— Да с чего ты взял, что она умерла уже? Она дышала еще...
— Вы считаете, у нее есть шанс выжить после яда?
— Да не травила я ее, идиот!
— Вы хотите сказать, что не стали пользоваться возможностью убрать соперницу, когда Вам ее в руки послало само проведение? Ведь она явно заблудилась во время грозы, и было ясно, что никому неизвестно, что она приехала сюда, — он усмехнулся. — Хорошо. Будем считать, что она умерла от сердечного приступа, хозяйка... я буду молчать. Только чем быстрее ее вывезти, тем меньше шансов мне столкнуться с ее охраной, которая ее наверняка будет искать.
— Заткнись, Гарт, и поезжай за врачом! Я не травила ее! И если эта мерзавка дала ей именно чай, то у нее лишь глубокий обморок. Я просто не знаю, как ей помочь.
— Ну значит это еще не поздно сделать сейчас. Я лишь чуть помогу ей, а все подумают, что она упала с лошади и сломала шею.
— Поезжай за врачом, Гарт! Я не позволю, чтобы в моем доме совершилось убийство.
— Действительно? — усмехнулся охранник.
— Ты про девок что ли? Так то чернь... — графиня презрительно хмыкнула.
— Я могу это сделать и не в доме...
— Хорошо... тогда просто увези ее отсюда. Об остальном я не хочу знать... Иди, оседлай коня и вывези ее...
Гарт тут же вышел, а графиня раздраженно пнула туфелькой служанку, скорчившуюся у ее ног: — Пошла вон!
Та вскочила и поспешно выбежала из гостиной.
— Черт его знает, — пробормотала графиня, — может и правда к лучшему все...
А потом вдруг резко повернулась к небольшому распятью, висевшему в углу, и перекрестилась:
— Господи, пусть на все будет воля Твоя...
Алина лежала на диване и сквозь сильную головную боль пыталась сообразить, что ей лучше делать. Пошевелиться и показать, что она очнулась или и дальше изображать глубокий обморок в надежде, что охранник графини все-таки не станет сворачивать ей шею в лесу. Подумав, что на последнее вряд ли можно рассчитывать, Алина тихо застонала и открыла глаза.
— Вы очнулись, Ваша Светлость? — графиня повернулась к ней.
— Да, графиня... — Алина с трудом приподнялась на диване и села. — Я долго была без сознания?
— Да уж немало... — она тяжело вздохнула и продолжила: — Сейчас мой охранник придет, он поможет Вам доехать до дома.
— Мне тяжело сейчас даже двигаться, графиня... Может, Вы дадите мне время немного придти в себя, а потом я смогу и самостоятельно покинуть Ваш столь гостеприимный дом.
— Если Вам столь тяжело, он отвезет Вас в карете, а Вашего коня привяжут сзади, — холодно ответила та и вышла.
— Господи, может и к лучшему все, действительно... — тихо прошептала Алина, и тоже, посмотрев на распятье, перекрестилась. — Да будет на все воля твоя, Господи, — и начала про себя читать молитву, чувствуя, как сильная головная боль постепенно разжимает свои тиски, в которых сжимала ее голову.
В это время вернулась графиня:
— Я распорядилась. Карету сейчас подготовят, Ваша Светлость.
— Благодарю Вас. Может, позволите мне выпить еще чашку чая перед дорогой? — Алина взглянула на нее, надеясь по глазам понять какой именно приказ она отдала охраннику, и вдруг почувствовала, что не хочет знать этого, и тут же отвела взгляд.
— Ваша Светлость, скоро вечер, я бы не хотела, чтоб мой охранник возвращался затемно... Я боюсь оставаться без него вечерами.
— Так не нужно его со мной посылать... Я минут десять — двадцать отдохну, и сама смогу добраться до собственного замка.
— Я хочу быть уверена, что с Вами ничего не случится, поэтому Вы поедете только с ним... И не спорьте, Ваша Светлость. Это все равно бесполезно.
Алина усмехнулась, ее охватило какое-то странное чувство нереальности происходящего. С одной стороны она отчетливо понимала, что стоит за всеми словами и приготовлениями, а с другой совсем не чувствовала опасности.
— Да, я понимаю... — она поднялась с дивана.
В это время во дворе раздался какой-то шум, послышались громкие голоса, и через некоторое время в гостиную ворвался герцог Тревор.
— Алина, драгоценная моя, — он подхватил супругу на руки и, забыв всякий такт, стал шептать: — Как же Вы меня напугали... Господи... С Вами все в порядке? Да у Вас все платье мокрое и волосы... Это Вы с утра так? Это сколько же Вы по лесу блуждали... — он раздраженно посмотрел на графиню: — Что стоишь как неживая? А ну марш: принесла полотенце, новый халат и теплый плед. И быстро!
— Ничего этого не надо, Алекс. И поставьте меня, пожалуйста, на пол, — холодно проговорила Алина.
— Что с Вами, Алина? — осторожно опуская ее на пол, проговорил герцог. — Эта тварь чем-то посмела обидеть Вас? — он обернулся в сторону графини, скулы у него свело, а глаза злобно сузились: — Чем ты обидела мою жену? Что ты сказала ей?
— Ничем, Алекс, — та со страхом попятилась, — я клянусь... я ничего обидного не говорила ей...
— Ты как ко мне обращаешься, тварь? — шагнув к графине, процедил он сквозь зубы.
— Извините, Ваша Светлость... — испуганно проговорила она.
— Оставьте ее! Она действительно не говорила мне ничего обидного и была предельно вежлива и обходительна, — вмешалась Алина.
— Да неужели? — зло усмехнулся герцог и, схватив графиню рукой за волосы, запрокинул ей голову. — Предельно обходительна, надо же... поэтому моя жена до сих пор в мокром платье и с мокрыми, распущенными волосами...
— Ваша Светлость, я сделала все, о чем она просила меня... правда, — срывающимся голосом прошептала она.
— Я сказала: оставьте ее! — раздраженно проговорила Алина.
— Я, конечно, оставлю ее, раз Вы так хотите, моя дорогая, — герцог выпустил волосы графини и повернулся к супруге, — но я хочу знать, что здесь произошло.
— Ровным счетом ничего, Алекс, — она глубоко вздохнула, стараясь справиться с эмоциями, и достаточно холодно продолжила: — Я заблудилась, и графиня любезно согласилась напоить меня горячим чаем, и предоставила возможность обогреться у очага, а потом даже подготовила карету, чтобы я в сопровождении ее охранника могла вернуться в замок. Чем Вы недовольны?
— Алина, я же вижу в каком Вы состоянии... — герцог вновь обернулся к графине, которая поправляла растрепавшуюся прическу, и с угрозой в голосе произнес: — Я после поговорю с тобой, Белла.
— Не смейте даже пальцем ее тронуть! — Алина с силой хлопнула ладонью по столу, — Понятно?
— Алина, Вы опять вмешиваетесь? Вам мало одного раза?
— Это Вам мало... — Алина, со злостью взглянув на него, перешла на латынь: — Она ждет ребенка, поэтому даже думать не смейте, чтоб тронуть ее... Она выполняет все Ваши прихоти и все делает для Вас, а Вы мало того, что заставили ее непотребным и грязным делом заниматься, так еще и отыграться за это на ней решили? Кстати, учтите, она не сказала мне ни слова из этого, я все это вижу и так... И еще... больше... больше... не смейте меня даже касаться!
— Алина... дорогая моя... Вы все неправильно поняли... — перешел на латынь и он.
— Что я неправильно поняла? — продолжив говорить на латыни, спросила она. — Что Вы выбрали ее и живете с ней, а меня держите из-за короля? Так, Вы не бойтесь, я приму Ваш выбор... я все понимаю... Вы не можешь жить со мной, поэтому живете с ней... Вам не хватает тех девок, которые окружают и Вас, и короля... Вам нужна была неизменная любовь, причем такая, которую не надо делить с королем... Так вот, можете жить с ней и дальше, ничего не скрывая от меня... Я не стану преградой вашему счастью... Я только не понимаю, лгать мне, зачем все это время было надо? Почему Вы скрывали это?
— Алина, она не любовница... она действительно лишь исполняет грязную работу...
— Конечно... и ребенок у нее не от Вас... — Алина иронично скривила губы.
— Алина... понимаете... я не мог сказать раньше... это король, он...
— Не лгите мне, не смейте мне лгать! Я ненавижу, когда мне лгут. Король не был здесь никогда!
— Хорошо... хорошо... у нее действительно ребенок от меня, но это было давно... Еще до того как Вы второй раз сбежали в монастырь... Понимаете, когда мы еще...
— Прекратите оправдываться! — прикрикнула она на него. — Я знаю, что Вы до сих пор живете с ней. Вам даже беременность ее не особо мешает. Ну имейте Вы мужество признаться!
— Алина... этого больше не будет никогда... я обещаю.
— Не надо мне ничего обещать! Хотите — живите с ней, это Ваше дело... Меня это не касается.
— Как же не касается, если Вы моя жена?
— Жена? Какая я жена, если наше венчание было для Вас лишь фарсом, и как оказалось, Вы лгали мне все это время? К жене так не относятся! Ей хотя бы так не лгут! Я согласна смириться почти со всем, но не с ложью... Ведь я же не нужна Вам как жена, я лишь пристрастие короля, игрушка для него, которую удобно держать в своем доме...
— Миледи, что Вы такое говорите? Вы нужны мне... Вы даже не представляете, как Вы мне нужны... Ну простите меня... Ну что мне сделать для Вас? Хотите, я на колени встану? — он медленно опустился перед ней на колени.
Графиня, наблюдавшая за всей этой сценой и непонимающая ни слова из их разговора, изумленно уставилась на него.
— Алекс, прекратите сейчас же устраивать тут... — начала Алина и вдруг резко замолчала, ее взгляд устремился вдаль, а на лице появилось отрешенное выражение.
Герцог медленно поднялся с колен и, пристально глядя на нее, ждал. Графиня недоуменно наблюдала за ними.
Наконец герцогиня тряхнула головой, оглянулась на распятье и с ужасом в голосе прошептала: — Господи, дай сил успеть.
— Алина, что случилось? — герцог обхватил ее за плечи.
В тот же миг супруга с такой силой сбросила его руки и оттолкнула от себя, что герцог, чуть не упав, отступил. А в следующее мгновение она уже выбегала из гостиной во двор.
— Алина, куда Вы? — герцог метнулся следом, но успел лишь заметить, как та вскочила в седло его Гранита, стоявшего посреди двора, и направила его прямо на двухметровую каменную ограду.
— Алина, нет! Стоять! Не смейте! Убьетесь ведь! Господи, что она творит... — герцог в ужасе прижал руки к вискам, ожидая увидеть трагедию.
Однако трагедии не произошло, Гранит, лишь краешком заднего копыта чиркнув по стене, преодолел ее, и с другой стороны послышался его равномерный, удаляющийся топот.
— Ворота открой, — гаркнул герцог на охранника и, поспешно отвязав привязанного к карете Вельда, вскочил в седло и пустился вслед ускакавшей супруге.
Алина скакала, даже не понимая каким образом направляет Гранита. Они съехали с дороги и теперь скакали по небольшой тропе, петляющей по лесу.
— Быстрее, мой хороший, давай быстрее, — склонившись к самой шее коня, шептала она.
И Гранит летел словно ветер. Наконец они вылетели с тропинки на широкую лесную дорогу, причем прямо перед королем, скакавшим по ней.
— Господи, Алина, — король еле успел остановить своего коня, — ты жива... какое счастье.
Ничего не отвечая, Алина прижала палец к губам и, сделав знак королю ехать за ней, вновь повернула коня на тропинку, по которой прискакала. Король последовал за ней. Отъехав достаточно далеко, они увидели скачущего им навстречу герцога.
— Алина, Вы решили меня до нервного припадка довести? — подъезжая к ним, с тяжелым вздохом спросил он. — Может, наконец, объясните, что все это значит?
— Алина, ты знаешь, мне бы тоже это хотелось бы знать, — согласно кивнул король. — Сначала Алекс уехал тебя разыскивать, потом эта его записка... Затем ты в таком виде, теперь Алекс с вопросами... Я вообще ничего не понимаю.
Алина соскочила с коня и, чуть отойдя в сторону, села прямо на землю, прислонившись спиной к дереву, прошептав при этом: — Как же я устала от вас обоих... сил моих больше нет... Как же я хочу умереть... Не могу я больше так жить! Не могу! Ведь не нужна я вам, обоим не нужна... Я лишь сердце вам обоим рву и жить мешаю...
— Алина, что ты такое говоришь! — король спрыгнул с коня и, подойдя к дереву, склонился к ней. — Да я жить без тебя не смогу.
— Сможете... очень хорошо сможете. Без меня Вы, наконец, перестанете на всех девок без разбора кидаться и хоть немного, перед тем как сделать что-то, соображать начнете... Вот куда Вас одного, без охраны в лес понесло?
— Мне Алекс записку прислал, что при смерти ты...
— Ничего он не присылал Вам...
— Ну и кто это сделал, если не он?
— Тот же, кто через восемьсот метров от того места, где я встретила Вас, засаду велел устроить.
— Кто это?
— Отстаньте от меня. Ничего я больше не скажу! Сами думайте... Сначала на пустом месте наживаете себе врагов, по дури своей, распущенности и нежеланию хоть немного подумать к чему Ваши поступки привести могут, прежде чем поступить так, а потом: "Кто это?". Вы распустились совсем... распустились из-за того, что я рядом и всегда предупреждаю... Вы не хотите даже задуматься, что когда-нибудь, несмотря на то, что я рядом, предупредить я не смогу... Или из-за того, что не успею... сегодня вот могла не успеть... или потому что терпение Господа тоже может закончиться, и он перестанет меня предупреждать... В общем, все... Я мешаюсь вам обоим... и сил выносить это, у меня больше нет.
— Алекс, да что она говорит такое? Хоть ты останови ее, — король обернулся к герцогу, который тоже спешился и, молча, привязывал всех коней к деревьям.
— Мне вряд ли удастся, Ваше Величество, — мрачно усмехнулся он, — моя супруга уличила меня сегодня в неверности и теперь вряд ли простит.
— Да ладно тебе... Алина, неужели ты ревнуешь его?
— Алекс, имейте мужество сами сказать... — тихо проговорила она.
— Моей жене, государь, — герцог подошел к ним, — сегодня стало известно, что я уже давно живу с девкой, которая готовит для меня, ну и соответственно для Вас, девственниц и танцовщиц и которой Вы, по моей просьбе, даровали графский титул... Она случайно к ней в дом попала и узнала, что та ждет от меня ребенка, и вбила себе в голову, что стала преградой моему семейному счастью... Во время выяснения наших отношений, как я теперь уже понял, она увидела, что Вам угрожает опасность и, ничего не сказав мне, вскочила на моего коня и рванула на нем через двухметровую каменную ограду. Хотя сейчас, узнав, что она решила самоустраниться и с Вашего пути, и с моего, это меня совсем перестало удивлять... Я все правильно объяснил, дорогая? — он пристально посмотрел на супругу.
Она сидела, с отрешенным видом, опираясь о ствол дерева, и молчала.
— Алекс, а почему она в таком виде? Твоя любовница, что, облила ее ведром воды?
— Нет, государь, она попала утром под ливень, а в доме моей любовницы переодеваться отказалась. И сейчас, сидя на земле в мокром платье, надеется заболеть и скончаться, освободив нас с Вами от бремени общения с ней и придав своей кончине вполне объяснимые причины. Ведь так, дорогая? Я ведь знаю... — он приблизился вплотную и опустился рядом с ней на колени, взяв ее за руку, — знаю, что Вам даже особо стараться не надо... Настоятель монастыря сказал мне, что достаточно Вашего желания, а оно у Вас, как я вижу, есть... Я лишь одного не знаю... не знаю, как Вас остановить, моя дорогая... Ну что Вы молчите? Что я могу сделать? Вы можете сказать, что Вас остановит? Я все сделаю... Слышите?
