают, а эти, видать, тебя нашли первыми.
— Да, вот еще что. Я сказала им, что все забрали парни из ГРУ, но он не поверил и сказал, что среди документов карты не было.
— А это значит, что есть крыса. Ладно, сегодня приедет генерал, что-нибудь будем думать. А ты им, если что, нужна живая, так что отобьемся. Ну как у меня ногти? — спросил я, меняя тему. — А Маринка что у нас, еще спит?
— Да, поссала и дальше спать, — хихикнула Вера.
— О, мне то же самое нужно сделать, — я встал, чмокнул ее в лоб и пошел в туалет.
"И что мы тут имеем? — думал я, сидя на унитазе. — Артур может попытаться купить свою жизнь, рассказав про карту, а может, он вообще не под ударом? Может, только старший отвечал за груз? Тогда Артур продолжит охотиться за Верой или за мной. Но я таких щенков не боюсь. Главное, чтобы не начали охоту волки, с ними будет уже сложнее. Я уже не тот волкодав, даже, вот, писаю сидя, — подтирая киску, подумал я. — Но все равно покусать сумею". И тут вдруг у меня мелькнуло какое-то прозрение, но вот какое — я не смог догнать эту мысль.
— Ну, ты что там, уснула? — Вера открыла дверь и протянула мне телефон. — Тебя какой-то мужчина, — загадочно улыбнулась она.
