Ну это я домысливаю, конечно — может Луиза просто готовить любит, а оценить плодов стараний некому — вот она меня и пичкает с утра. Может ещё почему — не суть важно. Главное, что её блинчики с мёдом, поданные на завтрак, весьма помогают синклитику Киндяшкову примириться с существованием в моём жилище этого существа женского полу.
Но обедаю всё равно не дома!
Ещё супружница мой культурно-рейтинговый досуг умудрилась разнообразить. Она, оказывается, очень даже публичный политик, на открытие всяких важных новостроек постоянно мотается, красные ленточки перерезать, да кнопки пуска нажимать. Первый камень заложить ей тоже вовсе не западло. Рейтинги среди ботов от таких действ растут как на дрожжах — если правильно их в СМИ подать, разумеется. Но тут у неё свой добрый гений есть — флигель-адъютант Булгань. Да-да, в том, что касается ПиАр, один её флигель-адъютант вполне себе на равных со всем коллективом "Новостей Жестокой Галактики" конкурирует.
Таки это монголо-татарское иго решило и меня к жениным забавам привлечь. Представьте только моё изумление, когда из секретариата приходит доклад, что на связи жена, а на приказ дать соединение на весь кабинет рисуется голограмма совершенно иного помещения, где за столом для переговоров полно незнакомых мне людей, явно совещающихся о чём-то под председательством моей прекрасной половины.
— Здравствуй, милый. — поприветствовала меня Луиза.
Я аж ох... Ох и удивился же я! Однако, полно посторонних — пришлось соответствовать.
— Добрый день, любимая. — отвечаю я ей. — Что такого срочного случилось, душа моя?
— Лапочка, сегодня запуск новой промышленной линии на судоремонтных заводах "Галактика Шипс энд Веапонс". Нас с тобой приглашают на торжественное открытие. Думаю, мы могли бы поучаствовать, дорогой.
— Ничего не могу обещать, звёздочка моя. — я изобразил виновато-доброжелательное смущение. — Ты же знаешь, я не только наместник, но и офицер флота. Боюсь, у меня просто не будет времени из-за множества дел.
— Но, солнце моё, ведь именно в этих новых цехах будут производить комплектующие для либурн и трирем. — так, и вот откуда такая информация у этой резидентши со штампом в паспорте, хотелось бы знать? — Нам непременно стоит поддержать это начинание, и тебе невредно будет пообщаться с производственниками и технологами.
Ага, после чего акции фирмы резко пойдут вверх — первые морды ажно двух планет приперлись на корпоративчик. Это такой вот тонкий намёк конкурентам и инвесторам на связи в верхах.
Луиза, впрочем, тоже всё это осознавала, как оказалось.
— Я тебе дополнительную информацию отправляю, ты погляди, мой хороший.
— Одну секундочку, солнышко. — я развернул на мониторе её письмо, краткое и по существу: сумма отката, сколько ей, сколько мне, треть на общие расходы и номер совместного счёта. — Да-да, припоминаю, спасибо, ненаглядная. Хорошо, я постараюсь выделить несколько минут на торжества. Пускай твой секретариат согласует с моим время поездки.
— Я так и сделаю, мой хороший. Ты не возражаешь, мы потом заедем на выставку художников-авангардистов каракорумского землячества "Путями Тенгри"?
— Религиозные авангардисты? — искренне удивился я. — Я далек от дел духовных, милая, ты же знаешь.
— О, это просто название, лапочка. К тому же и Владыко Кондратий обещал быть.
Ага, понятно, культурно-политическое мероприятие, призванное продемонстрировать всем трогательное единство Эллады и Каракорума. В первую очередь их собственным гражданам, разумеется.
— Хорошо, посетим, а то что-то мы всё никак с тобой никуда не выбираемся вместе. Давно пора было нашу с тобой культурную жизнь разнообразить. Целую тебя, любимая.
— Целую тебя, любимый.
Бррррр! Жуть какая! Меня аж передернуло от этого сюсюканья, когда связь с той стороной отключилась. Но, надобно признать, сумму она хорошую из буржуёв вырвала — это прям таки талант. А ещё у нас с ней вполне успешно идёт совместный проект по терраформированию Увека-пять, уже получившего первых поселенцев и собственное название: Саратау. Теперь уже жинка наместник системы Увек-Саратау, двух, формально, планет. И пущай на бывшем Ледке атмосфера слабая, пусть половина этой планеты будет закована в панцирь ледников, а экватор будет немногим теплее чем средняя полоса России — уже сам факт превращения безжизненной пустыни в пригодный для обитания мир вознес рейтинги Луизы куда-то в заоблачную высь (ну и мне тоже с этого перепало бонусов). Недаром Арифуллова её замуж за иностранца сбагрила — конкуренции опасается.
На выставке типа искусства (так, глядя на эти "шЫдевры", и тянуло Никиту Сергеича, в Манеже 1 декабря 1962 года, скосплеить) мы демонстрировали крепкую и любящую семейную пару, перемещались под ручку, плотно прижавшись друг к другу, позировали перед камерами...
Луиза, правда, на какой-то икс, разразилась в интервью речью в защиту традиционных семейных ценностей, о необходимости борьбы с развратом высказалась... Пришлось мягко вмешаться, пока она до закрытия борделей не договорилась.
И всё равно, на следующий день самым повторяющимся заголовком в газетах стал "Киндяшков остепенился". Ага. Они б ещё написали, что Буратино утоп!
Мы по этому поводу с моей драгоценной половиной потом шибко цапнулись — прямо в глайдере, по дороге с выставки. Пришлось развернуть перед женой бюджет Роксаны за прошлый игровой год и ткнуть пальцем в сумму поступлений от публичных домов и всяких там секс-шопов. Луиза призадумалась, и больше себе на публике резких высказываний о безнравственности не позволяла. Даже на Увеке что-то такое, в ограниченных масштабах, позволила.
Потом ещё на пару торжественных открытий меня вытаскивала, и никогда не забывала взять с бизнесменов за наши визиты хорошую цену. Хм... Вот гляжу я на движения по моему счёту, и прихожу к выводу, что не такая уж это и скверная штука — брак.
* * *
Покуда я отбивался от прочих синклитиков, интересовавшихся, лучше женатому, или просто чаще, союз двух сердец — моего и Яхимбаевой, — вызвал в скоплении немалый переполох. Официально о Каракорумо-Эллинском союзе пока не объявлялось, да и пункты пакта постоянно подвергались корректировке (тут уж мы с Солодухиной, как юристы, развернулись), но истинная подоплека нашей свадьбы ни для кого из политиков и телеполитологов загадкой не была. Невзирая на то, что Данченко с Деулиным сливали по своим каналам самую разнообразную дезу, вплоть до того, что сам налет нашего флота на Увек преследовал единственную цель заполучить только и исключительно Луизу, никто кроме романистов и сериальщиков всерьёз эти версии не воспринимал. Единственным фактором, каковой заставлял усомниться (очень и очень ненадолго) в том, что наш брак есть политический союз двух держав, было продолжающееся терраформирование Саратау. Денежек в этот проект было вложено столько, что не заподозрить наш тут корыстный интерес было сложно. Впрочем, экономические резоны двух наместников, якобы решивших объединить свои капиталы таким вот способом, отбрасывались сразу после того, как размышляющий над ситуацией человек задавал себе простой вопрос: "Кто бы им позволил без согласия Синклита и Хурала сочетаться?"
Конечно, те кто меня хорошо знает, и при том не столь дурного о мне мнения, чтобы считать невозможным для меня по настоящему полюбить, в связи с чем начать делать глупости, задали бы контрвопрос "А кого он спросит?" — но идио... э-э-э, я хотел сказать, таких людей в Сенате, Логретте и Стренстаге как-то не нашлось. Таким образом, все потуги разведчиков и контрразведчиков, все их байки, скормленные соседской агентуре, все уловки и ужимки оказались тщетны. Эллада с Каракорумом были взвешены, и признаны опасными.
Этрусский триумвират тут же перестал вертеть носом, вынюхивая, кого бы в "Галактике" осчастливить дружественным визитом своих армии и флота, нацелившись на наш альянс. Вероятно, этруски планировали бить нас поодиночке, однако, не будучи уверены в способности, разбив один из флотов, осилить и разгром второго, активно начали искать союзников в грядущем мероприятии. А вот тут им не тут как тут! Не имеющий общих границ с Каракорумом, и обладающий довольно тонкой связью с нами Аахен за интересы Этрурии драться отнюдь желанием не горел, наоборот, примеряясь устроить принцепсу мартовские иды, едва этруски ввяжутся в войну. Часть Стренстага, правда, склонялась к идее поживиться за счёт Аллезии, что для Логретты какой-то тайной за семью печатями не являлось, и отвращало гёдаров от идеи о антикаракорумском союзе. К тому же дипломаты Хурала в это время активно разыгрывали мидлсборскую карту, не уставая напоминать, в том числе через СМИ, что первыми эту колонию захватили всё же аллезийцы, а потому владение Этрурией Мидлсборо абсолютно незаконно. Дипломаты Аллезии в ответ требовали вернуть Кожевникова и все без исключения его денежки, на что получали твёрдый ответ, что и с Дону-то выдачи нет, а уж с Селенги — и подавно. Не то, чтобы чингис Арифулловой так уж нужен был муж, но полученные от него деньги уже были пущены в дело, а сам он введен в состав Хурала, и народ выдачу нойона, даже столь непопулярного, иноземцам, попросту бы не понял.
Триумвират, не видя понимания со стороны Логретты, попытался договориться о разделе Аллезии с Каракорумом — в это время минимум с нашей стороны Этрурия была бы обезопашена, — однако наткнулся на непонимание со стороны Стальной Чингис. Принцепс в прошлом не раз отзывался о возглавляемом ею государстве как о чем-то отжившем и нежизнеспособном, что давно уже пора раздуванить другим державам, и хотя высказывания эти и не были публичными, Арифуллова о них, слава разведке, знала. Кроме того, от союза с Этрурией Хурал уклонялся и по причине, озвученной ещё фрекен Бок в советском мультфильме про Карлсона: "Я Вас боюсь".
С учетом качества сенатской помощи Игонину — немудрено.
На тему разделить Каракорум, кстати, Шейко обращался и к нам (он даже тройничок с Гаджиевой предполагал), однако Скуриди его просто на смех поднял: тактический союз для уничтожения нашего соседа и, на минуточку, активного торгового партнера, неизбежно приводил нас к столкновению со все той же Этрурией и, вполне вероятно, Аллезией.
Попытка же Триумвиров вовлечь в войну с нами Аахен и вовсе привела к парадоксальным и неожиданным последствиям: Стренстаг внимательно выслушал официальное послание Сената, канцлер Спесивцев благодушно покивал, после чего, на следующий же день, Аахен объявил о разрыве дипломатических отношений с Аллезией, якобы давшей приют уцелевшим пиратам (что, кстати, было чистой правдой), и начал передислокацию флота к угадайте-чьим границам. Годи тяжко вздохнув произнесла "Невиноватая я, он сам пришел", и подписала с чингисою пакт о ненападении, экономическом сотрудничестве и незыблемости границ, попутно выдвигая свои силы к Херонее.
Триумвирам, при таком раскладе, было отчего почесать в затылках. С одной стороны, очень соблазнительным выглядело выступление на чьей угодно стороне во время аллезийско-аахенской драки, однако от участия в заварушке можно было получить не только трофеи, но и удар с тыла, от Каракорума и Эллады. С другой стороны, покуда Аахен и Аллезия будут друг другом заняты, имелся шанс переломать хребты Синклиту и Хуралу, но, опять же, как я уже упоминал, уверенности в победе у сенаторов отнюдь не было. Вот и застыли они раскорячившись, как та обезьяна из анекдота, не зная, куда им идти — к умным, или к красивым. Хотелось и к тем, и к другим, и ещё к богатым.
* * *
Интересно, почему для меня все войны начинаются посреди ночи, часов около четырёх, когда сон самый сладкий? Где ж я так нагрешил-то?
Продрав глаза под противный рёв зуммера срочного вызова, я сел на постели, нажал клавишу связи и уставился в стоящий на прикроватной тумбочке монитор.
— Привет, Анжел, что случилось? — хриплым со сна голосом поинтересовался я.
— Вызов от архистратига, командир. — ответила флигель-адъютант.
Вот как ей не стыдно быть такой бодрой и при параде, когда я так сильно спать хочу? Никак не стыдно, я полагаю.
— Соединяй. — я зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. — Поговорим.
— А... — секретарь выразительно поглядела на меня.
— Если Солодухина увидит что-то новое, это будет большое открытие в человеческой физиологии. — я стянул со спинки стула китель (моя раздолбайская натура так и не позволила мне приучиться пользоваться вешалками в платяном шкафу), и набросил его прямо на голое тело. — Так лучше?
— Пожалуй нет. — честно ответила Анжела. — Гораздо хуже.
— Ну и... — я движением плеч сбросил китель на кровать. — Так поговорим, по простому, почти по семейному. Соединяй.
Экран мигнул, и на экране появилась наша Верховный Главнокомандующий. Выглядела она усталой и замордованой жизнью, макияж... скажем так, он не блистал.
— Что, тоже не спится? — невесело усмехнулась она, глядя на мою опухшую со сна физиономию.
Ага, язвит, значит дело хоть и срочное, но в бомбоубежище бежать пока преждевременно.
— Ем не досыта, сплю без просы... Недосыпаю, в общем. — я попытался пригладить взъерошенные волосы на башкире. — Случилось чего, или ты так, поболтать звонишь?
— Поболтать я и с телевизором могу. — вздохнула Света. — Началось, Андрей. Полчаса назад флот Аахена вышел в систему Херонеи. Одновременно, через червоточину, началась высадка аахенской армии на Астурике, их Логинов там сейчас привечает. Данные пока неточные, но, похоже, канал они пробурили нестабильный, вряд ли закрепятся.
Да и просто захватить центральную систему второго класса, полную солдат и готовую к обороне — та ещё задача.
— В любом случае, период политической неясности кончился, мы тоже выступаем. — подвела черту под вышесказанным архистратиг.
— А официальное решение Синклита об объявлении войны нам принять разве не нужно перед этим? — я закрыл глаза и помассировал их пальцами. — Вроде бы как у эфора полномочий на единоличное объявление войны не имеется, да и у тебя тоже.
— Киндяшков, ты что, совсем идиот? Или ещё не проснулся толком? Так пойди умойся холодной водой. Кто объявляет войну до того, как войска выдвинет на позиции? Примем мы всё, разумеется, можешь не сомневаться. Но только тогда, когда будем готовы ударить. Без двух-трёх синклитиков заседание всё равно правомочно принимать решения.
— М-м-м-м. И кто третьим будет? Опять мне и Кислову с Новохатским на троих соображать?
— Вам не впервой, а Крапивинцеву и без участия в походе дел найдётся выше крыши. — ответила Света. — Я уже друнгарию флота и стратигу армии ценных указаний надавала, сейчас готовятся выступать по плану "Гроза". Тебе тоже пора свой Второй флот по тревоге поднимать. Последние коррективы я тебе выслала только что.
— Наместника на Роксану назначать не дам. — заявил я. — Опять всё разворуют и потратят незнамо на что. Вон, флигель-адъютантов на хозяйстве оставлю, справятся поди. И так половину забот на них уже давно спихнул.
