-Говорите что хотите! — лобзиком по автостеклу прошелся Тотх, — только дайте же и мне сказать!
-Огонь! — крикнул президент неожиданно для Горностая, — и стал стрелять. Юра полосонул от бедра. Твари разлетелись от проходов, которые занимали — в комнате сразу посветлело. Вот только твари разлетелись раньше чем Горностай нажал на спуск. Затем Юра почувствовал нежнейшее касание к шее(на самом же деле ему достался изряднейший удар), и погрузился в тьму и тишину.
Ему что-то снилось. Это был собственный голос, который сокрушался: Эх, Юра, Юра! Дурак ты Юра! Второй раз за сутки!!! Он стоял перед строем и десять тысяч человек личного состава дико ржали над ним, а он переводил взгляд с одного потного красного безумного лица с выпученными глазами и нелепо раззявленным ртом на другое. И этому не было конца! Вы не понимаете, — заорал Горностай, силясь перекрыть громовое идиотское ржание — тут что-то не так!
Затем он открыл глаза и тут же закрыл их — сон оказался лучше.
— Вари-вари! — проскрипел над ним Тотх, и погладил его по голове здоровенной жуткой лапищей, — кицу-конки... кхоргу врох кэ? Майор , я вот думаю может вам стоило бы выучить наш язык? Я верю , наши расы могут поладить! Я ведь об этом с вами и хочу поговорить весь день. Но вы ужасно подвижны!
Итхерзу улыбнулась его словам, показав длинный арбузно-красный язык и белоснежные конические зубы, при взгляде на которые майор почему-то вспомнил о мясницком топоре, с легкостью разрубающем мясо, темно-красное мясо, с белыми прожилками, и белые кости и нежные сизые суставы, котрый он в детстве увидел на рынке и встал завороженный, не в силах отвести глаз...
— Вы не слишком-то поладили с нашими коллегами... — сказал Горностай.
— Да с чего же вы это взяли? — изумился Тотх. — что это именно мы с ними не поладили? Во вселенной так много удивительных и устрашающих сил и явлений, но вы увидели говорящего динозавра и теперь все неприятности валите на него! Так дело не пойдет, Юра...
Горностай попытался подняться , но со стоном вытянулося на полу — кажется пара ребер была сломана.
Тотх аккуратно взял его за плечи и подняв, усадил в кресло. Итхерзу, даром что дама, так же легко подняла нелегенького президента.
— Ну вот что, — Тотх, скалясь (вежливо, но получалось страшно) поглядел на них желтыми глазами (и снова вышло страшно). — Про наше сожительство мы поговорим чуть позже, если не возражаете, дело терпит, а сейчас есть вопрос просто горячий — мне, господин президент немедленно нужен контроль над объектами Ромашка, Тишина, Явор и Купол. Прикажите охране и персоналу покинуть точки. Можете, организовать десятикилометровую зону отчуждения. Через сутки можете занять объекты.
— Да вы , б..., сдурели что ли? — рявкнул президент и Горностай с уважением покосился на него, — ядерные объекты оставить?!! Да кто б вы ни были, сами же костей не соберете...
— Вы за нас не беспокойтесь, — со змеиной, ласковой многозначительностью проскрипел Тотх,и подался вперед, нависая над людьми, — мы с техникой управимся, все будет хорошо.
— Нет. — Президент даже сжал губы, чтобы не сказать чего-нибудь такого чего говорить не собирался.
-Ну хорошо, — Тотх всем телом отъехал назад, и повернулся к двери, — эй, там, кто-нибудь, приведите этого.... — он сухо пощелкал длинными черными когтистыми пальцами.
— кртх — прхх — хррк — послышалось в ответ из проема двери.
— Ну и что , что он у вас один, — как будто бы раздраженно ответил Тотх, — вот этого одного мне и приведите.
Тотчас в помещении будто бы засияло солнце. Это в комнату втолкнули (вбросили как мячик) солнечно рыжего Челкаша. Это он напоминал собою солнце, только солнце затменное — уж очень мрачно было его чело, обрамленное огненными волосами. Впрочем он улыбался.
— Надо, Костя, — сказал он, продолжая улыбаться, — надо. У нас нет другого выхода.
-Да пошел ты, — подумав сказал президент Челкашу. Еще подумав он сказал Тотху — И ты тоже пошел. Туда же.
Сайбер и Кисель устали, еще бы — отмахать больше десяти километров по подземелью. Но, главное, не зря ломались — кое-что в загашнике у них теперь было. Не в прямом понятно, смысле, все истории про клады перестали волновать воображение молодых диггеров, так сказать второго поколения, уже давно. Оба были достаточно опытными чтобы не верить в подобные наивные выдумки. Так что же у них было такое, что оба довольно улыбались в темноте? Это был кусок бумаги, на которй была нанесена схема нового, интереснейшего загашника. Загашник — это так они называли между собой найденные в подземелье хранилища. Не сказать, что их попадалось много, но иногда встречались. По большей части они были пустыми, но пару раз, всего пару раз в таких вот загашниках друзья обнаружили весьма полезные штуки, которые позволили им круто подняться и пару месяцев жить безбедно, да еще и капитально пополнить снаряжение. Это пополнение впрочем чуть не вышло им боком, Барсук, сука, пронюхал об этом, и настойчиво требовал чтобы поделились. Кисель наврал ему про визит брата с севера (такой брат в самом деле был) , и Барсук, сука, отвалил. Хотя некоторое время все нарезал вокруг них круги, многозначительно поглядывая, будто и не Барсук вовсе, а заправская акула. Но не обломилось ему. Вспомнив неприятное ощущение холодка под ложечкой, при беседе с Барсуком, Сайбер сказал Киселю
— Надо , брат, поосторожнее... не светиться! И никому , понял?
-Понял, понял, — буркнул Кисель, — чего там, только не известно еще что там за этой дверью.
-А чего не понять, — веско сказал Сайбер, мозг тандема, — ясно, военненькое. За большие деньги можно впарить.
— Впарить... — Кисель хихикнул, — чтоб нас самих не впарили, а то ведь знаешь, — пошел в разведку боем, вернулся геем.
-А ну стой! — Сайбер резко остановился и дернул впереди идущего Киселя за плечо. — Чего это за нафиг?
-Где? — Кисель непроизвольно вытянул шею, вслушиваясь, и, на всякий случай, выключил фонарь.
-Да помолчи ты, не слышно ничего.
-Да ты сам помолчи, это за тобой ничего не слышно.
Оба они замолчали. Потом Кисель шепотом едва слышно спросил: а что было-то?
— Шум какой-то. Необычный. — так же тихо прошептал Сайбер. -Во, слухай, ближе.
Шум действительно повторился. Он был неприятным, даже чертовски неприятным. Какое-то странное — цок-цок, будто собака бежит по асфальту, какое-то — шшш-шшш, будто шланг тащат по земле, даже много шлангов, какое-то шшух-шшшух, словно картонкой машут над шашлыками. Звук оказался таким наприятным что у Сайбера мурашки побежали по спине. Они с Киселем прижались к стене тоннеля , словно пытаясь вдавиться в сырой бетон. Сайбер почувствовал , как Киселя колотит крупная дрожь.
— Я посвечу, — вдруг сказал Кисель, он говорил медленно и тягуче, как сомнамбула и, главное, не шепотом. — Там же не может быть ничего страшного...
— Я тебе посвечу, — прошипел Сайбер , пытаясь схватить его за руку. Но было поздно. Луч сильного фонарика ударил во тьму и высек из нее нечто настолько фантасмагорическое, что не снилось наверное даже Босху: длинные шеи, зубы, когти, жуткие, холодные и хищные огромные глаза.
— Мама! — сказал Сайбер.
— Б...я! — сказал Кисель.
Боли они почувствовать не успели. Только теплоту крови, брызнувшей на кожу из разорванных крупных сосудов.
Когда Саша и Юля добрались до 8 этажа из ноги были в крови. В чужой и своей. Битое стекло, острые щепки от выбитых и изрешеченных дверей изрезали их босые подошвы. Они шли как в тумане, перешагивая через трупы, шли как втумане, в испарине страха, шли , хотя и не имели уже цели узнать что либо, все уже было ясно. Медленно ворочая в голове вялые мысли, увязшие в густом, студенистом страхе, Саша вдруг осознал куда несут его дрожащие, истерзанные ноги... К таймгейту!.. Б.., зачем? Но он шел. Сейчас куда-то сворачивать было нельзя. С лестницы слышались тихие на расстоянии, но гулкие , шаги неизвестных и непонятных убийц. Юля влеклась за ним безвольно, что было на нее не похоже. Только сейчас он понял что они, с этой сумасшедшей, опасной, надменной девчонкой держатся за руки. В коридоре было темно, что-то тлело испуская густой черный дым и отвратительный запах. Тускло помаргивала чудом уцелевшая люминисцентная лампа. С каждым шагом к таймгейту страх нарастал.
Шаги с лестницы переместились в коридор их этажа, и последние метры до таймгейта, Саша с Юлей пятились , изо всех сил всматриваясь в задымленное пространство , пытаясь и страшась разглядеть силуэты.
— Спрятаться в шлюзе? — вяло подумал Саша.
— Туда! — одиними губами, без дыхания произнесла Юля у его уха.
— Сдохнем... — так же беззвучно ответил он, чувствуя как дым щипет глаза, — час и п...ц...
Она молча потянула его к воротам и он без слов понял это движение: лучше через час, чем прямо сейчас.
Тогда он потянул за ручку массивной металлической двери. Ручка подалась, дверь, сквозь которую он не раз отправлялся в невероятные , фантастические путешествия в прошлое, бесшумно пришла в движение, на панели готовности замигала лампочка. Еще мгновение и автомат включит терминал перехода и надо будет успеть сделать инъекции...
Внезапно все изменилось — дверь вдруг обрела собственную волю, и , подчиняясь неведомой силе действующей изнутри, ударила Сашу в лоб и отшвырнула к стене. Юлю, которая , как выяснилось достаточно крепко держалась за его руку, рвануло вслед за ним и шмякнуло об стенку. Дыхание вылетело из ее легких, как пузыри из груди тонущего человека. На мгновение она потеряла сознание. Затем глаза ее распахнулись во всю ширь, всей силой восприятия впитывая в себя , поистину босховскую картину, прорисованную впрочем с безупречностью Дали...
Она не знала за кем следовал этот ад, но пришел к ней из таймгейта, будто бы и не храня порядок строя, будто бы волнами, следовали друг за другом белые демоны, но какой-то текучий закон все же был в их движении. Они шли, белесые птицеящеры, шли и шли, мягко поцокивая когтями по настилу пола. Их уже немало было в коридоре, когда передние ряды их шествия встретились с теми , от кого в животном ужасе бежали Саша с Юлей.
Эти люди (их было человек 5-6), преобразились мгновенно, с хлопком, одежда полетела клочьями. Вместо людей против потока белых чудищ встали чудища черные. Короткая сшибка. Черные не долго сдерживали белых. Через их головы во тьму, призраками перелетели светлые тени и черных взяли в кольцо. Теперь игра пошла в одни ворота. От яростных, раздирающих нервы воплей, от звуков агонии и ударов пронзающих все ее существо, Юля стиснула голову , зажимая уши, и крепко до боли зажмурила глаза. Когда же она снова открыла их с черными чудищами было покончено. А белые все еще шли из распахнутых ворот.
— У них голубые глаза... — почти с восторгом подумала Юля. Мысль показалась ей чужой , и даже чуждой , от этой мысли до тошноты захотелось освободиться. А голубые глаза, очаровавшие ее, вдруг приблизились, опасно приблизились. Одно из исчадий, вдруг остановилось , нарушая строй, и вытянув шею в ее сторону с шумом втянуло в себя воздух. Юля внутренне сжалась. Ледяная струя страха пронзила ее от головы до таза. Монстр приблизился к ней, и склонив голову на бок, рассматривал жалкую, грязную фигурку, беспомощно привалившуюся к стене в ожидании смерти. Юля думала о том, куда он сейчас ей вцепится, в живот или в глотку. По телику она видела как хищники задирают разных копытных, начиная с паха — там кожа тоньше. Так что пожалуй, с паха и начнет. Раптор , казалось, размышлял о том же. Но видимо, пришел к другим выводам. Он не стал кусать Юлю, вместо этого он схватил ее за руку своей ужасной лапой, рывком вздернул на ноги, и задрав вверх другую руку, стал громко кричать, что-то вроде — йох! Йох! На его крик вдоль колеблющегося, движущегося строя ,резво примчался другой зверюга, ростом поменьше, но тоже здоровенный. Он выслушал доказчика, не сводя с Юли огромных хищных глаз. Затем, довольно вежливо спросил у нее : девушка, что Вы здесь делаете?
Юля молча пожала плечами.
— Здесь опасно — сказал ей раптор-переводчик. — Идите-ка домой.
Юля вместо ответа снова пожала плечами, и попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее, разъезжаясь в разные стороны как вчерашние пельмени. Нечего и думать о том, чтобы встать на ноги подумала она.
— Ну как хотите. — сказал ей переводчик, — можете и не идти. Значения это не имеет.
Он отвесил ей самый настоящий поклон, уродливо отвесив шею на бок, и сложив страшные лапы на манер этих китайских каратистов типа Брюса Ли и исчез. Чудища вскоре кончились. Юля осталась одна. И так было даже страшнее.
Ах, да, с ней был Саша. Где-то здесь, за дверью. У нее не было сил. Встать и взглянуть , что там с ним. Однако силы появились, когда здание вздрогнуло , и даже , кажется вздохнуло, от мощного, глухого удара откуда-то снаружи. Девушка просто вдруг поняла что уже стоит на ногах, и вытянувшись всем телом вслушивается в мир, из которого выдвигалась какая-то новая неведомая опасность. Снаружи раздался хлопок , которого она в первый раз не расслышала, и снова словно гиганским молотком хватили по двадцатиэтажке. Ббах! Гррррум! В стене рядом с Юлей что затрещало и заскрипело. Она инстинктивно отпрянула.
— Два выстрела... — подумала Юля. Военная мысль в ней расправляла крылышки, как вышедшая из куколки бабочка. — Пристреливаются. Куда? Из танков что ли, как в 93?
Невидимые танкисты, или кто там был, видимо, пристрелялись. После недлинной, исполненной невыразимого пафоса мирной тишины, паузы, на здание обрушился дождь фугасов.
— Как громко , — подумала Юля. — Она чувствовала себя слегка отупевшей от событий дня. Чувствовала себя слегка... слегка хотящей спать, да... спать. Она зевнула, и не обращая внимания (только вздрагивая), на удары , обрушивающиеся на стены делового центра, стала укладываться прямо на полу. Саша , так некстати пришедший в себя (не мог, спрашивается, еще немного поваляться?) не дал поспать.
Она проснулась, когда он тащил ее к таймгейту. За ногу. Неприлично. Хотела сказать ему что-то, но увидела что пол накренен, и тащит ее Саша как бы даже немного вверх. В это время внизу грохнуло так, что новострой подпрыгнул, и немного, будто танцуя , повернулся вправо на 15 градусов. Затем пол стал как-то слишком быстро, как показалось Юле, задираться вверх. Переход оказался открыт, и инъекции с топоконцентраторами, на которые уже не было времени, не понадобились. Они успели перевалиться через порог гейта, и серая пелена безвременья приняла их, как облачный массив принимает маленький заблудший самолетик.
Было ясно, что переговоры испорчены необратимо. Челкаш молча сидел в кресле имея такой вид будто у него жутко болели зубы.
— Дорогие мои, — скалясь как гигансткая крыса, прохрипел Тотх, — поймите, я ведть могу обойтись без вас... Вот смотрите-ка... — Он вжруг сжался в комок и напружинив все мышцы, как будто бы уменьшился в размерах, тело его как бы потекло, стало туманным, окуталось полупрозрачным коконом, за чертой которого шло неясное движение. Внезапно сфера с хлопком прорвалась, оплыла и стекла на пол, и перед изумленными людьми и скучающими храйдами возник еще один президент Российской Федерации. Он был голым.
